Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3093
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1617
|Всего =24
}}
[ДОСТУП К ФАЙЛУ ЗАПРЕЩЕН >> ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ: ЗАПРЕЩЕННЫЕ РАЙОНЫ СВЯТОГО МАРСА]
== '''Глава шестнадцатая''' ==
Молча, поскольку инструменты для речи покинули его вместе с волей к их использованию, воин выполнил приказ. Древние сервоприводы заскрежетали, впервые за десять тысяч лет черпая энергию в гневе. И воин поднялся.
<''У тебя есть задание''>,> — приказал Железный Отец Кристос.
== '''Глава семнадцатая''' ==
''«У нас новый план».''
''— Мелитан Йоланис''
'''I'''
Скитарии открыли огонь; Мелитан вжалась в стену.
Адептов, хлынувших из-за защитных дверей, накрыло огнем сервиторов; легко вооруженные адепты в мантиях гибли под пулями и дуговыми разрядами. Кто-то крикнул «Вперед!»; строй наспех собранных ополченцев-прорывников, несущих такие же наспех сколоченные из армированного стекла щиты, бросился перебираться через трупы — и сразу же попал под обстрел.
Даже здесь, в тронном мире техно-теократической империи Марса, в нынешней эпохе, на осаду решались те, кому удавалось набрать достаточно дураков, готовых первыми ворваться в брешь.
Искореняющий излучатель накопил заряд, а затем выпустил его, будто вздох Машинной Троицы.
Общеизвестно, что мощь лучевого оружия падает с расстоянием, но на пятнадцати или двадцати метрах оно в состоянии пробить дыру в космическом корабле. Помещение службы безопасности было метров двадцати в длину. Когда грохот взрыва стих, от первой волны не осталось ничего, кроме дымящихся тел и разорванных, обесцветившихся и неработающих экранов.
Одна из адептов закричала: плиты пола были еще расплавленными, и её нога увязла по щиколотку в разжиженном металле. Худшее, что сейчас могло с ней случиться, — это упасть, но если кто-то и имел право запаниковать, то это она. Адепт барахталась в луже кипящей стали до тех пор, пока большая часть её тела не испарилась, а оставшаяся взвесь всплыла наружу. Пол покрылся рябью, приобретая розоватый оттенок. Мелитан прикрыла рот, пытаясь подавить рвотные позывы. По счастью, содержимое её желудка осталось на стене где-то во внешнем кольце.
Её адепты выстроились за бурлящим озером и обстреливали импровизированную баррикаду скитариев из автоматов и стабберов.
Легионеры выдерживали огонь как настоящие солдаты. Они были совсем не то, что ополченцы. Скитарии были созданы для войны; увы, о сборище, которое Мелитан кое-как сколотила из тех, кого нашла во время бегства через ЛН-Примус, того же сказать не выходило. Однако это была не война. Это было подавление толпы. По командной цепочке еретехов пробежал ураган невербальных команд; пять авангардных скитариев вышли из строя, остальная часть когорты прикрывала их продвижение. Их намерения были ясны даже Мелитан: загнать ее воинство обратно в коридор и перебить в тесном пространстве. Если бы несколько сотен технопровидцев со стабберами и дуговыми ружьями были худшим, с чем они имели дело, это сработало бы почти наверняка.
С ужасающим воплем Падение сделала сальто через переднюю шеренгу адептов, перескочила шипящий ров и приземлилась, словно паук.
Наступило секундное затишье, пока скитарии заметили её присутствие, затем — размытое движение рук, ног; два скитария тотчас упали, а арлекин каким-то образом оказалась на ногах. Третий легионер направил на нее пистолет. Падение убила скитария его же оружием прежде, чем команда «''огонь''» успела пробежать по нейронному пути и дойти до пальца на спусковом крючке. Арлекин со взрывной силой ударила прикладом пистолета в челюсть мятежника; голову ему отбросило назад, сломав шею. Держась за светящийся ствол рад-карабина, весь в пузырях, она перекатилась через мертвых скитариев, выворачивая им руки, а затем ослабила натяжение и швырнула труп скитария, будто плечи архаичного арбалета, сбив его товарищей на землю.
Мелитан таращилась на арлекина.
Искореняющий излучатель загудел, накапливая заряд. Заставив себя собраться, Мелитан набрала строку двоичного кода и махнула рукой в направлении луча. Орудие перегрузилось; смертоносный гипертермический взрыв проделал брешь в заграждении скитариев, отбросив на пол одиннадцать легионеров. Большинство из них больше не встанут.
Со смесью удивления и ликования Мелитан посмотрела на свои руки; её адепты перегруппировались и с ревом побежали к разрушенной баррикаде.
Легионеры дернулись: их мозги переключились на протоколы ближнего боя. Внезапный залп уничтожил первую волну кричащих адептов, а затем скитарии пошли в атаку.
Дуговые штыки пронзали тела тех, кто перебирался через баррикаду, клинки сверкали, когда волны энергии жестко подавляли нервную систему адептов. Один из скитариев до смерти забил магоса прикладом, а затем содрогнулся, брызжа слюной в ротовую решетку, когда ещё один ополченец вонзил ему под грудь ручной электрошокер. Другой легионер выстрелил технопровидцу в голову.
Оправившись от шока, Мелитан направила плазменный пистолет на подобравшегося в упор скитария; солдат уже заносил над ней моноволоконный нож, но его испарило выстрелом.
Численный перевес медленно проталкивал разношерстную армию Мелитан через заграждение скитариев. Каждый раз, когда один из легионеров падал, сквозь брешь прорывалась горстка адептов, безоружных или с импровизированным оружием, всё сильнее уравнивая свои боевые возможности.
В воздухе все еще летали кусочки ионизированной плоти после того, как истощенный, проведший полжизни за работой — прикованным цепями к скамье скрипторума — адепт вонзил альфа-скитарию в глаз жезл для извлечения гамет. Проглотив болевые коды, альфа ударил технопровидца коленом в пах, а затем нанёс очень точный удар ножом в шею. В следующий миг голова альфы скатилась с шеи и упала на землю. Падение сделала пируэт; рунные ключи из слоновой кости, которые она взяла со смотровой вышки, порхали между ее длинными пальцами, как ножи-бабочки.
Мелитан выдохнула, шлепнув пистолет на бок.
Дело сделано.
Омниссия, она и понятия не имела, что ее сердце может так сильно биться.
— Крыло безопасности под нашим контролем.
Слегка полноватая женщина, сообщившая бесполезную новость, была адептом лет тридцати с небольшим; она уперла руки в колени и тяжело дышала. Ее звали Кита Селестон.
Еще несколько часов назад Мелитан видела, как Кита собирает людей против мятежников в трапезной; она была самым младшим секутором Ауксилии Мирмидон нулевого уровня, её основной функцией было благословение вооружения сервиторов гарнизона и настройка сторожевых башен. Этот опыт уже оказался бесценным.
Мелитан жестом позвала задержавшихся в коридоре жрецов.
— Садитесь за стол. Восстановите баррикады.
Селестон огрызнулась и, едва сдерживаясь, прикрикнула на ликующих адептов, чтобы те поторопились к ней.
— Все, у кого есть огнестрельное оружие, следите за дверями!
— Все, у кого его нет, найдите станцию, — добавила Мелитан, доверив адептам разобраться со второстепенными задачами.
Мелитан закрыла глаза. Облаченные в мантии жрецы носились вокруг нее, в то время как Селестон отошла, раздавая указания арьергарду. Слабые ноосферные нити пересекали пространство крест-накрест, словно струны клавесина. С закрытыми глазами Мелитан могла видеть эти нити и направлять свои нейронные имплантаты на взаимодействие с неподвижной ноосферой. Энергии самой передачи было достаточно, чтобы подавать энергию в систему по каплям. Подобно младенцу, сосущему её руку, дух добровольно подчинился воле Мелитан. Она подняла руку, согнула пальцы и выбрала нить, которая показалась ей подходящей, затем произнесла появившуюся в голове команду «пробудись» и снова открыла глаза: спящие дисплеи включились. По залу прокатилась волна вздохов. Мелитан не обратила на них внимания.
Обожание удивительно быстро сошло на нет.
Длинная стена была увешана панелями с мониторами. Они просмотрели серию трансляций с видеокамер, расположенных по всему Нулевому уровню. Пока запыхавшиеся адепты занимали места, Мелитан подошла к меньшему ряду мониторов в конце зала. Стена была всего несколько метров длиной и слегка изогнута, будто очерчивала часть бóльшего круга. Так оно и было. На мониторах транслировался вид из карантинной камеры, через которую экзогенитор Луард Оэлур привел ее на внутренний ярус. Мелитан пришлось то и дело напоминать себе, что всё произошло сегодня: похоже было, что в другой жизни. Чистая камера выглядела почти так же, какой она её запомнила, хотя сейчас Мелитан смотрела на неё сверху, через объективы встроенных в потолочный воздуховод камер. Сейчас в камере толпились три полных отряда скитариев, окруживших одинокий массивный конструкт — катафрон.
Мелитан нахмурилась при виде стены с дисплеями. Она провела жизнь в комнатах вроде этой, но знакомая атмосфера не особенно утешала. На самом деле Мелитан тут ничего не знала, будто воспоминания в действительности были чужими и лишь хранились у неё в голове.
— Если скитарии пойдут в контратаку, то эти техножрецы должны продержаться по крайней мере минуту, — сказала из-за спины Селестон. — Я бы не отказалась от парочки скитариев.
— Взаимосвязь, — не задумываясь ответила Мелитан. — Куда один, туда и остальные.
— Понимаю.
Мелитан снова повернулась к экранам.
— Там нет никаких укрытий, — заметила Селестон.
— Это хорошо или плохо?
Секутор пожала плечами.
— Если получится перетащить внутрь что-нибудь большое, им негде будет спрятаться.
— Вряд ли у нас есть что-то настолько большое.
— А что насчет неё?
Они оба повернулись к Падению: арлекин сидела на столе со скрещенными ногами, наблюдая за суетой адептов через маску из растопыренных пальцев.
— Из-за протоколов воздушного шлюза она будет заперта внутри на тридцать три секунды, пока внешние шлюзы не откроются. По-моему, тридцать скитариев и катафрон — это чересчур даже для неё.
Секутор согласно кивнула.
Войти во внутреннее кольцо или выйти из него невозможно, не установив карантин в прилегающем к нему подуровне. Полномочия установить его были только у Мелитан. Она это понимала, но мысль остаться здесь, в то время как остальные вырвутся наружу, не очень-то радовала. Несмотря на всю чужеродность арлекина, что-то в Мелитан согласно было на все, лишь бы удержать Падение рядом с собой. Альдари доказала свою сокрушительную эффективность в ближнем бою. Мелитан вздохнула. Если арлекин вообще что-то и доказала, так это то, что у нее единственной имелись шансы выбраться из Лабиринта Ноктис. Мелитан оставалось только надеяться, что альдари удосужится передать предупреждение без неё.
Селестон слегка ткнула её локтем в ребра:
— Что-нибудь придумаем.
Мелитан надеялась, что она не разочарует. Ради нее самой в той же степени, что и ради сектора. ''Можешь предложить еще что-нибудь, Никко''? Казалось, что она и мнемо-прокси Палпуса вышли за рамки приличий и перешли на фамильярный внутренний диалог. Прокси не отвечал; Мелитан заподозрила, что чтó бы он ни предпринял для ее спасения от стражей Оэлура, это привело к его уничтожению. Не самая приятная мысль, учитывая, где имплант был установлен, но у нее не было времени на этом зацикливаться.
Мелитан была сама за себя.
— Сир.
Взволнованный адепт в мантии ксеноиконографа отвернулся от одной из линий мониторов. Магосы не сразу решили, как к ней обращаться. «''Магос''» казалось недостаточно почтительным. Несколько раз употребляли «''Леди''», но больше этого никогда не повторялось. В конечном итоге сошлись на «''Сир''». Адепт указывал на один из экранов над Мелитан.
На дерганой чёрно-белой ленте показывало кабинет аналитика, перевернутые стулья, изрешеченные пулями столы; видеооператор сфокусировался на двери лифта. Тот самый лифт, на котором Мелитан Йоланис под видом магоса биологис Бетании Вейл несколько дней назад спустилась на Нулевой уровень.
Мелитан ахнула.
В лифте стоял космодесантник.
В черной броне, рваные серые куски которой свидетельствовали о существенных боевых повреждениях и многочисленных модификациях различных дымчатых оттенков. Он ходил без шлема, с изуродованной лысой головой. Правый глаз был бионическим, его окружали фокусирующие механизмы и провода. Однако самой поразительной чертой была его челюсть. Нос, рот и подбородок — всё было вырезано и заменено чем-то похожим на металлическую воронку. Мелитан хорошо знала это лицо.
В конце концов, именно она спасла жизнь этому космодесантнику.
— Кардан Стронос, — прошептала Мелитан.
С укрепленной позиции открыло огонь тяжёлое орудие, Железнорукого потрепало; в этот момент из-за его спины вышли два воина, но они были без доспехов. Стрельба внезапно прекратилась. На мгновение Стронос остался на поле боя один, усталый, но героически непокорный, как статуя давно умершего мученика. Он поднял глаза на видеозаписывающее устройство, канал которого бурлил от электромагнитных искажений, создаваемых бионическим глазом. Мелитан подняла руку, будто хотела прикоснуться к нему, позволив себе всего на секунду стать маленькой девочкой, которая смотрела на почерневшие от времени фрески Фабриса Калливант и мечтала служить Адептус Астартес.
— Я и понятия не имела, что ты последовал за мной на Марс, — пробормотала Мелитан себе под нос.
Было ли это делом рук Палпуса? Подстроил ли он это на случай, если случится худшее и Нулевому уровню потребуются карательные меры, которые мог обеспечить только Железнорукий?
— Сир?
Селестон смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Жестом командовать бездействующей технологией базы — это одно. Личное знакомство с Ангелами Императора, казалось, было совсем другим делом.
Мелитан вытащила плазменный пистолет:
— В карантинную камеру. У нас новый план.
'''II'''
Гулкое ворчание раздалось изо рта Строноса, когда трансурановые снаряды ударили в его пластрон; сверхплотные бронебойные сердечники просверливали тело, пытаясь найти плоть, которой не было. Поршни содрогались, сервоприводы скрежетали: Стронос продвигался вперед. Скитарии-аркебузиры Нулевого уровня были хитрее, чем обезумевшие слуги схолы ЛН-7, и никогда не позволяли Строносу сократить расстояние. Они проводили поэтапные отступления, открывали анфиладный огонь и часто отправляли в тыл манипулы рейнджеров. Тециан или Баррас периодически отступали, чтобы отогнать их; из-за размеров и мощи теснота играли десантникам на руку, а Стронос продвигался вперед, словно идущий по рельсам локомотив с отвалом.
Тециан и Баррас навскидку выстрелили из-за наплечников Строноса, прикрываясь братом, как щитом. Соискатели вооружились автопистолетами, подобранными с убитых у лифта сервов. Это оружие у них в руках казалось нелепым: пальцы космодесантников едва помещались в скобы спусковых крючков. Вооружение скитариев было тяжелее, мощнее, и его, безусловно, было больше, но Тециан счел, что без надлежащего снаряжения пользоваться им слишком опасно.
Так что пришлось взять автопистолеты.
Стронос, содрогаясь, направился к развилке, когда отступающие скитарии разделились, и снаряды начали бить по броне с двух сторон.
— В какую сторону?
— Направо, — невнятно пробормотал Тециан.
У одного из инфоцитов в отсеке отдыха Эксангвинатор выведал общую схему Нулевого уровня и вероятное местоположение Технологии Рассвета. У Тециана была чрезвычайно мощная омофагия. Особенность его геносемени, как он сам говорил. Лицо и зубы Эксангвинатора покрывали пятна крови. Его глаза остекленели, едва сдерживая какое-то бешеное неистовство.
Стронос начинал понимать, каково это.
Его тело превратилось в один сплошной алый символ. Оно сердито пульсировало, бессмысленно посылая предупреждения и сигналы боли. Аугментированный глаз бесконтрольно вращался, не в силах удержаться на определенной длине волны. Должно быть, скитарии попали по одному из селекционных колец, сломав фиксирующие зубья. Органический глаз, налившись кровью, уставился на удаляющийся строй скитариев.
— Ты не можешь продолжать в том же духе, — прорычал Баррас. Незапитанный нагрудник Рыцаря Дорна тоже был повреждён, но в нём ещё можно было узнать деталь силовой брони мод. VI «Корвус», в отличие от облученной брони Строноса, напоминающей лунный пейзаж. — Если бы мы затащили сюда «Носорог», он бы уже вышел из строя.
— Мы на Медузе ко всему подходим основательно.
Дверь распахнулась. Молитвенный зал заполнила манипула авангардных скитариев, вооруженных спазматическим оружием ближнего боя. Стронос заблокировал их своим телом, придавив альфу и прогнув дверную раму. Они пробили ему броню. Что-то горькое и подавляемое боролось с блоками в его сознании. Не обращая внимания на повреждения, он сорвал дверь с петель и швырнул её. Что-то у него в сознании рухнуло, и от внезапной свободы гнев Строноса разросся. Дверь подпрыгнула, заскрежетала по коридору, пролетев над передней шеренгой пригнувшихся скитариев, и врезалась в стоящих позади легионеров.
Сердца колотились. Стим-железы всколыхнулись. Алая кровь хлынула к раздвоенному зрению. Энергию для увеличения скорости Стронос черпал из какого-то глубинного резерва. Теперь ярость хлынула потоком. Барьеры окончательно обрушились. Это пролилось поверх них, прорвалось сквозь них, вырвало волной ярости то, что осталось от его защиты.
Стронос с ревом врезался в ошеломленных скитариев. Он рвал, колотил и пробивал их насквозь кулаками, отрывал конечности, сминал экзоскелеты и перемалывал тела в желеобразную массу.
Он убивал, убивал, убивал до тех пор, пока пространство не расширились. Когда он прошёл по разбитой манипуле, ботинки запачкала гидравлическая жидкость. Коридор превратился в вестибюль; тяжелая дверь воздушного шлюза вела в ребристый изолирующий коридор, но Стронос едва различал окружающее пространство. Он толкал локтями, бил головой, калечил и топтал. Он убивал до тех пор, пока не ослеп из-за того, что ему залило кровью глаза, но даже после этого убил ещё кого-то. позади него послышались громкие голоса. Баррас. Но Стронос больше не мог ответить.
Он почувствовал изменение в атмосфере, достаточное, чтобы пронзить красный туман и заставить его посмотреть. Он вытер глаз железным большим пальцем.
Стронос прошел по коридору из пластека и вошел в круглую камеру. Стены были перекрыты, а под поверхностью бежали скрытые трубы. Плиты пола оказались склепанными. Потолок был высоким, слишком высоким, чтобы до него дотянуться; из переплетения воздуховодов и кабелей мигали сканирующие лазеры. В ответ на облучение нескольких замаскированных авгуров ауспик Строноса засбоил и зажег по всей комнате иконки низкоуровневых источников опасности. Тридцать один тяжеловооруженный скитарий направил на него карабины, ранее направленные на дверь шлюза напротив.
Единственный катафрон-прорывник развернулся на гусеницах. Его дуговой коготь с силой дернулся, складки на измученном лице боевого сервитора углубились.
Раздался крик — на этот раз кричал Тециан; в этот момент шлюз начал закрываться, и лязг тяжелой стали заглушил голоса. Стронос с воплем бросился к катафрону.
'''III'''
Мелитан услышала шипение нормализующегося давления воздуха: это разгерметизировался и начал открываться шлюз. У Мелитан заложило уши. Кита Селестон переминалась с ноги на ногу, нервничая и желая идти вперед; на ней был панцирный полудоспех вроде разобранного экзоскелета скитария, а к мягкой груди она прижала пару гамма-пистолетов. Рядовые технопровидцы и техносервы выстроились за Китой: пропитанный человеческим ужасом коридор ощетинился электрошокерами и электропосохами.
— Ты можешь заставить её открыться быстрее? — спросила Селестон.
— Ничто не может изменить время, — Падение отвела руки от лица, чтобы одарить Мелитан дерзкой улыбкой: — Даже гордость.
Гигантская зубчатая дверь продолжала вращаться, звуки стрельбы и машинные звуки со свистом перекрывали поток воздуха.
Отказ от защитных программ внезапно оказался не настолько удачной идеей, какой казался ранее.
Дверь отошла достаточно далеко, и сквозь нее уже можно было протиснуться. Селестон не нужно было уговаривать: она выдохнула и боком полезла в просвет, поливая при этом пустую, пропитанную фиолетовым свечением комнату очередями из пистолета. Арлекин грациозно последовала за ней, ввязываясь в драку, как карнавальный убийца. Как только проход расширился достаточно, чтобы собравшиеся магосы могли пройти в него по двое, хлынувший поток вытолкнул Мелитан на гребне этой волны.
Выбравшись из толпы, она оглянулась в поисках стены, чтобы за ней спрятаться, подняла пистолет на уровень глаз, прицеливаясь, провела им из стороны в сторону — и оцепенела, снова опустив оружие.
Скитарии были уже мертвы. Они валялись по всей карантинной камере: тела были разорваны на части, шлемы пробиты. Механический визг усилился; он исходил от катафрона, стоящего в центре камеры. Ростом боевой сервитор превосходил двух человек — то был скорее легкий танк под управлением сервитора. Органическая составляющая «экипажа» была закована в тяжелую броню, перетекающую в гусеничное шасси, которое, в свою очередь, тоже покрывали толстые листы пластали. Стронос — или воплощенный гнев, взявший под контроль Железнорукого, которого знала Мелитан, — стоял на наклонной передний части катафрона и сражался с оружейными имплантами сервитора. Железной рукой Стронос поднял торсионную пушку вверх, а его изъеденная пулями латная перчатка сомкнулась на дуговом когте, пригибая его вниз. Из воронкообразного рта вырвался механический рык. Сочленения катафрона исходили маслянистым дымом.
Селестон, Падение и остальные пялились на него, не решаясь вмешаться.
Мелитан машинально нацелила пистолет на широкую силовую стойку, установленную на спине катафрона, и выстрелила.
Разгорающееся сопло на долю секунды застыло на боевом сервиторе, затем вспыхнула плазма — и голубое солнце размером с кулак прожгло дыру в спине катафрона. Конечности сервитора обмякли; Стронос удивленно хмыкнул, обнаружив, что борется с парой безжизненных оружейных имплантов. Железнорукий ещё мгновение сражался с омертвевшими конечностями, сервитор продолжал агрессивно двигать глазами и издавать звуки, хотя у него больше не было сил управлять своим тяжелым боевым шасси. Наконец Стронос опустил торсионную пушку, затем — дуговой коготь и начал медленно отступать, оглядывая помещение остервенелым взглядом. Он тяжело дышал, лицо было в поту.
Убийственное безумие дошло до предельного уровня.
Анализ возник в мозгу Мелитан прежде, чем она сообразила, как его найти. Она понятия не имела, откуда взялась эта информация, но начинала к этому привыкать. Скорее всего, это был еще один симптом перегорания мнемо-прокси. Каким бы ни был источник, теперь она увидела это — изъян в состоянии Железных Рук.
На первый взгляд, уменьшение органики и, соответственно, увеличение количества аугметики было очевидным решением проблемы с самоконтролем. Но в этой формуле была ошибка, ведущая к рекурсивному дисбалансу, который теперь был до боли очевиден для Мелитан; рекурсия нарастала с каждым повторением этой ошибки. Решение, по иронии судьбы, заключалось в ещё более радикальном сокращении количества органики. При её отсутствии ошибок не станет, а эмоциональные дефекты Железных Рук устранятся.
Вспомнив судьбу Тубриика Ареса: его провалы в памяти, безумие и в конечном счете смерть, Мелитан внезапно почувствовала себя виноватой и отогнала эти мысли прочь.
Пистолет у нее еще не остыл, чтобы убирать его в кобуру, но, не желая приближаться к Строносу в его нынешнем состоянии с оружием, она вложила пистолет в руку изумленному магосу.
На одно ошеломляющее мгновение Железнорукий напрягся, как перегруженный стимуляторами хроногладиатор, зажатый в кольцо. Сервоприводы сжались. Обнаженные пучки волокон напряглись вместе с аугментированными мускулами, готовые взорваться, раздавив стоящее перед ним детище-полумашину. Но он этого не сделал. Пришло воспоминание; напомнив, кто перед ним, оно приглушило горящее в глазах безумие. Оптика зажужжала, чтобы сфокусироваться; она срывалась, а затем снова начинала жужжать, повторяя бесконечный цикл из поломок и повторений.
— Технопровидица Йоланис? — выдохнул он.
— Он... обращается к вам, сир? — спросила Селестон, выглядывая через её плечо.
Мелитан пропустила мимо ушей слова секутора. Статус спасительницы, скорее всего, выдержит неминуемое раскрытие её истинной личности. А если нет… Что ж, теперь в качестве прикрытия у нее есть Кардан Стронос.
— Ты изменилась, — сказал Стронос.
Мелитан удивленно рассмеялась, но затем посмотрела на Железнорукого, и её глаза сузились. Под металлической кожей воина что-то бурлило — попутчик в его системах, призрак чего-то, что ему не принадлежало.
— И ты тоже, как я погляжу.
Лицо Строноса помрачнело. Из плохо заделанной раны на голове сочилась кровь. Мелитан протянула руку, словно хотела коснуться полой трубки, которая заменяла ему нос и рот, но остановилась на полпути.
Стронос продолжил её жест, проведя пальцем по нижнему изгибу челюсти.
— У меня не было возможности поблагодарить тебя до твоего перевода, — сказал Стронос.
— Сколько раз ты делал что-то подобное для меня?
— Ни разу.
Мелитан усмехнулась.
— Сир? — переспросила Селестон.
— Технопровидец Йоланис спасла мне жизнь. Когда мой шлем был повреждён, она, рискуя собственный жизнью, поделилась со мной кислородом. Если бы не её вмешательство, то Кристос убил бы меня на Тенносе.
Секутор уставилась на Мелитан, разинув рот.
— К слову о моем переводе, — сказала Мелитан.
Было кое-что, в чём она уже давно хотела признаться Строносу, и кто знает, когда выпадет еще один шанс?
— Касательно смерти Ареса...
— Древнего больше нет. Его смерть сейчас не имеет значения. Я хотел бы знать, что ты делаешь на Марсе?
Мелитан пожала плечами.
— У меня к тебе тот же вопрос.
— Я пришел за Технологией Рассвета.
— Чтобы забрать её?
— Уничтожить.
Мелитан мгновение изучала Железнорукого.
— Отлично. Просто прекрасно.
— Ты что же, осуждаешь меня? — рыкнул Стронос, выпрямляясь с рычащим звуком измученных шестеренок. Он напоминал огромное дерево, которое вот-вот упадет. — Ты изменилась сильнее, чем я предполагал.
Взгляд Строноса блуждал по разношёрстному ополчению, которое собрала Мелитан. Арлекин Падение в ответ на этот взгляд вздернула подбородок и отвесила поклон. Железнорукий долго изучал ксеноса, прежде чем пришел к невысказанному выводу, что на данный момент у них у всех общий враг.
Мелитан поймала себя на том, что, в свою очередь, тоже оценивает космодесантника и одобряет выбор. Он отказался от догм в пользу прагматизма, становясь искателем единства, мастером вычислений. Железный Отец. Он прошел долгий путь от замкнутого идеалиста, которого она оставила на Медузе. По лицу Мелитан расползалась неловкая улыбка.
— Ты не сказала, что ты здесь делаешь, — напомнил Стронос
— Думаю, у нас на это общие причины. После того, как мои обязанности, связанные с Аресом, подошли к концу, Голос Марса послал меня сюда.
Настала очередь Строноса задуматься и одобрительно кивнуть.
— Хорошо.
Мелитан подняла бровь и улыбнулась:
— Ты осуждаешь ''меня'', Кардан?
— А, так я для тебя теперь Кардан?
Их прервал стук с внешней стороны шлюза.
Сквозь заключенное в металлические решетки бронестекло на них смотрели ещё два космодесантника; один — без брони, второй — частично облаченный в доспехи. Мелитан узнала их по записи с видеокамер в лифте. Частично облаченный воин, мускулистый великан с глазами убийцы и хмурым взглядом фанатика, уставился на Падение, которая ответила театральным поклоном. Стронос поднял руку, призывая других воинов успокоиться.
— Открой-ка дверь моим братьям, если можно.
— Ты им доверяешь? — спросила Мелитан. Воина за шлюзом, казалось, никоим образом не утихомирили призывы Строноса или выходки арлекина.
— Они мои братья, — ответил Стронос.
Мелитан обдумала его слова, затем покачала головой.
— Нам придется вернуться в прилегающий отсек. Здесь еще остается около сотни скитариев и тысячи работников, запертых вместе с нами. Если мы решили действовать, то нужно действовать: идти прямо в камеру сдерживания. Я могу показать тебе дорогу.
— Нет.
— Нет?
— Нет.
Мелитан взглянула на Селестон, но та резко отвела взгляд. Не было сомнений, кто теперь главный. Учитывая, что она всю свою жизнь провела на нижней ступени иерархии, внезапный подъем разозлил её сильнее, чем она могла ожидать.
— Ты привела ксеноса. Они мои братья, — повторил Стронос. — Они пойдут со мной.
'''IV'''
Стронос был истощен сверх всякой меры, он оцепенел, его блок питания судорожно выплевывал энергию в системы. Он чувствовал себя вымотанным физически и морально, его последняя битва со скитариями затребовала чего-то большего, нежели просто электрической энергии. Время от времени Тециан поглядывал в его сторону, но Стронос не обращал внимания на брата. Он не готов был обсуждать произошедшее.
У дверей того, что Йоланис назвала наблюдательной вышкой, случилась небольшая стычка, но к тому моменту, когда Стронос приблизился на расстояние выстрела, все было почти кончено. Жрецы Йоланис толпились среди мертвецов, поздравляя друг друга с очередным великим триумфом, хотя, на взгляд Строноса, большую часть врагов убили именно Баррас и тревожный соратник технопровидца, Падение. Парочка подозрительно уставилась друг на друга с противоположных сторон поля боя. На данный момент они были союзниками, но Стронос не знал, как поступить с ксеносом, когда миссия закончится. Это решение выходило за рамки того, что он привык обдумывать, будучи сержантом.
Йоланис пошла осмотреть двери. Они были плотно запечатаны, разнообразные панели и индикаторы, отображающие их состояние, потускнели. Панели были оторваны от стен, из полостей торчали витки упругих кабелей, которые вели к ряду портативных генераторов. Теперь, когда бой закончился, их шумное бренчание слышалось отчётливо, а коридор наполнился запахом отработанного прометия.
Стронос наблюдал за технопровидицей, пока она суетилась над сборкой.
Она изменилась. Внешне она осталась той же, что и в момент их последнего расставания в радиоактивных пустынях Тенноса. Ее кожа была темной, следы недоедания и детских болезней — сродни отпечаткам пальцев на теле. Лысую голову женщины испещряли те же электротату, зубы — все из того же сероватого пластека. За это время она приобрела несколько аугментаций, одеяния стали немного изящнее, но в техножрице было что-то новое, что-то, что выходило за рамки символов и деталей, присущих её плоти. Йоланис перестала горбиться, как прежде. Теперь она держала себя прямо, её походка стала широкой и уверенной, а из речи и манер исчезли любые намёки на робость. Теперь выражение её лица стало повелительным, почти жестким.
Трудно поверить, что прошло меньше года.
— Отойдите подальше, — сказала Йоланис и приложила руки к двери.
Раздался толчок, сердца Строноса дрогнуло, и огромная дверь начала подниматься. Он сотворил на груди знак шестерни, Мелитан повернулась к нему с полуулыбкой на лице, словно только что между ними что-то уладилось.
На другой стороне больше не было врагов.
На пути валялись несколько тел: судя по чистоте и разнообразию убийств, они стали жертвами арлекина. Йоланис была либо счастливицей, либо благословенной. Стронос не был уверен, что стерпел бы помощь ксеноса, окажись он на её месте. Но тогда Йоланис была слаба, а он был силен. Возможно, в этом и заключалось преимущество слабости. Стронос ступал по трупам, слишком усталый, чтобы обходить их, мостки скрипели под весом космодесантников, напоминая им о пропасти, через которую они прошли. Стронос посмотрел вниз, пытаясь оценить глубину, прежде чем осознал, что его ауспики отключены.
— Теперь остался лишь один путь, — сказала Йоланис, выйдя наперед.
Стронос не остановил её. Она более чем заслужила свое место.
Источники света вспыхивали на её пути и гасли, когда она проходила мимо, — светящаяся арка, следующая за бывшей технопровидицей, словно нимб. Несчастные узники с воплями бились о стеклянные стены подвесных камер; они жмурились, прячась от внезапного яркого света и крича еще громче, когда Йоланис проходила мимо, погружая их обратно во тьму. Каждый из них был мимолетным проблеском безумия, и ужасы продолжали надвигаться.
В конце прохода наконец появились массивные барьеры.
Пять метров в ширину, пятнадцать в высоту; в катаный адамантий были вбиты руны, гасящие ноосферные данные и сдерживающие дух. Символы светились еле-еле — все, что осталось от их силы.
Камера, в которой были построены барьеры, представляла собой черную сферу, подвешенную над пропастью, на месте её удерживала сама шахта и многочисленные распорки с винтами, которые были почти невидимы в темноте — если не принимать во внимание усиленное зрение Строноса, каким бы нестабильным оно сейчас ни было.
— Её можно открыть?
Мелитан кивнула. Её поразила высота барьера, или, быть может, понимание, что крылось за ним.
— Я пойду с тобой, — сказал Тециан.
— И я, — гордо заявил Баррас, его гулкий голос эхом отозвался во тьме.
— Это было бы непродуманно, — сказала Йоланис.
— С чего бы?
Баррас сердито посмотрел на нее сверху вниз.
Бывшая технопровидица повернулась к Строносу. Под холодной маской, которую она, казалось, сейчас носила, скрывалась печаль, и он понял. За этими дверями крылась порча, которая почти захлестнула ЛН-Примус.
Вполне возможно, что кому-то придется убить его, когда он вернется.
Стронос по очереди взглянул на каждого из братьев, гадая, кто из них сделает это, и осознавал, что любой из них с радостью пойдёт на такой шаг, если его попросить. Эта мысль согревала Кардана.
— Я пойду один, — сказал Стронос.
Это был его долг. Он не мог доверить это никому другому. Ни Тециану, ни Баррасу, ни Йоланис, ни её ручному арлекину. Идти должен был он. Гордыня — он знал, но гордыня всегда была и первым, и последним недостатком Железных Рук. Возможно, пришло время перестать бороться с этим пороком и принять его.
— Чего мне стоит ждать внутри?
Йоланис открыла рот, чтобы ответить, затем шумно вздохнула. Она посмотрела на Падение, которая уклончиво склонила голову набок.
— Понятия не имею.
