Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3094
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1213
|Всего =43
}}
– Я в долгу перед тобой, – кивнул Пьюрберн, и его взгляд переместился на примитивный распределитель в центре городка из времянок. – Но есть еще одна последняя вещь, которая нужна мне более всего. Мне нужно знать, кто осмелился врезаться в мои магистрали, чтобы красть свет Императора.
=== '''3''' ===
– Знаете, почему я вас терпел?
Сол слегка приоткрыл оставшийся глаз, но наградой ему стал лишь обжигающий свет. Он застонал и попытался подтянуть руку к лицу, зажмуривая глаз.
– А, мои извинения, лорд Сол. Я забываю, что вы еще не приняли свое наследие. Уменьшить освещение на сорок пять процентов.
Он узнал голос: едкую интонацию, злобу под личиной остроумия. Похоже, его удостоил своим визитом достопочтенный лорд Севериор.
– Дело в отношении, которое вас сдерживало, – продолжил Севериор, присаживаясь на кровать рядом с Солом и кладя руки на свой шоковый посох. – Мое семейство обитало на Фульгурмессис на протяжении поколений. Именно моего прапрадеда первым почтили Даром Просвещения, хирургически изменив его глаза, чтобы он по-настоящему ценил яркость.
Он посмотрел на Сола. В его хрустально-голубых глазах сиял позаимствованный свет.
– У вас, разумеется, истории нет, – двинулся дальше он. – Ни родословной, ни значимости. Ваша мать была техником низкого уровня, пораженным проклятием высокомерия. Неспособность принять свое место стоила этой несчастной женщине жизни. Из-за этого я вам сочувствую: с ее стороны было эгоистично ставить вас в такое положение.
Он похлопал Сола по ноге.
– И все же, – произнес он, – кризис порождает возможности. Вы как-то пережили молнию, что убила ее. Доктор Кауте вырезал вас из утробы, принес на палубу Иглы. Говорят, о ваших криках возвещал гром, и само небо плакало вместе с вами.
Он улыбнулся, и его лицо немного смягчилось.
– Само собой, они так говорят, – пробормотал он, почти потерявшись в раздумьях. – Так легенды и начинаются. По прошествии десяти лет техники, которым никогда не разрешался доступ на верхние уровни, все равно утверждают, будто были свидетелями всего произошедшего. Многие приукрашивают от себя. Кто-то однажды сказал мне, что вы вырвались из утробы в снопе света, а тело вашей матери в процессе этого сгорело дотла. Необычно. Но что еще более необычно: я готов поклясться, что он в это верил. Каким-то образом он обманывал сам себя, пока вера не взяла верх над памятью.
Он посмотрел на Сола.
– Должно быть, это тяжело для человека вроде вас – того, кто хочет упорядоченного и пронумерованного мира; кто одержим функцией, но забывает, что мы воспринимаем лишь форму. Вам следует усвоить этот урок от лорда Пьюрберна. Его сундуки полны не потому, что он утверждает, будто у него наиболее надежный канал поставок или наиболее эффективные методы добычи. Нет, он продает неземную искру Бога – как может любой честный торговец конкурировать с этим?
Он вздохнул и слегка поник. Невзирая ни на что, он оставался стариком, и Сол видел: он несет большое бремя.
– Какое-то время я думал, что вы и есть ответ, – произнес Севериор. – Озаренный, дитя, которому дал жизнь сам перма-шторм. Вы всегда имели склонность к электроалхимии, всегда постигали мелочи, так, как этого не мог я. Когда-то я полагал, что мы сможем как-нибудь это использовать, создать собственную легенду о мальчике, избранном бурей. Но вы были скороспелым, постоянно знали, как лучше, и зациклились на том, чтобы разбирать все на части, потому что считали, будто оно должно работать иначе.
Он печально покачал головой.
– Вот почему я вас терпел. Из-за того, что вы собой олицетворяли, из-за вашего потенциала. Но вот вы лежитет тут – жертва одержимости доказать собственную праведность. Совсем как ваша мать. Лорда Пьюрберна теперь не победить. Мы уже приняли плату в обмен на то, что не стали препятствовать его последней авантюре. Если бы вы реализовали свой потенциал, стали ценной номинальной фигурой, тогда Гильдия Прометия, возможно, почувствовала бы, что должна предложить больше. Но вы промотали принадлежащее вам по праву рождения, пытаясь выжать еще несколько вольт из умирающей системы.
Он наклонился поближе, пока его нос не оказался в нескольких дюймах от Сола.
– Вам известно, что ось Фульгурмессис сместилась? – тихо проговорил он. – Это происходит очень медленно, за год сползание где-то на градус или около того. Но мере сдвига массы скорость наклона увеличивается. Пока вы возитесь с реле, я наблюдаю, как наше наследие падает с неба. Это займет время, быть может, сотню лет, но она упадет. Сеть окажется рассечена. Жатва закончится.
Сол попытался заговорить. Звуки продолжали коверкаться, но одному слову удалось пробиться.
– Чертежи? – Севериор улыбнулся. – Как будто в нынешнем состоянии вы способны чем-то помочь. Даже будь вы здоровы, не смогли бы этого остановить. Наше падение неизбежно, наш упадок неоспорим. Энтропия – естественный порядок вещей в этом мире. С ней нельзя бороться, можно лишь управлять и смягчать.
Он нетвердо поднялся, опираясь на шоковый посох, и его взгляд задержался на медицинской системе Сола. Он нахмурился, а затем его губы растянулись в злой улыбке.
– Если подумать, таким вы мне нравитесь больше, – произнес он. – Тихий, без этой надменности в глазах. Возможно, именно поэтому я и решил вас пожалеть, несмотря на этот провал с Делаками. Я надеюсь найти вам здесь место, Сол. Еще не знаю точно, какое именно, но я убежден, что мы можем обратить этот несчастный случай в часть вашей легенды. Может быть, ваша душа вознеслась к бурям, оставив тело в качестве реликвии. Мне нравится. Спустя годы паломники будут посещать ваше святилище, взыскуя покровительства. К тому моменту мы уже подсветим вам глаз; возможно, добавим несколько бионических компонентов, чтобы вы могли сидеть прямо и продекламировать пару псалмов. Слегка похоже на сервитора, только без дара забытия.
Он склонил голову, после чего повернулся и направился к двери. Там он помедлил, стоя к Солу спиной.
– Ваших скрытных друзей казнят электрошоком на рассвете, когда первые лучи коснутся солнечного преобразователя. Смерть будет не быстрой, но я посчитал, что вы можете оценить иронию. На этом я вас покину. Освещение, прирост до ста процентов на остаток дня. Дадим Солу время поразмыслить.
Он удалился, оставив Сола на милость слепящего света.
Пятеро человек, стоявших перед лордом Пьюрберном, были из типичной кавдорской породы: сгорбленные фигуры в перекроенном тряпье. Мало кто из них обладал полным комплектом пальцев, а полного комплекта зубов не было ни у кого. Отвратительные рты торчали из-под глумливых полумасок – ближайшего подобия украшений в их имуществе. Насколько понимал лорд Пьюрберн, они скрывали лица, чтобы спрятать свой позор и прегрешения. Если это и впрямь было так, он мог лишь признать их дело праведным, поскольку сомневался, что их настоящий облик мог принести что-либо помимо позора.
Он тоже носил собственную маску – благочестивое выражение лица, которое никогда не нарушалось его внутренним омерзением. Он торжественно оглядел каждого по очереди, словно взвешивая, чего они стоят. Всякий раз он на миг вглядывался в Вечное Пламя. Театральность была утомительна и не давала ему заняться дюжиной насущных дел. Однако он знал, как важно правильно подать себя. Каждому требовалось ощутить, что он прошел испытание – что его избрали как истинно достойного и сильного духом. Под заверениями в своей смиренности каждый осмеливался грезить, будто он особенный.
Когда все пятеро подверглись осмотру с его стороны, он склонил голову, словно молясь. Потом повернулся к ним и улыбнулся.
– Вечное Пламя Бога-Императора заглянуло в ваши сердца и узрело, что каждый из вас истинный служитель Его имени, – произнес он. Все люди поклонились и прочертили на груди символ аквилы.
– Вам выпало очистить Перикулус от негодяев, – сказал Пьюрберн, и появился Тритус, тащивший сундук с оружием. – Бог-Император с нами. Именем Его мы добьемся, чтобы падшие раскаялись, а еретики сгорели.
Тритус поочередно подошел к каждому из людей и с благоговением вложил им в протянутые руки по огнемету. Лорд Пьюрберн отметил, что некоторые колеблются. Может быть, они поняли, что представляет из себя оружие: скверно сработанное и еще более скверно обслуживаемое. Отчаявшиеся души из дома Кавдор были хорошо знакомы с ремонтом выброшенного вооружения, но они, возможно, ожидали от преуспевающего гильдийца чего-то большего.
– Какая-то проблема? – с улыбкой спросил Пьюрберн, когда один из братьев покосился на Тритуса. Человек вздрогнул от его взгляда, но собрался.
– Это оружие, – сказал он, обращаясь разом и к Пьюрберну, и к Тритусу. – Простите меня, милорд, но я отвечал за обслуживание оружия в банде, к которой принадлежал. Не думаю, что в своем нынешнем состоянии они работают.
– В самом деле? – произнес Пьюрберн без тени злобы в голосе. – Не спорю, мое вооружение скромно, однако истинная сила не кроется не в оружии, а в вере того, кто его держит. Те, в чьих сердцах нет сомнения, служат проводником силы самого Бога-Императора. Возможно, уместна будет демонстрация. Прошу.
Он указал на пустой зал.
Человек сделал шаг вперед и нерешительно поднял оружие. Наверное, его беспокоила протекающая топливная камера. Он навел огнемет и нажал на спуск. На пол фонтаном брызнули химикаты: воспламенительная камера не сработала.
Он оглянулся на лорда Пьюрберна. Из-за маски было сложно сказать, напуган он, или испытывает облегчение.
– Какое несчастье, – нахмурился Пьюрберн. – Брат Тритус, не попробуешь ли ты?
Тритус кивнул и выхватил оружие из подрагивающих пальцев человека. Пока он поднимал его, лорд Пьюрберн незаметно коснулся регулятора у себя на запястье. С платформы позади него донесся едва слышимый щелчок, словно там провернулся замок, но совсем чуть-чуть.
Он сразу же ощутил это: как будто в прохладный день набежал теплый ветерок. Вот только это тепло не давало уюта. Напротив, от него он вздрогнул, мелкие дневные досады раздуло в нарастающую ярость. Разумеется, он обуздал ее – железная воля и благородная кровь выработали у него привычку к этому эффекту. Но он видел, как переменились верующие из Кавдора. Их рты задергались и оскалились, пальцы на активаторах зудели от желания учинить насилие. Тритус не нуждался в дальнейших указаниях. Он вскинул огнемет и вдавил спуск.
Оружие изрыгнуло шквал огня, протянувшийся почти на тридцать футов. Пламя с ревом рвалось из ствола, словно отчаянно пыталось выбраться из заточения. Пьюрберн поочередно устремил взгляд на каждого из людей. Все они застыли на месте.
– Довольно, – прошептал он. Тритус неохотно затушил огнемет.
– Я дал, что могу, – произнес лорд Пьюрберн. – Знаю, оно бледнеет рядом со стоящими перед вами трудностями, но рукам истинно верующего не нужно никакого другого оружия.
Он многозначительно глянул на человека, усомнившегося в нем. Скрытое маской лицо было покаянно опущено вниз. Достаточно ли этого? Какая-то часть лорда Пьюрберна желала еще немного приоткрыть камеру на платформе, дать огню в сердцах братьев погореть чуть дольше. Не потребовалось бы многого, чтобы убедить оставшихся четырех в нечестивости их брата. Они уже увидели доказательство, что его вера скудна.
Но нет, напомнил себе лорд Пьюрберн. Он выше мелочной жестокости, недосягаем для воздействия камеры на платформе. У него все под контролем, сейчас и всегда. Щелчок переключателя – и замок повернулся, а огонь в глазах людей отчасти погас.
– Я уповаю, что все вы докажете свою веру, – сказал он. – Пока же сложите оружие, живите своей жизнью и ожидайте моего сигнала. Обещаю вам, когда настанет час, мы очистим эту клоаку греха.
Все пятеро ударили себя кулаком в грудь, и их голоса прозвучали как один:
– Хвала Богу-Императору! Хвала тану Кавдора!
Пьюрберн проследил, как они уходят, а потом обернулся к Тритусу.
– Сколько еще ты можешь собрать? – спросил он.
– Столько, сколько нужно, – откликнулся тот.
Лорд Пьюрберн нахмурился. Голос звучал как-то не так.
– Верующий Тритус, не мог бы ты немного приподнять голову?
Он встретился взглядом с фанатиком. Налитые кровью глаза подергивались, зрачки были похожи на острия иголок. Пока лорд Пьюрберн смотрел, там набухла одинокая слеза. Как и глаз, каплю пронизывали багряные прожилки.
Натянуто улыбнувшись, Пьюрберн отвернулся от человека и подошел к платформе. Рядом с ней стоял его страж, Пиромагир. События, свидетелем которых стал громадный киборг, не оказали на него никакого воздействия.
– Скажи мне, Тритус, – произнес Пьюрберн, обращаясь к человеку через плечо. – Тебе ведома наша цель?
– Да, милорд, – кивнул тут, брызгая слюной. – Граф залег на дно. Мы отрезали его от союзников, а ваши последователи достаточно многочисленны, чтобы победить его силы.
– Уверен, что так и есть, – сказал лорд Пьюрберн. – Но я хочу не просто одолеть его. Я хочу, чтобы он и все, кто его поддерживает, были уничтожены. Чтобы они сгорели дотла. Хочу, чтобы остальные боялись упоминать само его имя иначе как с проклятием на устах.
– Да, милорд, – отозвался Тритус. – Но что с силовиками Хельмавра?
– Паланит-капитану Канндису и его блюстителям нужна любая помощь, какую они только могут получить. Они это поймут, со временем, – пробормотал лорд Пьюрберн. Его взгляд снова переместился на платформу и камеру, установленную под Вечным Пламенем. Он обнаружил, что его палец ползет к переключателю на запястье. Нет, не сейчас. Когда придет время, им понадобится пыл, но стоит поспешить, и это может затуманить их рассудок.
– Ка высокомерны эти мерзавцы, – вздохнул он. – Так бездумно красть энергию, выставляя себя властителями этого разрушенного купола. Подобное оскорбление не может остаться безнаказанным.
– Да, милорд. Они крадут у самого Бога-Императора!
– Гмм? – Лорд Пьюрберн нахмурился и оглянулся на Тритуса. – Да, они провинились перед Повелителем Человечества и Его скромными служителями.
Он опустился на трон. Его мрачное лицо окружал свет Вечного Пламени.
– Веди следующих новобранцев.
<br />
