Отступники: Мастер-терзатель / Renegades: Harrowmaster (роман)

Перевод коллектива "Дети 41-го тысячелетия" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Отступники: Мастер-терзатель / Renegades: Harrowmaster (роман)
Автор	Майк Брукс / Mike Brooks
Переводчик	Harrowmaster
Редактор	Игорь Майоров, Татьяна Суслова, Larda Cheshko
Издательство	Black Library
Серия книг	Отступники / Renegades
Следующая книга	Отступники: Повелитель Излишеств / Renegades: Lord of Excess
Год издания	2022
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга	Лучшие из лучших / The Brightest and The Best
Следующая книга	Давнее обещание / The Long Promise

Посвящается Уиллу за то, что выслушал одну из моих идей в стиле «Эй, а было бы круто, если…» и позволил мне её воплотить.

АННОТАЦИЯ

Коварству Альфа-Легиона нет предела, но обман — это обоюдоострый меч. Крестовый поход Индомитус достигает самых дальних уголков сегментума Ультима, и, когда Соломон Акурра вместе со своей группировкой Змеиные Зубы сталкивается с наводящими ужас десантниками-примарис, перед Альфа-Легионом встаёт выбор — раствориться в тенях или приспособиться и ударить в ответ.

Соломон намерен заполучить титул мастера-терзателя и сплотить враждующие головы гидры, из которых состоит весь его легион, но его союзники разобщены и не заслуживают доверия, а за спиной неприятелей — вся мощь Империума. Всё совсем не то, чем кажется, и шансы не на стороне сынов Альфария, однако у Соломона есть оружие, с которым Империуму придётся считаться, — истина.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КОСМИЧЕСКИЕ ДЕСАНТНИКИ

АЛЬФА-ЛЕГИОН

ЗМЕИНЫЕ ЗУБЫ

ДРАЗУС ДЖЕЙТ — лорд и мастер-терзатель

СОЛОМОН АКУРРА, ПРИЗРАК — лорд

КВОП ХАЛВЕР — высший охотник за головами

ВОРЛАН КСАН — охотник за головами

ЗРЕКО ЧУРА — охотник за головами

УНЕЖ МАНОЗ — охотник за головами

ДОММИК РЕНН — охотник за головами

КРОЗИР ВА’КАЙ — капитан «Шёпота»

ДЕРКАН ТЕЛЬ — легионер, Восьмой Клык

САКРАН МОРВ — легионер, Восьмой Клык

ФОРВАЛ ДЖУНАЙ — легионер, Восьмой Клык

ПЕНТАК РЭЙ — легионер, Восьмой Клык

ТРАЙВАР ТРИЖДЫ-ГОРЕЛЫЙ — командир отделения, Восьмой Клык

КЕРРИГ ТРАКС — командир отделения, Девятый Клык

ТИТРИК ИНШУ — командир отделения, Третий Клык

УРЗУ КАЙБОР — легионер, Третий Клык

АТТАС — терзатель, лернейские терминаторы

ОСТАЛЬНЫЕ

РОЭК ГУЛИЙ КОГОТЬ — лорд Орудий Свободы

ДЖАРВУЛ ГЛЕЙН — лорд Скрытой Руки

ВИРУН ЭВАЛЬ — лорд Кающихся Сынов

КВОРРУ ВАЙЗИЯ — легионер, Кающиеся Сыны

АЛЬФАРИЙ — множество членов Безликих

КЕРОС АСИД — лорд Сынов Отравы

РЭЛИН АМРАН — лорд Первого Удара

ДИНАЛ КРОВАВЫЙ БАРД — апотекарий Первого Удара

АЛЬБОК — легионер Первого Удара

КСЕТТУС КИЛЬ, МЕТАЛЛОФАГ — лорд Ржаво-кровных

СЕРЕБРЯНЫЕ ХРАМОВНИКИ

ЛАМПРОС ГЕКАТОН — великий хранитель присяги

РЕН МАЛЬФАКС — второй лейтенант, пятая рота

ПАЛАМАС — капитан, пятая рота

БЕДАРИС ХИР — сержант

КИЛ ДЖЕСАР — боевой брат

ВАСТ — боевой брат

РАН — технодесантник, пятая рота

БАГРОВЫЕ КОНСУЛЫ

ТИТ ЙОРР — боевой брат, телохранитель инквизитора Кайзена Харта

НОВЫЙ МЕХАНИКУМ

КАЗАДИН ЯЛЛАМАГАСА, БИОЛОГИС ДИАБОЛИКУС — еретех, магос биологис

ДИАБОЛИКУС СЕКУНДУС — изуверский интеллект

ЛЮДИ

АЛЬФА-ЛЕГИОН

ТУЛАВА ДАЙН — колдунья Змеиных Зубов

ГЕНЕРАЛ АНДОЛ — командор Орудий Свободы

ТОЛЛИ КРЕЙС — агент Альфа-Легиона

ВАСИЛА МАНАТУ — Позорная Гвардия

СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ

КАЙЗЕН ХАРТ — инквизитор Ордо Маллеус (радикальный реконгрегатор)

ДИМА ВАРРИН — сенешаль Кайзена Харта

НЕССА КАРНИС — инквизитор Ордо Маллеус (пуританин-монодоминант)

ЭВЕЛИН — помощница Нессы Карнис

ОСТАЛЬНЫЕ

ДЖОН БРЕЗИК — солдат Пендаты

СУРАН ТИЛЕР — солдат Пендаты

КАНЗАД — солдат Пендаты

СТЕВАЗ ТАЙ — солдат Пендаты

КЕЙД — сержант Пендаты

ЭМУС СПЕЛТАН — офицер безопасности космопорта Бехарис-Дельта

МОРТОН — офицер безопасности космопорта Бехарис-Дельта

ПАШВИР — начальник смены космопорта Бехарис-Дельта

РАОЛА — офицер снабжения космопорта Бехарис-Дельта

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ

Джон Брезик крепче стиснул лазружьё, бормоча беззвучные молитвы, и ещё сильнее вжался в стену траншеи, в которой прятался вместе с ещё семерыми товарищами, пока вокруг них содрогался весь мир. В своих слегка подрагивающих руках он держал М35 М-Галактика Укороченный — крепкое, надёжное и ухоженное оружие с полностью заряженной батареей, на стволе которого болталась сделанная им самолично резная безделушка. На поясе у него висели ещё четыре батареи и длинный, однолезвийный боевой нож, доставшийся ему от отца. Он не стал надевать бронежилет своего старика — смысла в этом особого не было, учитывая его нынешнее состояние, — и, пока над головой свистели вражеские выстрелы, Джон принялся мысленно прикидывать, что бы ему больше пригодилось прямо сейчас — оружие или хорошая броня. Из оружия, без сомнений, можно убить стреляющих в тебя людей, но для этого потребуется точность, а ублюдки явно не собирались заканчиваться. С другой стороны, даже лучшая броня рано или поздно подведёт, если у него не найдётся способа отговорить противников стрелять по нему…

— Брезик, ты с нами?

Джон дёрнулся и моргнул, затем сфокусировал взгляд на обратившейся к нему женщине. Её звали Суран Тилер, она была женщиной явно не моложе шести десятков, с лицом, похожим на особо прочный камень, который методично долбили другим таким же камнем. Она глядела на него тёмными, как кремень, и такими же жёсткими глазами. Джон заставил себя кивнуть.

— Ага. Да, я здесь.

— Уверен? Потому что выглядишь ты довольно рассеянным, — усомнилась Тилер. — А это, учитывая тот факт, что мы находимся посреди грёбаного боя, определённо тянет на подвиг.

— Я в порядке, серж, — ответил Джон. Он на мгновение прикрыл глаза и вздохнул. — Просто опять эти сны. Такое чувство, что я уже месяц нормально не спал.

— У тебя тоже они были? — подал голос Канзад, крупный человек с кустистой бородой. — Вспоротое небо?

Джон уставился на него. Они с Канзадом не особо ладили — без особой вражды или кровной мести, просто раздражали друг друга, — но на волосатом лице не было и тени насмешки.

— Да, — медленно подтвердил он. — Вспоротое небо. Ну, не только наше небо. Вообще все небеса. Что это значит, когда у нас обоих одинаковый сон?

— Это не значит абсолютно ни хрена, пока мы не выберемся отсюда живыми, — рявкнула Тилер. — Как всё закончится, можете сравнить заметки в своих сонниках, без проблем. А сейчас я хочу, чтобы вы сосредоточились на текущей задаче! И, Брезик?

— Да, серж? — отозвался Джон, ещё крепче сжимая лазружьё.

— Хватит звать меня «сержем».

— Слушаюсь, се… слушаюсь. Сила привычки.

В воздухе позади солдат раздалось хриплое гудение, которое становилось всё громче. Джон поднял глаза в ночное небо и увидел огоньки, приближающиеся на огромной скорости. Гудение сменилось воем, а затем рёвом, и над его головой промелькнули самолёты: «Мститель» и две «Молнии» по флангам, все трое направлялись в сторону фронта.

— Это сигнал! — заорала Тилер, вскакивая на ноги с несвойственной людям её возраста прытью. — Вперёд, вперёд, вперёд!

Джон вскочил и последовал за ней, вылезая из траншеи на пережёванное снарядами поле. Он бросился в атаку, отчаянно пытаясь удерживать скорость и не подвернуть при этом ногу среди колдобин и воронок, оставшихся после бомбёжки, а также стараясь избегать ездящей туда-сюда колёсной и гусеничной техники. С обеих сторон от него бежали такие же отряды, как и его собственный, вопящие боевые кличи в лицо врагу, серьёзно потрёпанному огнём их истребителей. Джон открыл рот, чтобы присоединиться к ним, и страх вперемешку с адреналином выдавил из него слова, мало чем отличающиеся от животного рёва.

— ЗА ИМПЕРАТОРА!

Враг наконец смог привести в действие свои противовоздушные батареи, и в небеса устремились потоки зенитного огня. Джон услышал характерное бум-бум-бум счетверённых автопушек «Гидры», и один из истребителей — «Молния», как ему показалось, хотя в темноте и на таком расстоянии трудно было сказать наверняка — разлетелся в огненной вспышке, осыпав обломками защитников внизу.

— Не останавливаться! — прикрикнула Тилер, увидев, как двое человек из её отряда немного замедлились. — У нас всего одна попытка!

Джон прибавил ходу, несмотря на сильное искушение затормозить и позволить другим принять на себя основную мощь вражеских выстрелов. Предоставляя защитникам по одной мишени за раз, они лишь дадут себя перебить: этот массированный натиск, когда их попросту слишком много, чтобы успеть убить всех, был их единственным способом сократить дистанцию и ворваться в ряды противника. Как только им это удастся, силы сравняются.

Они миновали линию металлических вех, некоторые из которых были простыми балками, вбитыми вертикально в грязь. Укрепления впереди тут же разразились вспышками рубиново-красных зарядов сверхсфокусированного света. Джон с товарищами вошли в зону эффективного поражения лазружей, и теперь защитники знали, что их выстрелы не пропадут впустую.

Канзад дёрнулся, дёрнулся снова, потом рухнул лицом в землю. Джон не остановился, чтобы проверить его. Он не собирался останавливаться вообще. Остановиться — значит умереть. Он ринулся вперёд, его лицо превратилось в гримасу страха и ненависти, бросая вызов всей Галактике.

Галактика не заставила себя ждать.

Первый разряд ударил его в правое плечо и прожёг его насквозь. Боль была острой, но чистой, поэтому он покачнулся, но продолжил бежать. Это была его ведущая рука, а лазружьё висело на ремне. Пока он мог направлять ствол левой рукой, а правой нажимать на спуск, для него бой не закончен.

Следующий выстрел угодил в брюшину, пробив защитные мышцы живота и заставив его согнуться пополам. Он едва смог устоять на ногах, но импульс уже был потерян. Джона начало крутить от боли и запаха собственной поджаренной плоти. Зажмурив глаза и устремившись лицом вниз, Джон Брезик даже не увидел последнего выстрела, который попал в темя и убил его на месте.

— Сдохни, еретик! — заорал Стеваз Тай, когда его третий выстрел наконец прикончил врага. Он ухнул, частично от радости, частично от облегчения, но в душе его всё ещё не отпускала тревога. Трон, их было просто невероятно много! Сменив цель, он выстрелил снова, и ему почудилось, будто далеко слева что-то на огромной скорости сближалось с линией обороны Пендатского Четвёртого. Он моргнул и покосился в том направлении, но проклятая воздушная атака уничтожила несколько огромных прожекторов, и тени отказывались расступаться перед ним.

— Глаза вперёд, боец, и продолжай стрелять! — прикрикнул на него сержант Кейд, подкрепляя слова выстрелами из своего лазпистолета. По мнению Стеваза, в них было больше вида, чем дела, поскольку еретики всё ещё находились вне зоны поражения пистолета, но буквально через несколько секунд это изменится. А потому эти секунды могут быть важны.

— Что-то слева, серж! — крикнул он, не забыв при этом отправить врагам ещё один заряд. — Я как следует не разглядел, но что бы это ни было, оно двигалось быстро!

— Это случилось в нашем секторе? — спросил сержант.

— Нет, серж!

— Тогда это проблема пятого отделения или седьмого — но не наша! У нас и так хватает врагов впереди, — рявкнул Кейд, и Стеваз не мог с этим поспорить. Он дёрнулся назад от вражеского выстрела, который ударил в землю перед ним, и вытер глаза, очищая их от заляпавшей лицо грязи.

— Автоматический огонь! — взревел Кейд. — Накормите-ка их!

Стеваз послушно щёлкнул флажком на ствольной коробке лазружья и присоединился к завывающему хору, который начал набирать силу по всему окопу. Этот режим быстро истощит их батареи, но одна только плотность огня положит конец этому последнему штурму прежде, чем им понадобится перезарядка…

Слева прогремел взрыв, и ему потребовались все усилия, чтобы не развернуться в ту сторону с полыхающим лазружьём наперевес. За взрывом последовали крики — громкие, отчаянные вопли, но не от боли, а от чистейшего ужаса.

— Серж?!

— Глаза на врага, воин, или кричать будешь уже ты! — заорал Кейд, стреляя по напирающим культистам, но в его голосе послышалась нотка неуверенности.

— По одной проблеме за раз, или…

Что-то огромное и тёмное влетело в их ряды слева и тяжело приземлилось на пол траншеи. Оно ударило Каннер в бедро, и женщина завалилась на спину. Очередь из её лазружья прочертила голову Данника, разнеся череп на куски, попала Джаскеру в плечо. Они оба рухнули, и Кейд взревел от ярости и горя, но не страха, увидев, как огневая мощь отделения резко ослабла. Кто-то побежал на помощь Джаскеру. Кто-то рухнул на спину — удачный выстрел со стороны наступающего врага нашёл щель между шлемом и краем траншеи. Стеваз не смог удержаться: он повернулся и взглянул на причину всей этой паники.

Перед ним лежало обезглавленное тело с нашивками пятого отделения.

Страх парализовал его. Что смогло прорвать их укрепления? Что обезглавило этого солдата и так легко зашвырнуло его в расположение четвёртого отделения? Это не мог быть тот взрыв, что он услышал: какой взрыв снёс бы голову настолько ровно, но забросил бы тело так далеко?

Кейд орал на него.

— Тай, а ну тащи свою жопу обратно на…

Сержант так и не закончил предложение. Что-то неистово вопящее перепрыгнуло через край траншеи и приземлилось на него. Раздался визгливый рёв цепного меча, в воздух взметнулась кровавая дымка, и сержант Кейд упал на землю кровавыми ошмётками. Его убийца повернулась к Стевазу, траншею за её спиной заполняла волна еретиков, которые быстро задавили четвёртое отделение числом.

Стеваз увидел яростную гримасу на лице женщины, по возрасту годившейся ему в бабушки, и заглянул в пылающие жаждой крови глаза. Он вскинул лазружьё, но она отбила его в сторону своим ревущим оружием, а вращающиеся зубья вырвали винтовку у него из рук. Он развернулся и бросился наутёк, на бегу шаря по поясу с пистолетом и боевым ножом и надеясь, что успеет обогнать её прежде, чем достанет запасное оружие.

Слишком поздно он осознал, что направляется прямиком к месту дислокации пятого отделения.

Он завернул за угол траншеи и наконец остановился, натолкнувшись на что-то огромное и очень, очень твёрдое. Тай упал спиной в грязь и поднял глаза, чтобы посмотреть, во что же он влетел.

На него зловеще глядели два красных, светящихся глаза, и Стеваз едва не обмочился, прежде чем понял, что это такое. Глазные линзы на шлеме космодесантника! Обещанная помощь прибыла! Владыки войны прямо здесь, на Пендате!

Затем, несмотря на темноту, он смог различить цвет доспехов. Они были не серебряные, а сине-зелёные, и вместо чёрного клинка с молниями по бокам на жёлтом фоне с наплечника смотрел трёхглавый змей. Его сердце сжалось в груди, и он внезапно осознал, что именно так быстро приближалось к линии пятого отделения.

— Вы не Серебряные Храмовники, — дрожащим голосом выдавил из себя солдат.

Шлем слегка наклонился, словно от любопытства.

— Нет.

Сверкнуло оружие, и дуло размером с голову Стеваза плюнуло болт-снарядом, который взорвался с такой силой, что верхняя часть тела солдата разлетелась на куски.

Деркан Тель отвернулся от мёртвого бойца Пендаты и отправился вслед за своей командой по дренажной трубе, тянущейся в сторону тыла. С этого направления больше не ожидалось защитников: человеческие союзники Легиона прорвали оборону траншей, и теперь можно было быть уверенным, что они устроят хаос на первой линии сопротивления.

— Что такое «Серебряный Храмовник»? — спросил он у легионера перед собой.

— Понятия не имею, — ответил Сакран Морв. — А что? — Морв был крупным даже для Астартес, именно ему поручили древнюю автопушку отделения.

— Похоже, тот смертный решил, что я один из них, — продолжил Тель. Он порылся в памяти, но ничего не вспомнил. — На ум не приходит ни один орден лоялистов с таким названием. А тебе?

— Может, он имел в виду Чёрных Храмовников? — предположил Морв. — Хотя, наверное, Ва’кай узнал бы их символику.

Что-то не сходилось, и Теля это тревожило. Когда Легион совершил планетарную высадку, из варпа появилось три ударных крейсера лоялистов, и сейчас они сражались с «Шёпотом», флагманом Змеиных Зубов, прямо у них над головами. Морв был прав: Крозир Ва’кай, капитан «Шёпота», узнал бы корабль Чёрных Храмовников, если бы тот оказался у него на прицеле.

Он включил вокс.

— Трайвар, ты слышал о Серебряных Храмовниках?

— Что, Тель, вот прямо сейчас? — раздался в ответ голос Трайвара Трижды-Горелого. Он шёл во главе группы далеко впереди по траншее. Кроме того, он первым попал за оборонительные укрепления, когда Восьмой Клык предпринял свой молниеносный штурм через территорию, оставленную без света уничтоженных прожекторов; это была та самая пресловутая агрессивность, которая принесла ему известность, и он наслаждался ею. И из-за неё же он не меньше трёх раз оказывался по уши в горящем прометии во время одного особо жестокого штурма позиций, находившихся под контролем ордена Саламандр.

— Оказалось, что смертный, которого я только что убил, ждал их, — сообщил ему Тель. — Наверное, новый орден. Или, как подметил Морв, — продолжил он, — человек подзабыл название Чёрных Храмовников.

— Серебряные Храмовники, Чёрные Храмовники, — пробормотал Трижды-Горелый. — Казалось бы, чего стоит включить хоть каплю воображения, а?

— Чтобы Империум да бесконечно повторял одно и то же раз за разом почти без изменений? — рассмеялся Морв. — Никогда такого не было, и вот опять.

— Я сообщу об этом, — сказал Трайвар. — Мастер-терзатель должен что-то знать.

— Принято, — ответил Тель. Мастер-терзатель Дразус Джейт возглавлял Змеиные Зубы, именно его тактический гений привёл Пендату к падению. Как только они пробьются в последний оплот лоялистов, их сопротивление развалится, и всё сырьё, которое так отчаянно требовалось Змеиным Зубам — прометий, металл, пласталь, возможно даже керамит, — они заберут себе. Не придётся делиться трофеями с другими легионами: Зубы не принадлежали к 13-му Чёрному походу магистра войны, и здесь не было никого, кто отобрал бы у них победу. Несмотря на то что Абаддону удалось разорвать ткань реальности по всей Галактике и начать движение в сторону Терры, он, несомненно, проиграет. Если в чём-то и можно быть уверенным насчёт Чёрного Легиона, так это в его неизменном провале, и Дразус Джейт был слишком умён, чтобы позволить сделать себя его частью.

Взревел болтер Трайвара, и Тель услышал крики защитников, осознавших, что их оборонительные рубежи не просто уничтожены — более того, за линию укреплений проникли тяжеловооружённые трансчеловеческие убийцы. Тьму разорвали отчаянные всполохи лазерного огня, но в тесных условиях окопа смертные бойцы Пендаты могли сосредоточить лишь ограниченное количество огневой мощи в одном месте: и ни в одном из этих мест её не было достаточно, чтобы остановить Трайвара. Восьмой Клык ускорил темп и Тель побежал вслед за ними, жертвуя скрытностью ради внезапности.

— Через верх и на восток! — рявкнул Трайвар по воксу, и Тель, не раздумывая ни секунды, взмыл в воздух. Траншея, по которой они бежали, была всё ещё достаточно глубока, и смертный дважды подумал бы, прежде чем спрыгнуть в неё, не говоря уже о том, чтобы выбраться наружу. Но сверхчеловеческие мышцы Теля усиливались сервомоторами и искусственными сухожилиями силовой брони, а потому он перемахнул через край почти без усилий.

Его глазам предстал настоящий хаос.

Там, где некогда располагался идеально организованный имперский лагерь, теперь царило смятение. Уничтоженные авиацией машины и склады горючего пылали ярким пламенем, а горящий остов «Молнии» рухнул прямиком на типовое строение, которое показалось Телю похожим на полевой штаб. Имперские войска — мешанина из подразделений Астра Милитарум и местного ополчения в лице Пендатских Синих Мундиров — копошились, словно насекомые в попытке защитить свой улей. Но, в отличие от этих крошечных созданий, у них напрочь отсутствовало единство цели и действий.

— Ну что, пошумим, — объявил Трайвар, и Восьмой Клык открыл огонь.

Им требовалось всего лишь нанести столько ущерба, сколько получится: задача простая и, возможно, примитивная, но от того не менее насущная. Восьмой Клык должен был оттянуть на себя внимание защитников, поскольку восемь предателей-Астартес с грохочущими стволами вряд ли могут добиться чего-то иного. А во всей этой неразберихе команды охотников за головами вместе с самим мастером-терзателем получат возможность устранить первоочередные цели.

— Тебе не кажется, что мы ведём себя слишком очевидно? — спросил Тель, попутно расстреливая отделение солдат прежде, чем они успели вскинуть лазружья.

— А что им ещё делать, не обращать внимания? — фыркнул Морв. Его автопушка хрипло закашлялась и прошила очередью борт «Химеры». Бронемашина взорвалась. По наплечнику легионера чиркнул лазерный заряд, но он даже не заметил этого. — Если они заподозрят, что реальная угроза — это не мы, и не примутся за нас всерьёз, тогда мы действительно станем реальной угрозой. Танковый экипаж, — добавил он, — на семьдесят градусов справа.

Тель развернулся. Ну конечно, разрозненная группа из шести пендатцев бежала к «Леману Руссу», стараясь вести себя тихо и не привлекать внимания. Боевой танк мог доставить Восьмому Клыку проблемы, ведь его толстую броню вряд ли пробила бы даже автопушка Морва.

— Нет уж, я так не думаю, — пробормотал Тель, аккуратно прицеливаясь. Темнота не была помехой для тепловых сенсоров в его визоре, и болтер зарычал, отстреливая членов экипажа одного за другим.

— Бежим по моей команде, — раздался приказ Трайвара. — Нельзя, чтобы нас прижали, даже такой сброд, как они. Три, два, один… Вперёд.

Меньше чем за секунду Трижды-Горелый перешёл с места в карьер, и Восьмой Клык последовал его примеру. Имперцы, которые только начали скапливать силы вокруг них, словно венозная кровь вокруг свежей раны, внезапно обнаружили, что суть угрозы резко изменилась. Простые смертные не смогли перестроить своё мышление вовремя, чтобы оказать хоть сколько-нибудь значимое сопротивление, и прерывистая линия стрелков распалась в тот же миг, когда Восьмой Клык влетел в неё на полном ходу.

Тель даже не стал доставать свой силовой нож. В этом не было нужды. Он просто топтал, пинал, бил и крошил. Переломанные тела разлетались от него, врезаясь в других солдат или просто падая в кровоточащие кучи таких же трупов. Одному удачливому бойцу удалось сделать выпад штыком, но сверкающее остриё бессильно царапнуло по нагруднику Теля, а легионер ударил его локтем в лицо так сильно, что сломал челюсть вместе с шеей.

Всё шло именно так, как и задумывалось, пока вокс неожиданно не затрещал и не раздалась передача на общей частоте группировки.

— Всем наземным подразделениям, внимание. Три крейсера лоялистов прорвались мимо нас и запускают боевые челноки, — объявил капитан Ва’кай. На фоне прогремел залп, орудия захваченного крейсера типа «Лунный» заговорили вновь. — Так, уже два, — удовлетворённо добавил Ва’кай. —Третий летит вниз по кусочкам.

— Всё ещё многовато гостей, — заметил Морв. Его автопушка чихнула один раз, и склад боеприпасов взлетел на воздух, озаряя вспышкой ночное небо так ярко, словно солнце решило перестать прятаться за горизонтом. Ударная волна от взрыва оказалась столь сильна, что Тель ощутил её даже отсюда.

— Восьмой и Девятый Когти, захватить контроль над «Гидрами», — раздался в воксе голос мастера-терзателя Джейта. — Раз уж у нас под рукой оказались столь уместно названные орудия, давайте поглядим, придутся ли наши зубы по вкусу бывшим братьям.

Тель проверил, чтобы его следующие слова услышали только на личном канале Клыка.

— Братья, вам это кажется разумным? Даже у двух ударных крейсеров полно челноков — намного больше, чем нам удастся сбить в тот промежуток времени, что у нас остался.

— Хочешь, чтобы мы ослушались прямого приказа мастера-терзателя? — спросил Трайвар. — Нам не выбраться с этой планеты без одобрения Джейта. Кроме того, если бросим братьев сейчас, то у них будет меньше шансов отразить эту атаку, а значит, мы станем лёгким обедом для лоялистов сразу же, как только они покончат с Джейтом!

Тель поморщился, но с логикой в словах Трижды-Горелого он поспорить не мог.

— Отлично, брат, — тогда сделаем всё, что в наших силах.

Они смогли обнаружить батареи «Гидр» всего через несколько минут, но каждая секунда, потраченная на их поиски, терзала мысли Теля ядовитыми когтями. Челнокам потребовалось время, чтобы пробиться через слои атмосферы, — он сам частенько сидел внутри таких посудин, молясь о том, чтобы полёт поскорее закончился и он мог встретить врага с оружием в руках, а не ждать, пока его собьют в воздухе, — но гораздо меньше, чем ему бы хотелось при таких обстоятельствах. Что ещё хуже, то ли защитники в кои-то веки просчитали их действия, то ли просто назначили зенитки точкой сбора, но похоже, что вокруг огромных машин со счетверёнными орудиями собралась полнокровная рота Астра Милитарум.

— Ох, сколько лазружей, — с глубоким чувством высказался Форвал Джунай, когда воздух покраснел от лихорадочных выстрелов, стоило ему высунуть шлем из укрытия.

— Ослепляющие гранаты и фланговый охват, — скомандовал Трайвар. — Вперёд.

Каждый из них метнул по одной противосенсорной гранате, плюющейся чёрным дымом. Этот дым не только сводил к нулю зрение смертных, но вдобавок к этому забивал помехами прицелы и фотоочки. Впрочем, помешать выстрелам он всё равно не мог, и перегруппировавшиеся гвардейцы открыли настолько плотный огонь, что даже силовая броня с трудом удержала бы его. При этом их залп накрывал слишком большую площадь, чтобы невозможность выцелить врага имела хоть какое-то значение.

Именно поэтому, едва гранаты отправились в воздух, Восьмой Клык начал движение вбок, обходя защитников вокруг типовых строений. С точки зрения количества защитников или укрытий этот угол атаки был ничем не лучше первоначального, но учитывая то внимание — и, что важнее, огневую мощь, — что были сосредоточены на девяносто градусов в сторону от них, он стал наиболее безопасным вариантом.

— Убить всех, — приказал Трайвар и с привычной для него отвагой рванул вперёд. Восьмой Клык последовал за ним, стреляя от бедра, но при этом выцеливая противников с точностью и скоростью, недоступными даже самому меткому из смертных в полной неподвижности. Тель лишь на мгновение прекратил стрельбу, чтобы метнуть осколочную гранату в направлении солдат, которые находились ближе всех к облаку от ослепляющей гранаты. Наградой ему стали ещё одна огненная вспышка и истошные вопли.

Пентак Рэй рухнул: то ли его доспехи пробил удачный выстрел, то ли они просто не выдержали плотного огня. Остальные продолжали бежать, но лоялисты уже успели среагировать на их внезапное появление с фланга, и, хотя некоторые из солдат сдались и обратились в бегство, этого всё равно было недостаточно. Очередной лазерный залп ударил Теля в бок, и он споткнулся, а перед глазами вспыхнули предупреждающие сигналы от датчиков брони.

Всё могло кончиться для них очень плохо, если бы в то же самое время Девятый Клык не атаковал другой фланг этой импровизированной огневой позиции.

Внезапно защитники оказались между двух огней, и хотя каждую из этих атак по отдельности можно было отразить, даже несмотря на тяжёлые потери, с двумя сразу лоялисты справиться уже не могли. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы суровое и отчаянное сопротивление обернулось паникой и полным разгромом. Строй разлетелся, словно капли воды от наступившего в лужу ботинка, болтерные снаряды вгрызались в спины улепётывающих гвардейцев.

— Морв, со мной, сдерживать лоялистов, — принялся отдавать распоряжения Трайвар. — Остальные — к орудиям, следить за небом!

— Трижды-Горелый, надеюсь, это сработает, — послышался в воксе голос Керрига Тракса, командира Девятого Когтя.

— И ты, и я, Тракс, — мрачно ответил Трайвар. Тель примагнитил болтер к бедру и занял место у ближайшей зенитки, предварительно выпихнув оттуда изломанное тело предыдущего оператора. Дух машины выглядел послушным: она не затрещала и не выключилась, когда он взял управление и сделал пробный разворот стволами туда-сюда.

— Готов, — крикнул он.

— Хорошо, — откликнулся Трайвар, запрокидывая шлем так высоко, как только мог. — Потому что к нам уже летят.

Тель взглянул вверх и тоже увидел челноки. Их можно было спутать со звёздами, по крайней мере на первый взгляд, но эти яркие пятнышки были не чем иным, как десантными кораблями Космодесанта, которые пробивали себе путь сквозь атмосферу, толкая перед собой плотную волну раскалённого воздуха. Он задрал стволы под максимальным углом и ткнул пальцем в ауспик наведения.

— Ну что же, Серебряные Храмовники, или кто вы там, к варпу, такие, — пробормотал Тель. — Давайте проверим на прочность ваши аппараты.

Перекрестье ауспика загорелось зелёным, и он нажал на гашетку.

Огненный шторм с воем устремился в небеса, и даже шумоподавители в шлеме Теля не смогли спасти его от оглушающего грохота орудий. Он проверил ауспик, но цель всё ещё снижалась без повреждений. Он промазал.

Системная погрешность? Предательский дух машины узнал своего имперского собрата и намеренно ввёл легионера в заблуждение? Тель снова прицелился и выстрелил, на этот раз зажав спуск и непрерывно водя стволами туда-сюда по ночному небу. Такой метод был чужд воину, привыкшему к аккуратности и точности, но и у войны на изнурение имелись свои достоинства. Кроме того, ему не требовалось экономить боеприпасы для затяжного боя: как только эти челноки коснутся земли, «Гидры» станут бесполезны из-за своей громоздкости. Направить их на наземные подразделения не выйдет, так что сейчас или никогда.

Орудия изливали свою ярость в небеса, расстрелянные гильзы с треском сыпались на землю с обеих сторон. Тель заметил, как один из челноков мигнул и исчез с экрана ауспика. Легионер ощутил краткий прилив неистового восторга, но быстро подавил его и переключился на следующую цель. Он бы никогда не променял свой болтер на другое оружие, но во внушительной мощи этой установки определённо было своё очарование. Он только что прикончил дюжину имперских космодесантников всего за пару секунд — многие ли воины могут таким похвастаться?

Похоже, не только ему приглянулись эти машины.

— Можно забрать их с собой? — проорал Джунай, неистово хохоча. На глазах Теля ещё одна яркая точка погасла в небе — орудия Джуная нашли свою цель. Но остальные становились всё больше прямо на глазах, стремительно приближаясь.

— Сбейте их, чёрт вас побери! — взревел Трайвар. — Сбейте их, или всё пропало!

Тель попал ещё в один корабль, разорвав его на части прямо в воздухе. Даже космодесантник не смог бы пережить падение с такой высоты, поэтому он не стал тратить время и расстреливать обломки. Он поразил следующую цель, но лишь подбил его, и челнок резко заложил крен, уходя с линии его огня. Угол уменьшался, и временное окно, в котором они могли что-то предпринять, грозило вот-вот захлопнуться. Тель даже не стал пытаться преследовать подбитый им корабль, надеясь, что жёсткая посадка дорого обойдётся его экипажу, и вместо этого нашёл другой. Он вновь зажал спуск, но из-за огромной скорости машины все его выстрелы просвистели над ней, не причинив вреда. Тель попытался опустить стволы за челноком, но было уже слишком поздно.

БАМ.

БАМ.

БАМ.

В мгновение ока сияющие точки превратились в раскалённые серебряные корабли, заходящие на посадку. Тормозные двигатели едва замедлили их ход, но установленные на корпусе ураганные болтеры уже взревели, разрывая на куски всё вокруг. Тель скорчился позади своей «Гидры» и ещё раз попытался опустить стволы: может, у него ещё есть шанс на один последний выстрел, прежде чем…

Двери с грохотом опустились, и наружу выскочили космодесантники в серебряных доспехах, по двенадцать из каждого корабля. Несмотря на то что Восьмой и Девятый Клыки знали, к чему готовиться, и не раз имели с этим дело в прошлом, они не смогли организовать эффективного сопротивления. Трое легионеров погибли под ураганным огнём болтеров, то ли промедлив и не заняв укрытия, то ли рискнув жизнью ради шанса выстрелить в открывающиеся двери. Теперь они были окружены и уступали в численности.

Сразу после десантирования имперцы разделились, чтобы не стать лёгкой мишенью для «Гидр», а затем открыли огонь. Тель выругался, разрывные снаряды молотили по орудию, за которым он прятался. Но он был опытным воином, и, хоть его болтеру недоставало мощи счетверённой автопушки, он точно знал, куда выстрелить, чтобы доставить проблемы даже доспехам Астартес.

Он аккуратно высунулся из укрытия и выстрелил. Болт попал его цели в колено, как он и планировал.

Своими трансчеловеческими чувствами Тель сразу заметил две вещи. Во-первых, броня этих космодесантников была отлична от всего, что он когда-либо видел прежде.

Во-вторых, выстрел в это место прежде обездвиживал множество имперских воинов. А тот, в которого попал Тель, остался на ногах. И оказался выше, чем Тель ожидал.

— Какого ч…

Когда в шлем Деркана Теля влетел разрывной болт, сам он на ногах не устоял.

Сержант Бедарис Хир ощутил лёгкий прилив удовлетворения, увидев, как десантник-предатель оседает на землю. Его реликвийному болтеру не хватало дальнобойности болт-винтовок, которыми были вооружены его братья, однако наследие этого оружия насчитывало тысячелетия службы Ультрадесантникам. Сам Марней Калгар подарил его Хиру вскоре после Освобождения Новариса, и сержант радовался, что смог вновь дать ему возможность убивать еретиков. Впрочем, еретики к этому моменту уже кончились; его братья-заступники перебили оставшихся врагов, сочетая перекрёстный огонь и прицельную точность.

— Тот изменник был моим, брат-сержант, — с раздражением проворчал Кил Джесар у него под боком. — Он подстрелил меня в колено!

— Тогда тебе нужно было шустрее реагировать, — ответил Хир. — Если бы я промедлил, он мог выстрелить снова. Твоя броня повреждена?

— Ослаблена, но мою эффективность это не снизит, — доложил Джесар, проверяя сустав.

— С кем мы имеем дело? — спросил Васт. Хир осмотрел ближайший труп, и по его телу пробежала дрожь, смесь возбуждения и тревоги, когда он заметил сине-зелёные доспехи, узор в виде чешуек рептилии и множество других деталей, указывающих на самого таинственного из врагов человечества.

— Альфа-Легион, — мрачно подытожил Хир. Их противники оказались не простыми отступниками, а одним из первоначальных предательских легионов, и воины этого легиона тысячелетиями были проклятьем для сынов его примарха. Но теперь гремящий по всей галактике крестовый поход Индомитус во главе с Робаутом Гиллиманом привёл Хира и его братьев-примарисов сюда — в место, идеально подходящее для свершения возмездия.

— Выдвигаемся боевыми группами! — гаркнул он. — Здесь ещё есть изменники, но мы их выкурим. Пусть Астра Милитарум и Синие Мундиры сдерживают культистов, пока их самих не опрокинут, а наша главная цель — Альфа-Легион. И будьте начеку, они настоящие убийцы Астартес.

— Может, они и знают, как убить перворождённого, брат-сержант, — возразил Васт, пока они делились на команды по пять человек, — но им ещё не встречались такие, как мы. Спросите у колена Джесара, оно подтвердит!

Некоторые из его братьев по отделению засмеялись, но не Хир.

— Никогда не считай, будто враг не умеет быстро учиться, брат Васт! К Альфа-Легиону нельзя относиться с пренебрежением. Возможно, мы уже утратили наш фактор внезапности. — Он обнажил свой силовой меч и побежал вперёд, набирая скорость. Остальные последовали за ним.

— Думаете, те предатели, которых мы только что убили, были частью самой Ереси? — спросил Джесар на бегу. — Что они взаправду участвовали в ней?

— С подобным трудно смириться, — ответил Хир, решив не обращать внимания на его «мы», хотя вклад Джесара в победу ограничился лишь получением выстрела в колено. — Тем не менее мы знаем, что Разоритель ещё жив, если его существование можно так назвать. Возможно, мы прямо сейчас нанесли удар возмездия сквозь десять тысяч лет. А теперь у нас появился шанс нанести следующий, — добавил он. — Приготовиться к бою.

Впереди под прикрытием пылающего остова «Химеры» сидели два Альфа-Легионера, которые карали своим огнём беспорядочную толпу защитников-лоялистов, пытающихся вступить с ними в бой. Для смертных солдат стало бы самоубийством пытаться выбить из такого укрытия даже одного изменника Астартес, не говоря уже о двух.

Для примарисов же это была куда более выполнимая задача.

— Клинки! — скомандовал Хир, и бойцы его отделения выхватили боевые ножи: серебряные, под цвет их доспехов.

— Хочу одного из них, — прорычал Джесар.

— Если успеешь добежать до них вовремя, — хихикнул Васт.

Они вскинули оружие и дали синхронный залп, шквал снарядов высекал искры и вырывал куски из останков бронированной шкуры «Химеры». Двое Альфа-Легионеров пригнулись со сверхъестественной скоростью, но эти выстрелы должны были лишь заставить их прижать головы, пока отделение Хира сокращало дистанцию. Генетически усиленные мышцы и укреплённые сухожилия, дополненные лучшей силовой бронёй, когда-либо созданной человечеством, несли их вперёд на скорости, о какой смертные могли лишь мечтать. Своим боковым зрением Хир заметил одного из бойцов Астра Милитарум — лейтенанта, как подсказал ему мозг, распознав звание по нашивкам, — который размахивал руками и что-то кричал ему, но его голос терялся в грохоте бушующей битвы. Хир решил поговорить с ним позже и выяснить, что тот от него хотел, если, конечно, всё дело не в совершенно излишних мольбах о помощи. Или, возможно, тот просто приветствовал своих спасителей.

Однако, несмотря на общие улучшения, десантники-примарисы различались между собой не меньше своих перворождённых братьев. Как бы Хир ни старался, они с Джесаром неизбежно отстали от своих чуть более резвых братьев. Васт по-прежнему стрелял с левой руки на бегу, а правой вращал боевой клинок, в искусстве обращения с которым весьма поднаторел.

Земля исторгла огненную смерть, и трое воинов из отделения Хира мгновенно превратились в расплавленный шлак ниже пояса. Полсекунды спустя Хир отчаянно прыгнул вверх, обогнув эпицентр взрыва: системы его доспехов взвыли, в поле зрения замигали красные предупреждающие иконки. Но, хоть и обгоревший, он остался цел. Так же, как и Джесар, который мгновением позже приземлился рядом с ним.

Мелта-бомбы с контактным взрывателем, закопанные в землю. Эти двое легионеров знали о приближении Серебряных Храмовников и смогли организовать засаду за немыслимо короткое время или же они просто глупо наткнулись на ловушку, предназначенную для Астра Милитарум?

Движением века Хир заглушил вокс, который разрывался от воплей корчащихся в агонии братьев. Секунду поразмыслив, он понял, что двум Альфа-Легионерам не было нужды прибегать к таким уловкам, чтобы разобраться с Астра Милитарум. Ловушка предназначалась для них.

Прекрасно. Двое Серебряных Храмовников избежали коварных челюстей западни, а двое Астартес-примарис более чем способны дать бой двум перворождённым, изменники они или нет. Хир с Джесаром проревели боевой клич своего ордена и перешли в атаку.

— Средоточие и ярость!

Альфа-Легион вышел поприветствовать их.

Они оба носили сине-зелёные цвета своего предательского рода, но если легионеры, убитые в зоне высадки, имели какое-никакое единство внешности, то облачение этих воинов носило признаки индивидуальности. Первый, щеголявший причудливой бионикой вместо левой руки, носил доспехи типа VI, дополненные остроклювым шлемом «Корвус» и покрытые мерцающими, переливающимися тёмными чешуйками. Основой для брони второго, похоже, служил древний вариант типа IV, который явно искусно переработали: чешуйчатый узор был высечен в самих пластинах, а на месте, где полагалось красоваться аквиле, свил кольца трёхглавый змей.

Болтер Хира рявкнул, посылая снаряд прямо в символ гидры, но вспышка силового поля отразила удар, и легионер продолжил движение. За головой изменника сверкал шипастый обруч железного нимба, и Хир вскипел от ярости, увидев, как столь ценную реликвию оскверняют подобные еретики. Неважно; он отомстит за её бывшего владельца. Он уклонился от вспышки неистового жара, исторгнутой загадочным энергетическим оружием, и нанёс удар силовым мечом.

Он целился в голову Альфа-Легионера, намереваясь расколоть керамитовый шлем надвое, однако его клинок встретился со значительно более коротким лезвием, которое также потрескивало сдерживаемой энергией силового поля. Легионер отступил на шаг назад, на ходу примагничивая энергетическое оружие к бедру, и взял во вторую руку точно такой же клинок. Он перешёл в наступление, держа свои ножи обратным хватом. Хир таким же образом избавился от болтера и атаковал с двух рук.

Он был выше, быстрее, сильнее и выносливее своего оппонента: он осознавал, что это так. У него также имелось преимущество в дистанции, которое ему обеспечивали длина оружия и тот простой факт, что руки противника были короче его собственных, пусть и ненамного.

Через три секунды он также осознал, что проигрывает.

Альфа-Легионера попросту не было там, где ожидалось. Неважно, насколько сильно Хир бил, насколько быстро совершал выпад, лезвие его клинка всегда промахивалось на пару сантиметров. В противовес этому парные ножи Альфа-Легионера снова и снова находили свою цель: не нанося критического урона, не обездвиживая, а вместо этого вонзаясь в сочленения, перерезая силовые кабели и ослабляя защитные пластины.

— Проклятое варповство! — взревел Хир и сделал разрез, плавно перетёкший в другой удар. Силовой нож мастерски отвёл его от груди противника. — Что ты за тварь?

— Могу задать тебе тот же вопрос, — прошипел его враг через решётку вокса, сделав ложный шаг назад, затем рванувшись вперёд и чиркнув кончиком клинка по горжету Хира, когда тот дёрнулся вслед за ним. Хир отчаянно сбросил удар в сторону, но ничего не мог поделать с остриём другого ножа, которое впилось ему в левый локоть после того, как враг сделал пируэт ему за спину. Он повернулся, стараясь держать противника в зоне видимости и снова поднимая меч.

Звук рвущегося керамита немедленно заглушили вопли Джесара — какое-то нечестивое оружие пробило защиту его боевого брата. Он стиснул зубы и шагнул вперёд, занеся меч над головой, словно статуя какого-то языческого божества. Он открылся для смертельной контратаки, но если ему удастся одновременно с этим убить своего врага, то это будет хорошая смерть. Лучше умереть в поединке, чем дать второму изменнику шанс ударить его в спину…

Шквал болт-снарядов врезался в его тело. Доспехи типа X «Тактикус» были прочнее всех, что предшествовали им — не считая почтенной тактической брони дредноута, — но даже они не могли устоять под непрерывным болтерным огнём, ведущимся в упор. Снаряды пробили силовой ранец, разорвали спинную пластину и вонзились в плоть. Боль была невыносима, но он принадлежал к Астартес-примарис, созданным, чтобы противостоять ей. В итоге на колени его повергла не она, а резкое отключение функций брони и свинцовая тяжесть в конечностях, ставшая следствием непоправимого урона нервной системе.

Альфа-Легионер перед ним шагнул назад и посмотрел ему за спину, в сторону труса, подло ударившего в неё.

— Он был моим, Соломон, — прошипел вооружённый ножами предатель.

— Ты играл с ним, — ответил второй еретик из-за левого плеча Хира, — а у нас мало времени. Убей его, или это сделаю я.

Хир уронил меч, но смог пододвинуть руку к лежащему в кобуре болт-пистолету. Ему нужен всего один выстрел…

Альфа-Легионер шагнул вперёд и вогнал силовые ножи в виски Бедариса Хира.

— «У нас мало времени»? — передразнил Дразус Джейт, выдёргивая ножи из шлема лоялиста, чьё тело безвольно рухнуло лицом в грязь. — Акурра, ты что, куда-то торопишься?

— Для начала было бы неплохо убраться с этой планеты, — ответил Соломон Акурра. Его левая рука перетекла обратно в привычную форму. В бою заточённый внутри неё меньший демон мгновенно превращал конечность в клинок, достаточно крепкий и острый, чтобы обезглавить противника, но она всегда возвращалась в нормальное состояние, как только нужда в таком инструменте отпадала.

В горле у Джейта заклокотало.

— Убраться с планеты? Мы так близки к успеху!

— И его вот-вот украдут у нас из-под носа! — рявкнул Соломон, пнув ногой тело лежащего рядом космодесантника. — Что они такое? Наш Легион уже десять тысячелетий сражается с отродьями Золотого Трона, но ты хоть раз видел в летописях нечто подобное?

— Тебе не хуже меня известно, что наши летописи далеко не полны, — возразил Джейт, проверяя обстановку по воксу. Он не мог не признать, что картина вырисовывалась не слишком многообещающая, но трофеи были почти у него в руках.

— Это что-то новое, — продолжал напирать Акурра. Он вскинул болтер и почти бездумно застрелил вооружённого «адским» ружьём лоялиста в шестидесяти ярдах от себя, который смог настолько преодолеть страх при виде пяти космодесантников, вырезанных двумя предателями, что принялся наводить на них прицел. — Мы не можем продолжать атаку в таких обстоятельствах! Восьмой и Девятый Клыки уже мертвы. Мы сильно рискуем, нас может задавить числом и уничтожить враг, которого мы не понимаем.

Джейт снял свой волкитный разрядник с магнитного крепления на бедре. Он не собирался угрожать — это была всего лишь мера предосторожности, — но всё равно добавил в голос больше силы.

— Акурра, ты не забыл, кто мастер-терзатель Змеиных Зубов?

— Ты, — мгновенно ответил Акурра. — А ты не забыл, что этот пост принадлежит тебе не по указке высшей власти, не благодаря силе оружия или праву завоевания, а благодаря голосам равных тебе? Что было дано, то можно и отнять, Дразус. Умоляю тебя, позволь нам отступить. Мы сможем взять необходимое на других фронтах, когда будем лучше понимать природу противника. В ином случае, даже если выживем, я сомневаюсь, что ты останешься мастером-терзателем.

— Так будет и в случае, если я прикажу отступить сейчас, — зарычал Джейт. Акурра сам по себе был выдающимся командиром и ценным активом, но мастер-терзатель не сомневался, что видит насквозь своего предполагаемого союзника и удар его скрытого клинка. — Если я позволю такому трофею ускользнуть, то меня точно обвинят в робости и лишат поста. Нет, Соломон, мы поступим так, как всегда делал Легион, — приспособимся к ситуации и обратим её в нашу пользу. — Он включил вокс. — Капитан Ва’кай, какова обстановка?

— У меня всё надёжно, мастер-терзатель, — немедленно ответил Ва’кай. Крозир Ва’кай был не смертным капитаном, а легионером, чья истинная гениальность проявлялась лишь в пламени пустотной войны. С болтером и силовым ножом в руках он сражался не хуже любого другого воина, но лишь когда расстояния в битве измерялись тысячами миль, а последствия принятых сейчас решений проявлялись спустя десять минут, Ва’кай чувствовал себя как рыба в воде. — Ударные крейсеры воодушевили корабли лоялистов сражаться до конца, но они лишь уравняли шансы, а не склонили чашу весов в свою сторону. Эти крейсеры то ли новые, то ли их перевооружили по самое не могу. Их пушки бьют больно, скорость реакции вполне ожидаема, но нет ни капли искусности — мы уже сбили один из них. Кроме того, мне кажется, что каждый из них хочет лично с нами разделаться, вместо того чтобы работать сообща. Словно они прежде не участвовали в настоящих сражениях.

— Звучит знакомо, — проворчал Джейт, покосившись на трупы в серебряных доспехах. — Ва’кай, продолжай делать то, в чём ты лучший. — Он оборвал связь. — Мы продолжаем. Ва’кай удержит их на орбите, мы заберём то, за чем пришли, и отступим согласно план…

Его железный нимб — результат ножевой схватки с капитаном Ордена Генезиса — с треском сработал, отражая выстрел. Джейт крутанулся, посылая залп из своего разрядника в то место, откуда, как ему кричали инстинкты, был нанесён удар. Его взгляд догнал выстрел мгновением позже, как раз чтобы увидеть падающую на спину серебряную фигуру, в которую он попал.

— Снова они! — зарычал он, отступая под прикрытие остова «Химеры». Раздался протестующий грохот болтера — Акурра прикипел к нему, несмотря на общую тягу к более экзотичному оружию — включая проклятую варпом бионическую руку, которой Джейт ни капли не доверял. Тем не менее оставалось ещё четверо Серебряных Храмовников при поддержке толпы смертных защитников, и на этот раз у Альфа-Легиона не было хитрой ловушки из мелта-бомб, чтобы проредить их строй.

— Где твоя ведьма? — крикнул Джейт. — Нам нужно прорваться сквозь них!

— Нам нужно отступать! — в отчаянии рявкнул Акурра. — Примархов ради, Джейт, из-за тебя нас прикончат!

— Мы прорвёмся сквозь них! — взревел Джейт. Он рискнул бросить взгляд влево в поисках ручной колдуньи Акурры. Когда он видел её в последний раз, она съёжилась за обломками «Химеры». — Дайн! Где т…

Железный нимб мастера-терзателя верно служил ему многие годы, но он не мог остановить всё, и Дразус Джейт так и не увидел выстрела, который попал в шлем и разорвал его голову на части.

МАСТЕР-ТЕРЗАТЕЛЬ

Держа болтер одной рукой, Соломон Акурра выпустил весь магазин в наступающих имперцев, заставив даже Серебряных Храмовников искать себе укрытие. Одновременно с этим он схватил второй рукой труп Дразуса Джейта и закинул его подальше за остов «Химеры». Мастеру-терзателю уже не светило исцеление на столе апотекария — болт-снаряд превратил его череп в жижу, и воин фактически лишился головы, — но его прогеноиды должны были остаться целыми, а что они, что искусно выкованная броня представляли слишком большую ценность, чтобы Легион их лишился.

— Тул! — рявкнул Соломон, по его укрытию снова забарабанили выстрелы. Лоялисты быстро оправились. — Ад тебя поглоти, где ты? — Он ведь оставил ведьму прямо тут…

Тени рядом с ним сгустились и приняли облик Тулавы Дайн. Она была средних лет по людским меркам, и морщины на её лице оставило не только бремя тех сил, которыми она владела. У неё было бледное, словно плоть личинки, лицо — в противовес коже Соломона насыщенного тёмно-коричневого цвета, — а правая сторона головы гладко выбрита, и оставшиеся волосы свисали тугими косичками, которые она красила синей и зелёной краской. Она давно забыла об униформе имперского псайкера-примарис, к числу которых некогда принадлежала, и теперь носила невзрачный флотский комбинезон. Впрочем, она потрудилась нацепить на него панцирный нагрудник, снятый с трупа темпестора-прайм. Тул не прожила бы в Галактике так долго, если бы доверяла свою защиту лишь врождённым способностям.

— Не говори только, что всё ещё хочешь заставить меня пробиться сквозь них? — отозвалась она, рискнув бросить взгляд через край обугленного корпуса. На голой коже её наполовину выбритого черепа плясали отблески пламени от горящей машины.

— Я этого и прежде не хотел, — заверил её Соломон. — А Джейт уже не в том положении, чтобы спорить.

Он потянулся за новым магазином, но тут его взгляд упал на тело Серебряного Храмовника, убитого мастером-терзателем. На бедре имперца висел необычно изукрашенный болтер: без сомнений, весьма почётное оружие, и вдобавок выглядело оно так, словно о нём бережно заботились, чинили и реставрировали вплоть до нынешнего состояния, в отличие от девственно-чистой и явно незнакомой ему брони, к которой оно было примагничено.

— Так какой у тебя план? — спросила Тулава. — Ну, кроме того самого плана, согласно которому нас прижимают огнём и, если мне позволено высказать мнение человека, лишённого вашего тактического гения, до уморительного явно давят числом?

— Мы уходим с этой планеты, — ответил Соломон. Он не обратил внимания на её сарказм: люди плохо переносят опасность для своей жизни. Более того, Тул уже неоднократно заслужила себе право говорить с ним откровенно.

— Легион отступит, а смертные прикроют наш отход. Но, чтобы всё прошло как надо, потребуется отвлекающий манёвр.

— Отвлекающий манёвр, — уныло повторила Тул. — И сделать это надо чисто или грязно?

Некоторые из старых привычек всё ещё имели власть над ней, будь она теперь хоть трижды колдуньей. Кодовым словом «чисто» обозначались её природные способности к псайкане, которые некогда сделали Тулаву такой ценной в глазах Империума, в то время как «грязным» считалось погружение в царство демонов и богов с помощью практик, для Империума считавшихся омерзительными.

— В нашем случае я предпочёл бы «побыстрее», — внёс ясность Соломон.

Тулава скривилась.

— Значит, грязно.

Она села, скрестив ноги, и положила на колени свой психосиловой посох. Соломон протянул руку и схватил реликвийное оружие Храмовника, сорвав его с крепления. Крошечный, древний и упрямый машинный дух, живущий внутри него, воспротивился его прикосновению: он знал своего хозяина и понимал, что Соломон — чужак. Что ж, не только у болтера здесь был в распоряжении волевой дух.

С предельной осторожностью Соломон ослабил несколько печатей на своей бионической руке. В тот же миг скованный внутри неё демон вырвался наружу и преодолел сопротивление оружия, сломив его волю. Соломон поспешно загнал сущность обратно, прежде чем она попыталась бы сбежать или предать его. В нормальных обстоятельствах он бы не испытывал проблем с поддержанием защиты — Тул проделала огромную работу и позаботилась об этом, — но в гуще битвы не было времени терять контроль.

Теперь новое оружие подчинялось ему. Одним плавным движением он вскинул его, прицелился и выстрелил. Отдача оказалась не сильнее, чем у его старого болтера, но снаряд поразил Серебряного Храмовника в грудь, и когда тот упал, то уже не поднялся. Что оказалось весьма кстати, поскольку остальные имперцы подбирались всё ближе.

— Вот прямо сейчас было бы отлично! — прошипел он, снова прячась в укрытие. Внезапно его накрыло волной мурашек, и он моргнул от неожиданности. Доспехи могли полностью защитить его от перепадов как жары, так и холода, а это значит…

Тул встала на одно колено, погрузив пальцы правой руки в грязь, а левой крепко сжимая посох. Её волосы и одежду трепали порывы ветра, который не существовал ни для сенсоров в броне Соломона, ни для хлопьев пепла и песчинок, мирно кружащих в воздухе вокруг них обоих. В глубине её рта вспыхнул губительный свет, и она издала беззвучный крик прямо в вихрь неосязаемой бури. Вокруг неё расползался ледяной мороз, от которого грязь под ногами застыла, а по борту «Химеры» вверх поползли серебряные щупальца, сталкиваясь с жаром горящего наверху пламени. Но это был не физический холод, а злобное проявление варповства.

С обратной стороны «Химеры» раздались вопли: судя по звукам, солдаты Астра Милитарум столкнулись с чем-то гораздо худшим, чем десантники-предатели. Похоже, что это застало врасплох даже астартес — лоялисты грязно ругались через вокс-решётки и грохочущие болтеры больше не высекали искры из укрытия Соломона.

— Говорит Акурра, — быстро проговорил тот в свой вокс, обращаясь ко всем подразделениям Легиона. — Лорд Джейт мёртв. Повторяю, лорд Джейт мёртв. Я принимаю на себя временное командование и роль мастера-терзателя. Астартес, подобных вражеским, мы прежде не встречали — они опасны и атакуют в неизвестном количестве. Приступить к полному отступлению на орбиту. Капитан Ва’кай, — добавил он, — будь готов обеспечить нам прикрытие.

В ответ он услышал подтверждения, сухие и чёткие: никаких возражений, даже у Ва’кая. Сегодня Змеиные Зубы притупили свои клыки и не собирались бросаться в драку с врагом, о котором знали слишком мало. Совсем не так Альфа-Легион выживал в течение этих десяти тысяч лет.

Положа руку на сердца, Соломон Акурра искренне хотел выйти за пределы простого выживания, но день для этого ещё не настал. Прямо сейчас ему было необходимо воспользоваться тем отвлекающим манёвром, который Тулава обеспечила ему, и…

Дразус Джейт дёрнулся, и тут же руки мастера-терзателя метнулись вверх, вцепившись Соломону в глотку.

Соломон сплюнул ругательство — одно из немногих воспоминаний с родного мира — и бросил своё новообретённое оружие, схватив Джейта за запястья. На нём всё ещё был шлем, но он хорошо осознавал, что лучше не полагаться на керамит в борьбе против одержимого нерождённым. Ему приходилось видеть, как их плоть прожигает доспехи или как усиленные демонической энергией сухожилия разрывают её на части, поэтому он отжал от себя пальцы мёртвого воина, стараясь не смотреть на клубящиеся тени и проблески клыков, которые то появлялись, то исчезали на том месте, где раньше находилась голова Джейта.

— Тул! — заорал он. — Тулава!

Ведьма вздрогнула, словно просыпаясь ото сна, и психическая буря вокруг неё прекратилась так же резко, как и началась. В отличие от воскрешения Джейта — пока Тул не положила руку ему на наплечник и не произнесла несколько торопливых слов, от которых тело мёртвого мастера-терзателя обмякло и повалилось в грязь, снова став безжизненным трупом.

— Что ты натворила? — потребовал ответов Соломон, снова поднимая трофейный болтер и приводя его к бою. Впрочем, ни сверху, ни из-за борта «Химеры» не появилось ни одного врага, и судя по звукам, у них возникли более насущные проблемы.

— Ты хотел отвлекающий манёвр, — пропыхтела Тул, — причём быстро. Разоритель разорвал ткань Галактики пополам — теперь нерождённые охотно отвечают на зов, даже здесь. Они не задерживаются надолго, но тут достаточно мёртвых тел на забаву им и на хлопоты имперцам.

Соломон поморщился. Для Альфа-Легиона демоны не были естественными союзниками. Другие Легионы предателей или родившиеся позже отступники сражались с ними бок о бок и могли даже предложить себя им в качестве сосудов, но сыны Альфария Омегона редко подбирались настолько близко к тёмным энергиям варпа. Для них нерождённые были инструментами, которые следует использовать лишь при наличии полного контроля, как в случае с младшей варп-сущностью, запертой внутри левой руки Соломона, которая помогала ему стрелять и наносить удары в рукопашной. Инстинктам Соломона претил вызов стольких нерождённых сразу, а уж тем более необходимость оставить их развлекаться без всякого надзора, но выбора у него не было.

— Это происходит по всему полю боя? — спросил он. Тулава помотала головой.

— Не всё сразу, я не настолько сильна. Я создала здесь плацдарм, в дальнейшем он увеличится и разрастётся.

— Тогда нам пора идти, — заключил Соломон. Он уложил на плечо безвольное тело Джейта и осторожно приподнялся. Тело бывшего товарища замедлит его продвижение, но ему так или иначе придётся держать темп, за которым сможет поспевать Тулава. Кроме того, ещё одно закованное в керамит тело поверх наплечника послужит превосходным дополнительным слоем защиты.

Когда он встал, его глазам предстало не зрелище имперских бойцов, сражающихся с восставшими трупами, а кое-что гораздо, гораздо худшее.

На земле сидело нечто чудовищное, неестественное и омерзительное: дрожащая груда плоти порядка десяти футов в высоту, столько же, если не больше, в ширину и, вероятно, в два раза больше в длину. Прямо у него на глазах варпово отродье вытянуло поблёскивающее щупальце, которое обернулось вокруг тела ещё одного павшего гвардейца и затянуло его в основную массу существа, заглотившего добычу с глухим, хлюпающим звуком. Монстр задёргался и увеличился в размерах, не обращая внимания на опаляющие его шкуру лазерные и болтерные снаряды, вырывающие куски из новообретённой мёртвой плоти.

Под поверхностью двигались силуэты, и в какой-то момент появилось нечто, напоминающее руки, горизонтально сложенные внутри кожи таким способом, чтобы каждая кисть обхватывала бицепс другой конечности, словно кто-то боком выталкивал два тела изнутри существа наружу. Когда они внезапно пришли в движение, безвольно расступаясь в стороны, в пространстве между ними находилась уже не кожа отродья, а клыкастая пасть, которая немедленно исторгла рёв ненависти ко всей материальной вселенной. Ещё несколько щупалец выстрелили в стороны, хватая несчастных жертв, на этот раз живых. Люди беспомощно падали на колени, бессильные перед фиолетовыми канатами, обвивавшимися вокруг их шей.

Нет, вдруг понял Соломон, это были не щупальца. Это были — во всяком случае, прежде — человеческие кишки.

— Так всё и планировалось? — спросил он, глядя на бесплодные попытки Серебряного Храмовника вырваться из петли, вздёрнувшей его в воздух за запястья.

— Ты сказал, что нужен отвлекающий манёвр, сейчас не время придираться к деталям! — огрызнулась Тул.

— Значит, не этого ты собиралась добиться.

— Вольная демономантия — это тебе не точная наука! Может, уже побежим наконец?

В её словах был смысл. Соломон развернулся спиной к результату трудов колдуньи и ринулся прочь — или, в его случае, медленно потрусил, так как надо было учитывать поспевающую за ним Тул, — подальше от призванной ею варповой твари. Раздававшиеся за ним задыхающиеся вопли красноречиво говорили об опустошении, которое та наводила среди врагов.

И она была не одна. Как и предрекала Тулава, малефикарум распространялся, и прежде лежавшие неподвижно тела задёргались, налившись неестественной силой. Отдельные трупы просто вставали, когда временно занявший мёртвое обиталище демон подчинял его своей воле, однако загадочное хлюпанье привлекло внимание Соломона к груде тел, сваленных друг на друга то ли взрывом, то ли в результате поспешной и весьма непочтительной попытки расчистить путь сквозь завалы. Они начали объединяться друг с другом в одно нечестивое целое, и Соломон изменил маршрут, огибая их по широкой дуге. Над имперским лагерем нависла паника, и Альфа-Легион вместе со своими союзниками из числа людей стал менее очевидной угрозой, нежели восставшие мертвецы.

Во всяком случае, почти. Прилетевший справа лазерный залп попал Соломону в бок, но его доспехи выдержали. Он отдал мысленный приказ, и чешуйки его модифицированной брони поменялись с матовых на отражающие. Следующий залп бессильно размазался по его телу, и он развернулся вполоборота, поднимая трофейный болтер. Соломон позволил руке направлять его выстрелы: тройной залп поразил сразу четырёх жертв, один из снарядов прошёл сквозь тело человека и сдетонировал в груди бойца прямо за ним. Остальные дрогнули и бросились в бегство. Но не успевали мертвецы коснуться земли, как тут же начинали корчиться вновь.

— До идеала далеко, — сообщил Соломон Тулаве, услышав, как вдалеке что-то взорвалось. Ещё один отвлекающий манёвр, любезность со стороны одного из Клыков или непредвиденная боевая ситуация? Слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Он снова переключил чешуйки на доспехах: отражающие пластинки показывали себя невероятно эффективными против энергетического оружия, но баллистический снаряд мог повредить отделку и сделать их бесполезными.

— Вся эта ситуация далека от идеала, — раздражительно бросила Тул. — Я работала в очень тесных рамках и лишь с минимальным набором печатей, чтобы весь процесс не вышел из-под контроля. Если бы мы спланировали это с самого начала, я подготовилась бы гораздо лучше!

Соломон покачал головой. Тулава Дайн была могучим союзником — причём настоящим союзником, в отличие от нерождённых — и ценным советником, но ему всегда следовало напоминать себе, что она не легионер. Ей не хватало гибкости разума: способности мгновенно и инстинктивно приспосабливаться к улучшениям и затруднениям, распознавать самый верный путь к выживанию или пониманию целей и даже менять своё понимание целей в текущей ситуации. Никто не мог полностью достичь совершенства в этом — даже примарх-близнец, — но все легионеры стремились именно к нему.

На протяжении всей человеческой истории множество мастеров боевых искусств делали упор на важность идеального равновесия, способности мгновенно переместиться в любом направлении для атаки или защиты. Однако духовное равновесие было почти так же важно, как и физическое, если не важнее. Величайшим воином становился тот, кто стоял на пересечении воли и реальности; тот, кто шёл своим путём вплоть до пределов возможного и не дальше, меняя свой курс по мере необходимости.

К примеру, Соломон собирался добраться до одного из имперских шаттлов, стандартная оборонительная доктрина которых предписывала им ждать старших командиров в случае необходимости отступления. Но между ним и командными бункерами появилась цепочка восставших трупов, перегородив путь. Их движения становились всё более уверенными, по мере того как обитающие в телах демоны завладевали полным контролем над своими мясными сосудами. Поэтому ему пришлось заново определить себе цель.

Он считал, что нерождённые обрушатся на последователей Императора, но ни одного из них поблизости не оказалось; да и в любом случае Змеиные Зубы и их приверженцы из числа простых смертных не посвятили себя ни одному из богов Хаоса. Для этих тварей большинство участников сражения были, в сущности, одинаковы. Он должен был приготовиться к бою с врагом, чьи возможности не имели чётких границ.

— Можешь облегчить нам продвижение? — спросил он Тулаву, нажав на заклёпку своей перчатки. — Успокоить их, как ты сделала с Джейтом?

— Тогда мне придётся до них дотрагиваться, — ответила Тул, крепче сжимая свой посох. — Значит, пойдём трудным путём.

Напитавшись её волей, посох становился могучим оружием даже против смертных врагов. Против нерождённых же, даже облечённых смертной плотью, он превращался в орудие невероятно мучительного изгнания.

Однако ей по-прежнему было необходимо нанести им удар; и нерождённые, прекрасно знающие об их едва заметном присутствии в этом царстве, не отличались терпением. Они непременно бросятся на неё в неистовой жажде отведать крови, и плевать им на то, что трое потерпят неудачу, если четвёртый преуспеет. Тулава была человеком с человеческими рефлексами, а приближающиеся к ним создания имели лишь форму человека: остальное принадлежало совершенно иной природе.

Соломон с металлическим лязгом сбросил с плеча тело Джейта, сорвал с пояса осколочную гранату и метнул её в наступающую нежить. Она взорвалась и раскидала в стороны по меньшей мере десяток мертвецов, но каждый из них, пошатываясь, поднялся обратно на ноги, несмотря на изодранную плоть. Истязание тела усложняло демону контроль и укорачивало его срок в материальной вселенной, однако те раны, что вывели бы из строя или убили человека, созданиям варпа причиняли лишь временные неудобства.

Взрыв замедлил некоторых из них. Он открыл огонь из болтера, обезглавливая тех, кто находился на острие атаки. нерождённых могла не остановить даже потеря головы — труп Джейта служил тому наглядным примером, — но проблемы это им обеспечит, а Соломону недоставало сокрушительной мощи штурмовой пушки, чтобы легко и быстро превратить тела в бесполезные куски мяса. Находясь перед выбором между уничтожением нескольких и вступлением в ближний бой с невредимыми или возможностью покалечить многих прежде, чем они до него доберутся, он решил выбрать последнее.

Головы разлетались на части, и стремительный забег мертвецов превращался в медленное ковыляние. Соломон переключился на их колени, отстреливая нижние конечности и заставляя нежить падать в грязь. Они всё равно не отвяжутся, но любой нанесённый им сейчас ущерб увеличивал их с Тулавой шансы на выживание.

— Готов? — спросила ведьма у него из-за спины.

— Готов, — ответил Соломон и бросился ничком на землю. Они проделывали этот трюк уже много раз, но, как правило, против таких врагов, для которых смерть являлась более… стабильным состоянием.

Тул закричала и взмахнула психосиловым посохом. Сейчас она использовала не демономантию, колдовство или иную форму сделки с Губительными Силами; это были её собственные психические способности. Она выпустила психическую волну, которая рассекла воздух у Соломона над головой и врезалась в наступающую толпу восставших мертвецов.

Некоторые из них рухнули и больше не двигались, лишь слегка подёргиваясь. Остальные зашатались, но продолжали идти, словно пьяные. Здесь в игру и вступал Соломон. Он вскочил на ноги, примагнитил болтер к бедру и выхватил силовой нож, а затем приказал демону в левой руке изменить форму своей металлической обители.

Если сидящему в конечности созданию варпа и претило наносить вред собственным сородичам, то оно никак этого не выказало, и рука Соломона вытянулась от локтя, превратившись в несколько бритвенно-острых щупалец. Это были не простые цепы, полезные лишь при набранной инерции, — каждое из них находилось под полным независимым контролем Соломона. Определённая доля трудности в овладении способностями руки заключалась в необходимости научиться управлять таким оружием при кардинально иной обратной связи ощущений. Как и положено Альфа-Легионеру, он приспособился.

Соломон ринулся в атаку. Неестественно острые лезвия его руки кромсали тела бывших бойцов Астра Милитарум и Синих Мундиров, срезая головы, отрубая конечности и пропарывая зияющие раны в животах. Враги не собирались останавливаться, как и сам Соломон: он вращался и резал, избегая неуклюжих, но мощных ударов своих демонических противников и забирая их руки, рассекая хребты, уменьшая их число и эффективность шквалом точных выпадов. Здесь и сейчас для этой нежити он стал их личным «терзанием».

Если верить хроно в шлеме, ровно 13,4 секунды спустя у его ног лежало последнее одержимое тело. Теперь трупы были слишком повреждены, чтобы младшие сущности внутри них могли удержать хоть сколько-нибудь значимый контроль. Личный опыт подсказывал ему, что бой длился значительно дольше, но так уж был устроен его биологически усовершенствованный организм: даже космодесантник не мог полностью согласовать происходящее в его разуме, находящемся в плену разогнавшегося метаболизма, с внешним течением времени.

Соломон осмотрелся в поисках новых угроз, прислушиваясь к вокс-частотам, пока его рука меняла форму, и попытался осмыслить всё случившееся в мире, пока он был занят борьбой за свою жизнь. По обрывочным докладам он понял, что, несмотря на внезапный манёвр Тулавы, отступление шло более или менее по плану. Второй и Четвёртый Клыки сообщили об успешном выходе из зоны боевых действий, остальные почти полностью прекратили огневой контакт, и даже некоторые подразделения смертных умудрились оставить защитников воевать с собственными восставшими покойниками.

— Соломон!

Крик Тул привлёк его внимание за мгновение до того, как он услышал движение. Он развернулся и вскинул болтер, но заколебался, увидев, как груда плоти неуклюже топает к ним через казармы. Он не был уверен, тот ли это монстр, что недавно появился перед ними, или же новый, сформировавшийся в другом месте, но это чудовище оказалось значительно крупнее. Болтер не смог бы причинить ему вреда, а использование руки стало бы сродни попытке зарезать хелбрута ложкой. Вероятно, даже волкитный разрядник Джейта не смог бы нанести ему хоть какой-то ущерб.

Из вокса с треском раздался чей-то ехидный голос.

— Прикрой уши, ведьма.

Тулава подчинилась, впрочем, судя по выражению её лица, она была не слишком довольна тоном этого совета. Над их головами, гораздо тише, чем можно было ожидать от машины такого размера, мелькнул громоздкий силуэт «Теневого удара», и корабль открыл огонь.

Две закреплённые под крыльями лазпушки вонзили свои танкобойные лучи в массу ожившей плоти, исторгшую вопли боли. Агония усилилась, когда в поддержку лазпушкам заговорил спаренный тяжёлый болтер. Против такой огневой мощи не мог выстоять даже нечестивый сплав из мёртвых тел: он развалился всего за пару секунд, не в силах восстановиться после столь сокрушительного урона. Когда опасность миновала, «Теневой удар» снизился и опустил десантную рампу. Челнок не мог похвастаться размерами своих кузенов — «Громовых ястребов», и предназначался больше для воздушных битв, нежели для транспортировки войск, но у него хватало вместимости для исполнения задуманного. Как только корабль спустился достаточно низко, Тулава мигом запрыгнула внутрь; Соломон подобрал тело Дразуса Джейта и последовал за ней.

— Мы внутри, — передал он пилоту. — Гони.

— Принято.

Рампа начала подниматься, и Соломон снова нажал заклёпку на перчатке, выключая маячок, на который и прилетело судно. «Теневой удар» принадлежал к модели «Альфа-крыло», модификации «Грозового орла» Гвардии Ворона, носившей название «Тёмное крыло». Многие детали — и чертежи — этой технологии Легиона нашли свой путь в руки Двадцатого во время Ереси Хоруса, включая надетые на Соломоне доспехи Альфа-Корвус: во всяком случае, их первоначальную версию. Броня сменила множество владельцев и перенесла столько ремонтов за прошедшие тысячелетия, что вряд ли в ней осталась хоть одна изначальная деталь.

В десантном отсеке «Теневого удара» находились ещё восемь Альфа-Легионеров, облачённых в чёрное. Охотники за головами. Квоп Халвер, их командир, был воином с лисьими чертами лица, красновато-коричневой кожей и настолько чёрными волосами, что они казались даже слегка синеватыми. Он поприветствовал Соломона ударом кулака о нагрудник, хотя в его жесте не ощущалось теплоты. Несмотря на это, Соломон ответил ему тем же.

— Мастер-терзатель потерян? — спросил Халвер, глядя на труп Джейта. — Высокая плата, и всё впустую.

— Она могла быть ещё выше, если бы мы остались, — возразил Соломон. — Вам встречались серебряные астартес?

— Встречались, — подтвердил Халвер. — Мы потеряли двоих, прежде чем смогли выйти из боя. — Он покачал головой. — Что они такое?

— Не знаю, — признался Соломон. — И я намерен восполнить этот пробел прежде, чем мы снова столкнёмся с Империумом в открытом бою.

Халвер выругался.

— Ещё одна неудача. Должно быть, Империум пляшет от радости, сумев так легко разгромить нас здесь.

— Взгляните на это с хорошей стороны, — встряла Тулава, к тому времени успевшая затянуть ремни безопасности на своём кресле. «Альфа-крыло» набирало скорость, взяв курс к орбите и долгожданной безопасности «Шёпота», но для неё эта поездка неизбежно окажется куда жёстче, чем для остальных.

— И что это за сторона? — спросил Соломон, поворачиваясь к ним. Он не жалел об отданном приказе, но это не отменяло простого факта, что Змеиные Зубы отступали без ресурсов, за которыми пришли.

— Вы — загадочный, непостижимый Альфа-Легион, — продолжила Тул, и насмешка в её голосе не была предназначена ему или легиону. — Есть немалая вероятность, что, независимо от результатов ваших действий, имперцы начнут бросаться на тени и подозревать, что всё прошло согласно вашему плану и они просто не могут осознать общую картину.

Соломон скривился.

— Ох, если бы только это было правдой.

— Я двадцать лет сражалась на их стороне, — отрезала Тул. — Можете поверить, так оно и будет.

ТАНЕЦ ДЛИННЫХ СТВОЛОВ

— Капитан! — крикнул Соломон, когда дверь на мостик отъехала в сторону, позволяя ему с Тулавой войти внутрь. — Что тут у нас?

— Преподаём этим щенкам урок хороших манер, вот что у нас, — отозвался Крозир Ва’кай с мрачной ухмылкой. Ва’кай был неестественно высок для Альфа-Легионера, но, даже сидя на командном троне, он производил впечатление сжатой пружины. Альфа-Легион придавал большое значение своему символу гидры, и многие воины наносили на доспехи чешуйчатые узоры, но внешность Крозира ничем не напоминала рептилию. При взгляде на него Соломону приходил на ум образ пернатого хищника, всегда готового спикировать на свою жертву или кусок падали, в зависимости от случая и собственного настроения. — Пятнадцать градусов влево на борт, пуск носовых торпед.

— Они уклонятся, — вырвалось у Соломона, как только он занял тактический гололит и сосредоточился на ударном крейсере под прицелом Ва’кая. Инерция вражеского корабля подведёт его под удар, но на такой большой дистанции его экипаж успеет заметить приближение торпед.

— Конечно, они уклонятся, — фыркнул Ва’кай. — Но такой манёвр заставит их открыться лэнсам «Зловещего», а учитывая тот урон, который они уже понесли, выстрел разрежет их по центру. В самом худшем случае бой для них завершится.

— Торпеды ушли, лорд-капитан! — доложила командующая артиллерией. Офицер была воином Альфа-Легиона до мозга костей — как и весь личный состав на мостике. Безусловно, подавляющее большинство людей в экипаже «Шёпота», а также его эскорта в лице «Зловещего» и «Правого», принадлежало к сервам Легиона. Иные среди тех, кого Империум называл «легионами предателей», приставляли к службе рабов, но всегда существовал риск, что даже столь жалкие создания поднимут восстание в самый неподходящий момент. Альфа-Легион — или, во всяком случае, Змеиные Зубы — предпочитали более прочные узы верности.

— Крен на правый борт, девяносто градусов, — скомандовал Ва’кай, который, похоже, был абсолютно уверен, что всё пройдёт согласно его предсказанию. — Подозреваю, что у двух торговых судов над нами куда больше орудий, чем кажется, учитывая их диспозицию. Дадим-ка им отведать батарей нашего левого борта.

«Шёпот» содрогнулся, его почтенные двигатели подчинились отправленным с мостика приказам, и сверкающие снаружи горошины звёзд стали наклоняться. Корабль ещё раз вздрогнул после выстрела батарей, его гигантская надстройка превратила сокрушительную отдачу орудий размером со сверхтяжёлый танк в едва заметную дрожь. Соломон не сомневался, что где-то далеко по левому борту два имперских судна уже начали рассыпаться стальными лепестками.

— Как идёт отступление? — спросил Соломон.

— На борту уже… — Ва’кай скосил глаза на отчёты, — …восемьдесят семь процентов ожидаемых десантных кораблей. Ждём только отстающих.

— Обеспечь им максимально возможное прикрытие, — посоветовал Соломон. Ва’кай смерил его взглядом.

— Соломон, я уничтожил те два корабля не ради нашей безопасности. Что бы они там ни прятали, им не удалось бы даже поцарапать «Шёпот», а вот транспортники — совсем другое дело.

Соломон кивнул.

— Мои извинения. Не стоило давать тебе советы в делах, связанных с пустотой.

— Можешь давать столько советов, сколько считаешь нужным, — ответил Ва’кай. — Я не настолько высокомерен, чтобы поверить в собственную непогрешимость. Просто не обижайся, если окажется, что я уже обо всём позаботился.

— Принято к сведению, — согласился Соломон.

Кое-что ещё отличало Альфа-Легион от всех остальных: гибкость системы званий и иерархии власти. Личное эго — жёсткий инструмент, а жёсткие инструменты склонны ломаться под давлением. Альфа-Легион использовал каждого своего члена, будь то астартес, неулучшенный человек или, в некоторых случаях, даже ксенос, в наиболее подходящей для него роли. Учитывалась компетенция, вёлся поиск иных мнений, и всё ради наилучшего решения абсолютно любой задачи.

Во всяком случае, таковым путь Альфа-Легиона виделся лично Соломону. Было бы справедливо отметить, что с учётом разрозненности и разнообразия ячеек легиона этот подход никоим образом не получилось бы назвать общепринятым.

Так или иначе, именно он удерживал вместе Змеиные Зубы и их предыдущие воплощения, позволяя им жить и выполнять задачи в течение сотни веков. Порченые сыны других легионов любили хныкать о своей Долгой войне против Империума, но что они знали о ней, прячась в искажающем время царстве варпа? Многие воины Альфа-Легиона не стали искать убежища в Оке Ужаса, Мальстрёме или других местах, где реальность уступала место имматериуму. Он жили, сражались и умирали всё то время, пока остальные легионы зализывали раны от предыдущего набега и планировали следующий. По самым точным подсчётам Соломона, ему было двести сорок два года, и варп исказил это число не сильнее, чем у любого имперского космодесантника, пока тот путешествовал от битвы к битве.

— Что это за враги, раз им удалось так легко обратить нас в бегство? — спросил Ва’кай. — У них крайне мало опыта в пустотных сражениях, это я тебе точно говорю.

— Не знаю, — ответил Соломон, — и это тревожит меня. Мы знаем Империум, знаем, как он действует. Гиллиман утвердил для них свой смехотворный Кодекс Астартес, и по большей части они ему следуют. — И снова жёсткий инструмент, который непременно ломается под правильным давлением. Он покачал головой. — Но я ни разу не слышал ни о чём похожем на то, что мы видели внизу. Крозир, у меня такое ощущение, словно имперцы создали новый вид космических десантников, с новой бронёй, новым оружием…

— Если это правда, то выходит, что Империум одним махом продвинулся дальше, чем за последние десять тысячелетий, — возразил Ва’кай. — Не то чтобы такое вообще невозможно, но звучит весьма сомнительно.

— Взгляни-ка на это, — предложил ему Соломон. Он снял с крепления образец болтерного оружия, который удалось захватить Пятому Клыку, и протянул его капитану «Шёпота». Ва’кай взял его, разглядывал около секунды и вернул обратно.

— Считай, что убедил меня, Соломон. Такой модели я прежде не видел, хоть я и не спускаюсь на планету так же часто, как и ты.

— Лорд-капитан! — раздался голос из центрального колодца на мостике. — Тот ударный крейсер, по которому стрелял «Зловещий», подбирается к нам!

— Замечена активация орудийных систем? — немедленно спросил Ва’кай. — Проведён захват целей?

— Ничего, милорд. Согласно результатам сканирования, они потеряли всю энергию для вооружения и двигаются очень медленно.

— Что же вы задумали? — пробормотал Ва’кай, сощурившись и уперев глаза в тактический гололит. Яркие иконки устройства отбрасывали блёклые отражения на его гладкую медную кожу, словно воин украсил себя сверкающими иероглифами. — Вы практически умоляете меня подстрелить вас, но на таком расстоянии взрыв перегретого реактора до нас не достанет…

На гололите вспыхнули новые огоньки, появившиеся из носа подбитого крейсера. Соломон нахмурился, глядя на них, и в его душе шевельнулось беспокойство.

— Это что, торпеды?

— Ударные крейсеры обычно не оснащают торпедами, — ответил Ва’кай. Он снова бросил взгляд на трофейную болт-винтовку. — Хотя я готов признать, что сегодня воистину день сюрпризов. Нет, я уверен, что к нам приближаются…

— Абордажные капсулы! — крикнул оператор ауспика, словно сняв у него с языка.

Ва’кай расхохотался.

— О, да это просто унизительно! На таком расстоянии… они в полном отчаянии. Турели позаботятся о них.

— Не убивайте их всех, — вдруг подала голос Тулава. Соломон повернулся к ней, а вслед за ним и Ва’кай.

— Я прошу прощения, леди-колдунья? — переспросил Ва’кай. Он говорил вежливо, но его тон звенел сталью. Крозир Ва’кай был готов прислушаться к совету у себя на мостике, но мог и слегка ощетиниться, если его вдруг начинал поучать человек, пусть даже обладающий силой Тулавы Дайн.

— Оставьте одну капсулу невредимой, — пояснила Тул. — Нам надо изучить этого врага, а ещё нужны доказательства, чтобы убедить остальные группировки в истинности того, что мы видели сегодня. Возможно, Биологис Диаболикус также окажется полезен.

— Ты просишь меня позволить им взять на абордаж мой корабль? — возмутился Ва’кай.

— Всего лишь одной капсулой, — продолжала настаивать Тул. — Их всё равно задавят числом…

— При чём тут это, здесь дело принципа…

— Капитан, — вмешался Соломон, делая лёгкий акцент на звании Ва’кая. Он обращался к командиру корабля, а не к воину, с которым они были если не друзьями, то по меньшей мере товарищами. — Я понимаю вашу точку зрения, но прошу прислушаться к просьбе леди-колдуньи. Нам необходимо изучить нового врага, и он добровольно преподносит себя нам на блюдечке.

Он на мгновение встретился с Ва’каем взглядами, и в итоге капитан «Шёпота» кивнул.

— Прекрасно, Соломон, но я хочу, чтобы ты лично возглавил оборону. Если эти новые воины так же сильны, как ты их описал, то я не желаю давать им ни единой возможности как-то нам навредить.

Соломон положил кулак на нагрудник.

— Даю тебе слово.

— Если всё пойдёт по плану, то последний из наших транспортников вернётся как раз к тому времени, когда абордажники высадятся на борт, — добавил Ва’кай. — Мы выйдем из боя и прыгнем в варп, на случай если к нашим буйным друзьям придёт подкрепление, только вот куда? Джейт мёртв, так что, Соломон, я последую твоим указаниям.

Соломону не пришлось долго думать. Он надеялся на это с того самого момента, как перешагнул порог мостика, но у него не было гарантий, что Ва’кай предпочтёт его другим старшим воинам Легиона.

— Направляйся к «Незримому», — сказал он. — И отправь вести Безликим, Сынам Отравы, Исправленным — всем, с кем мы сможем связаться. Если они ещё не сталкивались с этой угрозой, то должны узнать, чего им опасаться.

— Будет сделано, — ответил Ва’кай. Он вздёрнул брови. — Кстати, на тему «чего опасаться»… — Капитан многозначительно стрельнул глазами в сторону выхода.

— Ну конечно. — Соломон развернулся и направился к двери, отправляя по воксу сигнал другим легионерам и вызывая их к своему местоположению. Сзади послышался тихий, лёгкий топот ног Тул, которая торопливо поскакала за ним.

— Не откажешься от моей помощи? — спросила она.

— Всё может быть, — ответил Соломон, его губы изогнулись в лёгкой улыбке. — А мне придётся ещё раз с ней драться?

БИОЛОГИС ДИАБОЛИКУС

Столь многое из истории Легиона было утрачено.

Соломон не мог не признать, что в этом отношении они не слишком отличались от Империума. Некоторые пробелы в знаниях появлялись случайно, данные исчезали из-за технических сбоев или в результате вражеских происков. Куда более печальным, во всяком случае для него, был тот факт, что огромное количество ранее известных знаний было намеренно предано забвению. Имперская Инквизиция трудилась не покладая рук, удерживая большую часть человечества в неведении как относительно остальной Галактики, так и истории его собственной цивилизации. Точно так же воины Альфа-Легиона на протяжении тысячелетий всё сильнее и сильнее замыкались внутри собственных ячеек и группировок, скрывая истинные намерения даже от тех, кто делил с ними общее наследие.

Но, как говорилось в преданиях, так было не всегда. В эпоху примархов, ещё до начала Ереси Хоруса, Альфарий Омегон знал истинный масштаб операций Легиона и координировал их по всей Галактике. Но как только Хорус повернулся против своего отца, всё изменилось. Брат пошёл на брата, и к тем секретам, что некогда утаивались лишь от чужаков, нынче не могли подступиться даже те, с кем их делили прежде. Более того, некоторые слухи утверждали, будто бы близнецы-примархи в итоге рассорились между собой, словно некое давно забытое противоречие заставило их общую душу восстать на самое себя.

Но опять же то были лишь слухи. Слухи составляли львиную долю того, что осталось у Альфа-Легиона. Некоторые в Легионе говорили, что Альфария убили в Битве за Плутон, другие — что на Эскрадоре. Некоторые утверждали, что вместо него в одном из этих событий участвовал Омегон. А иные намеренно лгущие себе глупцы даже отрицали, что примарх погиб в одном из этих инцидентов. Что кто-то из близнецов, а может, даже оба, наблюдают и ждут или искусно управляют событиями ради исполнения известного лишь им плана.

Никто не знал и о местонахождении артефактов, обладание которыми приписывалось примарху. Никто из тех, с кем общался Соломон, не знал, что случилось с «Альфой» и «Бетой», флагманами-близнецами легиона. Не укладывалось в голове, будто два столь печально известных линкора типа «Глориана» могли пропасть без следа. Однако и никаких заслуживающих доверия свидетельств их появления после Ереси тоже не существовало. Легион утратил целостность после Эскрадора: но не как разбитое стекло, а подобно осколочному снаряду, входящему в тело. Каждый фрагмент вонзился в плоть Империума, а попытки остановить и вытащить один из них никак не влияли на продвижение остальных. И в то же время по этой же самой причине осколки больше не были частью единого целого. Вероятно, какой-нибудь крупный командир забрал себе «Альфу», а другой такой же присвоил «Бету», и они оба исчезли из общих сказаний.

«Незримый», в свою очередь, был известной величиной, по крайней мере для Альфа-Легионеров на участке космоса, который обозначался Империумом как сегментум Ультима. Он представлял собой не столько корабль, сколько конгломерат: нечто среднее между грудой трофеев и свалкой, построенными вокруг ядра в виде транспортника для массовой торговли типа «Вселенная», к которому прикрепилось бесчисленное множество меньших кораблей. Он напоминал небольшой скиталец, однако был спроектирован Альфа-Легионом, а не капризными прихотями варпа, несмотря на маленькие суда орков, т’ау и других, ещё более странных ксеносов, которые гнездились в его надстройке наравне с людскими.

Давным-давно, в результате некого тайного соглашения между могучими вождями, «Незримый» был признан нейтральной территорией, не принадлежащей никому конкретно. Так он стал одной из величайших твердынь Альфа-Легиона — если верить летописям, известным Соломону, — расположенной в скоплении астероидов, которые вращались по многолетней орбите вокруг собственной родной звезды. Именно здесь собирались группировки в тех редких случаях, когда прибывали вместе, и именно здесь обретались некоторые из вассалов, союзников и источников ресурсов Альфа-Легиона.

Соломон был уверен, что ему придётся самому искать Биологиса Диаболикуса. Он совершенно не ожидал, что бывший жрец Марса поздоровается с ним сразу же, как только стихло шипение открывающегося шлюза, ведущего из входного коридора на саму станцию.

— Командор, — прожужжал магос Казадин Ялламагаса тоном, который Соломон интерпретировал как нетерпеливый. Магос был внушительной фигурой примерно девяти футов ростом и со множеством рук, прячущихся внутри просторных одеяний. Соломон не был уверен, что знает их точное количество. Предыдущую робу давно уничтожили, так как Ялламагаса освободился от учений Омниссии около трёх тысячелетий назад и теперь носил тёмно-зелёные цвета с серебряным шитьём в виде узоров из свивающихся змей. По бокам от него стояли двое из его личной Позорной Гвардии: крупные, генетически усиленные воины в доспехах, большинство деталей которых некогда принадлежало Ультрадесантникам. Без обеспечивающего полное взаимодействие чёрного панциря они двигались медленно, неторопливо и тяжеловесно. У той, что слева, на полностью выбритой голове остался лишь пучок волос, а поперёк лба бежала нить вживлённых в кожу самоцветов. Вторая, которую Соломон знал по имени Васила Манату, обладала золотыми глазами с узкими, словно щёлки, чёрными зрачками, которые позволяли ей лучше видеть при слабом освещении.

— Снова вы, — зарычал Халвер. — Смотрю, по-прежнему прикидываетесь теми, кем никогда не станете.

— Кого ты убил, чтобы получить эти доспехи? — не осталась в долгу Манату, насмешливо дёрнув бровью. Она постучала пальцем по нагруднику. — Свои я сняла с трупа предыдущего владельца.

— Да, да, они не космодесантники, — вмешался Биологис Диаболикус, раздражённо взмахнув одной из рук. — Лорд Халвер, в Галактике множество видов генных улучшений, а результат куда важнее способа, которым он достигнут. Кстати, об этом, командор Акурра, — продолжил он, — кажется, вы принесли мне пару образцов для исследований?

Соломон криво ухмыльнулся. Следовало предположить, что Ялламагаса захочет препарировать трупы.

— Принесли, но не сомневаюсь, что вы предпочли бы заняться этим в своих покоях?

— Безусловно, — решительно ответил Ялламагаса. — Однако я не мог рисковать и позволить кому-нибудь другому перехватить трупы раньше меня.

— Магос, уверяю вас, что не отдал бы их никому иному, — успокоил его Соломон. Он не солгал: хоть Ялламагаса, без сомнений, был личностью идиосинкратической, но вместе с тем его гениальность не подлежала сомнению, а генные лаборатории в чреве «Незримого» стали одной из главных причин, по которым группировки в сегментуме Ультима могли поддерживать свою численность на столь высоком уровне, сохраняя жизнеспособность. Другим отступникам приходилось бороться с потерей знаний о технологиях и утратой древнего, не подлежащего восстановлению оборудования в попытках прогнать кандидатов через все те мучительные процедуры, которые приходилось выдержать любому космодесантнику — независимо от того, куда направлена его верность. Однако Биологис Диаболикус смог объединить свои познания в генной ковке и ваянии плоти — те самые, из-за которых его изгнали из Адептус Механикус — с уже готовой мудростью апотекариев Альфа-Легиона. Именно так сам Соломон возвысился в рядах Легиона, и без тлетворного влияния варповых аномалий, в которых любили прятаться другие отступники, биология и анатомия его и его дальних имперских родичей едва ли отличались друг от друга.

— Тогда заносите, — нетерпеливо сказал магос. Верхняя половина его тела завращалась вокруг своей оси в вихре широких одежд, в то время как нижняя, судя по тому, что видел Соломон, оставалась неподвижной. Это не помешало Ялламагасе в мгновение ока унестись вдаль. Двое Позорных Гвардейцев едва поспевали за ним.

— Вы его слышали, — скомандовал Соломон, и сервы легиона поспешили вперёд, толкая перед собой носилки с телами Серебряных Храмовников, убитых в результате отчаянной и обречённой на провал попытки абордажа. Всего их было три: остальные сражались с такой неистовой свирепостью, что единственным способом угомонить их стало буквальное расчленение. Те три тела, что Соломон принёс магосу для исследований, хоть и не полностью целые, но всё же имели на троих одну целую голову, торс и всё прочее.

— Ты идёшь? — спросил Соломон Халвера, и тот покачал головой.

— Я похожу по окрестностям, посмотрю, кто тут недавно бывал и какие истории они с собой принесли.

— Только если они решили ими поделиться, — встряла Тулава.

— Наши пути охраняли нас и позволяли действовать дольше, чем ты способна вообразить, — пренебрежительно возразил Халвер. — Так что следи за языком, ведьма.

— Следи за своим, высший, — одёрнул его Соломон и ощутил лёгкий всплеск химических реакций в своей крови, когда Халвер, прищурившись, повернул к нему своё острое лицо. В братстве Альфа-Легиона проявление неуважения редко приводило к обнажению клинков, но и абсолютного почтения к званию, столь привычного имперским орденам, в нём не придерживались. Командная структура Легиона была гибкой, и на пост — с одобрения равных — вставал тот, кто больше для него подходил. Но иногда среди равных возникали разногласия.

И после всего сказанного и сделанного, хоть многие из Альфа-Легиона даже близко не подвергались влиянию Разрушительных Сил так, как большинство из их братьев по предательству, соблазны Кровавого Бога не были им чужды.

— Осторожнее, Призрак, — произнёс Халвер слегка ожесточившимся голосом. — Ты не мастер-терзатель и ещё не назначен командующим Змеиными Зубами.

— И если это случится, то я ожидаю от своих братьев уважения к леди-колдунье, — ровно ответил Соломон. — Это есть сейчас, так останется и в будущем, так что хорошенько подумай о том, что я сказал, когда придёт время услышать твой голос.

Халвер сверкнул глазами, вновь глядя на Тулаву, затем снова вернулся к Соломону.

— Я уже знаю цену твоего командования, Акурра. И не желаю последовать примеру Кирина Гадраэна.

Соломон раздул ноздри.

— Кирин знал о рисках и принял на себя эту задачу по собственной воле. Я не приказывал ему. Думаешь, я хотел его потерять? Мы были родом с одного мира, рассказывали одни и те же истории, пели одни и те же песни. От моей прежней жизни у меня оставался только он.

Пару мгновений Халвер выглядел так, словно хочет ещё что-то добавить. Но в итоге он просто кивнул: не признавая ошибку, но в знак понимания сказанного Соломоном.

— Сравним наши наблюдения, как только вернёмся на «Шёпот», брат.

— Конечно, — согласился Соломон. Халвер развернулся и направился к мостику, а Соломон зашагал вслед за Биологисом Диаболикусом.

— Разве близость ко мне не уменьшает твои шансы стать командующим? — спросила Тулава, торопливо стараясь поспевать за ним. Соломон мог бы замедлить шаг, чтобы сравняться с ней, но тогда он рисковал совсем упустить из виду идущую впереди группу, а он не собирался давать Ялламагасе возможность начать вскрытие без него.

— Вполне возможно, — признался он. — Но ты заслужила мою верность точно так же, как я заслужил твою. Я не собираюсь жертвовать ей в угоду тем, кто не понимает преимуществ подобных связей. Я либо стану командовать всеми, либо не стану никем.

— Для легиона, столь известного своими планами внутри планов, временами вы бываете чудовищными фаталистами, — со смехом ответила Тулава.

Соломон обдумал, как лучше на это реагировать. Тулава была с ним уже два десятилетия, но и она — как и, в сущности, все остальные смертные агенты Легиона — всё ещё не могла по-настоящему понять их образ мышления. Наверное, этому не стоило удивляться; возможно, лишь мозг Астартес мог полностью осознать его, причём именно тот, что принял некоторые дары геносемени Альфа-Легиона.

— Мы всегда ищем способы обратить полученный результат в нашу пользу, — сказал он через пару секунд. — Однако некоторые результаты невозможно существенно изменить, не изменившись самим. Иногда это необходимо и даже желанно… а иногда это приводит к тому, что добытая такими способами победа фактически бессмысленна. Я стараюсь оценивать своих союзников по их достоинствам, а не происхождению. Если бы мне пришлось отступить от этих принципов ради власти, то, на мой взгляд, силы под моим руководством утратили бы свою эффективность, и тогда лучше мне было бы вовсе не подниматься на такой уровень командования.

— Ничто не помешает вам солгать, — заметила Тулава, и Соломон рассмеялся.

— Альфа-Легион был рождён во лжи, и до сего дня мы вдыхали её, как обычный кислород. Но это также означает, что мы легко и выдыхаем её. Для меня было бы настоящим подвигом попытаться обмануть стольких братьев разом, особенно когда всё их внимание приковано к моим словам и намерениям, что скрываются за ними.

НОВОЕ ПЛЕМЯ

Некогда покои магоса Ялламагасы служили главным лазаретом и апотекарионом корабля, и в нём всё ещё было установлено древнее оборудование, похоже, видавшее деньки Великого крестового похода. Однако, помимо этого, туда добавили множество других, более новых приборов, и немногие из них попадались на глаза — не говоря уж об одобрении — представителям Адептус Механикус или апотекариям любого ордена Космодесанта. Как только Соломон вошёл в помещение, его броня немедленно зафиксировала падение температуры на несколько градусов — результат утечек криогена из расставленных повсюду резервуаров, в которых содержались всевозможные органы и имплантаты. Именно с их помощью Биологис Диаболикус дарил Галактике новые поколения Альфа-Легионеров. Большая часть его творений принадлежала трудам Диаболикуса Секундус — модуля изуверского интеллекта, который помогал Ялламагасе. Магос предпочитал концентрировать свои микросхемы на вопросах биологии, а потому передал куда более скромные, но всё ещё значительные познания в машинерии своему паукообразному автоматону, обладающему искажённой помехами версией голоса самого Ялламагасы.

Не раз и не два Соломон Акурра подвергал сомнению мудрость такого решения — препоручить будущее Легиона буквально рукам чужака, ещё и в таких масштабах. Впрочем, Ялламагаса трудился на борту «Незримого» дольше, чем могла вспомнить большая часть Легиона — кроме тех, кто проводил значительное время в варпе. И никто из них не жаловался на его работу. В качестве платы он получал защиту из сети лучших в Галактике бойцов партизанской войны, а вместе с ней и возможность заниматься другими делами без угрозы со стороны Адептус Механикус, Инквизиции или своих соперников-ренегатов; не говоря уже о доступе к определённым органическим веществам или подопытным субъектам, которыми вернувшиеся с заданий группировки расплачивались за его услуги. Ялламагаса никогда бы не предпринял ничего настолько опрометчивого, как попытка взять в заложники запасы геносемени, но он легко мог отказаться брать заказ любого отдельного командира в случае, если решит, что плата слишком мала.

Но иногда выходило так, что работа сама по себе становилась наградой. Сегодня был именно такой случай. Биологис Диаболикус выложил тела на древние смирительные койки, на которых обычно проводились хирургические операции для превращения обычных воинов в воинов трансчеловеческих.

— Сегодняшнее начинание обещает быть захватывающим, — провозгласил Ялламагаса, как только дверь за Соломоном и Тулавой захлопнулась. Соломон снял шлем и отложил его в сторону, дав свободу своим длинным косам. Воздух наполнял терпкий медицинский запах дезинфицирующих спреев и антиконтаминантов. Тело Астартес могло не обращать внимания почти на любую заразу, но кандидаты и в помине не обладали такой стойкостью, а потому место их создания следовало держать в чистоте. Даже имперские капитулы временами боролись за запасы геносемени, но и с учётом всей неуклюжести и склонности к расточительству, так свойственных Империуму, эти запасы с лёгкостью затмевали любые ресурсы, доступные Альфа-Легиону. Вследствие этого ни о каких растратах речи идти не могло, и как только кандидат получал свои первые имплантаты, его выживание становилось вопросом первостепенной важности.

— Я рад, что вы не сняли с них доспехи, — сообщил магос, зажигая плазменный резак и лазерный скальпель. — Это не просто увеличенная в размерах стандартная модель, её следует изучить со всем тщанием.

Соломон, будучи на протяжении более двух веков тесно знакомым с различными видами бронирования космических десантников, чтобы эффективнее убивать врагов и чинить свои доспехи, а также заменять в них детали, решил промолчать. Ялламагаса далеко не всегда учитывал уровень познаний тех, кому предназначались его речи, и с этой причудой приходилось мириться.

Однако стоило магосу приступить к вскрытию, как уверенности у Соломона изрядно поубавилось. Он знал анатомию космодесантников как по собственным ранам, так и по зашитым на братьях, не говоря уже о тех, которые наносил сам. Становилось всё очевиднее, что во множестве аспектов эти новые космодесантники были похожи на старых, но в остальных кардинально отличались.

— Очаровательно, — произнёс Ялламагаса, сняв плоть с руки и обнажив встроенные в сухожилия металлические катушки. — Это новое слово в биоинженерии, уровень, мной прежде ни разу не виденный. Во всяком случае, в Империуме, — добавил он, ибо Биологис Диаболикус был не из тех, кто признает свою работу уступающей чьей-то ещё.

— А как же Фабий Байл? — спросила Тулава. Соломон открыл было рот, чтобы предотвратить грядущую катастрофу, но было уже поздно.

— БАЙЛ? — в ярости взвыл Ялламагаса. — Этот шарлатан? Сколько тысячелетий он уже возится с биологией Астартес, и где результат? Он убивает ровно стольких же, скольких улучшает, а его так называемые благодеяния временны и нестабильны! Он не питает истинной страсти к изучению и улучшению живой плоти и занимается этим лишь для того, чтобы потешить собственное эго!

Соломон, который был не в настроении для очередной вспышки неистовой и лютой зависти, направленной против бывшего апотекария Детей Императора, без особого восторга посмотрел на Тулаву. Та ответила ему ухмылкой: какая-то часть её человеческого чувства юмора откровенно наслаждалась подтруниванием над Ялламагасой. В иной день Соломон стерпел бы это; вероятно, даже немного развлёкся бы сам. Но в данный момент над ними нависла тень новой угрозы, и на легкомыслие времени не было.

— …дали ему доступ к своему геносемени, и где они теперь, я вас спрашиваю? Он же…

— Магос, — чётко произнёс Соломон, прерывая словесный поток из одних и тех же жалоб. — Наличие у Фабия Байла способностей к созданию таких воинов не имеет значения, так как нет никаких мыслимых причин считать, что он к этому причастен. Но кто-то всё же причастен — и ещё как. Лежащие здесь образцы не входили в состав малочисленных элитных подразделений. Их было по меньшей мере сто, почти наверняка больше, а конкретно эти трое пожертвовали своими жизнями ради шанса сойтись с нами в рукопашной.

— Количество ресурсов, требуемое для такого проекта, очень трудно подсчитать, — задумчиво пробормотал магос. Его гнев постепенно утихал, давая возможность мозгу — ну, или заменяющим его механическим деталям — работать над поставленной задачей. — Не менее трудоёмкой вышла бы попытка заставить Империум утвердить новую процедуру. Такое никто и никогда не одобрил бы — официально. Разработка наверняка проводилась в тайне в течение такого количества лет, которое я не могу вычислить. А раз её немедленно не признали еретической…

— Космодесант — это не Империум, — перебил его Соломон. Его взгляд скользнул по изувеченному телу другого странного воина, в месте, где жужжащие мономолекулярные клинки Ялламагасы вскрыли затвердевшую грудную клетку, спроектированную, чтобы служить естественной бронёй против любой опасности в Галактике, а его механодендриты растянули её в стороны. Воздух наполнился запахом дымящейся кости, и плоть под рёбрами теперь была готова для исследования. Внутри находился орган, соединяющий между собой оба сердца космодесантника, и Соломон был уверен, что внутри его собственной груди нет ничего подобного. — Что не отменяет их упрямства в других аспектах.

— Тем более тогда наш случай ещё примечательнее, — отметил Ялламагаса, возвращаясь к препарированию. — Какой апотекарий смог бы спроектировать такие улучшения и настолько безупречно внедрить их в уже существующий образец трансчеловечности? Они лечат раны и собирают геносемя павших, они не первопроходцы. Но если замешан не апотекарий, то у кого хватило бы влияния, чтобы заставить орден принять их?

Соломон потёр подбородок, и шестерёнки его разума завращались в новых направлениях.

— Возможно, что никто и не собирался влиять на существующий орден, чтобы он принял такие перемены.

Тело Ялламагасы осталось неподвижным, но его голова развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть на Соломона.

— Выходит, новое основание?

— Возможно, — ответил Соломон, раздумывая над этим и продолжая мысль. — Нам хорошо известен уровень напряжённости в отношениях между Верховными лордами Терры и Адептус Астартес. Если бы Верховные лорды каким-то образом завладели средствами для улучшения биологии Космодесанта, они бы ими воспользовались. Быть может, они желают создать силу, которая будет более покладистой. Полагаю, многие из существующих капитулов крайне отрицательно отнеслись бы к кому-то, кто станет им заменой, и Лорды вполне могли принять в расчёт это сопротивление, чтобы сделать новых воинов менее привязанными к уже имеющимся сородичам. И даже если в этих предположениях нет правды, — добавил он, как только в голову пришла новая мысль, — мы вполне могли бы сделать их правдой и углубить пару трещин в скорлупе Империума. — Он замолчал, принявшись обдумывать возможности. Понадобится намного больше деталей к общей картине, чтобы сделать такое хотя бы в теории возможным, но сама перспектива провести операцию под личиной лоялистов, которые «случайно» вступят в бой с этими новичками и подведут их к осознанию предательства…

Пискнул вокс.

— Акурра.

— Халвер, — ответил он. — Мы договаривались сравнить наблюдения по возвращении на «Шёпот».

— Тебе желательно увидеть это лично. Иди на палубу связи, как можно скорее.

Прежде чем Соломон успел удивлённо моргнуть, вокс снова отключился. В голосе Халвера слышалась серьёзная настойчивость. Высший охотник был обеспокоен и предпочёл оборвать связь, нежели вступить в дискуссию.

Соломон мог недолюбливать Халвера, но его брат был не из тех, кто склонен раздувать из мухи слона. Если он хотел, чтобы Соломон увидел что-то как можно скорее, значит, это «что-то» действительно важно.

— Магос, пожалуйста, продолжайте и сообщите мне о своих выводах, — бросил он, направляясь к двери. Тулава уже спрыгнула с операционного стола, на котором сидела, уловив перемену в его поведении. — Кое-что срочно требует моего внимания.

Биологис Диаболикус не ответил, вместо этого просто вернувшись к вскрытию, издав при этом несколько удивлённых щелчков и жужжаний.

Как только они вышли из покоев магоса, Тулава тут же крепко взяла Соломона за руку.

— Куда мы идём? — спросила колдунья на бегу, стараясь не отставать.

— На палубу связи, — сказал ей Соломон, не замедляя шага. — Халвер сказал мне прийти туда как можно скорее.

Тулава кивнула.

— Ни слова больше. — Она что-то пробормотала, и внезапно ноги Соломона, вместо того чтобы громыхать по полу «Незримого», погрузились во тьму. Прежде чем он успел разинуть рот в знак протеста, тьма окутала его тело, словно покров ночи, и накрыла Соломона с головой. На мгновение его замутило — ощущение особо неприятное для воина, который никогда по-настоящему не испытывал подобного. Затем, когда его взгляд прояснился, он с облегчением увидел палубу связи «Незримого». Слегка менее приятной оказалась кислая мина Халвера, повернувшегося в его сторону. Однако охотник за головами ничего не сказал относительно колдовства Тулавы, и это многое говорило о том, насколько важно для него было, чтобы Соломон попал к нему как можно быстрее.

— В чём дело? — спросил его Соломон, сделав мысленную заметку поговорить с Тулавой Дайн насчёт переноса его через варп без предупреждения.

— Сам посмотри, — ответил Халвер, выводя сообщение на вид-экран. — Метка указывает, что оно прибыло три дня назад, но, учитывая помехи, созданные разломом Разорителя, одному варпу известно, когда оно было отправлено. Его ещё никто не видел. Вероятно, даже Диаболикус не знает о нём.

Сообщение прислал один из агентов Змеиных Зубов, чиновник средней руки с планеты Ворлезе. Все необходимые шифры, коды и допуски были на месте, но, когда Соломон закончил читать, он вернулся назад и проверил их ещё раз. Затем он прочитал сообщение снова, и в третий раз проверил его подлинность.

— Говорил же, что ты захочешь увидеть сам, — нарушил тишину Халвер. По лицу высшего охотника блуждала лёгкая мрачная ухмылка человека, который получил дурные вести, но хотя бы передал их кому-то, кто ему не особенно нравился.

— Гиллиман, — глухо произнёс Соломон. Тулава затаила дыхание. — Воскрес. Спустя десять тысяч лет он… вернулся?

— Должно быть, это ошибка, — пискнула Тул. — Это не может быть правдой. Не может!

— В чём дело, ведьма? — ощерился Халвер. — Боишься, что поставила не на ту лошадь?

— Довольно! — рявкнул Соломон прежде, чем Тул смогла ответить. Он был не в настроении слушать их спор, а если из-за их взбалмошных характеров обстановка накалится, то один из них почти наверняка расстанется с жизнью. Пусть Халвер и презирал Тулаву, но Соломон хорошо знал, что своим даром колдунья могла прикончить его брата так же верно, как его болтер разорвал бы её на куски, если бы ему удалось выстрелить прежде, чем Тулава воспользовалась бы силами.

— Сообщение прошло все уровни аутентификации, — сказал Халвер Соломону, решив не обращать внимания на Тулаву. — Либо наш агент совершенно сбрендил, либо наши протоколы безопасности скомпрометированы на доселе невиданном уровне, либо он говорит правду.

— В обычных обстоятельствах я бы поверил в первое или даже во второе, — медленно произнёс Соломон. — С учётом того, кого именно наш магос в эту самую секунду препарирует в своих покоях, я склонен поверить в третье.

— Серьёзно? — тихо спросил Халвер. — Ты веришь в возвращение примарха Ультрадесанта?

— Чтобы имперцам удалось достичь таких успехов, результаты которых мы видели и с плодами которых сражались, должно было случиться нечто поистине грандиозное, — возразил Соломон. — Возвращение примарха объяснило бы всё. У кого ещё достаточно власти, чтобы совершить переворот в устоях Космодесанта? Эта информация совпадает с фактами у нас на руках, Халвер, какой бы невероятной она ни казалась. — Внезапно он утратил самообладание и грохнул кулаком об стену. — Будь проклят Абаддон! Что ещё мы пропустили из-за его вмешательства? Какая ещё информация от наших агентов так и не попала к нам?

— В данный момент это отходит на второй план, — вмешалась Тулава. — Нам надо знать, что теперь делать, верно?

— Ведьма права, — тут же встрял Халвер, заработав удивлённый взгляд от колдуньи. — Мы остались без мастера-терзателя, а это сообщение означает, что о новой угрозе мы не знаем гораздо больше, чем думали раньше. Нам нужно сплотиться.

Соломон кивнул, шестерёнки его разума вновь завращались.

— Согласен. — Он никогда не учитывал в своих планах возвращение примарха лоялистов, ведь кто мог такое предвидеть? Однако в распоряжении Змеиных Зубов было немало способов нивелировать львиную долю случайностей в силу своих способностей и ресурсов. Сила настоящего командира проявлялась не в доступных ему возможностях, а в принятых им решениях. Вопрос, как всегда, был в одном: как обернуть эту ситуацию на пользу Легиону? Если польза для Легиона исключалась, как обернуть её на пользу группировке? Если исключалась польза для группировки, как обернуть её на пользу ему лично? Альфа-Легион славился тем, что всегда получает желаемое, но получать желаемое куда проще, когда ты можешь изменить необходимый исход на основании того, насколько текущая ситуация позволяет тебе его достичь.

Он сделал выбор. Любой из доступных вариантов был авантюрой, но этот, вероятно, стал самой рискованной из всех.

— Мы должны отправить весть всем нашим контактам, — объявил он. — Недостаточно просто предупредить братьев об опасности, с которой мы столкнулись. Необходимо подготовить достойный ответ. Группировки сегментума Ультима как можно скорее должны собраться на Совет Истины.

Халвер кивнул, соглашаясь, но Тулава выглядела неуверенно.

— Всем нашим контактам, господин?

— Всем, — ответил Соломон. — Приступай, Тулава. Если мне суждено бросить кости, я брошу их все разом. Посмотрим, как они упадут.

НОВЫЕ ЛИЦА, СТАРЫЕ ЛИЦА

Они пришли.

Соломон вообще не был уверен, что они придут. Альфа-Легион по своей натуре прежде всего ценил независимость мышления. У них не было примарха, не было первого капитана или магистра. Родного мира тоже не было: «Незримый» ближе всего подходил к понятию оперативной базы, во всяком случае в сегментуме Ультима. Та самая гибкость иерархии, что позволяла им мгновенно приспосабливаться к любой ситуации, также подразумевала, что в отправленном Соломоном призыве содержалось не больше власти, чем его получатели решили бы ему позволить.

Легион делился на группировки, группировки делились на ячейки и так далее. О каком едином руководстве могла идти речь в таких условиях? Два оперативника Альфа-Легиона с опознавательными метками могли пройти мимо друг друга на улице, не моргнув и глазом, поскольку эти метки принадлежали бы разным группировкам, которые даже не знают друг о друге. Соломон не сомневался, что агенты Легиона уже не раз сражались друг с другом, притворяясь лоялистами и считая своих противников настоящими слугами Императора.

Это приводило в ярость.

— Кто у нас тут? — спросил он Квопа Халвера, стоя рядом с ним в зале для совещаний, который он выбрал в качестве места сбора. Змеиным Зубам ещё предстояло провести формальные выборы командующего, и Соломон решил просто вести себя так, словно этот пост уже принадлежал ему. Капитан Ва’кай не имел возражений, что, похоже, сыграло немалую роль. Куда удивительнее, что высший охотник и остальные тоже промолчали. Соломон подозревал, что они решили подождать и посмотреть, как он проявит себя, прежде чем бросить ему вызов.

Его это устраивало. Соломон был уверен, что станет хорошим предводителем, и по меньшей мере он получил возможность это доказать. Если он не справится, то его заменит более подходящий кандидат, и Легион станет только сильнее.

— Откликнулись многие, — ответил Халвер, — и один интереснее другого. Впрочем, это может привести нас к новым проблемам.

Соломон что-то проворчал в знак несогласия. Ещё одним следствием гибкости Альфа-Легиона стал тот факт, что на данный момент они были самым разнообразным из легионов-отступников в вопросах идеологии и методов. Многие группировки полностью посвятили себя Губительным Силам и носили метки Хаоса неприкрыто и гордо, но остальные не зашли так далеко. Змеиные Зубы противостояли Империуму со всей яростью, но Соломон уважал богов Хаоса не больше, чем Императора. Сила — вот то единственное, что имело значение для него и братьев: какую силу может дать некто, и какую цену этот некто за неё запросит? Боги редко когда одаривали силой, не требуя за это самую высокую цену.

Разумеется, ходили слухи, что некоторая часть Альфа-Легиона вообще никогда не переходила на другую сторону: что эти воины до сих пор совершали проникновения, проводили разведку и устраивали диверсии на благо Империума, при том что сам Империум об этом даже не догадывался. Вот уж поистине неблагодарное занятие. Соломон испытывал невольное уважение к воинам, рискующим всем ради помощи людям, которые казнили бы их безо всякой жалости. Но у него не было времени на идеализм заблудших глупцов, которые не видят простой истины — Империум уже не спасти.

— Назови самых значительных, — попросил он. У него уже было своё мнение, исходя из увиденного ранее, но взгляд со стороны всегда пришёлся бы к месту.

— Скрытая Рука уже здесь, — отчеканил Халвер. — В большинстве своём ветераны, искушённые в битвах с ксеносами.

Соломон кивнул. Он успел заметить небольшую группу воинов в древней, но ухоженной броне. В их движениях чувствовалась едва уловимая уверенность в собственных силах. Их нынешний предводитель взошёл на борт «Незримого» без шлема, и на первый взгляд могло показаться, что его кожа имеет цвет крови. Лишь при близком рассмотрении оказывалось, что плоть воина на самом деле прозрачна, а цвет ей придают кровь и мускулы под внешним покровом. За всё время службы в рядах Легиона Соломон повидал немало искажённых и изуродованных слуг Губительных Сил, но вот эта небольшая мутация каким-то образом оказалась наиболее пугающей из всех, с какими он сталкивался.

— Кто ещё?

— Первый Удар, — ответил Халвер, кивнув в сторону очередной кучки легионеров.

Соломон облизнул зубы, разглядывая воинов.

— В их символике немало черепов. Да и на них самих в целом, — добавил он, когда один из воинов отошёл в сторону и открыл его взгляду шипастую раму с трофеями на доспехах легионера, стоящего позади него.

— Для мирного совещания они притащили с собой слишком много цепных клинков, — заметил Халвер.

— Штурмовики?

— И как ты догадался? — Халвер усмехнулся.

— Просто не сажай их рядом с Безликими, — посоветовал Соломон, изучая зал для совещаний так пристально, словно это было поле боя. Проблема заключалась в том, что, если они не будут осторожны, именно им он и станет. Время от времени даже среди имперских шавок дело могло дойти до потасовки, если речь шла о чести, или гордости, или если один орден решил, что другой убил не тех людей, или не тем способом, или получил от этого слишком много удовольствия. Для отступников вроде Альфа-Легиона накладываемые общим делом ограничения были столь слабы, что практически отсутствовали вовсе.

— Ты пригласил Безликих? — простонал Халвер.

— Мы пригласили всех, — поправил Соломон. — Безликие принадлежат к Легиону и действуют в этом сегментуме.

— Терпеть не могу этих идиотов, — вырвалось у Халвера, хотя ему хватило здравого смысла сказать это тихо, едва шевеля губами. В помещении царил шум, но это вовсе не означало, что никто не мог их подслушать. Абсолютно все космодесантники обладали улучшенными чувствами, не говоря уже о сомнительных дарах последователей Хаоса, полученных ими от своих покровителей, или любом из бесчисленных следящих устройств, установленных мастерами шпионажа.

— Не ты один, — согласился Соломон. Его неприязнь к Безликим была не столь сильна, как у Халвера, но никогда не повредит навести пару мостов с братом. Да и потом, в его словах была доля истины: даже внутри Легиона, группировки которого относились друг к другу как к соперникам ничуть не реже, чем как к союзникам, Безликие не пользовались популярностью. — Похоже, Сыны Отравы тоже тут, — добавил он, прежде чем Халвер смог опять озвучить своё неудовольствие.

— Я не очень много знаю о них.

— Специалисты биологической войны, — сообщил ему Соломон. — Они считают, что их методы являются идеальным воплощением принципов Легиона.

— А все остальные нет? — хохотнул Халвер. — Вон тот здоровяк — Роэк Гулий Коготь. Он привёл совсем мало братьев, но зато с помощью стоящего рядом с ним генерала Андола Роэк командует внушительной армией ополченцев, известной как Орудия Свободы. Они поучаствовали в падении мира под названием Макенна VII где-то в сегментуме Обскурус. Львиная доля Орудий Свободы, разумеется, там и полегла, но с тех пор они успели провести внушительный набор рекрутов.

Соломон внимательно осмотрел этих двоих. Доспехи Гульего Когтя были намеренно расписаны восьмиконечной звездой Хаоса, и из них торчали наросты, которые могли быть рогами, костями или чем-то совершенно иным. Андол оказался тощ и настолько высок, что был всего на голову или около того ниже гигантского легионера, стоящего рядом с ним. Его униформа, без сомнений некогда имперская, теперь имела на себе метки, похожие на те, что носил его господин. Соломон поймал взгляд жёстких тёмных глаз мужчины, сидящих на худом желтоватом лице со впалыми щеками, и увидел в них блеск фанатизма. Андол не был слабовольной или запуганной марионеткой, подчиняющейся Гульему Когтю из страха. Насколько мог судить Соломон, он давным-давно по доброй воле отписал свою душу силам варпа.

— До меня доходили сведения о новой ячейке, зовущей себя Невоспетыми, — продолжил Соломон. — От них что-нибудь слышно?

— Насчёт «новой» тут вопрос спорный, — ответил Халвер.

— Они заявляют, что торчали в варп-шторме ещё со времён Ереси и выбрались лишь недавно благодаря какому-то колдуну.

Соломон поджал губу.

— Мы им верим?

Халвер пожал плечами, лязгнув керамитом.

— Ты не хуже меня знаешь, что всё возможно. Впрочем, тут есть что обсудить, поскольку в своём ответном сообщении они предложили нам взять в рот рабочие концы наших болтеров, правда, в чуть более ёмких выражениях.

Соломон медленно кивнул. Эти новости его не смутили: группировка, заявляющая, что знала примархов лично, могла обратить на себя слишком много внимания и сделать всё происходящее непредсказуемым.

— Что насчёт Исправленных?

— Ты об этой шайке самозванцев? Без сомнения, исчезли, вероятно, мертвы, — ответил Халвер.

— Ходят слухи, что они находились в центре той неразберихи, закончившейся гибелью как Губителя Ангелов, так и остатков Сынов Гидры.

Соломон недовольно вздохнул. Кецель Картач, Губитель Ангелов, некогда был одной из самых выдающихся фигур Легиона в сегментуме Ультима. Его война против сынов Гиллимана привела к нанесению череды серьёзных ударов по обороне Империума, при этом обеспечив отвлекающий манёвр для тех группировок, что предпочитали вести дела немного более осмотрительно.

— Отсутствие Картача может создать проблемы, — тихо произнёс он.

— Ты уверен? — решил уточнить Халвер. — Я не могу себе вообразить, чтобы Губитель Ангелов сделал что-то, кроме как требовал бы дать бой самому Гиллиману, а учитывая масштабы крестового похода, о котором мы слышали…

— Согласен, но остальные, без сомнений, остудили бы его пыл, — заметил Соломон. — Даже Картач не полез бы на примарха в одиночку, так что ему пришлось бы пойти на компромиссы, чтобы заручиться поддержкой остальных. Но кто будет продвигать позицию агрессивного ответа в его отсутствие?

Халвер крякнул.

— Ставлю на Первый Удар.

— И то верно, — согласился Соломон, — но много ли у них голосов? У них всего сколько, тридцать легионеров?

— Плюс один раздолбанный ударный крейсер, — добавил Халвер.

— Невеликая сила. Недостаточно, чтобы повлиять на решение совета, — задумался Соломон. Он покачал головой. — Я тревожусь, Квоп.

Он ощутил лёгкую перемену в позе стоящего рядом воина, а его чувствительное обоняние уловило небольшое изменение в химическом фоне, которое указывало на удивление. Признание Соломона немного сбило Халвера с толку.

— Тревожишься о чём? — спросил он, скрывая голосом свою неуверенность.

— О нашем образе мышления. О нашей ментальности, — ответил Соломон. Широким взмахом бионической руки он обвёл всё помещение. — Бить из теней очень здорово — с точки зрения тактики весьма разумно использовать пешек и доверенных лиц, чтобы нанести удар врагу, при этом не раскрываясь самим. Но когда враг приходит сам и приносит пламя и свет, чтобы выжечь нас дотла вместе со всем тем, чего он так боится и ненавидит, как мы ответим? Сомкнём ли мы ряды и ударим в ответ, дадим ему повод действительно бояться того, что таится во тьме? Или уползём ещё глубже, дробясь на всё более крошечные тени и слабея, позволяя ему шагать вперёд, не встречая сопротивления.

Халвер взглянул на Соломона, затем скорчил гримасу и снова отвернулся.

— Открытое боестолкновение никогда не было в духе Легиона.

— «Никогда» — это сильно сказано, — возразил Соломон, — и в данном контексте я этим словам верить не склонен.

— Лорд Акурра?

Этот голос не принадлежал Квопу Халверу. Соломон помедлил, показывая, что не счёл внезапное появление угрозой, а затем обернулся и увидел позади себя трёх легионеров. У двоих, включая того, что спереди, были очень похожие лица, выбритые головы и оливковая кожа — черты, которые были обыденными среди воинов легиона. Лицо третьего оказалось на пару оттенков темнее, и, хотя он выбрил виски, на макушке болталась одинокая коса. Но самым примечательным, на взгляд Соломона, был тот факт, что головы всех троих покрывало множество крошечных струпьев, словно каждый их них недавно разбил лицом оконное стекло.

— Кающиеся Сыны? — спросил он, хотя уже и так знал ответ. Он шагнул вперёд и протянул своё левое предплечье. Их предводитель сделал то же самое, обхватив его руку в воинском рукопожатии и позволив Соломону ответить тем же.

Скованный внутри руки Соломона демон выглянул наружу, пробуя на вкус душу стоящего напротив астартес. Через их связь Соломон почувствовал, что для существа это новый опыт: прежде он этого воина не встречал. Когда имеешь дело с другим членом Альфа-Легиона, проверка не повредит.

— Вирун Эваль, — представился легионер. — Новый командир Кающихся Сынов.

— Спасибо, что пришли, — поблагодарил Соломон. — Смерть лорда Аркая огорчила меня.

— Так называемый крестовый поход Индомитус взял с нас всех немалую дань, — угрюмо ответил Эваль. Прежде чем отпустить руку воина, Соломон ощутил в его душе краткий порыв сожаления, но к нему примешивались и другие эмоции. Радость, честолюбие, вина и… страх? Да, именно страх, который тот смаковал подобно смертному гурману, дегустирующему новое, должным образом приправленное блюдо. Соломон был не слишком хорошо знаком с этим чувством, зато демон знал его прекрасно, причём как по себе, так и по окружающим. Тем не менее Вирун Эваль стоял перед ним с каменным лицом, которое ничем не намекало на бурлящий под его поверхностью калейдоскоп чувств.

— Прошу, садитесь, — пригласил Соломон, отступая назад и обводя рукой полукруг из скамеек, опоясывающий центр комнаты. Конечно, космодесантникам не требовалось сидеть, но Альфа-Легион всегда ценил вклад в общее дело от всех своих агентов, будь они людьми, сверхлюдьми или даже ксеносами. И не все из них обладали стойкостью сынов Альфария Омегона.

— Это ещё что? — тихо спросил Халвер, как только Кающиеся Сыны вышли за пределы слышимости — во всяком случае, насколько можно было судить.

Соломон дёрнул губой.

— Лоялисты, ну или так они всем говорят. Они носят шипы внутри шлемов как покаяние за преступления, совершённые нашим Легионом против мечты Императора.

Халвер скорчил гримасу, очевидно, пытаясь смириться с таким объяснением.

— Тогда что, во имя всех мёртвых звёзд, они забыли тут?

— Мне кажется, они ищут очередное оправдание для самобичевания, — поделился догадкой Соломон. — Они без тени смущения нападают на Империум или помогают другим в этом деле. Просто потом притворяются, что искренне в этом раскаиваются. — Он ещё раз обдумал то раскаяние, которое его демон почуял в Эвале. — Возможно, в каком-то смысле они действительно искренне жалеют об этом, но похоже, что чувство вины за содеянное привлекает их в той же степени, что и отвращает.

— Если ты заведёшь нас на подобный путь, — решительно заявил Халвер, — я тебя лично прикончу.

— Если я заведу нас на подобный путь, — ответил Соломон, повернув к нему голову, — то, наверное, мне это даже понравится.

Халвер издал глубокий горловой рык, после чего спросил:

— Все на месте?

Соломон постучал пальцем по губам.

— Не совсем. Но всё равно пора начинать. С опоздавшими разберёмся потом, когда и если они появятся.

Халвер вздохнул.

— Жаль, Кирина здесь нет. Его мнение в данном вопросе было бы бесценно.

— Не смей думать, будто ты единственный здесь, кто ценил его присутствие, — ядовито ответил Соломон.

— «Сперва для Легиона, потом для группировки, затем для себя», — процитировал Халвер. — Таковы наши приоритеты, разве нет?

— Ты намекаешь, что я ставлю собственные желания превыше блага Легиона? — напирал Соломон.

— Я всего лишь считаю невероятно удобным тот факт, что среди тех жертв, на которые ты готов ради «блага Легиона», так редко оказывается твоя собственная шкура, — ответил Халвер образцово нейтральным тоном. — Соломон, твои достижения трудно оспорить. Просто не забывай, что, когда поток твоих успехов иссякнет, среди нас найдутся те, кто подсчитает расходы.

Он развернулся и пошёл туда, где его уже ждали Крозир Ва’кай и Тулава Дайн. Капитан «Шёпота» поприветствовал высшего охотника кивком головы; Дайн же просто отодвинулась подальше и даже не взглянула в его сторону. Соломон на пару мгновений задержался, чтобы неслышно спеть пару тактов из одной мелодии. Только она и осталась у него от Кирина Гадраэна.

Квоп Халвер был не единственным, кто подсчитывал расходы. Но сейчас Соломону приходилось лишь надеяться, что по окончании заседания баланс на его счету всё ещё будет положительным.

РАДИКАЛ

Инквизитор Кайзен Харт глубоко вдохнул, впуская в лёгкие вместе с воздухом благословлённый ладан, и неслышно процитировал двадцать четвёртый стих «Оды к Терре» Гауптманна. В своих воспоминаниях он перенёсся в тот миг, когда воочию увидел этот музыкальный шедевр на подмостках легендарного Сент-Люция-Холла, что расположен на северной полярной шапке Юпитера; с тех пор прошло двести тринадцать лет, но это событие врезалось в его память, будто клинком, столь же чистым и острым, каким был висящий на его поясе нож. Он мог легко вызвать в памяти текстуру дорогого, но старого бархата, обтягивающего сидения, лёгкий аромат отполированного дерева, а ярче всего — кристально-чистый тембр сопрано Нулии Вермарк. Её выступление той ночью воистину олицетворяло собой великий труд Гауптманна, и многие в зале, включая самого Кайзена, не смогли сдержать слёз. Временами Харту казалось, что Император действительно говорит с ними её голосом.

Он убил её через тридцать семь минут после окончания представления. Она, без сомнений, обладала исключительным талантом, но, кроме того, являлась оперативным агентом одного из самых коварных врагов человечества. Успешной кульминацией этого расследования и срывом так называемой Рефреновой Бойни окончились годы его ученичества под надзором инквизитора Друмана, и благодаря им он получил собственную инсигнию, которая ныне покоилась в кармане его куртки. Она даровала ему непререкаемую власть по всей Галактике, выше которой стояла лишь воля самого Императора.

Теперь же пришло время выяснить, уважают ли здесь эту власть.

Двери шаттла начали опускаться. Харт подождал, пока они коснутся палубы ангара, после чего спустился вниз, опираясь левой рукой на искусно выточенное из кости навершие меча-трости, внутри которого покоился длинный тонкий клинок Хелорассы, его старинной силовой сабли. Эта реликвия передавалась из поколения в поколение среди членов семьи губернатора системы Брузас, прежде чем тот вручил её Харту в знак благодарности за руководство операцией по очищению улья Южная Звезда. Харт обладал достаточной проницательностью и понял, что за этим жестом стояла не только благодарность — губернатор Рин отчаянно пытался продемонстрировать свою верность Золотому Трону, — однако оружие оказалось превосходным, и инквизитор не увидел причин для отказа.

— Инквизитор, — прогрохотал низкий голос, как только правая нога Харта коснулась палубы. — Добро пожаловать на борт ударного крейсера «Рассветный клинок».

Его прибытия ожидали шестеро серебряных гигантов: космодесантники-примарис, новое поколение транслюдей, которых Робаут Гиллиман и Велизарий Коул выпустили в Галактику, чтобы отбросить тьму, окутавшую Империум после появления Цикатрикс Маледиктум. Конкретно эти наследовали Мстящему Сыну лично, и Харт не вполне был уверен, какого приёма ему здесь стоит ожидать. Вокс-офицер, с которым он разговаривал, вёл себя учтиво, но то был смертный человек, а не один из хозяев корабля.

— Я Рен Мальфакс, младший лейтенант пятой роты Серебряных Храмовников, — представился космодесантник, поздоровавшийся с ним ранее. — Мы рады приветствовать на борту слугу Императора.

Харт кивнул головой в знак согласия. Похоже, Серебряные Храмовники были готовы признать его власть, во всяком случае отчасти. Это не могло не радовать: Адептус Астартес бывали вспыльчивыми и неохотно принимали среди себя тех, кто говорил от лица Бога-Императора, так как считали себя его потомками. Любой опытный инквизитор вроде него хорошо понимал, что мудрее всего просто попросить космодесантников о чём-либо, а не требовать.

— Мой сенешаль, Дима Варрин, — сказал он, указывая на коренастую женщину слева от себя, после чего повернулся вправо. — И Тит Йорр из Багровых Консулов, который удостоил меня чести и стал моим телохранителем.

Мальфакс, показывая собой пример вежливого воина, поприветствовал каждого из представленных кивком головы. Взглянув на Йорра, он наморщил лоб.

— Прошу прощения, брат. В моих знаниях могут быть пробелы, но мне казалось, что твой орден уничтожен.

— Так и есть, во всех мыслимых и немыслимых отношениях, — прохрипел Йорр. Его гортань пострадала от выстрела снайпера-еретика, оторвавшего ему половину шеи в Южной Звезде, но он продолжал сражаться и в отчаянной рукопашной схватке спас Харту жизнь, когда предатели пошли на прорыв. — Трижды проклятый Губитель Ангелов позаботился об этом. Я в тот момент служил в Карауле Смерти и смог избежать судьбы, постигшей моих братьев… если это так можно назвать.

Выражение лица Мальфакса немного изменилось. Большинство смертных не смогло бы прочесть разум космодесантника по его лицу, но Харт в своё время повидал нескольких из них, а с Титом они работали вместе уже больше десятилетия. Насколько он мог судить, Рен Мальфакс впервые столкнулся с концепцией единственного выжившего из своего ордена, и эта мысль вызвала в нём резкое отторжение.

— Прими наши глубочайшие соболезнования, — произнёс Мальфакс, немного сильнее склонив голову в сторону Йорра.

— Я понимаю, что в подобных обстоятельствах одинокого воина скорее всего назначили бы в другой орден — вероятно, с похожим наследием и тактическими предпочтениями, — вставил Харт. — Но в случае подобного решения места его будущих битв определялись бы лишь прихотью судьбы. Могли бы пройти целые века сражений, прежде чем он смог бы нанести удар по тем, кто забрал его братьев. Тит путешествует вместе со мной, потому что только так у него есть наилучшая возможность уязвить врага в ответ.

Мальфакс кивнул.

— Врагам человечества несть числа, но мне известно о Губителе Ангелов, Кецеле Картаче. Он полководец Альфа-Легиона — предателей, которых мы обратили в бегство на Пендате, если, конечно, наши догадки по поводу их сущности оказались верны.

— Всё так, — подтвердил Харт. — Отсюда и моё присутствие здесь. Я посвятил столетия своей жизни борьбе с их планами и обладаю ценной информацией, которая поможет вашему ордену сделать следующий ход.

Наступил момент истины. Вполне возможно, что Мальфакс сейчас вежливо откажет ему, ссылаясь на высшую власть Робаута Гиллимана и роль, которую тот определил для Серебряных Храмовников в своём крестовом походе Индомитус. Харт заранее подготовился ощутить вкус разочарования и даже поразмыслил над своими действиями в случае неудачи, но ни один из новых вариантов не отвечал его требованиям в той же мере, что и этот. Для решения некоторых вопросов подходили исключительно космические десантники, и, к сожалению, нынешняя ситуация не могла оправдать запрос к Серым Рыцарям.

На краткий и нелепый миг Кайзен Харт возжелал, чтобы его противники охотнее использовали демонов. Во всяком случае, так планировать свои действия стало бы куда проще.

— Мы будем рады вашему совету, — ответил Мальфакс, и напряжение в груди Харта начало понемногу рассасываться. — Вы прибыли как нельзя кстати, поскольку мы как раз обсуждаем наш следующий ход.

Харт удивлённо вскинул бровь.

— Я польщён, что на встречу со мной вышел целый лейтенант, прямо посреди военного совета.

Мальфакс улыбнулся, но Харту показалось, что этот жест был сделан скорее чтобы угодить ему, нежели чтобы выразить истинные чувства воина.

— Нам показалось это уместным, ведь другому инквизитору мы оказали такую же любезность.

Харт мог изображать бесстрастие не хуже любого члена Адептус Астартес, если ему это требовалось, но сейчас он приложил немалые усилия, чтобы не выказать своего изумления.

— Другому инквизитору?

— Ну конечно, — ответил Мальфакс, и его улыбка приобрела некую озадаченность. — Вы не знали о её присутствии?

— Не знал, — произнёс Харт. Мальфакс выглядел слегка растерянным — так обученный воин реагировал на межличностную проблему неизвестного происхождения, поэтому Харт решил сгладить углы. — Вы должны понимать, что мы работаем независимо — нет абсолютно ничего необычного в том, что и другие инквизиторы могут прибыть сюда по своим делам.

Мальфакс кивнул, хотя, судя по всему, его это не убедило. Это ожидаемо, решил Харт: капитул Серебряных Храмовников был основан специально для крестового похода Индомитус, а оттого каждое событие в относительно недолгой жизни Рена Мальфакса как космодесантника до сих пор было вплетено в тщательно проработанный и подробный план. Вероятно, для наследников Ультрадесанта это было верно в ещё большей степени, ведь их прародители славились своей приверженностью тактическим доктринам. Несмотря на то что Серебряные Храмовники ценили личное мастерство и стремились к поединкам один на один с наиболее выдающимися противниками, они не были склонны поступаться приказами и делать всё, что им вздумается, как, например, Космические Волки. Понятие индивидуального мышления, принятия решений независимо от вертикали власти, должно быть, было им совершенно чуждо.

— В таком случае не проследуете ли вы со мной, — пригласил его Мальфакс.— Мы возобновим совещание и продолжим обсуждение планов.

Харт побывал на борту стольких имперских кораблей, что сбился со счёта. Он путешествовал инкогнито на прокатных судах, его подвозил пролетающий мимо экипаж шахтёров, и не раз ему доводилось бывать почётным гостем на царственных крейсерах вольных торговцев. Он исследовал забытые уголки систем в компании мусорщиков, летел на войну бок о бок с бойцами Астра Милитарум и командовал одним из печально известных Чёрных кораблей Инквизиции. Ему даже было даровано разрешение на краткий перелёт на борту ковчега Механикус под именем «Цестус Металикан», хотя его хозяева практически прямым текстом указали ему, что оставление выделенных на время путешествия апартаментов будет расценено как предательство их доверия, в связи с чем они применят силу, и к варпу все последствия. (Харт не стал настаивать: в случае с Адептус Механикус, как и с Адептус Астартес, инквизитору не стоило поднимать вопрос раненой гордости, как и любой другой, не связанный с очевидной ересью.)

Однако, несмотря на свой внушительный опыт путешествий меж звёзд огромным количеством доступных человеку способов, Кайзен Харт по-прежнему ощущал нечто особенное в кораблях Космодесанта. Знакомые запахи смазочных жидкостей и застоявшегося, переработанного воздуха наполняли их так же, как и любое другое судно, но отличия крылись в мелких деталях; а будучи инквизитором, он всегда инстинктивно обращал внимание на них. Любой в первую очередь захотел бы использовать прилагательное «функциональный», учитывая, что противоположностью ему было «непригодный». Но корабли Космодесанта были исключительно функциональны. Харт встречал пустотников, которые относились к своим кораблям как к дому и любимому человеку одновременно, неотъемлемой части самих себя, и не выносили разлук с ними. Он повидал немало благочестивых молитв, вырезанных на стенах без явной на то причины — просто человек решил, что этой пластальной панели без них не обойтись. Ему попадались брелки в форме аквилы, свисающие с дверных косяков, и каждый, кто проходил мимо, касался их на удачу. А флотские служаки едва ли не бросались друг на друга с кулаками, споря о том, какую из уродливых шляп нацепить на забывчивого сервитора.

На кораблях космодесанта не водилось ничего подобного. Это были гигантские машины, предназначенные для путешествия от предыдущей битвы к последующей, и насколько Харт мог судить, в глазах их хозяев на этом роль кораблей и заканчивалась. Даже те признаки индивидуальности, которые имели место быть, казались ему воплощением образа мышления всего ордена, проявлявшимся в его окружении, нежели глубокой связью с самим кораблём. Космодесантники пожалеют о его гибели не сильнее, чем о потере ресурсов, мобильности и возможности нанести удар врагам, которую она за собой повлечёт; и их сервы, приученные к мышлению своих повелителей, от них не отличались.

Иногда так легко забыть, подумал Харт, что космодесантники больше не были людьми в полном смысле слова, а увидев внутренности ударного крейсера, ты вспоминаешь, насколько их взгляд на жизнь отличается от такового у большинства жителей Империума.

Поэтому, когда они вошли в зал, который явно служил Серебряным Храмовникам оперативным штабом, Харт не увидел там никакой мишуры и прочих украшений. На двери, сквозь которую его провёл Мальфакс, имелся лишь порядковый номер, а стены помещения были столь же мрачными и голыми, как и в покинутом им ангаре парой уровней ниже. Голопроектор и тактические экраны в центре комнаты выглядели практически новыми: неоспоримое преимущество быть недавно сформированным и свежеоснащённым капитулом. Во всяком случае, так ему показалось.

Внутри находилось около десяти Серебряных Храмовников, которые немедленно повернулись к нему. Он ещё не вполне привык к иерархии десантников-примарис, но здесь присутствовали как минимум двое капитанов, апотекарий, ещё три лейтенанта, а тот, что с посохом, почти наверняка библиарий…

А затем он перевёл взгляд на других смертных людей.

Некоторые из них, без сомнений, принадлежали к сервам ордена: одетые в простые одежды люди с жёстким взглядом, которые принесли пожизненные клятвы. Однако две женщины выделялись из общей массы. Одну из них окутывала аура неприкрытой угрозы, которая не вязалась с её хрупкой фигурой, впалыми щеками и элегантной строчкой на куртке; встреть он её в тёмном переулке или в пивнушке в мире-улье, Кайзен держал бы одну руку на кошельке, а оба глаза не сводил бы с ножа. Вторая же в целом выглядела полнее и мягче на вид. На её лице виднелись лёгкие морщинки от частого смеха, но именно при взгляде на неё его волосы немедленно встали дыбом.

+Кайзен Харт,+ произнёс голос Нессы Карнис, непрошеным гостем вторгаясь в его разум. Женщина, которой он принадлежал, разглядывала его с обманчивым спокойствием. Её мысленное прикосновение придало его имени психическую вонь звериного дерьма, после чего она уронила слова в его разум с той же манерой, с какой кто-нибудь смывал бы в шлюз свои нечистоты. +Что, во имя Императора, ты здесь забыл, грязный радикал?+

ВОПРОС ВЕРНОСТИ

— Леди Карнис, — вежливо поздоровался Харт, оперевшись двумя руками на навершие своей трости и поприветствовав женщину кивком головы. — Полагаю, вы в добром здравии.

Его слова прозвучали как утверждение, а не вопрос, требующий ответа; Кайзену Харту не было решительно никакого дела до здоровья Нессы Карнис — впрочем, узнай он, что его старая соперница занемогла от тяжёлой или даже смертельной болезни, это его вряд ли бы расстроило. Однако он не выхватил оружие и не попытался оборвать её жизнь. Как и она, что, несомненно, можно было считать достижением, учитывая обстоятельства их прошлого расставания.

— Вы уже знакомы? — поинтересовался лейтенант Мальфакс, переводя взгляд с него на неё и обратно. Харт слегка усмехнулся.

— Нам доводилось вести дела вместе. В конце концов, мы преследуем одну и ту же добычу.

— Именно так, — ледяным тоном подтвердила Карнис. — Хотя наши методы весьма разнятся.

Глаза Мальфакса по-прежнему метались между ними, космодесантник явно пытался правильно истолковать смысл любезностей, которыми обменивались двое простых смертных. Разум воина изо всех сил старался выполнить задачу, для которой более не подходил. И снова Харт поразился тому, насколько же перемены, превращающие трансчеловеческих воинов в сильнейшую боевую единицу человечества, притупляли их в остальных аспектах. По крайней мере, некоторых из них, поправил он себя; иные же, наоборот, либо никогда не забывали о том, каково быть смертным, либо проживали достаточно, чтобы научиться этому вновь. Увы, Рен Мальфакс к таким не относился. Он был очень похож на гигантского, исключительно смертоносного ребёнка, который никак не мог понять, почему его родители ссорятся.

— Наши методы не могут настолько уж отличаться, раз мы оба решили обратиться за помощью к Адептус Астартес, — с лёгкой улыбкой сказал Харт. Он ничего не добьётся в противостоянии с Карнис, да и не то чтобы она была неразумна — всего лишь узколоба. Она была монодоминантной пуританкой, в то время как Харт принадлежал к реконгрегаторам и считался радикалом среди тех, кто не видел необходимости в его воззрениях.

Карнис сузила глаза, и на мгновение Харт подумал, что она вправду собирается напасть на него, физически или психически. Вместо этого она поджала губы, выражая лёгкую неприязнь.

— Надеюсь, Кайзен, у тебя найдётся нечто стоящее, что ты мог бы добавить к нашим рассуждениям.

Харт улыбнулся. Подравшись в комнате, полной космодесантников, оба инквизитора не добились бы ничего, разве что уменьшили бы вероятность получения требуемой помощи для любого из них. Похоже, что Карнис пришла к тем же выводам: чтобы выпустить стрелу в виде Серебряных Храмовников в Альфа-Легион, им лучше всего работать вместе. Без сомнений, впоследствии каждый из них попытается направить эту стрелу в соответствии с собственными желаниями, но так или иначе она поразит свою цель.

Из-за спин своих братьев вперёд выступил новый космодесантник. Он носил капюшон и был облачён в чёрные доспехи, его нагрудник украшала декоративная отливка в виде рёбер. Харт на мгновение напрягся, и не только из-за естественной тревожности, которую испытал бы любой человек при приближении такого гигантского воина. Иконография космодесантника мало чем отличалась от той, что носили приверженцы Владыки Заразы. Однако через секунду он понял, что это был не прославляющий смерть еретик — да и откуда бы ему тут взяться, — а капеллан Астартес, чья стилизованная броня напоминала врагам об их смертности.

— Моё имя — Лампрос Гекатон, — прогудел он голосом, напоминающим похоронный звон. — Я великий хранитель присяги Серебряных Храмовников. Я командую здесь.

— Господин, — ответил Харт с поклоном, куда более глубоким, чем тот, который он отвесил Нессе Карнис. Перед ним стоял самый старший капеллан Серебряных Храмовников, уже прославившийся как великий герой ордена. Его заявление могло бы рассердить менее благоразумного инквизитора, но Харт решил считать, что оно относилось лишь к Серебряным Храмовникам и приданному им флоту, и капеллан не претендует на главенство над представителями Инквизиции. — Я наслышан о вашем героизме во время Освобождения Новариса.

— А я — о вашем во время очищения Брузаса, — ответил Гекатон. — Леди Карнис как раз собиралась поделиться с нами своими изысканиями относительно Альфа-Легиона, поскольку наших знаний по этому вопросу недостаточно. Я был бы рад и вашему совету.

— Я бы не хотел навязываться, — ответил Харт, вежливо улыбнувшись Карнис, — и уверен, что, несмотря на наш индивидуальный подход к изучению этого врага, мы всё ещё можем многое узнать друг от друга. Если леди Карнис пожелает начать первой, я впоследствии с удовольствием дополню её слова собственными.

Несса Карнис уставилась на него, очевидно пытаясь отыскать оскорбление в его речи, но, похоже, быстро сдалась. Она прочистила горло, и Харт получил удовольствие видеть, как все космодесантники в комнате поворачиваются к ней, словно гигантские школьники на уроке у крошечного преподавателя.

— Инквизиция имеет доступ ко множеству секретов, которые мы храним ради общего блага, — плавно начала Карнис, окинув взглядом помещение, словно она действительно была учителем, каким её представлял себе Харт, и выискивала нерадивого ученика. — Что-то из сказанного мной вам, вероятно, уже известно. Другая информация, я уверена, станет для вас новой. Я разъясню те вещи, которые считаю необходимыми для этого разговора, так что прошу вас о снисхождении, если в процессе коснусь того, что вы и так знаете.

Собравшиеся космодесантники кивнули или пробормотали что-то утвердительное. Харт был вынужден отдать должное тому, как Карнис управляет аудиторией; рассказывать космодесантникам об их братьях-предателях — дело не из лёгких, но она была обязана убедиться, что все они должным образом проинформированы. Или, по крайней мере, сведущи в рамках разумного.

— Альфа-Легион был последним из легионов Первого основания, вошедших в полную силу, — начала Карнис. — Безусловно, многие данные с тех пор были утрачены, но, согласно нашим записям, даже во времена Великого крестового похода никто точно не знал, когда именно они активизировались. Их всегда укрывал саван тайны, и, очевидно, вполне намеренно. Свидетельством этого может служить тот факт, что многие из них до сих пор предпочитают использовать имя Альфарий, хотя остаётся лишь догадываться, является ли это данью уважения их проклятому примарху, титулом, ставшим обозначением звания, попыткой убедить Империум в том, что он ещё активен или же всем сразу.

«А может, они просто считают себя шибко умными», — добавил про себя Харт. Вслух он ничего не сказал, чтобы Серебряные Храмовники по ошибке не решили, будто он слишком уж хорошо знаком с этими еретиками.

«А возможно, — сознался он себе, — не по ошибке».

— Их статус самого юного легиона, видимо, всегда был больной мозолью для них и для их примарха, — продолжала Карнис. — Альфарий подвигал своих воинов доказывать своё равенство с теми, кто пришёл раньше них, и для этого они применяли всё более изобретательные и сложные методы ведения войны — очевидно, в какой-то момент лорд Гиллиман решил, что их тактические приёмы, хоть и невероятно впечатляющие, весьма неэффективны и жестоки.

«И как же сильно это терзает такую монодоминантку, как ты, — подумал Харт. — Ты видела те же записи, что и я, когда мы оба учились у старого Друмана. Приведение к Согласию Тесстры стало всем, чего ты так хотела, — наглядной демонстрацией нетерпимости ко всему, что не связано с Империумом. Пока Гиллиман методично прокладывал свой путь к согласию с границ системы, Альфа-Легион вырвал сердце сопротивления за несколько часов».

— Похоже, что эта идеология сохранилась до наших дней, — объяснила Карнис. — Чаще любой другой из известных нам еретических группировок Альфа-Легион сеет раздор и смуту среди граждан Империума, оборачивая наш собственный народ, системы и бюрократический аппарат против нас самих. Относительно редко Альфа-Легионеры производят захват грубой силой, как в случае с Пендатой, — как правило, такое происходит, лишь когда легион либо в отчаянии, либо особенно уверен в себе.

— Значит, они трусы? — подытожил Рен Мальфакс, и в его голосе почти не звучало вопросительной интонации.

— Хуже, — ответила Карнис, помотав головой. — Они расчётливы. В отличие от других предательских легионов, которые в основной массе нашли убежище в Оке Ужаса после победы Императора над Хорусом, Альфа-Легион сохранил значительное присутствие в реальном пространстве. С тех пор они непрерывно отравляли нам жизнь, нанося незримые удары и став вечной занозой у нас в… боку.

— Я изучил некоторые из тел этих еретиков, убитых нашими воинами на Пендате, — подал голос апотекарий Серебряных Храмовников. — Я не знаком с геносеменем этого легиона или же его особенностями, но оказалось, что в их рядах немало как новых рекрутов, так и опытных ветеранов, как и следовало бы ожидать от группировки, существующей уже некоторое время. Они не выглядели ни слишком постаревшими, ни слишком искажёнными.

— А исходя из нашего опыта в сражениях с Безупречным Воинством на Новарисе, я могу заверить вас, что нам знакомы порченые тела тех, кто поклоняется Хаосу, — добавил Гекатон. Харт молча кивнул. Некогда эти предатели были верным орденом Сверкающих Клинков, прежде чем гордыня привела их к падению в объятия Слаанеш. Может, Серебряным Храмовникам и не хватало понимания природы различных Губительных Сил, но, по крайней мере, они не совсем уж несведущи в методах Великого Врага.

— Мы считаем, что многие воины Альфа-Легиона являются инсургентами в самом прямом смысле слова, — продолжала Карнис. — Они живут внутри Империума и питаются нами, словно паразиты. Они используют агентурные сети и шпионов, чтобы проникать в наше общество — гипнообработанных, запуганных или ярых фанатиков, — и расхищают наши ресурсы, а то и вовсе реквизируют их, пользуясь явным авторитетом Адептус Астартес. Я лично расследовала не менее пяти случаев, когда подать в виде оружия, кораблей или личного состава была передана тем, кого власти приняли за имперских космодесантников. Но я выяснила, что это были Альфа-Легионеры, которые замаскировали свои доспехи и снаряжение. Их продолжительное существование в реальном космосе может означать, что встреченные вами легионеры не обладают некоторыми из тех ужасающих мутаций, что мы привыкли наблюдать у предателей, укрывшихся в варп-аномалиях. Можно предположить, что большинство из участников Ереси давно умерло от старости, но это также означает, что им куда проще сойти за лоялистов, если это послужит их целям.

Рен Мальфакс зашипел сквозь зубы.

— Без сомнений, они трусы!

«Орден дуэлянтов, — мрачно подумал Харт, пока остальные согласно ворчали, — чувствуют себя оскорблёнными, если враг не сражается с ними на их условиях. Если мы сможем вытянуть Альфа-Легион на битву, то Храмовники хорошо послужат нам, но они не приспособлены к охоте на коварного зверя».

Карнис бросила на Харта быстрый взгляд, который заставил его задуматься, слушала ли она его мысли, а потому он решил, что она согласна с ним по любому вопросу, вне зависимости от степени осведомлённости.

— Трусы или нет, — сказала она, — их нельзя недооценивать. Они строят планы внутри планов, и слишком многие победы над ними оказались в итоге пирровыми. Почти всегда у них есть второстепенная цель, которая туманна для нас, пока не станет слишком поздно. Мой наставник считал, что сражаться с ними — это всё равно что воевать с дымом: может, тебе и удастся выгнать его из одного места, но он всегда заползёт куда-нибудь ещё у тебя за спиной, а своими попытками ты можешь в итоге загнать его себе в лёгкие.

— Он также говорил кое-что ещё, — перебил Харт. — Кое-что, что я считаю важным запомнить.

Головы Серебряных Храмовников повернулись к нему. Впрочем, если бы взгляды могли убивать, то Несса Карнис уже прикончила бы его и их внимание пропало бы втуне.

— Господин Харт? — поторопил его Мальфакс. Харт практически чувствовал нетерпение в голосе лейтенанта. Даже обладая тактической мудростью, присущей всем космодесантникам, Серебряные Храмовники не желали слышать, что их враг везде и нигде, что его действия нельзя предугадать, нельзя нанести решающий удар. Им было нужно что-то, что они могли бы найти, увидеть и победить.

Харт собирался дать им это.

— Лорд-инквизитор Друман посвятил свою жизнь борьбе с коварством Альфа-Легиона, — начал он. — Он сравнивал их с дымом, это верно, но он также уподоблял их тени на стене, отбрасываемой мерцающим пламенем. Она движется, меняется, и если слишком долго вглядываться в неё, то можно убедить себя, что видишь силуэты врагов и чудовищ. Однако эта тень — лишь мимолётное подобие того, что её отбрасывает, и именно на этом и следует сосредоточиться.

— Величайшая угроза для тех, кому известно об Альфа-Легионе, состоит в подозрении, что они всегда будут на шаг впереди вас, — продолжил он, заметив лёгкую, но энергичную перемену в лицах космодесантников, слушающих его. — Да, может показаться, что они извлекли победу из поражения, но вторичная цель всегда вторична. Мы не должны принимать неудачу в их полном уничтожении за полное поражение для нас самих. Каждый удар, который вредит им больше, чем нам, — уже победа. За нашими спинами мощь всего Империума, а у них лишь то, что они смогли награбить.

— Даже так они по-прежнему представляют угрозу, — рявкнула Карнис. — Господин Гекатон, вы не сможете застать Альфа-Легион врасплох дважды. Я рада предложить вам мой опыт, чтобы защитить ваш участок крестового похода Индомитус от неизбежных попыток внедриться…

— Я знаю, где они будут, — прервал её Харт.

Все глаза в помещении вновь уставились на него. Даже глаза сервов. Даже той с виду опасной женщины, которую Несса Карнис держала в качестве ученика, или дознавателя, или кого-то другого, в зависимости от терминологии.

— Господин Харт, давайте напрямую, — медленно произнёс великий хранитель присяги Гекатон. — Вы обладаете сведениями об… оперативной базе? О крепости?

— О конклаве, если позволите, — поправил его Харт, купаясь в мрачном удовольствии от выражения лица Карнис, но не показывая его. — Они не были готовы к вам, к вашему оружию, к вашему способу ведения войны и ко всему крестовому походу Индомитус в целом. Они потрясены. Не только Альфа-Легион использует внедрение и шпионаж, поэтому за прошедшие годы я смог поместить в их агентурную сеть собственных соглядатаев. Я перехватил сообщение, объявляющее сбор разрозненных элементов Легиона вместе — полагаю, для разработки плана ответа на эту новую угрозу. Львиная доля их сил в сегментуме Ультима соберётся в одном месте, и оперативная группа достаточной мощи может нанести им такой удар, от которого они долго не оправятся.

— Безрассудство! — рявкнула Карнис. Она буквально дрожала от ярости.

— Храбрость! — возразил Харт.

Один за другим собравшиеся офицеры Серебряных Храмовников повернулись к Лампросу Гекатону. Гигантский воин пару мгновений стоял в тишине, раздумывая об услышанном, после чего кивнул.

— Прошу, господин Харт, поделитесь своими сведениями. Если в них есть тактическая польза, то мы не можем упустить такую возможность.

Вот теперь Харт позволил себе улыбнуться и услышал, как позади него наконец смог выдохнуть Тит Йорр. Последний Багровый Консул в Галактике вот-вот получит шанс лицезреть боевую операцию против тех, кто лишил его братьев.

Кайзен Харт подошёл к когитатору, питающему один из гололитических дисплеев, вытащил инфо-катушку, на которую возлагал все свои надежды, и принялся готовить свой разум к войне.

СОВЕТ ИСТИНЫ

— Я — Рэлин Амран, и я говорю за Первый Удар, — произнёс воин, поднимаясь на ноги. Соломон окинул его оценивающим взглядом, прекрасно зная, что остальные делают то же самое. Амран был хрупким для космодесантника, его скулы казались не менее острыми, чем свисающая с его пояса коллекция ножей, и на первый взгляд казалось, что он стоит спокойно и ровно, как и говорившие до него. Однако своими улучшенными чувствами Соломон заметил лёгкие подёргивания глаз и пальцев, и полученные им сведения объясняли это. Жажда крови постоянно терзала мысли Рэлина Амрана: он подавлял её, но она всегда была рядом.

— Мы никогда не бежим от боя и не побежим сейчас, — продолжал Амран. Соломон видел, как его зрачки слегка расширяются. Слова воспламенили нейроны в его мозгу, вызывая воспоминания о былых сражениях. — Мы встречали трусливых имперцев лицом к лицу и сделаем это снова.

— Поэтому вас так мало? — крикнул кто-то. Рэлин Амран с рыком крутанулся на месте, протягивая руку к цепному клинку с длинной рукоятью. Соломон заметил, что в мономолекулярных зубьях меча застряли клочья гниющей плоти: верный признак воина, для которого уход за оружием постепенно становился менее значимым, чем его применение.

— Мир! — заорал Соломон. — Мы все потеряли братьев во время этого нового наступления имперцев, и насмешки не помогут нам пополнить ряды! — Амран сжимал рукоять оружия, но не обнажил его и не включил мотор. — Лорд Амран, прошу, продолжайте, — предложил ему Соломон, и легионер неохотно послушался.

— Мне не так много нужно сказать, — хрипло произнёс Амран, — и у нас не осталось терпения на ваши игры. Мы вступим в бой с этим походом Индомитус. Если получится сделать это, будучи частью более масштабной атаки, то прекрасно. Если же нет, мы сразимся в одиночку. — Он снова уселся на место, продолжая выискивать глазами крикуна.

— Его голос, по крайней мере, призывает к действию, — пробормотал Крозир Ва’кай слева от Соломона. — А таких мы услышали крайне мало.

— Не вполне верно, — тихо ответил Соломон, но он понял, что капитан «Шёпота» имел в виду. Говорившие до сих пор командиры хоть и предлагали план действий, но действия эти сводились к саботажу, внедрению и обману. Всё это было достойными элементами единого целого, но ни один из них до сих пор не касался итога предложенных усилий — битвы.

— Все они желают, чтобы за них сражались их лакеи? — прорычал Халвер. — Разве они не воины легиона? — Он замолчал, глядя с отвращением на группу легионеров, которые встали и синхронно сняли свои шлемы, все как один. На свет появились головы, все безволосые, с оливковой кожей и если не идентичные, то настолько похожие, что посторонний наблюдатель сошёл бы с ума, пытаясь отследить все микроскопические различия бровей, лбов, щёк и подбородков. Слово взяли Безликие.

— Я — Альфарий, — сказал ближайший из них, и зал потонул в гвалте.

— Ты — не он! — взревел прозрачнокожий Джарвул Глейн, главарь Скрытой Руки, его рык перекрыл весь негодующий хор голосов, последовавших за этим заявлением.

— Мы — безымянны! — яростно крикнул командир Безликих в бурю общего рёва. — Мы обладаем священным ликом наших примархов…

— Вы обладаете наилучшим подобием из всех тех, что доступны спустя десять тысячелетий без наглядных пособий, и обладаете им благодаря моим инструментам! — заорал Биологис Диаболикус с боковой скамьи. Он усилил свой голос, чтобы его услышали, и это заявление было встречено взрывом хохота с нескольких мест, включая Квопа Халвера. Отовсюду слышались громкие угрозы, которые начали переходить в оскорбления.

Соломон вздохнул и поднялся на ноги.

— Братья!

Альфа-Легион сегментума Ультима ещё не настолько погрузился в свои дрязги, чтобы проигнорировать того, кто собрал их всех вместе. Голоса затихли в ожидании его слов.

— Брать имя примарха — это традиция, когда важна исполняемая роль, а не её исполнитель, — напомнил он всем собравшимся. — Наш брат говорит за Безликих на этом совете, и его истинная личность не должна нас волновать. У него есть полное право использовать имя Альфария до тех пор, пока он не возжелает приказывать нам с его помощью.

— Ты много лучший дипломат, чем я, — пробормотал Халвер, когда Соломон сел обратно.

— Вот поэтому за нас говорит он, а не ты, — тихо сказал Ва’кай, не глядя на высшего охотника за головами. Соломон заставил себя успокоиться и не показывать весёлую улыбку, в которой изогнулись его губы. Халвер зарычал, но спорить не стал, решив не рисковать и не идти против Соломона и Ва’кая одновременно.

— Я — Альфарий, — вновь заявил лидер Безликих, и в этот раз его слова были встречены парой вздохов и недовольным бурчанием, но без открытой враждебности. — Мы пострадали от этого похода Индомитус, как и все вы. Если наш враг — действительно возрождённый Гиллиман, значит, ему удалось провести такую мобилизацию Империума, какую мы не видели веками, если не тысячелетиями. Может, Разоритель и разорвал Галактику пополам, но этим он лишь пробудил ещё более опасного врага. Теперь нам противостоит новое племя космодесантников, которые превосходят нас физически, а их оружие нам незнакомо. Мы должны вернуться к ключевым принципам нашего легиона.

— Ох, это будет здорово, — пробормотал Ва’кай. — Интересно, в чём же заключаются наши ключевые принципы в его понимании?

— Если враг желает втянуть тебя в битву, откажи ему в этом, — объявил псевдо-Альфарий. — Легион должен испариться. Галактика обширна, холодна и пуста, а у Империума полно врагов, готовых броситься на эти его новые пушки. Пусть Гиллиман считает, что сломил наш дух и рассеял наши ряды, — даже примарх не способен уделять много времени одной угрозе, которая исчезнет, в то время как множество других требуют его внимания. Какие бы изменения он ни внёс в правящий этой империей бюрократический аппарат, он не способен убрать или переделать этот монолит целиком, а Безликие — мастера в долгой игре. Мы начали заново засеивать Администратум нашими новыми оперативниками и расширять уже полученное влияние. Колёса вращаются, братья мои…

— Вращаются для чего? — подал голос Рэлин Амран из Первого Удара с другой стороны помещения. — У этого вращения есть цель? Или вам просто нравятся эти бесконечные игры и вы хвалите себя за успехи в избегании обнаружения, при этом начисто игнорируя тот факт, что все ваши хитроумные планы не интересны никому, кто имеет значение?

— В его словах есть смысл, — заметила Тулава, не обращаясь ни к кому конкретно.

— И вот почему мы позаботились о том, чтобы они не сидели рядом, — со вздохом сказал Соломон. Вокруг снова поднялся шум. Он бросил взгляд на Крозира Ва’кая. — У нас нет единства цели, и похоже, что никто не желает взять на себя ответственность. Слишком многие хотят уползти подальше и спрятаться, вместо того чтобы сражаться. Ещё одно противостояние с походом Индомитус окончательно рассеет их. Нам придётся их убедить.

Ва’кай посмотрел на него тяжёлым взглядом.

— Ты осознаёшь, чего требуешь от меня? Я владел «Шёпотом» ещё до того, как присоединился к Зубам. Он не справится в одиночку и наверняка будет утрачен.

— Осознаю, — хладнокровно ответил Соломон. Заложенный между строк смысл в словах Ва’кая он считывал легко, словно ветеран-капитан излагал его напрямую: если он сделает эту ставку и она не сыграет, Соломон потеряет поддержку Крозира Ва’кая. На самом деле ему крупно повезёт, если Ва’кай не попытается убить его. Путь Альфа-Легиона — по крайней мере, тот, на который наставили Соломона Акурру, — заключался в использовании преимуществ любой ситуации, даже если это шло вразрез с первоначальным замыслом. Однако иногда такой путь требовал идти на риск.

Легион находился в нерешительности и не имел единого руководства. Соломон не решился бы выступить сейчас, особенно когда его положение в собственной группировке оставалось неясным, но общее, более важное дело не могло ждать, пока он укрепит свои позиции. Необходимо подтолкнуть кризис, принять решения, и если никто другой не желает стать катализатором грядущих событий, то им станет он. Если он — тот самый командир, что преуспеет на дальней дистанции, то тем лучше. Если же нет, то в любом случае легион будет куда сильнее и сплочённее, чем сейчас.

— Сделай это, — тихо сказал он Ва’каю. — Я отвечу за последствия.

— Ответишь, — мрачно отозвался капитан, но всё же ткнул пальцем в заклёпку на наручах, посылая сжатый сигнал на «Шёпот». Сигнал был зашифрован, а ещё не имел никакого смысла как раз на такой случай; просто ворох кода, который ничего не даст даже самому ревностному радисту, перехватившему его. Сегодня значение имело не содержание сигнала, а сам факт его отправки. За пределами совокупного корпуса «Незримого», там, где корабли Альфа-Легиона рыскали и создавали гигантский цветок из несочетаемых металлических конструкций, осколок под названием «Шёпот» вместе с «Правым» и «Зловещим» начал постепенно менять позицию.

Конечно, остальные корабли заметят это. Разношёрстные группировки слишком бдительно следили друг за другом — другими словами, были слишком параноидальны, — чтобы решить, будто начавший маневрирование корабль не несёт враждебных намерений. Однако это самое недоверие также означало, что вряд ли хоть один из соседей «Шёпота» стремительно откроет огонь в окружении незнакомцев. Не говоря уже о том, что любой из них мог случайно угодить в ловушку, расставленную не для них. Сквозь пустоту полетят сообщения, предназначенные для собравшихся на «Незримом» командиров, уведомляя их о случившемся и требуя приказов. Соломону просто было необходимо некоторое время удерживать их внимание, чтобы они сосредоточились на нём, а не на мерцающей руне в углу ретинального дисплея или на писке вокс-бусины.

Он снова поднялся на ноги и распростёр руки.

— Братья!

Он не стал ждать, захотят ли они послушать его в этот раз; шум ненадолго прервался, и он поспешил заполнить эту пустоту.

— Я услышал тех, кто решил говорить, и отметил тех, кто предпочёл промолчать, — начал он. — Однако ни с одной стороны зала я не услышал предложения о лидерстве.

Эти слова были приняты не так хорошо, как предыдущие. Альфа-Легион сегментума Ультима развернулся к нему, словно многоглавый хищник, который лишь теперь заметил чужака в своём логове.

— Я услышал намерения дать бой походу Индомитус, но не услышал предложений о том, как сделать их частью единого целого, — сказал Соломон. — Куда чаще я слышал старую песню — прятаться, манипулировать, терпеть и выжидать, и вот теперь я обращаюсь к каждому из вас. — Он окинул зал взглядом, стараясь не задерживаться ни на ком конкретно дольше мгновения, чтобы они не решили, будто он выделяет их из остальных. — Разве вам мало десяти тысяч лет ожидания?

Это их задело. Соломон чувствовал, как это задевает его самого, и потому сказал это вслух. Да, Альфа-Легион глумится над так называемыми предательскими легионами, которые прятались в варп-аномалиях и для которых время шло иначе; он посмеивается над этими воинами, которым уже десять тысяч лет по меркам внешней Галактики, но на сражение с Империумом они потратили лишь крупицу того времени, что было у Альфа-Легиона. Однако вместе с этим неминуемо следует менее приятный и весьма болезненный факт, который куда больнее осознать и принять.

Они провели всё это время в сражении, но не победили.

— Чего ты от нас хочешь в таком случае? — крикнул Вирун Эваль из Кающихся Сынов. — Встретить полную мощь Индомитуса в открытом бою?

Соломон улыбнулся и покачал головой.

— Братья, почему вы настаиваете исключительно либо на том, чтобы очертя голову броситься на вражеские орудия, как отметили Безликие, либо на том, чтобы возиться за кулисами, обманом направляя обычных людей против их хозяев? Мы должны пользоваться всеми инструментами в нашем распоряжении. Какое самое мощное оружие нашего легиона?

Другие командиры легко могли распознать риторический вопрос или, по крайней мере, не хотели стать примером древней пословицы, согласно которой лучше промолчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения. Они ждали, вероятно, желая увидеть, выставит ли Соломон себя дураком, чтобы они могли с чистой совестью больше не обращать на него внимания.

Соломон сделал глубокий вдох.

— Наше величайшее оружие — истина.

Никто не прикрикнул на него, но никто и не согласился с его словами. Впрочем, он завладел их вниманием, что в этом случае и было главной задачей.

— Мне двести сорок два года, — сказал Соломон. — Мой народ решил, что меня избрали в ряды космодесантников Императора. Поначалу так думал и я. Наследие Змеиных Зубов не связано с каким-либо варп-штормом. Никто из моей группировки не жил и не заявлял, что жил во времена Великого крестового похода или же Ереси. Наши записи о тех днях обрывочны, но за один факт мы держимся изо всех сил.

— Альфа-Легион знал истину. Мы знали все истины — грязные, мерзкие, неудобные истины, которые остальные отказывались признавать. Мы видели необходимость в уловках, саботажах, скрытых убийствах, разведке и контрразведке. Мы могли обагрить руки кровью на поле битвы, и неважно, насколько мы, видимо, забыли об этом за последующие годы, но вместе с этим мы были гибче, и наши методы были куда сложнее. Другие легионы могли сделать так, чтобы враг проиграл войну ещё до её начала, — мы же уничтожали врага ещё до того, как он понимал, что стал врагом!

Многочисленные кивки. Пусть легион раскололся и пошёл разными путями, превратившись в то многообразие идеологий и форм, что Соломон наблюдал перед собой, но каждый из них по-прежнему чувствовал связь со своим прошлым; они черпали в нём свою гордость.

Пришло время отобрать у них эту гордость.

— Но теперь? — продолжал он. — Мы потерялись во лжи. Мы настолько очарованы ложью, что разучились видеть истину, а если ты не видишь истину, какая польза от твоей лжи? Десять тысяч лет мы сражались с Империумом тенями и обманом, и каков итог? Ничего. Он всё ещё стоит, всё ещё цепляется за жизнь наперекор времени, усталости и энтропии, наперекор даже здравому смыслу. Когда мы проигрываем — а все эти годы мы проигрывали, — мы улыбаемся и говорим друг другу, что всё в порядке, что мы просто играем в долгую игру, что всё это — часть плана легиона. Плана, который уже никто не помнит. Плана, который, если он вообще когда-то был, устарел на десять тысячелетий. Мы гордимся своей гибкостью, но настолько закоснели разумом, что попали в ловушку собственного эго и самомнения.

— Нам не победить Империум ложью, потому что Империум лжёт лучше нас.

Эти слова были встречены вспышкой ярости. Соломон засмеялся бы, не будь он столь сосредоточен на удержании внимания, которое с таким трудом завоёвывал, но тем не менее было что-то мрачное и одновременно забавное в том, как трансчеловеческие воины, способные убить несколько смертных за пару вздохов, злятся из-за того, что их способность к использованию неправды подвергли критике. И это — явный симптом более серьёзной проблемы.

— Империум построен на лжи! — провозгласил он. — Каждый день он дышит ложью! Сражаться с Империумом ложью — всё равно что пытаться утопить рыбу. Они презирают перемены, а теперь выводят в поле новых воинов в новых доспехах и с новым оружием. Они попирают собственные законы о структуре орденов. Робаут Гиллиман, сын Императора и брат наших примархов, принимает поклонение тех, кто считает его отца богом. Сама сущность Империума вот уже сотню веков строилась на дихотомии — враги слабы и презренны, а потому мы праведны в нашем праве сильного, но в то же время враги хитры и могущественны, способны обрушить на нас огонь в любой миг, а потому любое поведение, кроме полного повиновения, карается смертью ради общего блага. Как наша ложь способна поколебать столь колоссальное лицемерие, если наши противники вскормлены ею с рождения?

— Я — не Альфарий. — Он окинул взглядом зал, давая им услышать его слова и осознать их значимость. — Из всех легионов именно мы должны стремиться за пределы рамок нашего прародителя. Какой бы план ни приготовили нам примархи, если они вообще этим занимались, его следует приспособить к новой эпохе. Настало нам время выковать собственную судьбу и снова стать легионом не только по названию.

— И как ты предлагаешь это сделать? — спросил воин Безликих, назвавший себя Альфарием; или, возможно, это был уже кто-то другой, Соломон не мог сказать наверняка. — Ты собираешься возвысить себя как нашего мастера-терзателя, командующего всеми?

— А вы бы согласились? — парировал Соломон. — Мы всегда присваивали титулы и назначали обязанности в соответствии с текущей задачей. Был случай, когда я вырвал из воина сердце и показал его остальным, пока тот умирал. Я намерен сделать то же самое с Империумом. Я хочу проникнуть в его грудную клетку, вырвать его гнилое нутро и посмотреть, как все его системы отказывают от шока. Возможно, когда всё закончится, останется что-то достойное спасения. Возможно, для человечества, некогда породившего всех нас, ещё останется надежда на будущее, но Империум, этот раскинувшийся на весь космос зловонный труп, блеющий о собственной славе, будет мёртв.

— А если человечество не способно выжить без Империума, — добавил он, — тогда оно и вовсе не заслуживает жизни.

На мгновение повисла тишина. На ноги поднялся гигант, Роэк Гулий Коготь.

— Хорошая речь, лорд Акурра. Но прежде чем Орудия Свободы станут воевать за ваше дело, я бы хотел услышать побольше конкретики. Какие цели планируются для атаки? Какие методы войны будут использованы?

Соломон позволил себе лёгкую улыбку. Требование проявить себя — большой шаг по сравнению с полным безразличием.

— Я рассматриваю комбинированный подход, — начал он, обращаясь непосредственно к Гульему Когтю. — Тактика легиона по дестабилизации и проникновению может стать ключевой, но она должна служить общей цели. Если наши группировки станут работать вместе и объединят свои ресурсы, то мы сможем создать ударную силу, равную…

Его прервали сирены «Незримого», и вместе с ними заголосили предупреждения по индивидуальным вокс-каналам. Это были не тайные уведомления от экипажей о подозрительном перемещении корабля: случилось нечто более серьёзное.

— Варп-след! — крикнул кто-то.

— Корабли совершают переход! — доложил кто-то ещё.

Крозир Ва’кай бросил на Соломона тяжёлый и жёсткий, как стальная переборка, взгляд, получив собственную передачу.

— Это Серебряные Храмовники — по меньшей мере целый флот.

— И «Шёпот» находится прямо у них на пути.

ГИДРА ЗАГНАНА В УГОЛ

Инквизитор Кайзен Харт не был человеком военным. Он знал о битвах и стратегии ровно столько, сколько было необходимо для осознания себя полным профаном и понимания, что такие вещи он определённо должен оставить экспертам. Его таланты лежали в области распутывания клубков, соединения косвенных фактов в нечто приближенное к единому целому и поиска связей, упущенных остальными. Он потратил целые века на усердное обучение и дальние путешествия, узнавая всё больше о планах Альфа-Легиона и вмешиваясь в них. Сам же Альфа-Легион был лишь одним из несметного числа врагов человечества. Для Харта сама мысль о том, что интеллект, позволяющий ему добиваться некоторых успехов на этом поприще, позволит ему так же легко понять логистику войны, течение и ход битвы, была смехотворна — настолько же смехотворна, как и идея космодесантника, думающего, будто он способен вычислить еретическую ячейку в городе размером с континент. Вот зачем Императору нужны инквизиторы, и вот зачем Ему нужны космодесантники; чтобы каждый из них играл свою роль на Его службе.

Так или иначе, когда ударная группировка Серебряных Храмовников вышла из варпа обратно в реальность и смотровая площадка на мостике «Острия непорочности» избавилась от защитных заслонок, Кайзен Харт воспарил духом сразу по двум причинам. Во-первых, Альфа-Легион находился именно там, где и докладывала разведка, и навигаторам Серебряных Храмовников удалось вывести флот из варпа точно в нужном месте. А во-вторых, он мог с уверенностью сказать, что они превосходят предателей как числом, так и вооружением.

Великий хранитель присяги Гекатон командовал внушительными силами, казавшимися песчинкой в сравнении с левиафаном, которому был подобен крестовый поход Индомитус в целом. И всё же группировка, включающая в себя боевую баржу космодесанта и флагман Гекатона «Остриё непорочности», три ударных крейсера — «Рассветный клинок», «Контрвыпад» и «Серебряная ярость», — а также восемь фрегатов типа «Гладиус», была способна стать серьёзной угрозой для любого врага. Когда же к ним присоединились корабли имперского флота — два боевых крейсера типа «Армагеддон» под именами «Молот славы» и «Яростный гром»; ещё шестнадцать лёгких крейсеров, среди которых было девять «Старательных», пять «Стойких» и два «Дерзких»; и более двух дюжин кораблей эскорта в виде разнообразных фрегатов и эсминцев, — под началом Гекатона оказалась такая мощь, которой мало какой враг слабее флота-улья тиранидов или полноразмерного Вааа! мог надеяться что-то противопоставить в пустотном бою.

— С чем мы имеем дело? — потребовал отчёта Гекатон. Сенсоры начали светиться показателями, и Харт напрягся, пытаясь распознать их, хоть это и не входило в сферу его навыков.

— Шесть капитальных кораблей, вдвое больше лёгких крейсеров и различные суда поддержки и эскорта, — объявил мгновением позже великий хранитель присяги, словно разговаривая с самим собой, — собравшиеся вокруг небольшого космического скитальца.

Харт решил, что тот на самом деле проговаривает увиденное ради удобства присутствующих здесь инквизиторов, просто не в очевидно снисходительной манере. Он подавил смешок. Кто сказал, что космодесантники начисто лишены социальных навыков?

— Это не похоже на стандартное оборонительное построение, — заметил капитан Паламас, командир пятой роты.

— Несомненно, — согласился Гекатон. — Похоже, что их корабли защищаются друг от друга в той же степени, в какой и от внешних угроз. Как вы и сказали, инквизитор, — продолжил он, склонив шлем в сторону Харта. — Предатели настолько пропитаны обманом, что не могут доверять даже друг другу. Это играет нам на руку.

— Должен предупредить вас, великий хранитель, — вежливо сказал Харт. — Я бы ни за что не стал отговаривать вас воспользоваться преимуществом в битве, но в случае Альфа-Легиона внешность всегда бывает обманчива.

— Мы можем победить лишь того врага, что стоит перед нами, — ответил Гекатон. Это был не совсем тот ответ, на который надеялся Харт, но он кивнул, словно был полностью с ним согласен. В конце концов, Серебряные Храмовники в таких делах эксперты.

— Похоже, твоя информация подтвердилась, — раздался рядом с ним голос Карнис. Харт повернулся и успел заметить, как искривился её рот, словно эти слова жгли ей язык.

— Если сжигать каждый встреченный тобой мост из-за небольших изъянов, то вскоре можно обнаружить, что перебраться через реку уже не получится, — сказал он ей, стараясь казаться не слишком самодовольным. — Не сомневаюсь, что твоими стараниями, Несса, в Империуме поубавилось еретиков, но тебе никогда не поймать крупную рыбу, если не останется наживки.

— Твои попытки жонглировать метафорами столь же дурацкие, сколь и твои радикальные поползновения, — решительно ответила Карнис. — Тебе ещё предстоит убедить меня, что это не мы в твоей пьесе заглатываем наживку. Однако, раз уж мы здесь, я помогу чем смогу. Эвелин, мой инфопланшет.

Следующая за ней по пятам женщина со впалыми щеками протянула требуемое устройство, и Карнис открыла документ, состоящий наполовину из списка, наполовину из диаграммы, с различными именами и фразами, образующими круг и соединёнными линиями. Харт взглянул на них и увидел несколько знакомых слов.

— У тебя есть список судов, связанных с Альфа-Легионом?

— Конечно, — отстранённо бросила Карнис, глядя то на инфопланшет, то на тактический экран, который принялся вспыхивать, выводя идентификаторы кораблей. — Трудно понять, где кончается правда и начинается ложь, когда имеешь дело с этой мерзостью, но всё же…

— «Шёпот», — вмешался Харт, тыча пальцем в иконку, обозначающую ближайший к ним корабль. — Связан с группировкой, известной как Змеиные Зубы.

— Мы сражались с ним над Пендатой, — мрачно подтвердил Гекатон. — Он забрал «Отважный клинок», корабль-близнец «Рассветного клинка», прежде чем предатели отступили. Однако похоже, что сегодня его настигнет расплата. Открыть огонь!

Даже Харту было очевидно, что «Шёпот» уязвим. Он представлял собой захваченный крейсер типа «Лунный», и, как у любого построенного в Империуме корабля, его самая крепкая броня находилась на носу. Они же подошли к нему, если так можно выразиться, со спины: «Остриё непорочности» на острие копья, с флангов его прикрывали «Молот славы» и «Яростный гром», нацелившись на двигатели в корме «Шёпота» и за пределами орудий предателей. Более скоростные эскорты ринулись вперёд с флангов, сверху и снизу, намереваясь ввести в заблуждение и повредить вражеские корабли прежде, чем крейсеры подойдут на огневую дистанцию. «Шёпот», напротив, остался нетронутым по причине, которая скоро стала очевидной.

Харту почудилось, что он ощутил лёгкую дрожь «Острия непорочности», когда в колоссальную зарядную камеру дорсальной бомбарды загрузили магма-бомбу. Ему определённо не почудилась вибрация всей палубы, когда орудие выстрелило в злополучный «Лунный», который всё ещё пытался развернуться к ним бортом, чтобы по крайней мере огрызнуться в лицо надвигающейся смерти.

Бомбарда боевой баржи космодесанта — оружие, которое обычно используют для карающих залпов с орбиты. Оно способно уничтожить наземные фортификации и разрушить оборонительные рубежи, подготовив почву для наступления воинов Адептус Астартес, прибывающих в десантных капсулах или челноках, которые сметут любое оставшееся сопротивление.

Разумеется, заряд, способный стереть в порошок самые укреплённые сооружения с высоты в сотню километров, нанесёт колоссальный ущерб кораблю, находящемуся в трети от этого расстояния.

Харт следил за белым свечением хвоста магма-бомбы, которая бесшумно неслась сквозь пустоту навстречу «Шёпоту». Он вообразил отчаянные вопли и крики на борту корабля, изо всех сил пытающегося совершить манёвр уклонения, и горячо понадеялся, что его экипаж не настолько далеко ушёл по тёмной дороге ереси, чтобы больше не испытывать страха смерти. Он желал, чтобы их последние мгновения были наполнены страхом и страданиями, чтобы в глубине души они знали, что их конец наступил по воле слуг Его света.

Магма-бомбе понадобилось примерно полминуты, чтобы достигнуть цели; впрочем, кораблю с размерами крейсера типа «Лунный» этого всё равно не хватило ни на что, кроме небольшого оборота вдоль своей оси. Маневровые двигатели на мгновение беспомощно вспыхнули, и тут же могучий снаряд достиг своей цели.

Разрушительная энергия апокалиптических масштабов вырвалась на свободу с ослепительной вспышкой. «Шёпот» получил удар в центр борта и развалился, словно какой-то великан схватил его руками и разломил надвое. Его нос и корма, перекрученные и истерзанные, от силы взрыва разлетелись в разные стороны, и нос врезался в один из кораблей эскорта, обрекая его на гибель вместе с «Шёпотом». Бесчисленные осколки, каждый из которых был размером с титана, но казался не крупнее песчинки, рассыпались смертельным бутоном, и на месте корабля стали видны далёкие звёзды.

Рядом с Кайзеном Хартом громко выдохнул Тит Йорр, и, судя по силе вложенных в этот звук эмоций, он испытал немалое удовлетворение.

— Первый удар нанесён, — сказал Гекатон, и даже шлем, придавший его голосу лёгкий механический оттенок, не смог скрыть прозвучавшего в нём удовольствия. Закованным в металл пальцем он включил вокс: — Всем кораблям, выбирайте цели и атакуйте. Если враги попытаются отделиться от группы, отстреливайте их. Если они соберутся вместе, накройте их перекрёстным огнём. Даю разрешение на абордаж, — добавил он не без наслаждения.

Харт взглянул на Карнис и обнаружил, что она смотрит на него в ответ. На мгновение они встретились взглядами, и Харт внезапно вспомнил о событиях почти трёхсотлетней давности, когда они оба осознали, что старый лорд Друман вот-вот совершит одну из своих крайне редких ошибок.

— Господин Гекатон, вы что, намерены вернуть корабли предателей обратно в Империум? — осторожно спросила Карнис.

— Мы намерены искоренить эту мерзость, госпожа Карнис, — ответил Лампрос Гекатон. — Самое надёжное убийство — совершённое лицом к лицу, особенно когда речь идёт о настолько хитроумном противнике. Если мы высадимся на корабли и найдём там ждущих нас легионеров-предателей, значит, мы сможем заключить, что и остальные корабли укомплектованы соответственно. Если же нет, то придётся считать эти корабли обманками и полагать, что предатели жертвуют некоторыми силами в пустоте, чтобы убедить нас в гибели значительной части своих сил.

Харт скривился. В словах великого хранителя был определённый смысл, хотя лично ему они показались всего лишь оправданием жажды Серебряных Храмовников сделать кое-что любой ценой, а именно найти своего врага и сразиться с ним один на один. Прежде он надеялся, что простой корабельный бой утолит эту жажду, но похоже, что конкретно эти сыны Гиллимана не угомонятся, пока не докажут всем своё физическое превосходство.

— Ясно, — кивнула Карнис. — В таком случае могу ли я посоветовать не брать на абордаж, — она выделила на тактическом гололите один из кораблей чуть ниже и левее «Острия непорочности», — вот этот крейсер? Он обозначен как «Слепая агония», что, согласно моим сведениям, привязывает его к группировке Сынов Отравы. Они специализируются на биооружии и могут обладать ловушками и вооружением, которое на ближней дистанции доставит неприятности даже десантникам-примарис.

Гекатон одобрительно рявкнул.

— Ваш совет принят к сведению, госпожа Карнис. Это судно будет помечено для уничтожения иными средствами. — Он принялся отдавать приказы, и Харт увидел, как «Контрвыпад» вместе с тройкой фрегатов отделились от общего строя и направились к обозначенному Карнис кораблю, который был похож на крейсер типа «Убийство». Ограниченные знания в области пустотной навигации подсказывали Харту, что это будет суровая битва на ближней дистанции, но Гекатон явно был уверен в своих капитанах.

— А теперь, — сказал капитан Паламас с нескрываемым рвением, — посмотрим, чего действительно стоят наши противники.

Харт наблюдал за иконками на гололите, которые принялись менять позиции. Без сомнений, они застали Альфа-Легион врасплох, но теперь предатели начали перегруппировку. Ближайшие к имперскому флоту корабли отступали назад, а дальние спешили к ним на помощь. Харт увидел, как появились новые символы, мерцающие на ходу: торпеды, запущенные предателями в попытке разбить атакующую формацию. Как только они попали в зону досягаемости, корабельные турели открыли ответный огонь, посылая в космос тысячи снарядов и турболазерных лучей, пытаясь сбить торпеды размером с дом, прежде чем они угодят в цель и взорвутся.

— Бесполезная трата боеприпасов, — сказал Паламас, глядя на гаснущие огоньки.

— Трата, целью которой не было кого-то уничтожить, — прохрипел Тит Йорр. Он указал на синюю иконку, обозначающую «Яростный гром». — Корабль находится в самом центре слепого пятна турелей, и предатели непременно заметят это.

Великий хранитель присяги Гекатон слегка наклонился вперёд, и если бы линзы его шлема могли подозрительно прищуриться, Харт был уверен, они бы так и сделали.

— Хм-м. Возможно, вы…

На экране возникла новая россыпь торпед, и их было намного больше, чем раньше. Вражеские корабли, которые, казалось, метались в поисках позиции и мешали друг другу, на пару мгновений синхронизировались; и за эти несколько секунд каждый из них выплюнул полный залп торпед. Они полетели с разных направлений, но все направлялись в одну и ту же точку.

Это был не общий манёвр отрыва от противника, призванный помешать атакующим и выиграть время. Это была казнь.

Конечно, «Яростный гром» заметил летящую к нему смерть, но он оказался таким же беспомощным, каким был «Шёпот» перед дулом бомбарды «Острия непорочности». Альфа-Легион уступил позиции, позволив другим своим кораблям невредимыми подойти поближе и пробить зияющую брешь в линии атакующих. По воксу полетели приказы и просьбы о помощи, но всё тщетно: лёгкие крейсеры и корабли эскорта не успевали занять позиции для обеспечения достаточно плотного заградительного огня. «Яростный гром» попытался ринуться вперёд, чтобы уменьшить площадь поражения и подставить под удар свою наиболее крепкую броню, но Альфа-Легион никогда не ставил всё на один удар. Турели «Грома» взревели, однако добрая половина торпед попала в корпус на протяжении всей корабельной надстройки.

Цепочка взрывов озарила правые иллюминаторы, и Харт почувствовал во рту вкус желчи. Боевой крейсер типа «Армагеддон» был настоящим зверем, опорой боевого порядка имперцев. «Яростный гром» хоть и не был полностью уничтожен, но принимать участие в дальнейшем сражении он не мог, и даже союзникам теперь следовало держаться от него подальше на случай, если он взорвётся и заберёт нескольких из них с собой. Его потеря стала серьёзным ударом для Империума и ещё более серьёзным ударом для этой боевой группы, которая осталась без трети своей изначальной огневой мощи.

— У гидры есть зубы, — мрачно произнёс Гекатон. — Но они совершили ошибку, позволив нам добраться до своих глоток!

Быстрые эскортники открыли огонь по предателям, как только те оказались в зоне досягаемости для их лэнсов и батарей. Гамбит Альфа-Легиона позволил убить чудовище, но теперь они оказались под обстрелом множества меньших противников, когда на них насели фрегаты и лёгкие крейсеры. Сигналы вспыхивали и гасли с обеих сторон, и Харт прикусил губу. Альфа-Легион работал сообща, чтобы убить «Гром», но они не были единым флотом. Играл ли этот поединок им на пользу или хотя бы нивелировал некоторые из наиболее очевидных слабостей?

Вновь громыхнула бомбарда «Острия непорочности», и Харт заметил, как вслед за выстрелом боевую баржу покидают многочисленные абордажные торпеды и крылья «Громовых ястребов», направляясь к лёгкому крейсеру такой древности, что он не мог определить его тип. Серебряные Храмовники жаждали крови.

Лишь время покажет, много ли этой крови прольётся из их собственных вен.

КАПКАНЫ ВНУТРИ КАПКАНОВ

Космодесантники не паникуют. Паника рождается из страха, а страх — это концепция, о которой воины Астартес имеют лишь теоретическое представление. И неважно, имперец или ренегат, лоялист или предатель — страх для них был чем-то, что они навлекают на других с различной степенью наслаждения. Эта эмоция не из тех, что затуманивают разум космодесантников, разве что с целью повысить уровень самосохранения в том случае, если не нашлось высшей цели, требующей от воина жертвы. Всё это объясняет, почему, когда Серебряные Храмовники вышли из варпа и обрушились на флот Альфа-Легиона, на борту «Незримого» никто не впал в панику.

Впрочем, Соломон про себя отметил, что голоса стали громче, раздавая приказы налево-направо. Едва ли заметно со стороны, если не знать…

— «Шёпот» уничтожен, — доложил Крозир Ва’кай голосом, похожим на щелчок адамантиевого капкана. — Первым же выстрелом этих ублюдков. У нас остался лишь «Зловещий».

Соломон почувствовал ноющую боль в груди, и дело было не только в уроне, нанесённом боеспособности Змеиных Зубов, чья мощь сократилась до одного эскортного фрегата, который вряд ли переживёт грядущую битву. Уже более двух сотен лет «Шёпот» был для него местом, лучше всего подходящим под понятие «дом». Пусть он был космодесантником, пусть даже ренегатом, горечь потери имела власть и над ним.

Адаптация. Вот ключ. Способность смириться с неудачей и превратить её в преимущество — вот то, что всегда выделяло Альфа-Легион среди так называемых равных, и сегодня они снова воспользуются ею.

Он кивнул.

— Значит, у нас не такой уж большой выбор. Остался лишь один разумный путь, особенно если мы хотим сохранить главенство.

— Если мы хотим сохранить главенство? — повторил Квоп Халвер. — Ты здесь единственный, кто продвигает себя на пост мастера-терзателя.

— И это главенство, если я смогу добиться и сохранить его, распространится на моих братьев-командующих, — заверил его Соломон. Он взглянул на Ва’кая. — Готов?

— Если не сработает, то мы все будем выглядеть как идиоты, — прорычал Ва’кай. — Скорее даже как мёртвые идиоты. — Он покачал головой. — Но нет смысла требовать больше времени — нам предстоит испытание. Прекрасно, Соломон.

Соломон повернулся к Тулаве.

— Колдунья, ты не против?

Ва’кай сжал челюсти, увидев, как глаза Тулавы закатились к черепу. Глубокая тень, фиолетовая по краям, поднялась от её ног и поглотила их обоих. Мгновением позже они растворились в воздухе.

— Не понимаю, как ты это терпишь, — с отвращением произнёс Халвер.

— Работает ведь, — просто ответил Соломон. — Нам необходимо использовать каждый инструмент в нашем распоряжении, при условии, что можем как следует его контролировать. И я доверяю Тулаве.

— Я не сомневаюсь в том, что ведьма верна тебе, — возразил Халвер. — Куда сильнее я сомневаюсь в её способности сдерживать свою мощь. Тебя не было на Ваннамире IV. Я видел, что бывает, когда смертный теряет контроль.

— Она сильнее, чем тебе кажется, — возразил Соломон. — Не забывай, раньше она служила с имперцами. Пусть в Империуме и сидят глупцы, но, когда дело касается их псайкеров, на поле боя выпускают лишь самые стойкие умы.

— Я-то как раз не забыл, — заметил Халвер. — И для меня это отнюдь не повод для уверенности, как для тебя. — Он дёрнул головой в сторону оставшихся. — Тебе разве не стоит что-нибудь с этим сделать?

Соломон огляделся. Командиры различных группировок были поглощены оживлёнными разговорами со своими кораблями, но Соломон с удовольствием отметил, что ещё никто из них не побежал к ангарам. Даже несмотря на время, которое им потребуется, чтобы добраться туда, отправиться в космос на «Громовом ястребе» или украденном челноке в самый разгар битвы — полное безрассудство. А на этом совете стало ясно то, что крайне немногие из коллег Соломона по опасному бизнесу страдали безрассудством. Даже Рэлин Амран из Первого Удара никуда не делся, однако Соломон заметил на его лице явные признаки невероятного раздражения тем фактом, что он не только не участвует в битве лично, но даже не видит её. Ещё чуть-чуть, и он сорвётся, побежит искать свой корабль. А как только это случится, остальные начнут колебаться: что же лучше — сидеть на «Незримом», который одними своими размерами укроет их от орудий имперского флота, или же последовать примеру Амрана, может быть, даже воспользоваться его неминуемой лобовой атакой и попытаться улизнуть?

Соломону нужно было дать им что-то, на чём можно сосредоточиться.

— Братья! — взревел он, перекрывая шум. — За мной, на мостик! Надо скоординировать нашу оборону!

Он зашагал в сторону двери, ему вслед поворачивались головы. Один из Безликих шагнул вперёд, словно преграждая путь.

— Что за бред? — потребовал ответа Безликий. — «Незримый» — это скиталец, у него нет конкретного мостика!

— Змеиные Зубы не сидели без дела, — ответил ему Соломон на ходу, даже не замедлившись. Халвер не отставал. Реакция остальных была предсказуема и последовала незамедлительно. Как бы насторожённо группировки ни относились друг к другу, никто не желал пропустить потенциальное тактическое преимущество, и собравшиеся воины Альфа-Легиона нехотя последовали за Соломоном. В чём и заключался план: пусть привыкнут следовать за ним сейчас, и в дальнейшем с этим будет меньше проблем.

При условии, что это «дальнейшее» вообще состоится после битвы.

Они оказались в центральной части «Незримого», которой некогда стала бывшая крупнотоннажная баржа типа «Вселенная», одного из крупнейших типов, когда-либо созданных Империумом. Такая зверюга обладала внутренней инфраструктурой, позволяющей быстро перевозить гигантское количество людей или груза, а мощный турболифт, к которому их вёл Соломон, был способен вместить целую роту Астра Милитарум. Безусловно, в нём имелось достаточно места для командных отделений нескольких группировок Альфа-Легиона, несмотря на отличные от смертных габариты космодесантников. Соломон не стал связываться с Ва’каем, чтобы узнать, всё ли идёт по плану: всё либо идёт, либо нет, и он ничего не сможет с этим поделать.

Как только огромная изогнутая дверь турболифта открылась, Соломон быстро провёл их к мостику. Судно уже давно не использовалось по прямому назначению и просто превратилось в центральный нервный узел скитальца, при этом практически являясь и физическим центром тоже, несмотря на его асимметричную форму. Когда-то это было заброшенное помещение, всего лишь набор старых консолей и оборудования, которое тысячелетиями таращилось в усеянную звёздами пустоту. Впрочем, с тех пор Змеиные Зубы кое-что поменяли.

Древние люмены вновь горели. Лёгкий аромат озона и жжёной пыли в воздухе давал понять, что жизненные циклы приборов вновь запущены. Но это было не просто возвращение к былым возможностям. Появились новые силовые контуры, по полу и стенам поползли новые кабели, у контрольных панелей появились новые сервиторы. Зажглись тактические гололиты, и на них возникло трёхмерное изображение бушующей снаружи битвы.

— Сенсорные антенны все ещё работают? — удивлённо спросил Вирун Эваль. — Мы об этом не знали.

— Мы объединили системы по всей структуре, насколько смогли.

Альфа-Легионеры обернулись, и Соломон вместе с ними. Он уже знал, что сейчас увидит, но даже так он был вынужден признать грандиозность этого зрелища.

Крозир Ва’кай сидел на капитанском троне: это был здоровенный кусок металла, усеянный приборами и датчиками. Тулава Дайн скромно притулилась рядом с ним. Отсюда он мог достать и изучить любой массив данных, от рядовых до критически важных. Для Соломона же грандиозность этой картины портил лишь тот факт, что они понятия не имели, работает ли всё это добро.

— Что Змеиные Зубы сотворили с «Незримым»? — возмутился Джарвул Глейн из Скрытой Руки. Его голос сочился паранойей.

— Мы адаптировали его, чтобы он лучше служил нуждам легиона, — ответил Соломон. Он махнул рукой в сторону гололитов. — За что нам всем стоит быть благодарными.

— «Незримый» — это нейтральная территория! — гаркнул один из Безликих.

— Так и есть! — возразил Соломон. — Змеиные Зубы не предъявляют на него никаких прав, кроме рождённых необходимостью. Братья, нас атакуют. Вы хотите знать полную картину сражения или же нет? — Он перевёл взгляд на тактические гололиты, так как и сам толком не знал, как идёт бой.

Оказалось, плохо.

Удивляться не приходилось. Пусть Серебряные Храмовники обладали безрассудным и упрямым нравом, но они прибыли с такими силами, которые могли позволить им потакать своим прихотям. Имея в качестве поддержки соединения имперского флота, они сочетали высокую огневую мощь на короткой дистанции и абордажи, одновременно прикрывая их массированными залпами дальнобойных орудий.

— Мы здесь в ловушке, — раздался голос рядом с ним, и Соломон почувствовал кислый запах Кероса Асида, владыки Сынов Отравы. Асид был могучим воином, высоким и широким в плечах, но его кожа обладала практически серым цветом и имела нездоровый восковой блеск. — Если бы они прибыли лишь со своим флотом, мы могли бы броситься врассыпную и сбежать или оттянуть самые быстрые корабли подальше и отрезать их от основных сил, — продолжал Асид. — Ну а так наши корабли будут либо прижаты огнём и уничтожены, либо взяты на абордаж, если они не оставят нас, своих командиров, на погибель. А если они сбегут, даже «Незримый» не спасёт нас от гнева Храмовников.

— Так или иначе, мы покойники, — подытожил Вирун Эваль. — Надо сказать кораблям, чтобы спасались, — они должны сбежать и продолжить борьбу без нас.

— Это вот так Альфа-Легион действует в сегментуме Ультима? — раздался замогильный голос Роэка Гульего Когтя. Гигантский астартес вышел из-за спины Эваля, возвышаясь над ним, словно башня. — Попадает в ловушки и кладёт голову на плаху?

На гололите моргнул ещё один огонёк. Если Соломон ничего не перепутал, «Слепая Агония» только что погибла под слаженным огнём трёх имперских кораблей. Впрочем, судя по бесстрастному лицу Кероса Асида, с тем же успехом он мог бы наблюдать за дракой муравьёв из разных колоний.

— Нет, — ответил он, обращаясь к Гульему Когтю. — Не так. По крайней мере, если я могу этому помешать.

Он подошёл к трону, расталкивая локтями других командиров, сгрудившихся возле гололитов и использующих их для координации своих кораблей.

— Капитан! Мы готовы?

— Более чем готовы, мастер-терзатель, — ответил Крозир Ва’кай. Ветеран бросил на него суровый взгляд, и у Соломона внутри всё сжалось. Ва’кай потерял «Шёпот», а если их затея не сработает, Соломон потеряет гораздо больше. Впрочем, таков путь Галактики: редко когда бывает достаточно времени убедиться, что всё пройдёт как надо, прежде чем привести план в исполнение. Соломон решил бросить кости, и теперь пришло время узнать, что ему выпало.

Ва’кай щёлкнул тумблером.

— Двигатели: активация.

Долгое время ничего не происходило. Затем по палубе пробежала дрожь.

Она была едва заметна. Без прямого подключения к системам корабля ни один смертный её бы не заметил. Космодесантники же, напротив, обладали более острой чувствительностью к изменениям в окружающем пространстве, чтобы не пропустить первые признаки нападения. Голоса затихли на полуслове, командиры Альфа-Легиона поняли, что что-то изменилось.

— Что происходит? — рявкнул Рэлин Амран, набросившись на Соломона. — Как такое возможно?

— Кропотливая работа в течение двух десятилетий, — ответил Соломон, вздёрнув подбородок. — Все вы видели в «Незримом» лишь скиталец, не более чем плацдарм для операций или убежище — нору, где можно зализать раны и восполнить потери. Змеиные Зубы увидели в нём возможность.

Разумеется, времени потребовалось гораздо больше. В обмен на свою помощь адепты Нового Механикума целых пять лет имели долю в добыче группировки, включая мобильную кузню типа «Голиаф», ради захвата которой Соломон провёл специальный налёт. Они добыли и перенастроили реакторы, энергосистемы заставили работать как единое целое, причём такими методами, которые Соломону казались не меньшим колдовством, чем способности Тулавы. Под руководством Диаболикуса Секундус двигатели были обновлены и перемещены на другие места. Свежие сервиторы предназначались отнюдь не для показухи: каждого из них подключили к разношёрстным ЭВМ и контроллерам.

«Незримый» не был линкором типа «Глориана»; не был одним из тех прекрасных кораблей из древних времён, что скользили среди звёзд, словно высшие хищники в океанских глубинах. Он был куда больше, куда грубее и намного, намного уродливее.

Однако, как с неистовой радостью понял Соломон, он работал.

Возможности протестировать системы не представилось. Хоть он и сказал, что Змеиные Зубы не предъявляют прав на «Незримый», это была ложь. Дразус Джейт приказал переоборудовать скиталец в полной секретности не просто так, ведь иначе какой-нибудь другой командир мог бы воспользоваться плодами их трудов. Проверка «Незримого» сейчас, на глазах у всех, была огромным риском — не только из-за того, что она могла провалиться, но и из-за самых амбициозных членов Альфа-Легиона в сегментуме на его борту.

— Он вооружён? — спросил Рэлин Амран. Он весь сиял от осознания открывшихся перед ним возможностей к массовому уничтожению.

— Вооружён, — ответил Крозир Ва’кай. — Довольно эклектичный набор, надо сказать, но придётся пользоваться тем, что есть. — Его пальцы заплясали по окружающим его панелям. Соломон представил, как техноколдовство Механикума разносит команды с пульта по всей громаде «Незримого», оживляя силовые контуры и получая отклик в десятках вариаций машинного кода. Вспыхнули двигатели, и «Незримый» задёргался, с усилием разворачиваясь в новом направлении.

— Кажется, нас заметили, — поделился наблюдениями Роэк Гулий Коготь. Метки, изображающие ближайшие имперские суда, начали отходить назад, вместо того чтобы продолжать натиск на своих окружённых визави из Альфа-Легиона.

— Тогда давайте убедимся, что привлекли всё их внимание, — предложил Ва’кай. Он глянул на отчёты и поморщился, после чего невесело хмыкнул. — Впрочем, заодно проверим, работает ли она вообще. Первая батарея правого борта — цельсь, огонь.

Орудия «Незримого» навелись на один из кораблей, и метка загорелась красным. Соломон пробрался к зоне наблюдения и выглянул наружу. Ему захотелось увидеть результат собственными глазами, а не на безучастных экранах гололитов.

Тряски не было, даже совсем лёгкой: отдачи орудия не хватало, чтобы заставить вибрировать такой огромный объект, как «Незримый». Впрочем, снаряд прочертил космос, и через пару секунд крошечная точка вдалеке вспыхнула пламенем: насыщенная кислородом атмосфера породила взрывы, разорвавшие цель на куски.

— Что это было? — спросил Джарвул Глейн.

— Рельсовая пушка т’ау, — ответил Крозир Ва’кай, и на этот раз он широко ухмылялся, словно карнодон, почуявший кровь. Он размял бронированные пальцы и вытянул шею, взглянув на космос за иллюминаторами. Соломон улыбнулся в ответ, глядя, как остальные командиры прикипели к гололитам, наблюдая за яростной битвой. Воодушевлённые. Нетерпеливые. Впечатлённые.

Послушные.

— Господа мои, — объявил Ва’кай, с нечеловеческой скоростью назначая очередные цели. — Давайте покажем этим жалким молокососам, как воюет Альфа-Легион.

Двигатели взревели, «Незримый» рванулся вперёд, и весь его арсенал разношёрстных орудий разом изверг в космос ураган смерти.

ПОПАЛСЯ, КОТОРЫЙ КУСАЛСЯ

Это было всё, о чем Кайзен Харт только мог мечтать.

Он провёл столетия в охоте на Альфа-Легион — отслеживая их перемещения, выявляя оперативников и разрушая их планы. Настоящих легионеров он видел лишь трижды, дважды — мельком. Он чуть не расстался с жизнью во время одного затяжного боя против них, в который его заманили около пятидесяти лет назад, и спасся лишь благодаря вмешательству отделения Багровых Кулаков. Лорд Друман был прав: это всё равно что сражаться с дымом, причём с ядовитым. Харту прежде никогда не удавалось загнать своего врага в угол и навязать бой на своих условиях. И вот это случилось.

— Абордажные команды встречают упорное сопротивление на кораблях, идентифицированных как «Нулевая пустота» и «Глас свободы», — доложил вокс-оператор.

— Значит, это не подделки, — выдохнул Гекатон. — Предатели в самом деле здесь, в полном составе.

Такое умозаключение казалось странным, особенно после начала битвы и гибели нескольких капитальных кораблей, но такова уж сущность Альфа-Легиона. Нельзя быть абсолютно уверенным, где они, пока они не появятся перед глазами, и даже тогда ты, скорее всего, увидишь лишь часть общей картины. Харт чувствовал, как все на мостике воодушевились, экипаж «Острия непорочности» понемногу уверялся в том, что благодаря их усилиям ярость Императора испепеляет еретиков и предателей. Приказы Гекатона становились всё увереннее, и даже приданные элементы Имперского флота начали бросаться в бой с рвением, что граничило с безрассудством. Харт наблюдал, как корабли вспыхивают и умирают в холодной пустоте, но излучаемая Серебряными Храмовниками радость битвы оказалась заразительна; а может, это его собственные эмоции наконец нашли выход. Всё, что имело для него значение, — это то, что те чудовищные потери, которые он некогда понёс и о которых скорбел, с лихвой компенсировались этими могучими ударами по самому хитроумному из его врагов. Война на истощение жестока и расточительна, но если такова цена за уничтожение Альфа-Легиона в сегментуме Ультима, то он — а значит, и Империум — с радостью её заплатит.

— Они не пользуются преимуществом космического скитальца, — хрипло заметил Тит Йорр. — Они могли бы отступить и воспользоваться им как прикрытием, прежде чем ускользнуть в варп.

— Всё так, брат, — подтвердил капитан Паламас. — Инквизитор Харт сообщил нам, что до него дошла информация о некоем конклаве, собирающемся в этом месте, — похоже, что состоится он как раз на борту скитальца, а экипажи кораблей слишком верны своим командирам, чтобы бросить их.

Йорр ехидно ухмыльнулся.

— Тогда пусть эта неуместная верность станет их просчётом!

— Нам следует обстреливать скиталец, чтобы они не смогли выбраться, — сказал Гекатон. — Если им покажется, что необходимо вступить с нами в бой, тем самым предотвратив абордаж скитальца, то мы сможем окружить их и с помощью превосходящей огневой мощи…

Он осёкся, увидев, как на гололите вспыхнул и погас символ: имперский символ, причём изображал он именно тот корабль, который, на неискушённый взгляд Харта, не находился в данный момент под постоянным обстрелом.

— Что произошло? — спросила Карнис, её голос сочился подозрением. Гекатон ткнул пальцем в консоль.

— Выстрел был сделан со скитальца, — сообщил он каменным голосом.

— Трон Терры, эта дрянь на ходу? — прошипела Карнис.

— Он маневрирует и меняет направление, — доложил Паламас. — Великий хранитель, я…

В этот раз ошибки быть не могло. Вспышка была видна даже простым смертным глазам Кайзена Харта, который решил взглянуть на поле боя. Космический скиталец, доселе мёртвый и неподвижный, ожил и присоединился к битве.

Для своего размера скиталец нёс не так много вооружения. Его орудия выглядели как яркие и одинокие булавочные головки на фоне огромного тёмного борта; впрочем, он был настолько огромен, что даже эти немногочисленные батареи в сумме изливали в космос неизмеримую огневую мощь. Эскортники и лёгкие крейсеры рассыпались в прах на его пути, а он неумолимо шёл вперёд, движимый какими-то нечистыми двигателями, которые предателям удалось заставить работать вместе. Остатки флота Альфа-Легиона принялись занимать позиции вокруг него, делая скиталец могучим ядром своей новой формации.

— Выйти из боя! — взревел Гекатон. — Всем кораблям, выйти из боя и отступить!

От ярости и досады Харт закусил губу. Теоретически он был одним из самых могущественных людей в Галактике, облечённым властью самого Императора, и всё же он ничего не мог поделать. Вместо того чтобы карать Альфа-Легион с помощью превосходства в численности и огневой мощи, они растянули свои силы и обнажили горло. Неужели это была ещё одна их проклятая ловушка — пожертвовать частью своего флота, чтобы заманить Храмовников поближе, а затем обрушить на них истинную мощь скитальца?

— Нет! — зарычал Тит Йорр, и Харту понадобилась секунда, чтобы понять, что его телохранитель спорит с Лампросом Гекатоном. — Мы должны атаковать! Оставаясь на близкой дистанции, мы ограничиваем возможность скитальца выцеливать наши корабли без риска попасть по своим! Если отступим, то превратимся в лёгкую мишень!

«Молот славы» продолжал натиск, обмениваясь бортовыми залпами с крейсером типа «Лунный». Предательский корабль получил более серьёзные повреждения, но теперь и «Молот» оказался уязвим. Подобно своему брату, «Яростному грому», он попытался подставить соперникам свой тяжело бронированный нос, но вновь этого оказалось недостаточно. Орудия скитальца прошили «Молот» от носа до кормы, сдирая пустотные щиты и вгрызаясь в надстройку. В полном безмолвии Харт наблюдал, как безучастный космос поглощает десятки тысяч имперских жизней.

— Мы отступаем, — сказал Гекатон, глазные линзы его шлема-черепа вперились в Тита Йорра. — Урон, что мы нанесли врагу сегодня, весьма значителен, и мы с гордостью можем противопоставить его потерям, что понесли сами. Однако ход битвы изменился не в нашу пользу. Продолжать натиск будет глупостью, и так мы лишь подарим Альфа-Легиону великую победу.

Харт почувствовал знакомый гул набирающих мощь варп-двигателей, и на иллюминаторы мостика снова начали опускаться защитные заслонки. «Остриё непорочности» готовилось к переходу в имматериум, и, судя по всему, остальной имперский флот планировал последовать его примеру.

— Вы собираетесь бросить своих братьев, которые взяли на абордаж их корабли? — спросил Тит Йорр, указывая пальцем на угасающее сражение. Харт мог вообразить себе его боль: учитывая, что он остался последним выжившим членом своего ордена, сама мысль о братьях-воинах, брошенных на смерть, была ему противна.

— Я не позволю оспаривать мои приказы на моём же корабле! — рявкнул Гекатон. — Не забывай своё место, брат, — ты лишь гость. Абордажные команды знали, что рискуют жизнью независимо от успехов флота. Они встретят свою судьбу с достоинством и честью, и теперь мы поступим так же, отступив прежде, чем это превратится в полный разгром. — Он отвернулся от Йорра и повысил голос: — Готовимся к переходу!

— Господин Гекатон! — окрикнул его член экипажа. — Поступают доклады о противниках на борту!

— Что? — прогрохотал великий хранитель. — Засекли работу телепорта?

— Нет, повелитель, но системы показывают сбои в работе нескольких внешних шлюзов…

— Мы проходили мимо обломков «Шёпота»? — вмешался Харт. Шлем Гекатона с лязгом повернулся к нему, и такое зрелище оказалось нервирующим даже для инквизитора.

— Да, — ответил Гекатон спустя мгновение. — В паре километров или около того.

Харт кивнул.

— Всё ясно, эти штурмовики — выжившие с «Шёпота», которые добрались до прыжковых ранцев или их аналогов. Подозреваю, в отличие от «Громовых Ястребов» или абордажных торпед они оказались слишком малы для наших сенсоров.

— Отрежь Альфа-Легионеру руку, и он попытается ослепить тебя своей кровью, — злобно прошипела Несса Карнис.

Гекатон глухо зарычал. Вокс-решётка его череполикой маски превращала этот звук в тревожное предзнаменование.

— Отправить в те места штурмовые отделения, — приказал он. — Капитан! Всех боевых братьев на борту назначить на охрану стратегически важных объектов. Особое внимание уделить инженариуму, системам жизнеобеспечения, мостику и покоям навигаторов. Как только обезопасим их, прочешем весь корабль сверху донизу, пока не найдём всех врагов до единого.

— Разумеется, великий хранитель, — отсалютовал капитан Паламас. Он повернулся к Титу Йорру: — Брат. Если это облегчит твою душу, можешь поохотиться вместе с нами.

Йорр глубоко вздохнул.

— Облегчит, брат-капитан. Но я дал клятву хранить жизнь инквизитора Харта. Даже возмездие обязано уступить место долгу, иначе мы ничем не лучше тех тварей, с которыми сражаемся.

На пару мгновений Харт задумался. Альфа-Легион знал о нём, и их планы простирались далеко. Вовсе не исключено, что они могут попытаться выманить его хранителя подальше, после чего спровоцировать какую-нибудь аварийную ситуацию, из-за которой ему придётся покинуть мостик и лишиться столь приятной дополнительной охраны, а потом просто убить его. На такие мысли его наводила вовсе не заносчивость и не паранойя. Альфа-Легион и его оперативники оборвали бесчисленное множество жизней прямо у него на глазах, и чаще всего они тратили наибольшие усилия и тщательнее всего планировали убийство тех, кто казался ему наименее значимой целью или чья связь с предполагаемыми целями и задачами была наименее очевидна. Он не мог позволить себе считать самого себя недостаточно значимым для ликвидации.

— Помогая мне, ты в перспективе наносишь предателям больший урон, чем смог бы в одиночку при помощи клинка и болтера, — сказал он. — Не забывай об этом.

Тит медленно кивнул. Капитан Паламас развернулся и покинул мостик, по пути раздавая приказы и координируя оборону «Острия непорочности» против инсургентов. Завыли сирены. Боевая баржа не собиралась давать Альфа-Легиону ни единого шанса удержать её в реальном космосе, особенно с учётом огневой мощи космического скитальца.

Кайзен Харт попытался взглянуть на сегодняшние события с точки зрения Лампроса Гекатона, увидеть в них карающий удар по врагу, который так долго ускользал от него, но всё равно он почувствовал горечь во рту. Они подобрались так близко, настолько близко к победе лишь для того, чтобы её вырвали прямо у них из рук.

Он блуждал в собственных мыслях, а тем временем реальность разверзлась, и ударная группировка Серебряных Храмовников сбежала в варп.

Соломон проследил, как изящный вражеский флагман исчезает в имматериуме. Через пару мгновений за ним последовали истерзанные остатки флота, и он вздохнул.

— Печалишься о том, что сбежал? — спросил стоящий рядом Квоп Халвер.

— Нескольким нашим братьям с «Шёпота» удалось пробраться на борт, — сказал ему Соломон. — Я надеялся, что у них получится повредить варп-двигатели. Если бы после этого нам удалось взять его на абордаж, то мы смогли бы достойно возместить Крозиру его утрату.

Халвер криво ухмыльнулся и обернулся через плечо.

— Сдаётся мне, старый пройдоха и так неплохо сторговался.

Крозир Ва’кай вновь сел на командный трон «Незримого» и выключил ещё работающие системы целеуказания. В свете командных рун и гололитовых экранов он выглядел как бог войны: не какое-то древнее божество, сжимающее в руках примитивное оружие, а современное, сидящее на огневой мощи, равноценной флоту звездолётов, способное использовать весь её потенциал. Представить его в иной ипостаси было проблематично.

— Мастерски сработано, капитан Ва’кай, — высказался Керос Асид, с поклоном прижав кулак к груди. Другие командиры согласно забормотали, и улыбка коснулась лица Соломона. Альфа-Легион верил в то, что разные роли существуют лишь для наиболее подходящих им личностей, а после демонстрации Ва’каем его способностей никто не смог бы оспорить его право командовать таким судном, как «Незримый».

А если Ва’кай командовал «Незримым», то и Змеиные Зубы командовали «Незримым».

— Лорд Акурра, — провозгласил Роэк Гулий Коготь, поворачиваясь к нему. — Прежде я действовал в сегментуме Обскурус, и здесь у меня связей нет. Прозорливость Змеиных Зубов в деле подготовки и улучшения этого скитальца впечатлила меня, как и твои слова до этого. Орудия Свободы примут тебя своим мастером-терзателем до тех пор, пока ты не дашь мне повод изменить своё мнение.

Соломон склонил голову в знак признательности. Орудия Свободы, которыми командовал Гулий Коготь, были внушительного размера повстанческой армией, тем самым сырьём, которое Альфа-Легион любил использовать для изматывания противника перед хирургическим ударом Астартес.

— Первый Удар присоединяется, — объявил Рэлин Амран. — Ты готов к бою, и мы сразимся вместе с тобой.

Соломон даже не пытался скрыть свою улыбку. Любой командир легиона был бы польщён оказанным доверием со стороны других офицеров; и, как всегда бывает, стоит упасть одному камешку, и остальные покатятся куда легче.

Один за другим повелители Альфа-Легиона склоняли перед ним головы и присоединялись к согласным. Но это далеко не всё: одна ошибка — и они мигом лишат его поддержки и, скорее всего, оставят его в одиночестве, как он оставил «Шёпот» перед тем, как тот погиб.

С другой стороны, он абсолютно не случайно спрятал большинство Змеиных Зубов в глубинах «Незримого» — разумеется, на случай, если другие группировки начнут создавать проблемы. На «Шёпоте» остался лишь минимум для управления кораблём. Также совершенно не случайно среди оставшихся на борту оказались именно те — или подчинённые именно тех, — кто с наименьшей вероятностью поддержал бы его в роли мастера-терзателя.

Он не мог гарантировать прибытие Серебряных Храмовников, но Тулава оставляла зацепки при каждом контакте со своими агентами, и Соломон был готов к тому, что наживку всё же заглотят. Пришлось потрудиться, чтобы убедить Ва’кая в необходимости пожертвовать кораблём, но ветеран согласился с тем, что потеря должна быть настоящей, дабы избежать подозрений со стороны других командиров и заверить их притязания на «Незримый».

Теперь Соломон стоял во главе всего, а Ва’кай обуздал один из самых мощных кораблей в сегментуме Ультима. Что ещё важнее, сам Альфа-Легион наконец сплотился.

— Господа мои, нам всё ещё предстоит потрудиться, — объявил Соломон. — На борту некоторых из наших судов находятся абордажные команды, и Серебряные Храмовники не прекратят борьбу лишь из-за того, что братья покинули их. Пусть же это станет нашей первой совместной операцией — мы должны объединить усилия и помочь друг другу в очистке кораблей от имперской погани! Как только они умрут, я изложу вам своё видение нашего следующего шага.

— Ты всё ещё намерен сделать это? — спросила Тулава, подойдя к нему. Тем временем остальные командиры принялись координировать свои силы, и корабли поспешили друг другу на выручку.

— Намерен.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо сказал Квоп Халвер. — Субсектор станет отличной целью, это решит наши проблемы с припасами на грядущие месяцы, но и усилий потребует немалых. Особенно когда мы понятия не имеем, насколько хорошо они сработаются.

Соломон глубоко вздохнул.

— Таков путь Легиона, брат. Мы приспособимся. Или умрём.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Когда боевая группа вернулась, перед этим выждав три недели по звёздному времени, Альфа-Легиона уже и след простыл. Имперцам достались лишь обломки тех кораблей, которые были слишком сильно повреждены для переброски. Кайзен Харт разочарованно взирал на пустой космос, но без особого удивления. Вероятность того, что предатели останутся на месте и позволят более многочисленному противнику перевооружиться и вернуться, без сомнений, была крайне мала, но великий хранитель присяги Гекатон не собирался позволить Альфа-Легиону безнаказанно обчистить поле боя.

— Господин, мне отправить команды зачистки? — спросил один из офицеров мостика.

— Нет, — холодно ответил Гекатон. — Предатели вполне могли заминировать обломки, надеясь задержать нас и нанести ещё больше ущерба. У нас есть приказы от самого примарха, так что тратить время здесь я более не намерен.

Харт шагнул вперёд.

— Господин Гекатон, космический скиталец исчез.

— Это не укрылось от моего внимания, инквизитор, — ответил Гекатон. В голосе великого хранителя чувствовалось напряжение. Харт подозревал, что взявшие флагман на абордаж Альфа-Легионеры разозлили его куда сильнее, чем он старался показать, несмотря на то что им практически ничего не удалось добиться перед смертью. Однако Кайзен Харт был инквизитором Ордо Маллеус, и, даже не желая вступать в конфликт с Адептус Астартес, он тем не менее не собирался позволить себя запугать.

— Он явно способен к варп-переходам, — заметил инквизитор. — Как правило, скитальцы перемещаются относительно случайным образом, но было бы наивно ожидать такого от судна под управлением Альфа-Легиона. Если он может двигаться и стрелять в реальном космосе, да ещё и летать через варп, нам следует полагать, что им под силу управлять его перемещениями в имматериуме.

— Ваши доводы звучат здраво, — признал Гекатон. — Но мы говорим о несущественном. Инквизитор, хоть мне и больно это говорить, но Альфа-Легион исчез. Я не отправлю свою группировку гоняться за тенями, особенно когда подобная задержка может сыграть на руку нашим врагам. Продолжим действовать как запланировано.

— Я не прошу вас гоняться за тенями, господин Гекатон! — запротестовал Харт.

— Нет, вы просите нас залезть в ещё одну ловушку, — едко бросила Несса Карнис. Харт накинулся на неё, теряя терпение.

— Мои сведения были точны! Альфа-Легион был здесь, в полном составе! — Он весь вытянулся и навис над ней, словно цапля. Харт хорошо понимал, что использовать преимущество в росте — это очень по-детски, но не смог удержаться. — Да и вообще, если бы мы прибыли с нормальными силами, даже этот клятый скиталец не смог бы ничего сделать!

Карнис хмыкнула и посмотрела за спину Харта. Тот уже заметил, что позади него стоит кто-то огромный.

— Вы что, критикуете нас, инквизитор? — пророкотал Гекатон. Харт обернулся к нему.

— Господин Гекатон, я инквизитор, а потому оперирую фактами, — ответил он размеренным тоном. — Я не имел возможности назвать вам точную численность Альфа-Легиона, потому и не пытался. Вы приняли наилучшее решение, исходя из неполных данных и иных обязанностей, возложенных на вашу боевую группу. Всегда будут неизвестные факторы, которые могут свести на нет все наши усилия. Однако я не позволю своей коллеге обвинять меня в предоставлении ложных сведений. Информация от моих источников до сих пор была настолько точна, насколько возможно, и я не заявлял ничего, в чём не был бы уверен.

Пару мгновений Гекатон молчал и не двигался. Затем он едва заметно кивнул.

— Тактика флота Альфа-Легиона показала, что даже их собственные корабли не знали о возможностях скитальца, пока тот не присоединился к битве. Если бы предатели с самого начала скоординировались с ним, то нанесли бы нам куда больший ущерб, и я не склонен приписывать эту ошибку их некомпетентности как флотоводцев. Подозреваю, большинство из них не догадывалось об истинной мощи скитальца, а потому неудивительно, что и ваша разведка подкачала.

— Вот и ещё одно свидетельство в копилку разобщённости Альфа-Легиона, — продолжал давить Харт. — Это отдельные группировки, а не единая сила. По ним можно бить, пока они не расколются или в отчаянии не набросятся друг на друга.

— Возможно, — согласился Гекатон. — Однако назначение моей боевой группы не в этом. Если наши пути с Альфа-Легионом вновь пересекутся, мы с ними покончим, но я не могу позволить себе отклоняться от маршрута.

Харт поборол своё разочарование.

— Великий хранитель, думаю, я знаю, где они нанесут свой следующий удар.

Шлем-череп Гекатона изучал его несколько секунд.

— Продолжайте.

— Если позволите. — Харт переместился к тактическому гололиту и нажал на несколько клавиш, выводя на всеобщее обозрение карту Галактики, после чего подсветил нужную систему. — Вот здесь.

Гекатон подошёл к нему вместе с Йорром. Несса Карнис последовала за ними, всем своим видом демонстрируя глубочайшее сомнение.

— Сектор Карадон? — уточнил Гекатон.

— Конкретно — субсектор Псифос, — продолжил Харт и увеличил изображение, показывая собеседникам область с пятью различными солнечными системами, две из которых вращались вокруг двойных звёзд. — Это ключевые системы снабжения, которые обеспечивают крестовый поход Индомитус огромными запасами еды, медикаментов и боеприпасов. Их как раз недавно освободили. Более того, область находится на Пути Ангела, одном из основных стабильных варп-маршрутов в Ультрамар. Альфа-Легион специализируется на подрывной деятельности — если мы потеряем этот субсектор или хотя бы позволим ему оказаться втянутым в затяжной конфликт, крестовый поход значительно пострадает.

— Инквизитор Карнис? — заговорил Гекатон. — Ваше мнение?

— Не имею понятия, почему Альфа-Легион должен предпочесть Псифос любой другой удобной цели, — ответила Карнис. — И всё же, — добавила она с явной неохотой, — вынуждена признать, что он соответствует их критериям. Инквизитор Харт весьма точно описал степень его важности, так что не стоит сбрасывать его со счетов. Может, если мой коллега соизволит поделиться своими так называемыми источниками, мы могли бы сказать точнее?

Харт хмыкнул.

— Несса, ты отследишь их и убьёшь, а я не для того потратил всю жизнь на развитие агентурной сети, чтобы ты их всех казнила. Правосудие настигнет их, но лишь когда я решу, что они исчерпали свою полезность.

— Мне не интересны ваши разборки, — резко вмешался Гекатон. — Решение принято, боевая группа продолжит двигаться по запланированному маршруту. Однако лейтенант Мальфакс и вторая полурота пятой роты возьмут «Рассветный клинок» и обеспечат дополнительную защиту Псифоса. К ним можете присоединиться как вы оба, так и один из вас, — или же оставайтесь с основной группой и покинете нас, когда вам будет удобно.

Гекатон по-прежнему не раскрывал лица, но что-то в его голосе подсказало Харту, что любой из этих вариантов будет на руку великому хранителю, а не ему самому. Он склонил голову.

— Я отправлюсь вместе с лейтенантом Мальфаксом и его воинами. Если власти Псифоса вдруг проявят нежелание следовать указаниям Серебряных Храмовников, воля Императорской Инквизиции переубедит их.

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть сказанное. От Гекатона не убудет, если он запомнит, что, хотя Харт осторожничает в присутствии Адептус Астартес, вся остальная Галактика живёт в страхе перед ним и могуществом его организации. Инквизитор хорошо понимал, что пусть космодесантники и занимают позицию величайших защитников человечества, любят их далеко не все и не везде, особенно те, кто облечён властью. Возвращение лорда Гиллимана коренным образом изменило обстановку, но и оно не давало космодесантникам права относиться к Инквизиции с пренебрежением.

— Я с вами, — сказала Несса Карнис, нарушив краткий миг тишины. Она косо посмотрела на Харта. — С нетерпением желаю выяснить, насколько точны разведданные моего коллеги.

Пока они находились на мостике, Тит Йорр чуть ли не трясся от макушки до пяток, но ему хватило выдержки дождаться, пока они с Хартом вернутся обратно в свои покои, и только потом взорваться.

— Мы должны были сокрушить Альфа-Легион! — взревел он. Гнев Багрового Консула предназначался не Харту — во всяком случае, не напрямую, — но тем не менее инквизитор ощутил тревогу. Йорр был не просто перекачанным головорезом в громоздких доспехах, а биологически сконструированным убийцей, результатом десяти тысяч лет генетических манипуляций и психокондиционирования. Клятва там или нет, Харт никогда не позволял ощущению безопасности, которое он испытывал рядом с Йорром, ослепить себя и забыть, насколько этот воин на самом деле опасен.

— Сокрушим, — заверил его Харт. — Я посвятил этому всю жизнь без остатка, и теперь ты во мне сомневаешься?

— Мы подарили им победу, — не унимался Йорр. — Победу, которая, если ваши сведения верны, помогла некоему индивиду по имени Акурра достичь превосходства в их рядах. Он начал объединять наших врагов!

— Ты — сын Гиллимана, — сказал ему Харт, — и потому твои инстинкты побуждают тебя к поиску конечной цели и созданию наилучшего плана по её достижению. Альфа-Легион мыслит иначе. Чтобы побороть их, мы должны думать как они. Неудача лишь тогда неудача, когда ты сравниваешь её с предыдущими целями и когда они мешают тебе увидеть новый путь.

— Есть те, кто счёл бы ваше предложение уподобиться Альфа-Легиону еретическим, — заметил Йорр, глядя исподлобья на Харта.

— Какой интересный фокус: ты двигаешь губами, а я слышу голос Нессы Карнис, — ответил Харт. — Привилегия, а вместе с ней и проклятие Святых Ордосов состоит в том, чтобы понять врага и не осквернить себя при этом. — Он сел за практичный стол, который Серебряные Храмовники доставили в каюту. — Мне ничего не доставило бы такого удовольствия, как сокрушить Альфа-Легион в космической баталии, и я сожалею о потерях. Однако считать это поражением недальновидно. Мы получили новую возможность, которой прежде не имели.

— И какую же? — с сомнением в голосе поинтересовался Йорр.

— Мои источники действительно подтверждают, что Соломон Акурра улучшил своё положение, — подтвердил Харт. Он постучал ногтем по среднему пальцу левой руки в определённом ритме. Фаланга откинулась, и под ней обнаружился крохотный тайник, встроенный в искусственный палец. Инквизитор достал оттуда инфокатушку, размотал её, затем достал ручку и принялся писать.

Эту инфокатушку он ценил больше всего: больше, чем Хелорассу, свою силовую саблю; вероятно, даже больше, чем свою инквизиторскую розетту. Это был подлинный шифр Альфа-Легиона, который он забрал с тела лидера ячейки, укрывавшейся в катакомбах под Стармарк-сити на Берна-Майорис. Разумеется, он не давал ему доступ ко всем секретам легиона — предатели были слишком расколоты и не доверяли даже друг другу, — но он дарил опору внутри одного элемента.

Инквизитор не мог не признать гениальности этого шифра. Конкретный используемый код зависит от разных элементов даты: номер проверки, время года, сам год и тысячелетие. Обладатель шифра способен применить правильный способ расшифровки в соответствии с датой отправки сообщения, а самая лакомая часть состоит в том, что дата отправки не обязательно соответствует времени, когда сообщение было составлено, — она просто объясняет получателю, как его прочесть.

— С повышением приходит власть, — сообщил Харт, аккуратно составляя послание. — С властью приходит ожидание действий. Вы с Альфа-Легионом не такие уж разные, друг мой.

— Осторожнее со словами, Кайзен, — предупредил его Йорр.

— Я имею в виду, что они тоже воины, — заверил его Харт. — Они всё ещё своего рода космодесантники, несмотря на предательство, лживость и порчу. Смыслом их жизни была и всегда будет война. Лидер, который не ведёт их хоть на какую-нибудь войну, недолго останется лидером, а от командующего весьма внушительными силами ждут войны широкого размаха. Вознесение Акурры к власти может стать поводом для объединения разрозненных элементов Легиона, что верно, то верно, но также это означает, что вместо погони за отдельными ячейками мы получили шанс нанести удар по множеству врагов одновременно.

Он улыбался, не переставая писать. Несса Карнис небось считает, что ему сливают информацию собиратели сплетен да торговцы слухами; она явно не подозревает, что Харт ведёт прямую переписку с агентами Альфа-Легиона. Разумеется, ему приходится и самому время от времени сообщать им точные сведения, но он всегда следит за тем, чтобы не навредить общим интересам Империума.

— При условии, конечно, — добавил он, — что их получится выманить из тени всех разом и по приемлемой цене.

Тит Йорр хмыкнул.

— Когда ты сказал лорду Гекатону, что считаешь, будто Альфа-Легион нападёт именно на Псифос, ты полагался на информацию от своих источников? Или же дело в том, что ты решил их сам туда направить?

— Если это позволит сокрушить большую часть всего Альфа-Легиона, действующего в сегментуме Ультима, — возразил Харт, дописывая шифровку, — не всё ли равно?

Пару мгновений Йорр молчал. Затем покачал головой.

— Всё равно.

— Вот именно, — подтвердил Харт. — Они в любом случае где-нибудь да нанесут удар, это неизбежно. Хорошей стратегией будет самим назначить это место, и что ещё важнее — оно должно иметь действительно большую важность, чтобы они рискнули своими силами.

Он убрал инфокатушку, сложил записку и спрятал в карман. Находясь в имперских системах, флот таких размеров постоянно принимает и отправляет бесчисленное множество сообщений. Даже на борту судна космодесанта его полномочия позволят получить доступ к передатчику без лишних вопросов, и как только послание будет отправлено, непременно достигнет адресата.

По мнению Харта, мало кто представлял себе истинные масштабы присутствия Альфа-Легиона в системах Империума. Он провёл без сна бессчётные ночи, думая о нём, представляя его как обширную подземную сеть, словно нити огромной грибницы. О, не только Несса Карнис грезила о том, чтобы выкорчевать всю эту заразу, но ей никогда не хватало терпения для такой работы. Кайзен Харт понимал, что, даже если сожжёт всех своих доносчиков, использует всё своё влияние и поймает тысячу оперативников Альфа-Легиона, проку от этого будет мало. Большинство из них не знает, на кого действительно работает: их просто подкупали, чтобы отправить сообщение туда, сюда, перенаправить что-то куда-то. Те, кто обладал реальной властью, находятся на несколько ступеней выше, и к тому моменту, как он соберёт достаточно информации и выяснит, как их достать, они уже узнают об исчезновении своих «шестёрок» и залягут на дно.

Нет, с таким уровнем внедрения сражаться невозможно. Его необходимо использовать, применить себе во благо. Дезинформация, или же точная информация с тайной подоплёкой — вот ключ к победе. Он должен выманить врага, подсластив яд намерений мёдом приятной истины. А затем он нанесёт удар. И права на ошибку у него нет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЕЛЬТА-ПРИМУС

По профессиональному мнению Эмуса Спелтана, работа охранником могла идти в задницу.

Он работал охранником в космопорту целых семнадцать лет. Он работал охранником на протяжении всей Ноктис Этерна, когда с небес полился свет и половина города сошла с ума, впав в бешенство. Он работал охранником, когда прибыли первые корабли крестового похода Индомитус лорда Гиллимана и принесли, по их заявлению, «спасение». На поверку же они получили всего лишь удвоенные размеры десятины и ускоренный призыв в Астра Милитарум, в результате которого старшего сына Эмуса выдернули из дома и втиснули в униформу. Он провёл бессчётные ночи в борьбе со слезящимися глазами и нескончаемой головной болью, от которой не спасал прерывистый дневной сон. Он всё ещё был женат, хотя его брак уже висел на волоске. Проблема заключалась в том, что если они с Имарой расстанутся, то их обоих перераспределят в ещё более скромные жилища, и кому знать, где это будет и в каких условиях придётся обитать? Их нынешнюю квартиру сложно назвать просторной, но за последние двадцать лет им удалось наладить в ней относительно комфортную жизнь, насколько это возможно. Гораздо проще терпеть присутствие друг друга и работать в разные смены, чем лишиться корней и рисковать ссылкой куда-нибудь в коммунальное общежитие вместе с остальными разведёнками.

Разумеется, не в последнюю очередь их квартира стала комфортной благодаря Толли Крейсу. Когда Эмус стал оказывать Крейсу небольшие услуги, Имаре это не понравилось. Однако она не имела ничего против удобного стульчика, купленного на эти пару лишних тронов, или тех питательных рационов, которые ему удавалось ухватить на рынке даже в период сбора самых жёстких податей для Империума. Толли Крейс был второсортным гангстером, но он не был по-настоящему опасен. Он не принадлежал к тем чудовищам, которые причиняли людям боль. Он всего лишь делал так, чтобы кое-какие товары попадали из одного места в другое, при этом не причиняя неудобств тем людям, которые считали своим долгом об этом знать.

Иногда Толли хотел, чтобы определённые ворота остались открытыми, чтобы люди, которых совершенно точно там не было, не вошли внутрь и совершенно точно не вынесли оттуда что-нибудь до инспекции и учёта. В это время Эмус мог выскользнуть из дежурки, чтобы проветриться, а заодно приглядеть за ними, пока кто-нибудь другой ушёл в патруль. Такие дела нельзя проворачивать в своём патруле: это означало бы нарваться на неприятности, в случае если несоответствие обнаружат прежде, чем успеешь подчистить хвосты. А подчищать хвосты следует сразу же, как только те, кого не должно там быть, исчезнут оттуда.

Что же до пикт-часовых — ну, они же постоянно выходят из строя, разве нет? Разумеется, это всё из-за того, что Толли обеспечил Эмуса одним маленьким хитрым устройством, благодаря которому это и происходило. Эмус толком не знал, как эта штука работает — в конце концов, он же не технопровидец, — но она аккуратно вошла в один из слотов электрощитка и с тех пор не вызывала никаких подозрений, идеально сочетаясь с остальным оборудованием дежурки, половина которого всё равно никогда не использовалась. Эмусу даже не нужно было самостоятельно включать и выключать её: зато он мог запрограммировать её работу в определённое время. Таким образом, мистические перебои с записью происходили не только в его смену. О да, Толли Крейс знал своё дело и всегда заботился о том, чтобы не подставить под удар своих помощников. Именно поэтому Эмуса всё полностью устраивало. Иногда ему казалось, что во многих отношениях Крейс заботится о нём больше, чем его собственное начальство.

Разумеется, он не видел тех, кто заходит внутрь. Не стоило задерживаться или пытаться взглянуть даже одним глазком. Никто ему ничего не запрещал напрямую, но Эмус был достаточно смекалист и понимал, что добром это не кончится. Даже если Толли Крейс не принадлежал к числу тех монстров, что причиняют людям боль, всё равно незачем было испытывать удачу из пустого любопытства. Он выключал пикт-часовых и открывал ворота, а потом возвращал всё на свои места по истечении нужного времени — поэтому ни у кого из начальства не возникало подозрений насчёт несоответствий в накладных, ведь лишние вещи давно исчезли. А в конце месяца он спускался на рынок, и, когда никто не видел — включая его самого, — кто-то подкидывал ему в карман его долю.

Никто не страдал, нужные люди получали нужные им вещи без лишних беспокойств, а Эмус становился чуть более богатым. Ну, скорее, чуть менее бедным. Кому от этого плохо?

Сегодняшняя просьба оказалась ранней, её необходимо было исполнить через час после начала четырнадцатичасовой смены. Эмус отпросился «подымить» палочкой лхо — это стоило ему по палочке для каждого, кто сидел в дежурке, и ещё одну пришлось оставить надзирателю. Он приоткрыл ворота как обычно, после чего поспешил назад, следя за тем, чтобы оставить последнюю палочку на конец пути — так запах дыма не успеет выветриться.

— Мониторы снова накрылись? — посетовал он, вернувшись и увидев пустые экраны.

— Ага, вырубились сразу после твоего ухода, — проворчал Мортон, стукнув по одному из них. Тот мигнул и вновь ожил, за ним быстро последовали остальные экраны.

— Пха! — гаркнул Пашвир, начальник смены. — Чё ж ты раньше так не делал?

— Да делал я! — огрызнулся Мортон, но его прервал поток брани Раолы, которая составляла расписания посадок.

— Что-то не так? — спросил Эмус, подойдя к ней. Он не разбирался в тонкостях её работы, но было важно выглядеть естественно.

— У нас куча запросов на выгрузку, — ответила Раола, непрерывно жонглируя распечатками, которыми плевались в неё когитаторы. — Навскидку процентов на шестьдесят больше обычного. На верхнюю орбиту только что вышла целая орда грузовозов, и всем им нужно место.

— Раола, ты что, опять жалуешься на свою работу? — спросил Пашвир.

— Да, шеф, — глухо ответила Раола. — И я знаю, что вы можете уволить меня за это, но ещё вы знаете, что не найдёте никого, кто сможет разместить этих уродов хотя бы наполовину так же эффективно, как я.

Пашвир театрально всплеснул руками.

— Женщина знает себе цену, пусть мне и больно это признавать.

— На прошлой неделе ты устроил мне взбучку за жалобы, — сказал Мортон тоном, который сам по себе недалеко ушёл от нытья.

— Знаешь что, — ответил с улыбкой Пашвир, и Эмус сразу понял, что эта улыбка может исчезнуть в любой момент. — Если ты вдруг способен перезагрузить мониторы каждый раз, когда они отрубаются, то, возможно, я смогу закрыть глаза на парочку жалоб. В ином случае, — и его улыбка пропала, словно её и не было, — завали хлебало и делай свою работу.

— Да, шеф, — мрачно ответил Мортон и вернулся к мониторам. Эмус поудобнее устроился в кресле, приготовившись не делать ничего в течении ближайшего часа.

Один из мониторов снова отключился.

— Мортон? — крикнул Пашвир. Мортон пожал плечами, наклонился и хряснул по монитору, но ничего не произошло.

— Чудно, — сказал Эмус, подходя к экрану.

— Что тут чудного? — спросил Мортон. — Они постоянно вырубаются. Да они только что накрылись! Трон разрази эту груду хлама…

Эмус понял, что допустил ошибку, и попытался прикрыть себя.

— Ну, да, но обычно вся система накрывается разом, нет? В прошлый раз так и было.

Мортона передёрнуло.

— Я что, на техножреца похож? По мне, так лучше уж один, чем все сразу.

Ещё один монитор мигнул и погас.

Пашвир зашипел сквозь зубы.

— Клянусь, эта хрень над нами издевается. Заставит нас смотреть, как экраны отрубаются один за другим…

Очередной экран моргнул и вырубился. Эмус почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Другие привыкли к перебоям с аппаратурой, но он-то знал, почему они происходят. Дело было не в нём; дело было не в маленьком хитроумном устройстве Толли Крейса, неприметно подключённом к мониторам. Сбой действительно произошёл, и что-то подсказывало ему, что не просто так.

— Оно направляется сюда, — произнёс он. Слова сорвались с языка в тот же миг, как его мозг сформировал эту мысль.

Пашвир кашлянул.

— Чего-чего?

— Оно направляется сюда, — повторил Эмус, уверенный в своей правоте и оттого всё больше и больше тревожась. — Слепые пятна. Они возникают на пути между погрузочными площадками и дежуркой. — Он протянул руку, семнадцать лет опыта подсказали ему, какой из практически одинаковых экранов будет следующим. — Вот этот сейчас погаснет.

Так и случилось.

На лице Пашвира не дрогнул ни единый мускул. Глаза, рот, нос — всё осталось на своём месте. Однако остальное лицо каким-то странным образом изменилось, когда раздражение сменилось тревогой. Он потянулся к воксу.

— Патруль, доложить обстановку.

В ответ раздалось лишь шипение статики.

— Они уже должны были быть здесь, — сказал Эмус, указывая на экран, погасший вторым. Ещё один дисплей отключился, на этот раз тот, что показывал место в двух сотнях ярдов от дежурки.

— Мортон, Эмус, — скомандовал Пашвир. — К двери.

Эмус взглянул на Мортона и обнаружил, что молодой человек глядит на него в ответ. Пока ещё ничего не случилось, но какая-то часть Эмуса хотела вылететь из двери, сверкая пятками, и убежать прочь, подальше от того, что прокладывает себе путь в их сторону.

Ещё один экран почернел, и они оба метнулись к висящему на стене оружию.

Они вооружились мощными дробовиками модели «Освобождение», прибывшими сюда прямиком из кузниц родного мира благородной Гвардии Ворона, заряженными цельными боеприпасами для большей останавливающей силы и с таким разбросом при выстреле, что Торвин — первый начальник смены Эмуса, когда тот только начал работать в порту — называл его «весьма беспристрастным». Чуть дрожащими руками Эмус загнал патрон в патронник и встал слева от двери, а Мортон занял правую сторону. Саму дверь из высококачественной пластали шести дюймов толщиной запирали три здоровенных болта величиной с руку Эмуса. Это была не механическая створка, которую можно было бы взломать: единственный способ попасть внутрь — чтобы тебя впустил кто-то, уже находящийся внутри.

Экран, показывающий коридор прямо за дверью, отключился. Эмус сглотнул.

— Шеф, хотите, чтобы я поглядел? — с дрожью в голосе предложил Мортон, мотнув головой в сторону смотровой прорези с боковой заслонкой, какую можно встретить в старомодных тюрьмах.

— Мортон, а давай не будем совать голову в пасть неизвестности, — ответил Пашвир. Он уже достал автопистолет, который всегда носил на поясе, и теперь держал его обеими руками, словно знал, как им пользоваться. Эмус понятия не имел, чем занимался Пашвир, прежде чем стал надзирателем, но у него появилось смутное впечатление, что это было как-то связано с оружием.

— Слушаюсь, шеф, — ответил Мортон с явным облегчением. — Спасибо, ше…

Дверь слетела с петель.

Шесть дюймов высококачественной пластали врезались в Эмуса. Вот он стоит — и вот он уже скользит по полу на спине, придавленный дверью. Он услышал крики, а затем…

Твип.

Твип.

Твип.

…и три глухих удара. Всё кончилось в одно мгновение. Всё кончилось прежде, чем он понял, что одной рукой всё ещё сжимает дробовик, хотя в таком положении он мог выстрелить разве что в свою ногу.

Не то чтобы Эмус намеревался в кого-то стрелять. Его голову практически полностью закрывала дверь, и, несмотря на всю тяжесть и неудобство, несмотря на полученные ушибы, он ещё мог дышать. И быть может, если он будет лежать очень, очень тихо, то таинственный нападающий не заметит его, ну или хотя бы не сочтёт достаточной угрозой, чтобы…

Мягкие, но тяжёлые шаги раздались по полу в его направлении. План рассыпался на глазах. Он напрягся, но это было бесполезно. Он не мог освободиться, и кто угодно мог бы обойти его и прострелить ему голову, а он не смог бы ни пошевелиться, ни достать оружие.

Кто-то сдёрнул с него дверь одним движением, словно она ничего не весила. Эмус взвыл и вскинул дробовик, крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть того, кто неминуемо убьёт его прежде, чем ему удастся нажать на спуск. Но этот «кто-то» вышиб оружие у него из рук с такой силой, что он услышал, как треснули кости в запястье. Боль обожгла его.

— А, Эмус. Вот ты где.

Смерть не пришла. Эмус осторожно открыл глаза, стараясь не застонать от боли в запястье, и с удивлением обнаружил перед собой старого знакомого.

— Толли? — неуверенно пробормотал он. Затем он заметил того, кто стоял сбоку от него, и на этот раз не смог сдержать стон. Это был великан в чёрных доспехах, украшенных чешуйчатыми узорами. На бедре у него висел болтер размером с самого Эмуса, а в могучей руке он сжимал куда более утончённое оружие. Оно выглядело как игольчатый пистолет, только крупнее, под стать владельцу, и тут Эмус понял, что за тихие звуки он слышал. Ну конечно, отчаянно выдал его разум, пытаясь подавить страх холодной логикой, с игольчатым оружием можно не бояться повредить аппаратуру…

— Эмус, когда заступает следующая смена? — спросил Толли Крейс, присаживаясь на корточки. Толли Крейс никогда не казался ему симпатичным; Эмус всегда подозревал, что каждая его улыбка была спланирована, а каждое дружеское слово — тщательно взвешено, прежде чем покинуть его губы. Сейчас же он был похож на хищника, склонившегося над добычей.

— Эмус, владыки ждут, — рявкнул Крейс, когда тот не ответил из-за объявшего его ужаса.

— Ч-через т-тринадцать часов, — выдавил Эмус. — Плюс-минус.

Толли Крейс поднялся на ноги и поклонился великану.

— Владыка Альфарий.

Эмус увидел перед собой дуло игольчатого пистолета.

Твип.

Квоп Халвер отвернулся от охранника. Тот уже лишился чувств, а коктейль из мощных токсинов оборвёт его жизнь в ближайшие тридцать секунд без шанса на выживание.

— Славная работа, Крейс.

Смертный, известный как Толли Крейс, вновь поклонился.

— Мой господин.

— Возвращайся домой и продолжай жить своей обычной жизнью, пока мы не свяжемся с тобой, — проинструктировал его Халвер. Агент показал себя надёжным и полезным ресурсом, а его маленькая преступная империя вкупе с коррупционной сетью предоставили охотникам за головами Халвера отличное прикрытие, благодаря которому они смогли высадиться на планету в грузовом контейнере. Теперь же им предстояло просто облегчить путь остальным силам.

— Гидра Доминатус, — ответил Крейс, сверкнув глазами, после чего развернулся и исчез за дверью.

— Начинаю? — спросил Ворлан Ксан. Его голос звучал на две октавы выше обычного и не вязался с комплекцией воина. Халвер не смог сдержать улыбки.

— Ворлан, у тебя голос как у клоуна.

— У меня голос как у смертного, — возразил Ксан. Он разгладил взятые с тела женщины распечатки, включил когитатор и приступил к работе. В космическую черноту полетели коды доступа и вокс-сигналы, озвученные изменённым голосом Ворлана. Он раздавал указания. Некоторым кораблям он приказал оставаться на месте, а новоприбывшие — грузовозы с ударной группировкой Альфа-Легиона на борту — получили приоритетное место в очереди на выгрузку и номера посадочных платформ. Медленно, но верно транспортная система Бехарис-Дельты зажгла свои посадочные огни, приветствуя завоевателей.

Халвер улыбнулся снова, на этот раз по иной причине. Обрушиться на планету в «Громовом ястребе» или десантной капсуле было неплохо, но спокойная высадка в грузовозе без риска ответного огня была куда эффективнее. Акурра всё превосходно спланировал. Безликие внесли свой вклад, предоставив ему Толли Крейса, одного из множества своих контактов в субсекторе. Змеиные Зубы, а конкретно охотники Халвера, проложили путь.

Настало время Альфа-Легиону стать единым целым и напомнить Галактике, почему он некогда внушал всем такой ужас.

БРОНИРОВАННЫЙ КУЛАК

Цифры хроно на визоре шлема продолжали уменьшаться и в итоге достигли нуля. Соломон включил вокс и произнёс одно-единственное слово.

— Атакуем.

Двигатель машины, внутри которой он стоял, с рёвом пробудился к жизни, словно хищник, заявляющий право на первое убийство. Лежащие перед ними аппарели грузовоза уже наполовину раскрылись. Всё было скоординировано с предельной точностью. Включи он двигатели слишком рано, и враги снаружи заподозрят неладное; слишком поздно, и они рисковали бы потерять преимущество. Соломон сильно сомневался, что в этом космопорте, равно как и в любом другом, нашлось бы что-то, способное противостоять грядущему. Тем не менее нельзя было позволять себе расслабляться.

Тяжёлый штурмовой транспортёр «Мастодонт» загрохотал вперёд, его гусеницы достигли начала рампы в тот самый миг, как её дальний край коснулся палубы. Это была древняя бронетехника, вероятно ведущая свою историю с самой Ереси Хоруса, а то и до неё. А возможно, её захватили уже позднее у какого-нибудь ордена лоялистов; тут было сложно сказать наверняка. Скрытая Рука предоставила «Мастодонта» Соломону в качестве командной машины, и он охотно принял этот дар. Гигантский размер и тяжёлое вооружение делали «Мастодонт» идеальным остриём копья для внезапной атаки.

Но не «Мастодонтом» единым. За ним следовали три «Лэндрейдера» — один был создан по древней схеме Тип II, а двое других принадлежали к более современным «Крестоносцам» — и два «Носорога». Позади них катились четыре боевых танка «Хищник», два «Вихря» с ракетными установками «Скорпиус» и «Поборник» модели «Деймос», вооружённый лазерным уничтожителем. Другой транспортёр Альфа-Легиона, приземлившийся в том же порту, уже изрыгал наружу содержимое собственных недр: пару «Гибельных клинков», а также полдюжины мотоциклистов Астартес из Первого Удара и две «Адские гончие» Орудий Свободы, которым предписывалось играть роль эскорта и отгонять вражескую пехоту от громоздких сверхтяжёлых танков. Этот впечатляющий парад бронетехники стал лишь одним из семи подобных ударов, нанесённых по крупнейшим городам планеты.

Альфа-Легион не стал стрелять по рабочим и сервиторам, которые бросились врассыпную от его машин, с рёвом несущихся к главным воротам порта. План Соломона зиждился на молниеносной атаке, которую они проведут прежде, чем имперцы толком сообразят, в чём дело. И чем дольше Альфа-Легион воздерживался от применения оружия, тем большее смятение он сеял вокруг себя. Всю бронетехнику, используемую для этого штурма, по мере возможности очистили от символики Губительных Сил, а также разных чудовищных трофеев, которые так любили собирать группировки вроде Первого Удара. Для тех, кто почти ничего не знал об Альфа-Легионе — а таковые составляли большую часть населения всего Империума, — конвой выглядел как обычные имперские машины, включая те, что принадлежали к одному из множества могучих орденов космодесанта. Все они направлялись к дворцу губернатора и вполне могли иметь для этого законные основания, и лишь крайне опрометчивый боевой командир решился бы приказать своим подчинённым открыть огонь по бронетехнике Астартес.

Они выехали из космопорта и оказались на главной транспортной артерии, соединяющей его со столицей планеты, городом Дельта-Примус. Другие машины, будь то маленькие личные авто, огромные грузовики или что-то среднее, рассасывались в разные стороны, давая дорогу военному конвою, который нёсся вперёд, вгрызаясь в скалобетон.

— Через четыре минуты мы пересечём границу города, — доложил Титрик Иншу, лидер Третьего Клыка. — Расчётное время пути оттуда до дворца — десять минут.

— Доехали бы быстрее, не притащи мы с собой «Гибельные клинки», — заметил Урзу Кайбор, тоже из Третьего Клыка.

— Возможно, совсем скоро мы будем благодарны себе за это, — ответил Соломон. — По данным нашей разведки, губернатор очень серьёзно относится к собственной безопасности и имеет в своём распоряжении значительные ресурсы. — Он повернулся к Кворру Вайзии из Кающихся Сынов, который следил за воксом: — Есть что-нибудь на каналах охраны?

— Ничего важного, лорд Акурра, — ответил Вайзия, прижав наушник к испещрённому рытвинами и шрамами лицу. — Нам бросает вызов местное отребье, но кроме этого — ничего, что стоило бы нашего внимания, будь мы теми, за кого себя выдаём. — Он дёрнул головой. — А, вот и оно. Похоже, они разбудили полковника. Бехарисский Семьдесят третий, гарнизон Астра Милитарум.

Соломон кивнул.

— Давай послушаем.

Вайзия щёлкнул тумблером на вокс-консоли «Мастодонта», и в шлеме Соломона раздался голос: смертный мужчина говорил слегка в нос, привычные командные нотки в нём смешивались с ужасом, который ощутил бы любой здравомыслящий командир Астра Милитарум, когда по охраняемой им столице пронеслась бы бронированная кавалькада Астартес.

— …рит полковник Иобар из Бехарисского Семьдесят третьего. Обозначьте свою принадлежность и цель, или мы откроем огонь. Повторяю, говорит полковник…

Соломон кивнул.

— Дай-ка мне частоту общего вещания.

Вайзия щёлкнул ещё одним тумблером.

— Вы на линии.

Соломон включил вокс.

— Говорит брат-капитан Трок из ордена Железные Змеи, Адептус Астартес. Эта передача транслируется для всех защитников Дельты-Примус, включая полковника Иобара из Бехарисского Семьдесят третьего. Известно ли вам, что Верховные лорды Терры объявили губернатора Морвейна Экскомуникат Трейторис?

— Я… Что?

— Полковник, если вы и ваши войска сей же миг отступите и возьмёте губернатора под стражу, против вас не будет предпринято никаких дальнейших мер, — продолжал Соломон с неумолимостью «Мастодонта», на котором ехал. — В случае неповиновения этим требованиям вы будете убиты, а вверенное вам подразделение и город — уничтожены.

— Они уже подняли в воздух авиацию, — доложил Иншу. — К нам приближаются два «Стервятника» и «Мародёр», остальные могут быть в пути.

Соломон переключил частоты.

— Запуск батареи «Небесный жнец», как только они войдут в зону поражения — огонь по готовности. — «Мастодонт» обладал внушительными средствами противовоздушной обороны, и они воспользуются ими. Космодесантники привыкли к беспрекословному подчинению приказам, и многие ордены рассматривали любое сомнение в своих полномочиях как акт агрессии, подлежащий немедленному наказанию. Уничтожение потенциальной угрозы вполне укладывалось в «легенду» Альфа-Легиона. Он вновь переключился на общий канал.

— Полковник, я жду!

Всё это время Тулава Дайн улыбалась до ушей.

— Железные Змеи?

— Они настоящие, — сказал ей Соломон, вновь заглушив вокс. — Полагаю, и брат-капитан Трок тоже. Но я крайне удивлюсь, если кто-нибудь здесь хоть раз видел Железных Змей, а поскольку змеи похожи на гидр, наша символика пока что не вызывает вопросов.

— Теперь послушайте вы, капитан Трок, — голос Иобара дрожал, но в нём слышалось непокорство. — Мне потребуется увидеть доказательства ваших слов, прежде чем я предприму какие-либо действия против своего губернатора! Уверяю вас, что, удовлетворившись правомерностью ваших заявлений, я предоставлю вам полную поддержку…

— Я устал от его скулежа, — скучающим тоном воксировал Соломон.

— Защитники Дельты-Примус, я повторяю: Верховные лорды Терры объявили вашего губернатора Экскомуникат Трейторис. Мы прибыли сюда, чтобы привести их приказ в исполнение. Если вы не хотите разделить с ним его судьбу, то приложите все усилия, чтобы нам помочь. Либо вы — верные граждане Империума, либо точно такие же изменники. Перед лицом предательства никому не удастся остаться в стороне! — Он оборвал связь.

— Чудесно, — похвалил его Иншу, театрально аплодируя. — Этой эпичной угрозой вы попали прямо в точку. Покрасьте меня в зелёный и назовите орком, если хотя бы треть гарнизона не навалит в штаны и не набросится на своих сослуживцев.

— «Мародёр» уходит с курса, — доложил с вокс-станции Кворру Вайзия. — Лётчица заявляет, что она не собирается предавать Империум. «Стервятники» всё ещё приближаются. А, нет, приближается только один — второй отправился вслед за «Мародёром».

Уши Соломона уловили едва слышный вой, пойманный аудиоусилителями шлема. Где-то наверху, над защищённым бронепластинами и укрытым пустотными щитами штурмовым отсеком, батарея «Небесный жнец» открыла огонь.

— И… он падает, — секунду спустя сообщил Вайзия.

— Подключи меня. Мне нужен полный доступ к их командным частотам, — скомандовал ему Соломон.

Вайзия повиновался, и Соломон принялся шерстить передачи защитников Дельты-Примус. Начальники отдавали приказы, которые, судя по звукам, пропадали впустую. Ближайшие к нему подразделения меньше всего стремились вступать в бой с приближающимися космодесантниками, в то время как рассредоточенные в городе войска собирались вместе, чтобы — как им казалось — защитить губернатора. Майор 73-го уже объявил своего полковника предателем и пытался взять командование на себя. Большинство командиров эскадрилий игнорировали приказ поднять в воздух больше самолётов, хотя, судя по всему, некоторые отдельные пилоты пытались им воспротивиться.

Так или иначе, перед Соломоном вырисовывалась картина полного хаоса.

Два «Гибельных клинка» рявкнули как один. Могучий имперский Рыцарь, поливавший пустотные щиты «Мастодонта» снарядами из своей боевой пушки, разлетелся на куски, словно детская игрушка. Пылающие обломки рухнули перед огромными каменными ступенями, ведущими к главному входу в Летний дворец.

«Мастодонт» рыкнул в последний раз и остановился.

— Лорд, вы оказались правы, — признался Урзу Кайбор. — Сейчас я рад, что мы их прихватили. Понятия не имею, каким образом губернатор умудрился заслужить верность Вольного Клинка.

Соломон проверил реликвийный болтер, который он забрал у мёртвого Серебряного Храмовника на Пендате. Ослабленный машинный дух оружия полностью покорился его воле, и теперь этот болтер будет служить ему не хуже любого другого.

Он включил вокс.

— Приехали.

Штурмовые двери «Мастодонта» заскрежетали, и Соломон повёл своих воинов на высадку. Наружу вышел он сам, Тулава Дайн, пять лернейских терминаторов его группировки вместе с Третьим Клыком, десятью ветеранами Скрытой Руки и ещё десятком легионеров Кающихся Сынов. Каждый «Крестоносец» изверг из себя по пять штурмовых команд Первого Удара, которые немедленно поднялись в воздух на огненных столпах своих реактивных ранцев, метя в окна верхних этажей. «Лэндрейдер» типа II высадил ещё пятерых терминаторов Скрытой Руки, а отделения в «Носорогах» взяли дворец в оцепление. Первое отделение состояло из десятерых астартес Сынов Отравы, вооружённых болтерами. Что касается второго, то эти восемь воинов служили в маленькой группировке под названием Клыки Душ и имели в распоряжении широкий спектр тяжёлого вооружения. Соломон уже видел прежде извращённые доспехи этих легионеров, видел их оружие, которое, казалось, стало частью их самих. Он знал, что они погрузились в варп. При всём желании никто не смог бы принять их за имперских космодесантников. Но время обмана прошло. Почти все имперцы были заняты междоусобной войной.

Альфа-Легион провёл эту атаку как единое целое. Различные группировки поддерживали и дополняли друг друга, а потому всё прошло так, как и надеялся Соломон.

Кающиеся Сыны и Скрытая Рука возглавляли движение вверх по лестнице, не обращая внимания на ответный огонь. Губернатор окружил себя значительными силами лоялистов, но большинство солдат были вооружены лишь лазружьями. Космодесантники за считаные секунды добрались до главной двери и окон первого этажа. Они вломились внутрь, внося свой вклад в творящуюся внутри неразбериху. Первый Удар уже прокладывал себе путь сверху вниз. Соломон и Тулава старались не отставать от сплошной стены из десяти Альфа-Легионеров в тактической броне дредноута, а потому им незачем было беспокоиться о сверкающих повсюду лазерных вспышках. Соломон обрушил на защитников даже чрезмерную мощь — всего одно отделение с лёгкостью смогло бы взять этот дворец, а против смертных противников, вероятно, хватило бы и его одного, — но всё происходящее было частью плана по нанесению отвлекающего удара.

Плотный огонь болтеров истреблял защитников одного за другим. Ни о каком сопротивлении не шло и речи: они отходили либо назад, либо в мир иной. Альфа-Легион наступал в ровном темпе, и люди не могли сделать ничего, чтобы хотя бы замедлить Астартес. Соломон сделал лишь один выстрел, когда они миновали первое крыло главного здания и вошли в личные сады губернатора. Он позволил демонической руке самой отыскать себе цель, и она нашла её, послав болт в голову снайпера, который уже готовился стрелять. Скорее всего, в Тулаву.

Колдунья подняла глаза, услышав грохот болтера, затем перевела взгляд на огневую позицию, с которой упало тело.

— Спасибо.

Вероятнее всего, губернатор притаился в центральном здании. На все двери и окна опустились металлические заслонки. Но они не стали преградой для мелта-бомб: Альфа-Легион вошёл в здание со всех сторон и продолжил затягивать петлю.

Они встретились в середине, но губернатора найти не смогли.

Соломон поочерёдно взглянул на каждого из командиров отделений.

— Может ли быть так, что мы каким-то образом упустили его?

— Нет, если только он не был одет так же, как остальные, и не стрелял в нас из лазружья, — ответил Титрик Иншу. — Я готов поставить свою душу на то, что никто не вышел из здания после того, как мы попали внутрь.

Соломон знал, что подобное заявление далось Иншу нелегко. Пусть Альфа-Легион и не погрузился в варповство столь же глубоко, как другие ренегаты, каждый из его воинов знал, что душа реальна. Соломон не знал, что именно ждёт его душу после смерти: он никогда не шёл в так называемом свете Императора, но и милостью Губительных Сил не пользовался. Сам он считал, что так или иначе ему уготованы мучения и боль. Ещё одна причина оттягивать смерть до последнего.

Он снова включил вокс, обращаясь к войскам снаружи.

— Говорит Акурра. Кто-нибудь покидал дворец?

Последовало несколько отрицательных ответов, и Соломон едва сдержал проклятье. Сам губернатор не являлся жизненно важной частью плана — ни одна часть хорошего плана не должна быть жизненно важной, — но его поимка существенно облегчит им всем жизнь. Губернатор имел доступ к кодам, при помощи которых можно вскрыть оружейные, включить самые мощные орудийные системы планеты и получить контроль над орбитальными оборонительными станциями.

Тулава вздохнула.

— Найдите мне кого-нибудь живого.

Кворру Вайзия повернул к ней свой шлем.

— Что?

— Мне нужен кто-то, кто ещё не помер, — пояснила Тулава, указывая в сторону переломанных, залитых кровью тел защитников, которые пали на своей последней линии обороны… непонятно кого. — Кто ещё дышит? Вы со своими чувствами Астартес найдёте выживших быстрее меня.

Судя по голосу, Вайзия разозлился.

— Слушай сюда, ведьма…

— Выполняй, — сказал ему Соломон.

Кающиеся Сыны нашли ей выжившую меньше чем за минуту: стражница лишилась сознания от потери крови и совершенно точно умерла бы через пару минут, но жизнь всё ещё трепыхалась в её груди. Тулава погрузила два пальца правой руки в смертельную рану и принялась читать заклинание.

Соломон вновь почувствовал, как падает температура, а на языке появляется вкус жжёного сахара. Тулава подняла окровавленные пальцы, после чего провела ими по своим глазам. При этом она ни на миг не прекращала скандировать заклятье на языке, от которого сводило рот.

Её глаза вспыхнули синим огнём, она огляделась по сторонам и улыбнулась.

— В сторону.

Воинов из отделения Иншу уговаривать не пришлось: они расступились. Тулава протянула окровавленную ладонь, изменила ритм своего заклятья и согнула пальцы.

Целая часть стены треснула и развалилась, оказавшись потайной дверью. За ней лежал коридор, освещённый лишь тусклыми, пыльными люменами. Цепочка свежих следов на полу свидетельствовала о том, что совсем недавно здесь кто-то прошёл.

Соломон заметил, что Кворру Вайзия переглянулся с другим членом своего отделения. Действительно, стоит дважды подумать, прежде чем ссориться с ведьмой, которая может ломать стены силой разума.

— Ты ведь туда не пролезешь, как я понимаю? — деловито спросила у него Тулава. Соломон покачал головой.

— Даже если сниму доспехи.

— Выходит, дело за мной, — вздохнула Тулава. Она повращала руками, разминаясь. Левое плечо щёлкнуло.

— Он вполне может убить себя, лишь бы не сотрудничать с нами, — предупредил её Вайзия. Тулава шагнула в коридор и одарила его лучезарной улыбкой.

— Не волнуйся. Он не нужен мне целиком.

ВРАГ МОЕГО ВРАГА

Гостеприимству Серебряных Храмовников кое-чего не хватало: в основном самого гостеприимства. Оно и неудивительно, подумал Харт, раз уж единственными неулучшенными людьми, с которыми космодесантники привыкли иметь дело, были их собственные сервы, приспособленные к спартанским условиям жизни. Губернаторский дворец на Кампаре, столичной планете субсектора Псифос, мог похвастаться более комфортной обстановкой. Харт любезно согласился получить в распоряжение небольшие апартаменты: без лишней роскоши, но во всяком случае кровать была мягче пола, а у еды имелся хоть какой-то вкус.

По правде сказать, вкус оказался отменным. Он как раз готовился поужинать, проверяя небольшие порции каждого блюда своим ядоискателем — поскольку появление инквизиторов иногда вызывало сильную реакцию как со стороны тех, кто активно желал им смерти, так и тех, кто просто хотел свалить ответственность за это на кого-то ещё, — когда в двери его покоев раздался стук.

— Войдите, — пригласил он неизвестного. При этом он постучал по кольцам на своей правой руке, активируя микролазеры. Дверь открылась, и внутрь вошла Несса Карнис. Лазеры остались включёнными.

— Инквизитор Карнис, — поздоровался Харт, поднимая кубок. — Чему обязан такой неожиданностью?

Карнис зашагала по ковру к его столу. Дверь с едва слышным щелчком захлопнулась у неё за спиной.

— Откуда ты узнал, что Альфа-Легион намерен атаковать субсектор Псифос?

Кубок застыл на полпути к губам Харта.

— Формулировка вопроса подразумевает, что мы имеем дело не с теорией. На нас напали?

— Система Бехарис пала, — просто и без затей сообщила Карнис, остановившись у противоположного конца обеденного стола.

— Пала? — повторил Харт. — Уже? Мне не сообщили о начале конфликта.

— Случившееся едва ли заслуживает такого названия, — с горькой иронией хмыкнула Карнис. Она бросила взгляд на кольца. — Ты собираешься испепелить меня в случае, если я позволю себе наглость присесть?

Харт отмахнулся.

— Всё в порядке, пока ты держишь свой разум в пределах черепной коробки и общаешься с помощью языка, как все приличные люди.

Карнис взглянула на него с усталым видом, однако всё же подтянула к себе один из стульев с роскошной обивкой и плюхнулась в него. При этом она издала нечто среднее между вздохом и ворчанием. Харт внезапно понял: а ведь она стара. Ей уже целые столетия, как и ему. Процедуры омоложения, первоклассная бионика и неистощимая сила воли, присущая сердцу каждого инквизитора, способны поддерживать человеческое тело намного дольше, чем ему уготовано природой. Но даже у них есть свои пределы. При необходимости Харт мог двигаться столь же резво, как и во времена своей далёкой юности, но за это всегда приходилось расплачиваться в дальнейшем. А боль в костях и без того стала его вечным спутником.

— Насколько нам достоверно известно, Бехарис-Дельта пала в течение пары часов, — сказала измождённая Карнис. Она потянулась к столу, схватила засахаренный фрукт и закинула его в рот. — Похоже, что предатели проникли в башню управления главного космопорта, после чего отдали приоритет на посадку нескольким грузовозам. Оказалось, эти корабли привезли на планету бронетехнику Альфа-Легиона. Войска изменников ударили прямо в сердце столичных городов и уничтожили вертикаль власти. Планетарных чиновников, старших офицеров гарнизона, всех.

Харт сделал большой глоток.

— Мне казалось, наши доблестные союзники из Серебряных Храмовников приложили немало усилий, чтобы донести до всех и каждого идею о том, насколько важно быть готовыми к нападению?

Лейтенант Мальфакс принял своё назначение на роль сторожевого пса с флегматичным смирением, способным привести в неимоверную ярость любого, кто был бы предан своему долгу меньше, чем воин Адептус Астартес. А потому лейтенант вместе со своей полусотней космодесантников провёл последние три месяца в попытках укрепить оборону различных систем субсектора.

— Альфа-Легион представился Железными Змеями и объявил еретиками как губернатора, так и остальных старших чиновников, — объяснила Карнис. Она без спросу налила себе вина, но Харт не стал её останавливать. — Поскольку военных предупредили о нападении предателей, среди них оказалась часть тех, кто решил, что предатели уже среди них. К тому времени, как они осознали ошибку, было уже поздно. Это если считать, что ошибка действительно имела место и они сами не были еретиками, — мрачно добавила она.

— Эх, если бы мы только не боялись так сильно за мораль и всё же посвятили бы офицерский состав в подробности касаемо сущности предполагаемого противника, — мягко намекнул Харт. — Возможно, тогда уловку Альфа-Легиона стало бы куда легче раскрыть и свести неразбериху к минимуму.

Карнис зыркнула на него. Они долго и упорно спорили на этот счёт. Харт настаивал на широкой огласке, а Карнис была уверена, что лишь высочайшим эшелонам власти должно быть известно об Альфа-Легионе. В итоге Харт уступил, беспокоясь, что ни губернатор субсектора, ни лейтенант Серебряных Храмовников больше не примут их личную перебранку за профессиональное разногласие. Авторитет Инквизиции зиждется на том, что каждый отдельный инквизитор непосредственно выполняет волю самого Императора. А если два инквизитора явно различаются во взглядах, то как они оба могут быть воплощениями Его воли? Лучше уж сохранить видимость единства и поддержать репутацию Ордоса, тем самым обеспечив сотрудничество с другими институтами, чем яростно спорить над деталями и рисковать потерей любого влияния.

— В той системе есть ещё одна населённая планета, верно? — продолжил он, увидев, что Карнис не клюнула на приманку. — Бехарис-Бета?

— Бригады шахтёров присутствуют почти на всех скалистых планетах и лунах, — резко поправила его Карнис. — Но да, ещё одним важным населённым пунктом является Бехарис-Бета. Там же находится резиденция губернатора системы. Они выслали свой флот при первых же сигналах тревоги. Но в тот момент никто не был в курсе об истинной природе врага. Тем более что на орбите Бехарис-Дельты не было зафиксировано ни одного судна Альфа-Легиона, поскольку изменники совершили высадку при помощи имперских кораблей.

— Понимаю, к чему всё идёт, — мрачно изрёк Харт. Он подцепил жареную ножку теннека и вгрызся в неё с чуть большей силой, чем требовалось. — Как только корабли Бехариса отправились в путь, на окраине системы возник боевой флот Альфа-Легиона?

— На самом деле он возник прямо из-за звезды, — поправила его Карнис. — Должно быть, они рассчитали угол приближения таким образом, чтобы сканеры не смогли их засечь. Добравшись до Дельты, флот Бехариса не нашёл иного способа атаковать Альфа-Легион, кроме как начать вслепую обстреливать поверхность планеты. После чего захваченные предателями орбитальные защитные платформы и наземные батареи открыли ответный огонь и практически уничтожили его. Флот Альфа-Легиона вместе с тем проклятым скитальцем подавил и скомпрометировал орбитальную оборону Бехарис-Беты, и случилось это в тот момент, когда Бета решила попросить помощи в соседних системах, вместо того чтобы разобраться с проблемой самостоятельно, — я присутствовала при губернаторе Альзине во время первой передачи. Однако весь правящий класс Бехариса генетически сконструирован для руководства массами, и в последней полученной нами передаче — через час или около того — содержались сведения о вирусной бомбардировке. В снарядах содержался патоген, который практически мгновенно убил всех правителей, но не тронул подданных.

Харт вздохнул. Любой инквизитор со временем вырабатывал в себе своего рода нечувствительность к массовым жертвам среди населения Империума — зачастую он сам и был их причиной, — но вот чужая некомпетентность крайне негативно сказывалась на его душевном здоровье.

— Какой бардак. Полагаю, губернатор намеревается отправить ударную группировку?

— Стремительность падения системы, а также то, как именно это случилось, заставили всех насторожиться, — ответила Карнис. — Лейтенант Мальфакс вышел на связь с «Рассветного клинка» и настоял против принятия поспешных решений, особенно с учётом произошедшего с флотом Бехарис-Бета. Альзин с ним солидарен.

— Таким образом, мы дадим Альфа-Легиону время укрепить свои позиции, если им того захочется. — Харт прикончил ножку теннека и глотнул ещё вина. — Бездействие предоставляет им необходимое время, а чрезмерное усердие потенциально может сыграть им на руку. Как и всегда, они использовали в своих планах не только свои возможности, но и наши собственные мысли.

— Теперь Мальфакс злится, что мы уделили слишком много внимания возросшей активности культов в системе Лилиат, — поделилась с ним Карнис и осушила собственный кубок. — Он считает, мы должны были сразу распознать в них отвлекающий манёвр.

Брови Харта подпрыгнули вверх.

— Лейтенант так и сказал?

— Ну, не столь многословно, — созналась Карнис. — Но ты же знаешь, эти Астартес… Рано или поздно учишься видеть их насквозь.

Харт хрюкнул.

— Что верно, то верно. Ты объяснила ему, что, проигнорируй мы эти культы и сосредоточься на чём-то другом, они наверняка накопили бы мощь и всё равно стали бы плацдармом для нападения Альфа-Легиона?

— Я не стала, — призналась Карнис. Она одарила его кривой ухмылкой. — Ну, ты же знаешь этих Астартес.

— Конечно. — «А ещё я знаю тебя, — подумал Харт. — Пытаешься восстановить узы товарищества после того, как наши пути так резко разошлись? В открытую враждебность я бы поверил куда охотнее».

И всё же глубоко внутри ему недоставало этих уз. Совместная служба под началом Друмана была тяжкой, а временами и вовсе повергала в отчаяние. Оба они узрели истинные ужасы Галактики, были сломлены ими, а затем перекованы и закалены, чтобы противостоять им. Однако подобный совместный опыт породил некоторое родство между двумя дознавателями. Некогда Харт тешил себя уверенностью в том, что они с Карнис смогут остаться близкими на протяжении всей карьеры — быть верными союзниками, знать, что всегда могут опереться друг на друга в час нужды. Ему нравилось думать об этом, и всё же он знал, что работа непременно разведёт их по разным путям.

Но когда он осознал, что Империум несовершенен, что для возвращения на указанный Императором путь ему требуется новый баланс и что Несса Карнис по-прежнему цепляется за идею, будто бы всё разворачивается согласно Его плану… Увы, тут он ничего не мог поделать. Подобная схизма никак не могла ужиться с дружбой.

— Итак, — промолвила Карнис спустя пару долгих мгновений, — Кайзен, ты не ответил на мой изначальный вопрос. Откуда ты узнал, что Альфа-Легион нападёт на субсектор Псифос?

«Надеюсь, в иное время твои манипуляции более изящны, — подумал Харт, вытирая рот платком и пряча под ним свою улыбку, — иначе враги Империума вечно будут водить тебя за нос».

Тем не менее, возможно, тонкий подход и не требовался. Помоги ему Трон, но Харт скучал по кому-нибудь, кому можно довериться. Дима Варрин блестяще справлялась с должностью сенешаля, но, несмотря на всю свою впечатляющую компетентность в вопросах цифр и логистики, а также умение облегчать его труды путём мгновенного изучения и искусного применения местных законов и обычаев в любой посещаемой ими точке Галактики, ей во многом недоставало воображения. Она понимала свою работу, но, когда Харт пробовал поговорить с ней о собственных трудах, она, как правило, просто таращилась на него пустым взглядом: Варрин считала, что если инквизитор желает, чтобы она слушала, то она будет слушать, но от неё не требовалось высказывать какое-либо мнение на этот счёт. Да и не то чтобы она могла. В этом плане Тит Йорр справлялся лучше, но он страдал от типичной для космодесантников проблемы — большинство вопросов он рассматривал через призму боевого столкновения. Ну и, в конце концов, он не был в полном смысле человеком, а именно человечество было вверено защите Харта.

Он вздохнул и вытащил инфопланшет. Отпечатком большого пальца он вывел на экран данные, которые изучал перед этим, после чего толкнул планшет по столу в сторону Карнис.

— Вот. Даунрич.

— Даунрич? Вторая луна? — Карнис нахмурилась и принялась листать экран планшета. Через пару секунд она остановилась и вновь посмотрела на Кайзена. — Что это?

— Да, луна — или, если быть точным, хранилище под тайным управлением Ордо Маллеус на её поверхности, — подтвердил Харт. — Я сам узнал о его существовании лишь несколько лет назад, и в основном благодаря случаю. Я частично подозреваю, что инквизитор — или инквизиторы, — которые руководили им, благополучно скончались, никому о нём не сообщив. Похоже, что для его обеспечения существуют целые протоколы, включая наём охраны, которая понятия не имеет и не особо интересуется тем, что именно охраняет и перед кем в конечном итоге несёт ответственность.

— И что же она охраняет? — спросила Карнис. — Только не заставляй меня читать списки — просто обобщи.

— С учётом того, что мы имеем дело с Альфа-Легионом, и чтобы узнать причины, по которым я обозначил их следующей целью Даунрич, я рекомендую тебе взглянуть на артефакт три-девять-семь-каппа, — предложил ей Харт. — Нет-нет, посмотри сама. Не хочу портить тебе впечатление.

Карнис одарила его долгим взглядом, но всё же вернулась к инфопланшету и ввела номер статьи. Харт понял, что она нашла нужный отрывок: её лицо приобрело выражение полной отрешённости, как и всегда, когда она что-то внимательно читала. Он помнил это выражение по долгим совместным занятиям, во время которых они поглощали тонны текстов о природе врага, с которым им предстояло бороться в зависимости от того, куда Друман затащил их на этот раз: в Императором забытую дыру, в роскошный особняк для сливок общества или в любое другое место между этими двумя.

Это была очень простая статья: четыре строчки текста, подробного, но не красочного. Сухое, чёткое описание, которое ничего не значило бы для чтеца, лишённого необходимых знаний. Впрочем, даже для него оно имело бы большое значение. Сама по себе статья воплощала собой своего рода сущность Альфа-Легиона.

Несса Карнис прочитала её, затем ещё раз и ещё. Она сглотнула.

— Это то, о чём я думаю?

— Я ещё не побывал в хранилище и не исследовал его, — признался Харт. — Однако твоя реакция подсказывает мне, что я не принял желаемое за действительное.

— Желаемое за действительное? — Карнис толкнула планшет обратно к нему. — Я не могу представить, зачем тебе желать, чтобы это вышло на свет.

Харт отмахнулся.

— Фигура речи, не более. Даже не представляю, как долго оно находилось где-то, медленно рассыпаясь в прах под инвентарным номером. Быть может, его суть когда-то неверно истолковали? Неправильно задокументировали? Или всё же его истинную природу намеренно скрыли после первого контакта, понадеявшись, что без должного архивирования его никто и никогда не найдёт снова? — Он пожал плечами. — Скорее всего, мы этого никогда не узнаем. Но я считаю, что, несмотря на все разумные и тактически объяснимые поводы атаковать этот субсектор, вот это, — он постучал по планшету, — истинная причина, по которой Альфа-Легион здесь. По крайней мере не менее истинная, чем все остальные. И это та самая причина, по которой они не отправились в любое другое место, послужившее бы их иным целям ничуть не хуже, как ты верно отметила ещё на борту «Острия непорочности».

Несса Карнис откинулась на стуле и внимательно посмотрела на него. Харт с удивлением обнаружил, что ему неловко. Он ощутил чувство новизны: большинство людей старались избегать взгляда инквизитора, чтобы не обрушить на себя кару за преступление, будь оно вымышленным или — что вероятнее — вполне реальным. Прошли века с тех пор, как кому-то, знающему его подлинную личность, хватало бы мужества просто смотреть на него, без объяснений, извинений или оправданий.

— И что же мы будем с этим делать? — спросила она спустя ещё несколько секунд.

Харт никак не прокомментировал это её «мы». Если она наконец решила, что он знает, о чём говорит, то так даже лучше.

— Я предугадал атаку на субсектор. Мои данные подтвердились. Хоть я и жалею о своей правоте, но, надеюсь, теперь мы сможем воспользоваться точностью этого предсказания, чтобы как следует защитить луну. Я уверен, что рано или поздно предатели нанесут удар.

Карнис задумчиво побарабанила указательными пальцами по столу.

— Разве не стоит забрать оттуда тот артефакт?

Харт покачал головой.

— Несса, подумай как следует. Если именно он привлёк их сюда, то есть риск, что его пропажу заметят. В данный момент у нас есть твёрдая уверенность в том, что именно сделает враг, хоть мы и не знаем, когда и как именно. Но, изменив расстановку фигур на доске, мы рискуем обнаружить, что ход игры повернётся не в нашу пользу. Абсолютной уверенности нет ни в чём, но я чувствую, что надо держаться курса до конца. Система Псифос обладает достаточными ресурсами, чтобы отразить даже такую мощную атаку Альфа-Легиона, — в том случае, если мы прекратим сражаться с тенями. Мы сильны, и они должны прийти к нам.

Карнис поджала губы, но в итоге кивнула.

— Прекрасно, Кайзен. Ты сильно изменился с тех пор, как мы ходили в дознавателях, и, осмелюсь сказать, едва ли к лучшему. Но инстинкты тебя всё ещё не подводят. Спасибо, что доверился мне. Мы будем работать вместе ради того, чтобы Альфа-Легиону больше не досталось ни одной победы и чтобы они понесли жестокую кару за уже содеянное.

Харт улыбнулся и кивнул.

— Согласен. Это скользкий и хитрый враг, но в конечном итоге мы сокрушим их.

Карнис одним глотком осушила бокал и поставила его обратно на стол.

— В таком случае, полагаю, наше совместное присутствие окажет благоприятное влияние как на губернатора Альзина, так и на лейтенанта Мальфакса и поможет им в разработке стратегии.

Харт поднялся из-за стола, и они вместе прошествовали к выходу из комнаты.

РЖАВОКРОВНЫЕ

Успех порождает успех. Эта пословица столь же верна на войне, как и в любом ином деле.

Падение системы Бехарис оказалось стремительным, жестоким и всеобъемлющим. Альфа-Легион под началом Соломона убил не так уж много людей, если смотреть в масштабе Галактики; значение имели личности погибших. Высокопоставленные чиновники, боевые командиры, старшие служители Экклезиархии пали под градом молниеносных, хирургических ударов — и под действием невероятно избирательного вируса, за который Соломону следовало благодарить Сынов Отравы. Оставшееся население, разумеется, не бросилось дружно в объятия Губительных Сил, но теперь, когда они утратили руководство и координацию, их сопротивление было окончательно сломлено.

— Мы опережаем график, лорд Акурра, — доложил, стоя на одном колене, человек по имени Толли Крейс, чьё изображение появилось на мостике «Незримого». Крейс был агентом Безликих, но оказалось, что благодаря своему преступному прошлому и навыкам контрабандиста он обладал обширными знаниями о местонахождении важных ресурсов. Кроме того, он проявил недюжинные способности в логистике наряду с почти забавной безжалостностью. Соломону пришлось отучить его от привычки обращаться ко всем легионерам «лорд Альфарий», но в остальном человек оказался полезной находкой.

Соломон просмотрел данные на своём инфопланшете, с первого взгляда подметив важные детали, затем передал его Роэку Гульему Когтю и отпустил Крейса простым щелчком выключателя. Командир Орудий Свободы изучил данные, затем кивнул.

— Прекрасно. Этим я смогу долго обеспечивать свои войска.

— Но не наши. Прометий заполнит наши баки, мы можем есть смертную пищу так же, как и собственную, но нам нужны патроны для болтеров и керамитовые пластины, а не батареи для лазружей и бронежилеты, — отметил сегодняшний Альфарий. Соломон всё ещё с трудом различал их, но тут скорее дело было в привычке. Какой бы член Безликих ни представлял свою группировку в отдельно взятый момент, он явно имел право говорить за всех, и этого было достаточно.

— Что и определяет нашу следующую цель, — согласился Соломон. Не то чтобы он собирался учитывать чьё-то мнение по этому поводу, но, пока его выбор удовлетворял нуждам группировки, вряд ли ему придётся иметь дело с недовольством. Он включил экран тактического гололита, и на нём возникло немного размытое, полупрозрачное изображение планеты.

— Антрас. Сердце системы Антрас, которая, в свою очередь, расположена в устье Пути Ангела — это стабильный варп-маршрут, ведущий в сердце Ультрамара.

— А ещё это мир-кузница под властью Адептус Механикус, — добавил Альфарий.

— Антрас обеспечивает по меньшей мере шесть орденов космодесанта, — отметил Соломон. — Его кузни и склады содержат достаточно ресурсов, чтобы около года поддерживать нас в режиме непрерывных боевых действий, особенно теперь, когда у нас есть захваченные в системе Бехарис корабли для транспортировки.

— Помимо всего прочего, он находится под защитой Легио Регис, — сказал Альфарий, подсветив коронованные шестерёнки возле поверхности планеты. — Желаете бросить нас против легиона титанов? Они нам не по зубам.

— В честном бою — нет, — согласился Соломон. — Впрочем, основные силы Легио сейчас сражаются в крестовом походе Индомитус, а на планете остались лишь те машины, что нуждаются в ремонте. И всё же мы не Железные Воины и не Гвардия Смерти. Нам нет нужды ломиться в лобовую атаку, если это не идёт на пользу нашим планам. — Он включил вокс. — Тул, пригласишь к нам гостей?

— С радостью, — ответил сочащийся неприязнью голос Тулавы Дайн в его ухе. Одна из ведущих к мостику дверей с шипением отворилась, и внутрь вошла мерзость.

Существо оказалось огромным: вернее, оно не было совсем уж гигантским, размерами превышая мотоцикл, но уступая «Носорогу». Однако на корабельном мостике это создание занимало немало места. Оно опиралось на семь ног — четыре с одного бока и три с другого — и перемещалось неровной, дёрганой походкой, в которой тем не менее чувствовалась смертоносная скорость. Механические щупальца чудовища корчились и сворачивались кольцами на каждом шагу, ибо его создали из металла и оживили с помощью демонических энергий. Из спины монстра торчали стволы мощных орудий, которые непрерывно перемещались туда-сюда, не оставляя слепых зон.

А на его спине сидело нечто, способное поспорить с ним в отвратительности.

Хелсталкер, будучи демонической машиной, ужасал самим своим видом, но управляющий им разум был куда страшнее. Легионер-наездник взглянул на Соломона со спины своего скакуна и едва заметно склонил голову.

Четыре бледных, жалких человека встали перед своим господином. Вместо глаз у них были оптические сенсоры, вокс-решётки заменили им рты, ногами служили гусеницы, а руками — кибернетические когти. Каждый имплантат был спаян с живой плотью каким-то непостижимым образом. Соломон заметил, что вместо вен и артерий под кожей этих слуг бегут провода и гофрированные трубки.

— Славься, Ксеттус Киль, Металлофаг, лорд-дискордант и владыка Ржавокровных, — гаркнули, рявкнули, взвизгнули рабы через вокс-решётки. Окончания слов терялись в потоках статики и режущих уши созвучий. Соломон ощутил, будто кто-то провёл грязным, сальным пальцем по его позвоночнику.

Ржавокровные представляли собой внушительную силу. Металлофаг был еретехом, за которым охотились Адептус Механикус, а сам он глубоко погрузился в таинства Нового Механикума. Космодесантники под его началом куда больше походили на приверженцев имперского Культа Машины, нежели на Альфа-Легион, но именно Двадцатый породил их, и именно его цвета они носили. Ксеттус проигнорировал изначальный созыв на совет в зале «Незримого», однако слухи о завоевании Соломоном системы Бехарис разлетелись мгновенно, и Ржавокровные почуяли, так сказать, кровь в воде.

Успех порождает успех.

Соломон смерил взглядом хелсталкера, после чего перевёл глаза на Ксеттуса.

— Полагаю, ты хотел произвести впечатление.

— Я мог бы оставить своего скакуна порезвиться в недрах этой посудины, — заявил Ксеттус. Его естественный голос оказался на удивление звучным, хоть и с примесью рычания и шипения мусорного кода. — Вот только вряд ли всё осталось бы как прежде к моему возвращению.

— Слушай внимательно, кузнец варпа, — раздался с капитанского трона голос Крозира Ва’кая. — Пусть Новому Механикуму и дозволено ступать на борт «Незримого», но вашей порче не место в его системах, с которыми у меня очень хорошая связь. Стоит мне почуять хотя бы запашок твоего кода в когитаторах, я тебя уничтожу. Всё ясно?

Украшенный гребнем шлем резко дёрнулся в сторону Ва’кая, затем повернулся обратно к Соломону.

— Ты пригласил меня сюда ради угроз?

— Слова моего капитана не несут угрозы, — ответил Соломон, — лишь обещание. Машины — твоя добыча, но наши системы устраивают нас такими, какие они есть. Зато мир-кузница Антрас стала бы достойной целью для применения твоих выдающихся талантов.

Шлем Ксеттуса издал поток статики, который, вероятно, подразумевал презрительное фырканье.

— В твоём сообщении так и говорилось. Керамит. Масс-реактивные снаряды. Ты пытаешься вскрыть сундук с сокровищами, но намерен забрать только шлак.

— Ничего не имею против более эзотерических методов ведения войны, — сообщил ему Соломон, — Но прежде всего необходимо удовлетворить наши базовые потребности. Ни ты, ни мы не способны взять Антрас в одиночку, лишь своими силами: нам не удастся нейтрализовать оборонительные системы и огромные боевые машины, а тебе не хватит численности, чтобы противостоять регулярным войскам Механикус. Если мы будем действовать сообща, мир-кузница падёт. И до тех пор, пока мы получаем всё необходимое, ты можешь посвящать себя любым тайнам антрасских техножрецов, сколько твоей душе будет угодно.

— При условии, что у тебя она ещё есть, — встрял Джарвул Глейн из Скрытой Руки.

Ксеттус никак не отреагировал на шпильку Глейна, однако стальные щупальца хелсталкера на пару секунд оживились. Голова демонической машины едва ли соответствовала этому названию, а стеклянные красные сферы, по-видимому служившие ей глазами, не имели ни радужки, ни зрачков, а потому было невозможно понять, куда именно это существо смотрит. Тем не менее у Соломона сложилось чёткое впечатление, что хелсталкер внимательно рассматривает его бионическую руку. Он понял это частично благодаря тому, что скованный внутри конечности демон вёл себя так, как Соломон никогда прежде не видел.

Нерождённый казался… напуганным.

— Титаны, — произнёс наконец Ксеттус.

— Что — титаны? — спросил Соломон.

— Они — мои, — объявил Металлофаг. — Независимо от того, сколько продлится наше соглашение, завоюем ли мы ещё больше миров или навсегда разойдёмся каждый своей дорогой, титаны — мои.

— Хорошо, — согласился Соломон. — Можешь уничтожить их или взять под своё управление, если пожелаешь.

— И я возглавлю атаку, — рьяно добавил Ксеттус.

— Нет.

Квартет изменённых людей зашипел на него помехами, когда их повелитель встретил отказ, но Соломон даже не дрогнул, глядя на Ксеттуса снизу вверх.

— Здесь я — мастер-терзатель, — твёрдо сказал он. — Я был выдвинут на этот пост равными себе и подтвердил их выбор триумфом над Бехарисом. Я не уступлю эту власть новоприбывшему.

— Бехарис всего лишь захолустная система шахтёров и фермеров, — прорычал Ксеттус. — Это не мир-кузница, и у неё нет таких систем защиты!

— Ещё одна причина не отдавать командование всей операцией воину, известному нам лишь по своей репутации, — твёрдо возразил Соломон. — Ты отверг наше изначальное приглашение, и потому в этом штурме играешь вспомогательную роль, хоть и заслуживающую достойной награды за труды. Если всё пройдёт успешно и к общей пользе, и если ты решишь присоединиться к нашему делу, то Ржавокровным найдётся место среди нас. До тех пор я буду прислушиваться к твоим советам, но руководство остаётся за мной.

Ксеттус молчал так долго, что Соломон уж было подумал, что тот решил отказаться. Впрочем, если Металлофаг ждал, что они начнут спорить между собой, то ему предстояло разочароваться: никто из остальных командиров не подал голоса, чтобы возразить против решения Соломона. Наконец Ксеттус кивнул.

— Да будет так. Я займусь созданием электрогейста, чтобы уничтожить оборонительные системы. — Он развернулся, искусно управляя массивным хелсталкером, и направился к выходу с мостика. Истерзанная свита поплелась за ним. Прежде чем дверь вновь закрылась за повелителем Ржавокровных, Соломон уловил на лице Тулавы выражение полного безразличия.

— Ты доверишь такого опасного индивида своей ведьме? — спросил Керос Асид.

— Тулава сильна, — успокоил других командиров Соломон, — и не имеет при себе ничего, что обладало бы машинным духом. Металлофаг мог бы обратить против нас нашу же броню или оружие, но Тулава, хоть и слабее физически, в некотором смысле менее уязвима перед ним, чем мы с вами.

— У него под началом менее тридцати космодесантников, — отметил Альфарий. — Для того, кто имеет в распоряжении такой ограниченный контингент, он слишком много о себе думает.

— Под моим командованием всего шесть Астартес, — возразил Роэк Гулий Коготь, в его голосе звучала недвусмысленная угроза. — Хочешь помериться силами с Орудиями Свободы?

— Мир, — устало произнёс Соломон. — Мощь Ржавокровных не в количестве шагающих по полю боя братьев, а в искусстве обращения с машинами. Их боевые конструкты и демонические механизмы ценны сами по себе, не говоря уже о способности Нового Механикума обратить в ничто любые системы наших врагов.

— Не стоило позволять ему забрать себе титанов, — заявил Рэлин Амран. — Это было неразумно.

— У нас нет шансов заполучить их без него, — ответил Соломон. — Если он сможет обратить нескольких из них и привлечь на нашу сторону для будущих битв, это просто прекрасно. Если же он решит осесть на Антрасе или же отправится по своим делам вместе с захваченными богомашинами, то станет прекрасным отвлекающим манёвром. Имперцам придётся ещё сильнее растянуть свои силы — тем более что Ксеттус не играет роли в наших планах, а им об этом знать неоткуда.

Амран затих, но Соломон не оставил его слова без внимания. Подробно рассказывая о своём плане нападения на Антрас, он не спускал глаз с командира Первого Удара. Приглядывал он также и за Роэком Гульим Когтем, Джарвулом Глейном, Альфарием, Керосом Асидом и за главарями остальных группировок, как крупных, так и мелких.

Альфа-Легион всегда извлекает выгоду из любой представившейся возможности, и Соломон не собирался становиться такой возможностью для кого-то другого.

БЕЛАЯ МГЛА

— А нам прям точно нужно здесь быть? — крикнула Тулава Дайн, стараясь перекричать метель и грохот орудий. Ледяная пурга подхватывала её слова, стоило им сорваться с губ, и уносила их далеко в тёмные небеса над северным полюсом Антраса.

— Ксеттус настаивал на том, что это место лучше всего подходит для заражения машинного духа, защищающего мир-кузницу, — ответил Соломон. Ему не приходилось напрягать голос, чтобы тот звучал громче, — вокс-усилитель клювастого шлема типа VI прекрасно справлялся со своей задачей.

— Тогда, с вашего позволения, я перефразирую вопрос! — вновь закричала Тулава, в то время как над их головами грянул новый залп гальванических винтовок, рассекая непрерывный снегопад. — Лично мне точно нужно здесь быть?

— Неужели столь могучая колдунья вроде тебя испугалась небольшого снегопада? — пожурил её Соломон. Он высунул руку из-за ферробетонного блока, за которым они прятались, и позволил живущему внутри демону выбирать мишени. Болтер рявкнул трижды, и Соломон, даже не глядя, знал, что каждый выстрел нашёл свою цель среди обстреливающих их скитариев.

— Легко вам говорить, со всеми вашими примочками! — огрызнулась Тулава. Она куталась в свою зимнюю одежду, её глаза прикрывали очки, а нос и рот были замотаны теплоизолирующей тканью, но, даже полностью закрыв лицо, она всё равно умудрялась демонстрировать испытываемые ею невыносимые муки и страдания. — Не знаю, много ли толку от колдуньи, которая даже пальцев своих не чувствует!

— А ты разве не можешь воззвать к одному из своих богов, чтобы он избавил тебя от страданий? — предложил Аттас, терзатель из лернейских терминаторов, охраняющих Соломона.

— К такой сделке я ещё не готова, — вздрогнув, ответила Тулава. Соломон подозревал, что её реакция никак не связана с холодом. — Я здесь не из-за того, что поклялась в верности Губительным Силам. Я здесь потому, что Империум должен заплатить за то, что сотворил с моей семьёй!

— Изменителю нет дела до того, что, как ты думаешь, движет твоими поступками, — объявил Аттас. Он выпрямился, выпустил очередь из комби-болтера и получил в ответ три попадания из гальванических ружей, которые даже не поцарапали его доспехи, после чего вновь присел за укрытие с визгом сервомоторов. — Любая цель играет роль в его планах.

— Сейчас не время для богословских диспутов, — оборвал их Соломон. Змеиные Зубы никогда не принадлежали к числу особо богобоязненных группировок, но время от времени отдельные личности неизбежно начинали поклоняться Хаосу тем или иным способом. Некоторые предпочитали возносить хвалы Хаосу Неделимому, в то время как другие могли найти себе отдельного покровителя. Похоже, что Аттас посвятил себя Изменяющему Пути. По мнению Соломона, могло быть и хуже — терзатель вряд ли начнёт убивать своих товарищей, чтобы насытить Кровавого Бога, или изобретать заразу, которая поразит всех не затронутых благословением Нургла, — но всё равно за ним стоило приглядывать. Соломону не раз приходилось видеть, как воины, поглощённые силой Тзинча, за считаные секунды обращались в чудовищных тварей с бесчисленными клыкастыми пастями и цепкими щупальцами, истекающих кислотой, способной проесть керамит.

— Согласна, — с воодушевлением ответила Тулава. — Предлагаю сосредоточиться на том, чтобы выбраться из этой варпом проклятой метели прежде, чем у меня отвалятся руки.

Соломон бросил взгляд на вражеские позиции.

— Скитарии слишком хорошо окопались для лобового штурма, а на приманку они не клюнут.

План был относительно прост: наступать на позиции скитариев, сымитировать отступление под плотным огнём и заманить контратакующих противников на минные поля, которые Альфа-Легион подготовил ещё до того, как совершить ложную атаку. Эта тактика имела все шансы на успех, поскольку Адептус Механикус испытывали к ступившим на святую землю еретикам такую фанатичную ненависть, какой не постеснялся бы даже самый ярый приверженец богов Хаоса. Вряд ли командующий войсками техножрец позволил бы себе спокойно сидеть в укрытии и стрелять наугад, в то время как прямо перед ним бегает явно дезорганизованный враг.

Хотя температура ниже нуля и не доставляла неудобств ни Соломону, ни его закованным в силовые доспехи воинам, она всё же оказывала существенное влияние на ход боя. Многочисленные войска Орудий Свободы не имели в распоряжении ни герметичной брони Астартес, ни обширных кибернетических улучшений скитариев; здесь они бы страдали не меньше Тулавы, если не больше, и даже их тёплая одежда не подходила для ведения войны в таких условиях. Смертные подразделения Альфа-Легиона получили задачи в более умеренных климатических зонах планеты, а потому задавить числом этот очаг сопротивления было невозможно. Сильнейшие снежные вихри и встречные ветра означали, что поддержки с воздуха можно не ждать. По тем же причинам от тактики Первого Удара с применением прыжковых ранцев тоже пришлось отказаться. Их штурмовые отделения были вынуждены оставаться на земле, и Соломон уже стал замечать, как они постепенно начинают нервничать и злиться без достойной схватки. Среди Адептус Механикус глупцов не водилось: узел управления был оснащён телепортационным глушителем, а потому даже внезапный штурм силами лернейцев оказался невозможен.

— Может, они надеются выманить нас? — предположил Аттас. — Они вполне могут считать, что мы рискнём всем ради скорейшего завершения боя.

Соломон подумал над его словами и отбросил эту идею.

— Нет, если они чего-то и ждут, то это что-то конкретное. Жрецы Марса проявляют терпение лишь в особых обстоятельствах, а это явно не они.

— Что приводит нас к необходимости действовать прежде, чем это «конкретное» произойдёт, — подчеркнул Аттас.

— Я с ним полностью согласна, — добавила Тулава.

Соломон задумался. По имперским меркам он привёл сюда примерно роту Альфа-Легионеров — а это очень серьёзная сила. Три так называемых тактических отделения, два от Змеиных Зубов и одно от Кающихся Сынов; двадцать штурмовиков Первого Удара; его личные телохранители-лернейцы из Змеиных Зубов; восемь разорителей из Клыков Душ и двадцать четыре воина Астартес из Ржавокровных, которых сопровождал лично Ксеттус Киль и его собственные скитарии. Это была хорошо вооружённая и экипированная группировка, и он не сомневался, что ей удастся прорваться через обстрел защитников узла. Вопрос заключался в том, скольких жизней им это будет стоить, ведь даже космодесантники не могли выдержать такой плотности огня. Кроме того, вряд ли Соломону удастся и дальше производить впечатление на остальных командиров, если воинов под его началом пустят на фарш в лобовой атаке. Однако выбор его был ограничен: иногда случалось так, что хитрость терпела неудачу, и Альфа-Легиону приходилось возвращаться к своей исконной сущности.

Аудиорецепторы шлема уловили мягкое шурх-шурх-шурх множества металлических ног, ступающих по снегу. Через мгновение по границам его зрения пробежала трескучая каёмка статических помех. Из бушующей пурги появилась могучая фигура Ксеттуса, для удобства закинувшего свою цепную глефу на плечи.

— В чём причина задержки, лорд Акурра? — раздался в воксе его хриплый голос.

Органические уши Соломона не отреагировали на голос Металлофага, но система связи задрожала от его слов.

— В неожиданном отказе вступать с нами в бой со стороны Механикус, — ответил Соломон. — Ты знаешь этого противника лучше прочих, лорд Ксеттус, — есть ли какой-нибудь способ спровоцировать их?

— Между нами и нашей целью меньше тысячи врагов, — заявил Ксеттус. — Ты боишься смерти, мастер-терзатель?

— Есть разница между отсутствием страха смерти и нежеланием поскорее с ней встретиться, — резко ответил Соломон. Что происходило в голове у тех, кто отдал себя во власть Губительных Сил, заставляя их так самоотверженно растрачивать свои жизни ради общего дела, к которому они присоединились только сегодня? — Нас превосходят числом десять к одному. Вдобавок противник обладает значительным количеством тяжёлого вооружения. Мы сможем добраться до контрольного узла, который ты обозначил главной целью, однако наши силы понесут такой ущерб, что итог сражения вряд ли можно будет назвать успешным.

— Захват контрольного узла — вот единственный параметр успеха, — сказал Ксеттус. — Доступ к машинному духу мира-кузни для нас превыше всего, мастер-терзатель.

Соломон мысленно проклял саму идею об Альфа-Легионере, утратившем всякое представление о хитрости. Тем не менее он был твёрдо намерен использовать Ксеттуса и его последователей в планах Альфа-Легиона, и теперь ему приходилось иметь дело с последствиями своего решения. Скитарии Ржавокровных справлялись с погодой и ландшафтом по меньшей мере не хуже своих марсианских визави и не станут слабым звеном при штурме. Если он пошлёт их в первых рядах, чтобы они приняли на себя первый удар…

— Лорд Акурра, ауспик засёк мощный сигнал, движется к нам с северо-запада.

Голос принадлежал Титрику Иншу. Соломон на автомате повернулся в сторону указанного направления, но из-за яростной метели датчики его доспехов работали не дальше, чем на пару сотен метров. Это не говоря уже про складки местности и снежные заносы.

— Насколько силён сигнал и что из себя представляет? Нас обходят с фланга? — спросил он.

— Сложно сказать, лорд, эта чёртова метель мешает работе оборудования, но я думаю…

Вьюга взвыла, но на этот раз ветер ревел не один. Часть тёмного полярного горизонта сделала шаг.

— Титан! — заорал Соломон. Именно его ждали Механикус, а Соломон проторчал на одном месте достаточно долго, чтобы тот успел выйти на позицию и зажать их всех в клещи.

Гигант зажёг прожекторы, которые пронзили ночь и бурю, двойную пелену снега и тьмы. Яркие лучи выхватили из мрака воинов Альфа-Легиона, прячущихся в укрытии от меткого огня с позиций Механикус. Они оказались зажаты между молотом и наковальней. От богомашины их отделяло ещё порядка восьмисот метров, но для могучих орудий титана это расстояние ничего не значило. Более того, Аль-фа-Легиону нечем было хотя бы поцарапать его, даже если бы он находился в зоне поражения: ландшафт не позволял сверхтяжёлой технике вроде «Гибельных клинков» прийти к ним на помощь, а своих шагоходов у них не было.

— В укрытие! — взревел Соломон. Установленные на панцире титана батареи открыли огонь, подняв в воздух облака грязи, щебня, снега и пара совсем рядом с ним. Проблема была в том, что этого самого укрытия им катастрофически не хватало: да, между ними и титаном пролегали каменные гребни, но даже если боевой колосс не сможет прострелить их насквозь, он просто похоронит космодесантников под обвалом. Вдобавок ко всему, пытаясь отыскать хоть какое-то место, где титан их не достанет, они неизбежно подставлялись под огонь скитариев и катафронов с другого фланга. Один из бойцов Третьего Клыка ринулся в ненадёжное укрытие под каменным навесом. Раскалённый сгусток плазмы из кулеврины попал прямо в него и сразил наповал.

— «Владыка войны», — сладострастно прошептал Ксеттус, словно варпом проклятое чудовище вовсе не собиралось стереть их в порошок. Это была даже не одна из меньших разновидностей, хотя в их случае разница и невелика: нет, Соломону предстояло превратиться в прах по вине самой мощной наземной боевой машины в арсенале Империума, не считая исполинских титанов класса «Император».

Конечно, если только он не прикажет Тулаве унести их отсюда через варп. Всю армию ей, разумеется, не забрать — он ни разу не видел, чтобы она брала с собой больше чем одного космодесантника, — но если им вдвоём удастся скрыться, то у них есть шансы выжить. Даже Механикус придётся потрудиться, чтобы найти парочку ренегатов после такой бойни. Особенно если один из них смертный. Он мог бы найти способ связаться с остальными подразделениями, сражающимися за другие ключевые регионы планеты, и…

И это станет его крахом. Он потеряет право командовать; он вполне может потерять и свою жизнь в зависимости от того, как поведут себя те группировки, чьих воинов он оставил умирать. Заключённый с таким трудом союз распадётся, легион вновь скатится в пучину изоляции и внутренних раздоров, а Империум вновь избежит своей участи.

Всеми остатками своей души Соломон Акурра верил, что у Альфа-Легиона нет командира лучше него, и он либо докажет это делом, либо умрёт.

— Всем подразделениям, приготовиться к наступлению на командный узел! — воксировал Соломон. Вокруг него рикошетили пули гальванических ружей; он отстреливался из болтера, но даже сверхъестественная меткость демонической руки не могла гарантировать им всем безопасный переход через зону сплошного поражения.

— Ты с ума сошёл? — прорычал один из Клыков Душ. Что бы мутации ни сотворили с его ртом, это превращало речь воина в едва различимую кашу. — Мы наверняка подохнем!

— Мы не можем драться с титаном! — рявкнул Соломон. — Но мы можем драться с пехотой Механикус!

Он вырубил вокс и схватил Тулаву за плечо.

— Нам нужен отвлекающий манёвр! Нужно отвлечь их внимание хотя бы на пару секунд, чтобы у нас появилось преимущество!

Тулава подняла перчатку, прикрывая защищённые очками глаза от метели, и поглядела в сторону позиций Механикус.

— Сделать чисто или грязно?

— После того раза? — спросил Соломон. — Я бы хотел чисто!

Тулава пожала плечами.

— Это был вопрос с подвохом, чистый подход нам тут не поможет! Держитесь за что-нибудь — будет не очень приятно!

Она взмахнула психосиловым посохом и принялась читать заклинание на таком грубом и резком языке, какого Соломон прежде от неё не слышал. Затем колдунья издала дикий вопль и всадила острую пятку посоха себе в бедро, прямо сквозь одежду. Она выдернула его и вновь взмахнула им, продолжая скандировать заклятье. Вьюга подхватила алые брызги и унесла прочь, мгновенно превратив их в ледышки.

Соломон недоуменно моргнул. Что это?..

Кровь.

Его рот внезапно наполнился вкусом крови — густым, медным, слегка солоноватым. Разумеется, прежде ему доводилось пробовать кровь: на протяжении двухсот лет войны он нередко сражался без шлема, а когда вокруг летают растерзанные взрывами, снарядами и цепными клинками тела, крови не избежать. Физиология Астартес позволяла определить разницу между кровью простых смертных, космических десантников и разных подвидов ксеносов и много чего ещё. Попробовав чью-либо кровь, он мог — с определённой точностью — выследить раненую жертву. Всё это простые факты, всего лишь различные впечатления и опыт.

До этого дня он и понятия не имел, что кровь хороша на вкус.

Соломон попытался заговорить, но язык отказывался складывать звуки в слова. Казалось, он распух во рту и постоянно царапается о зубы каждый раз, как он пробовал пошевелить им. Но наружу вылетало лишь утробное рычание. Как легко было бы зайти дальше, чем простое царапанье: откусить его и дать сладкой крови течь рекой, пока зрение заволакивает красная дымка…

И тут ощущения угасли столь же быстро, как и появились. Он не ощущал во рту ничего, кроме лёгкого привкуса последнего сухпайка и слегка затхлого воздуха из рециркулирующих систем шлема. Язык вернулся в нормальное состояние, и Соломон вновь обрёл дар речи.

— Что… — заговорил он, — ради примархов, это бы…

Раздались очередные вопли, но на этот раз кричала не Тулава.

Кричало всё штурмовое отделение Первого Удара, все двадцать космодесантников. Они падали на землю и скребли себя руками или застывали неподвижно, выгнув спину и дрожа. Гальванический выстрел срикошетил от наплечника одного из попавших под заклятие воинов. Тот никак не отреагировал.

— Тулава, — позвал Соломон свою колдунью, — что происходит?

Затем доспехи штурмовиков начали ломаться, и он всё понял.

Их чемпион стал первым. Он уронил оружие, керамитовый нагрудник раскололся пополам, выбитый изнутри. Буквально выбитый: две руки с чёрными когтями, обтянутые кожей цвета свежепролитой крови, раздвинули половинки нагрудника, и наружу вылезла узкая, увенчанная рогами голова с ярко пылающими глазами. За ней последовали жилистые плечи, и вот уже вся тварь целиком выбралась наружу, словно чудовищное насекомое из сине-зелёного кокона. На землю опустилась когтистая лапа на длинной ноге с выгнутым в обратную сторону коленом, затем вторая. Снег окрасился багрянцем. Потянувшись рукой обратно в тело чемпиона, создание вытащило из него длинный, зазубренный клинок из чёрного металла. Он никак не смог бы поместиться в теле под таким углом, если бы бал правили обычные законы физики, а не сверхъестественные прихоти варпа.

Демон Кхорна поднял голову к сокрытым вьюгой небесам и протяжно завыл.

За ним последовали его собратья, прокладывая себе путь в эту реальность из своих сосудов. И вот все двадцать демонов стояли на снегу, истекая паром. Они пробовали воздух щёлкающими языками в поисках крови, водя туда-сюда заострёнными рылами, и голодные взгляды уже начали оборачиваться в сторону тех, кто некогда был боевыми братьями их носителей.

Навалившись на посох, Тулава рявкнула что-то на том же языке, который использовала для чтения заклинания. Демоны отпрянули, словно их хлестнули плетью, после чего развернулись на месте и ринулись в сторону укреплений Адептус Механикус, стремительно сокращая расстояние длинными скачками.

— Это мой предел, — выдохнула Тулава, заваливаясь в сторону. Соломон без усилий подхватил её. — Не могу бежать. Честно говоря, даже не вижу ничего…

— Этого достаточно, — успокоил её Соломон. Он снова включил вокс. — Взрывайте заряды! Быстрее, пока они не добрались туда!

Мало что могло вызвать шок у космического десантника, особенно у того, кто посвятил свою жизнь борьбе с Империумом и кого окружали всевозможные существа с похожими идеями. Однако вид демонов, выбирающихся из тел воинов рядом с ними, подтолкнул подчинённых Соломона очень близко к этой границе. И всё же кто-то успел вовремя взять себя в руки и нажать на кнопку детонатора. Мелта-заряды, спрятанные под толщей снега в качестве ловушки для наступающих скитариев, сработали, и в воздух поднялось огромное, густое облако пара. Плотность огня Механикус уменьшилась, выстрелы утратили прежнюю точность. Это была посредственная завеса, и она прикроет Альфа-Легион лишь на половине пути к врагу, но больше у Соломона ничего не осталось.

— Вперёд! — взревел он. — Гидра Доминатус!

— Гидра Доминатус! — раздался в ответ рёв вокса. «Владыка войны» наконец пристрелял орудия, и мир вокруг Альфа-Легионеров вспыхнул. Сквозь пламя и снег они ринулись прямо в пасть меньшего из двух зол.

ПЕРЕХВАТ УПРАВЛЕНИЯ

Задерживаться там, куда с наибольшей вероятностью ударят орудия титана, не имело смысла. Соломон закинул слабо протестующую Тулаву на правое плечо и побежал сквозь снег и пар вместе с остальными воинами.

Паровая завеса долго не продержалась — завывающий ветер позаботился об этом, — но она справилась по меньшей мере с половиной того, на что рассчитывал Соломон. Густое белое облако осложнило работу визуальных и тепловых систем наведения Механикус, и на пару решающих секунд их выстрелы утратили эффективную точность. А как только в поле зрения показались демоны Кхорна, у защитников узла возникла новая проблема, которую предстояло решать их логическим схемам.

Соломон не доверял служителям Нового Механикума, но, во всяком случае, они всегда умели приспосабливаться к новым знаниям и ситуациям, всегда стремились к инновациям. Адептус Механикус обладали той же узколобостью, что и любой жрец Экклезиархии, и скорее предпочли бы проигнорировать очевидные факты, если они не соотносятся с изначальным мировоззрением. Из-за подобного склада ума их было раздражающе трудно отвлечь или обмануть, но он же делал их уязвимыми.

Адептус Механикус очень мало знали о демонах: Соломон считал так, потому что иначе демоны уже давно заполонили бы Марс в результате чьих-нибудь опрометчивых экспериментов. Механикус наверняка понимали, что боевые машины предателей каким-то образом заражены, и им даже могла прийти в голову мысль, что подобное заражение происходит и с людьми (впрочем, большинство техножрецов наверняка отбросили бы её, сославшись на извечную слабость плоти). Но при виде истинных демонов, воплотившихся в реальность, большинство адептов Механикус застыли бы от удивления, тщетно пытаясь определить их в любую уже известную категорию. Солдат Астра Милитарум нутром почует в демоне врага, вскрикнет и откроет огонь; скитарий же потратит время на опознание этого существа, которое не соответствует параметрам ни врагов, ни союзников. Понадобится всего пара секунд на то, чтобы активировались вспомогательные алгоритмы и появилась новая классификация вроде «Противник: Иное», но даже эти секунды могут сыграть решающую роль.

Завывающие нерождённые выскочили из искусственного тумана, и Соломон услышал, как обстрел на несколько мгновений затих. Затем он возобновился — пусть защитники и не могли опознать нападавших, их поведение не оставляло поводов для сомнений. Как только улетучились последние клочки пара, он впервые смог увидеть демонов Кхорна в действии.

Они двигались совсем не так, как нормальные существа. В их прыжках не было ни грации, ни плавности, и всё же колченогие твари пожирали расстояние с неимоверной скоростью. Даже через дальномеры в шлеме Соломон видел, что в их действиях есть что-то неправильное, хоть и понимал, что, даже если бы он смотрел невооружённым глазом, всё осталось бы так же. Создания оставляли за собой кровавый след, но при этом казались словно нарисованными, напечатанными на фоне белого снега и серых камней, будто их на самом деле там не было. Время от времени кто-нибудь из них начинал размываться или мелко дрожать без всякой видимой причины, после чего снова обретал чёткость, да так резко, что болели глаза.

Теперь огонь Адептус Механикус сконцентрировался на нерождённых — командующий адепт понял, что, хоть они и казались нереальными, исходящая от них угроза намного серьёзнее, чем от отступников-Астартес позади, — но даже такая огневая мощь не оправдывала ожиданий. Соломон увидел, как концентрированный залп целого отделения катафронов-уничтожителей окутал одного из демонов шаром искрящейся плазмы. Такой мощи хватило бы, чтобы испепелить дредноут, но рогатая тварь проскочила через пламя без единого ожога. И тут же, словно на контрасте, один из самых резвых демонов рухнул наземь — точный выстрел из гальванического ружья расколол его узкий череп. Кхорна действительно не заботило, чья льётся кровь.

Соломона это тем более не волновало — по крайней мере, когда речь шла о демонах. Существа, выбравшиеся в реальность из тел Первого Удара, имели очень ограниченный запас времени на материальном плане независимо от того, насколько тяжело Абаддон ранил Галактику разломом Цикатрикс Маледиктум. Пока они поглощали собой огонь, предназначенный воинам Альфа-Легиона, или создавали бреши в обороне Адептус Механикус — а лучше и то и другое, — он был доволен. Ну, настолько доволен, насколько можно быть довольным, пока бежишь в лоб на окопавшегося противника, когда сзади тебя подгоняет титан.

— Чем там занят Ксеттус? — крикнула Тулава, пытаясь не откусить себе язык, пока её мотало из стороны в сторону из-за дёрганых перемещений Соломона по неровной земле. Соломон бросил взгляд через левое плечо, и его целеуказатель сфокусировался на тёмной фигуре повелителя Ржавокровных верхом на демоническом скакуне. Тот остался на прежнем месте, где находился до начала этой атаки, не обращая внимания на свистящие вокруг каменные осколки. Впрочем, подчинённые ему скитарии и астартес пробивались вперёд через снег, так что Соломон не слишком переживал на его счёт. Пусть лорд-дискордант даст макрогатлинг-бластеру разорвать себя на куски или позволит орудию «Вулкан» обратить себя в пар, если только у него нет при себе какого-нибудь хитрого трюка в стиле Нового Механикума, чтобы скрыться от ауспиков наведения. Впрочем, учитывая огневую мощь, с которой «Владыка войны» усердно перемалывал недавние позиции Альфа-Легиона, это ему вряд ли бы помогло.

Соломон вновь повернулся к укреплениям Адептус Механикус. Его демоническая рука сама собой метнулась вверх и перехватила выстрел, который при ином раскладе попал бы ему в шлем. У него на глазах нерождённые наконец добрались до защитников.

Встречный огонь сразил, быть может, двух тварей. Когда стрелки оказались в пределах досягаемости, остальные демоны ускорились ещё сильнее и взмыли в воздух, словно подброшенные прыжковыми ранцами своих смертных носителей. Судя по всему, ветер не имел над ними власти, и они, словно боевые ракеты, пронеслись над оборонительными сооружениями, приземлившись среди скитариев.

— Тул, — обратился к колдунье Соломон. — Отдаю должное твоей работе.

В арсенале Адептус Механикус имелись боевые конструкты, предназначенные для ближнего боя, но если они и были здесь, то пропустили нападение нерождённых. Демоны ревели в убийственном экстазе, всаживая адские клинки в тела скитариев, а сами мечи, казалось, распевали какую-то мрачную песню каждый раз, когда вкушали пусть и странную, насыщенную химикатами, но всё же кровь. За считаные секунды целая огневая секция вышла из боя — её воины либо были убиты, либо отчаянно пытались уничтожить возникших рядом сверхъестественных чудовищ.

Эффект распространялся подобно ударной волне, подобно ряби от брошенного в воду камня. Соломон практически видел, как механизмы обороны реорганизуют сами себя. Убедившись, что ближайшая угроза принята во внимание, некоторые защитники, которые до этого стреляли по нерождённым, принялись спокойно перенацеливать оружие на вторую волну Альфа-Легиона. В это же время те стрелки, что находились ближе всего к краям пробитой демонами бреши, приготовились открыть огонь по монстрам на тот случай, если им удастся перебить своих текущих противников.

— Левый фланг! — проорал Соломон в вокс. — Бейте по левому флангу!

Со всей прямотой и непосредственностью, присущей отродьям Кхорна, нерождённые поразили укрепления Адептус Механикус точно посередине. Так как центр был выведен из боя, остальные силы Альфа-Легиона сместились в одну сторону, подставляясь под огонь левого фланга, но избегая орудий правого. Наступление шло тяжело: около полудюжины легионеров и не меньше сорока скитариев Ржавокровных осталось лежать на красном снегу, но и их собственные выстрелы не пропадали даром. Галактика не знала лучших стрелков, чем воины Астартес, и даже такой могучий редут, в котором прятались антрасцы, не гарантировал им безопасности. Тем более что атакующие не полагались на одну лишь сверхчеловеческую меткость: разорители Клыков Душ замедлили шаг, нацелили орудия и дали слаженный залп, который уничтожил целую секцию стены и почти всех, кто прятался за ней, пробив ещё одну зияющую брешь в обороне противника.

Соломон оскалился за лицевой пластиной шлема. Критическая точка пройдена; защитники отступали от свежей бреши, пытаясь найти новые, более надёжные огневые позиции. Он опустошил магазин болтера, каждым выстрелом снося голову скитария, затем примагнитил оружие к бедру и приказал пальцам руки принять форму хлыста.

— Лучше сперва опусти меня на землю! — взъярилась Тулава.

— Ты разве не можешь залечить свою рану, чтобы нормально ходить? — спросил Соломон, отразив ещё одну пулю. — Я же видел, как ты проделывала такое раньше.

— Нет! — Датчики движения в его доспехах засекли, как Тулава буквально вздрогнула от подобной мысли. — Ты хочешь, чтобы мы все тут сдохли? Нельзя просто взять и залечить кровавое подношение Кхорну, ты, дебил-переросток!

Глаза Соломона превратились в змеиные щёлочки.

— Я бы снёс голову любому смертному, кто позволил бы себе говорить со мной в таком тоне.

— А я переломала бы кости любому другому твоему воину, кто подверг бы мою жизнь опасности, — усмехнулась Тулава. — Соломон, я дала тебе отвлекающий манёвр — теперь положи меня где-нибудь в безопасном месте, а потом отправляйся убивать кого хочешь.

Альфа-Легион дал последний залп сверхточного болтерного огня, разрывая в клочья тела ближайших скитариев, а затем бросился вперёд, обнажив силовые ножи. Пусть они и не были специализированными штурмовыми подразделениями, однако превосходили защитников по всем параметрам: крупнее, сильнее, лучше подготовлены и облачены в более крепкую броню. Соломон скинул Тулаву на землю за большой кучей ещё дымящихся обломков, а затем бросился на помощь своим воинам.

Соломон был космическим десантником; пусть он и не был рождён для сражений, но его готовили к ним с самой ранней юности. Методы, которыми Альфа-Легион пользовался для обучения неофитов в сорок первом тысячелетии, явно отличались от таковых в более древние времена и абсолютно точно имели мало общего с практиками орденов на службе у Империума. Тем не менее на выходе инициаты получали один и тот же результат — осознание, что насилие стало единственной истинной целью их существования. Такова была вечная истина, независимо от того, к какой генетической линии принадлежал космодесантник. Однако то ли дело было в остаточном влиянии Кровавого Бога, распространившемся из-за призыва его нерождённых слуг, то ли сыграло роль облегчение от пережитой суицидальной атаки, в которой почти все его силы остались целы и невредимы, но Соломон получал от битвы гораздо больше удовольствия, чем обычно.

Он скрутился и выбросил руку вперёд, пальцы-хлысты обмотались вокруг шеи скитария, который пытался прицелиться в него из винтовки. Соломон надавил, и бритвенно-острые лезвия рассекли плоть вместе с металлом, оторвав воину Механикус голову в брызгах кровавого фонтана. Первый скитарий не успел упасть на землю, а уже следующий бросился на мастера-терзателя сбоку. Соломон ударил его в грудь другой рукой, закованный в керамит кулак пробил стальную грудную клетку и погрузился глубоко в тело солдата; пальцы сомкнулись на каких-то внутренних органах, Альфа-Легионер оторвал корчащегося скитария от земли и швырнул его в двух других бойцов. Бьющееся сердце солдата осталось у него в кулаке, а безвольное тело киборга опрокинуло скитариев наземь. Он швырнул окровавленный шмоток аугментированной плоти в лицо очередного противника, измазав кровью его оптические сенсоры. Предназначенный ему выстрел скитария ушёл «в молоко», Соломон преобразовал демоническую руку в длинный клинок и одним-единственным выпадом раскроил череп солдата вместе с капюшоном.

В его разум ворвался бессловесный психический вопль: не осмысленная речь, а просто грубый, примитивный оклик. Тулава не обладала талантами в области телепатии, потому Империум и не отправил её в Город Зрения, и всё же она могла достучаться до чужого мозга — пусть и весьма ограниченным способом. Когда она впервые проделала этот трюк с Соломоном, его это потрясло настолько сильно, что он едва не погиб от рук того самого ксеноса, о котором она хотела его предупредить. На сегодняшний день он научился лучше контролировать свою реакцию, а послания Тулавы стали немного мягче.

В его голове возникли искажённые, размытые образы, не более чем огромные фигуры со светящимися руками, но этого хватило. Соломон едва успел перевести свою броню в режим отражения, как занявшие позицию на дальнем рубеже катафроны открыли огонь.

— В укрытие! — снова рявкнул он, но укрываться было особо негде.

Плазменные кулеврины выплюнули смерть, и разряды бушующей энергии прошили насквозь как атакующих, так и защитников, поджаривая их на месте. Прямо на глазах у Соломона скитарии валились наземь с зияющими дырами в телах, а космические десантники гибли один за другим, когда всё, что было выше пояса, превращалось в расплавленный шлак. Он сам получил попадание: ужасный жар омыл его с головой и проник сквозь керамит, отчего по дисплею побежали красные зубцы. Но всё же защитные отражающие чешуйки справились со своей задачей и отвели главный удар. Соломон выпрямился и побежал вперёд, петляя между мёртвыми, умирающими и чудесным образом нетронутыми.

— Альфа-Легион! За мной! — крикнул он. Не прекращая своего самоубийственного забега, он выхватил болт-пистолет и всадил три снаряда в ближайшего уничтожителя. Первый отскочил от бронепластины, второй разнёс матрицу наведения сервитора, а третий вышиб ему затылок вместе с содержимым черепа. Пусть это содержимое и не играло решающей роли в управлении боевым конструктом, всё же оно было необходимо для функционирования, и сервитор тут же обмяк.

Двое других катафронов разрядили в него свой главный калибр, но Соломон перемещался со скоростью, более чем превосходящей их программы наведения, а потому плазменные сгустки лишь выжгли землю у него за спиной. Когнис-огнемёты омыли Соломона пылающим прометием, но он выскочил из огня без единого ожога и бросился на следующего сервитора.

Катафроны-уничтожители представляли собой тяжёлые мобильные орудийные платформы и не оснащались оружием ближнего боя. Сервитор неуклюже замахнулся на него ещё дымящимся стволом плазменной кулеврины, но Соломон перепрыгнул через него и вогнал два болта в его макушку, после чего приземлился на гусеницы конструкта. Однако третий катафрон уже разворачивался, нацеливаясь на своего сородича и балансирующего на нём врага. В отличие от драгоценных машин, сервиторов Адептус Механикус священными не считали: одному сервитору ничего не стоило выстрелить в другого, если это было лучшим способом уничтожить врага Машинного Культа. Соломон решил не доверять свою защиту отражающим чешуйкам на таком близком расстоянии, а потому, как только активный уничтожитель открыл огонь, он нырнул в сторону. Плазма поглотила только что убитого сервитора, расплавила броню и выжгла остатки плоти; затем жар добрался до плазменного бака, и полярная ночь на мгновение стала ярким днём.

Ударная волна настигла Соломона в перекате и сбила его с ног. Линзы шлема автоматически затемнились, чтобы погасить вспышку, и на мгновение он буквально ослеп, но благодаря своему слуху уловил, как последний уничтожитель снова поворачивается к нему. Соломон вскинул болт-пистолет на звук и разрядил остаток магазина: звон болтов, рикошетящих от бронепластин, подсказал ему, что старался он зря. Боёк сухо щёлкнул, а линзы просветлели как раз в нужный момент, чтобы он мог во всех подробностях рассмотреть нацеленное на него дуло плазменной кулеврины.

Волна психической энергии врезалась в уничтожитель сзади, из-за чего тот подскочил на своих гусеницах. Удар вырвал из разъёмов несколько искрящихся кабелей и на мгновение сбил прицел сервитора, но вмешательство Тулавы Дайн не уничтожило его, лишь дало Соломону секундное преимущество.

Оно не пропало даром.

Соломон бросил пистолет и выхватил силовой нож. Включив большим пальцем расщепляющее поле клинка, он резким движением метнул его в цель. Нож просвистел в воздухе и вошёл в лоб сервитора по самую рукоять, пронзив остатки мозга. Пару мгновений лоботомированное существо покачивалось, жужжа гусеницами и неуверенно водя оружием туда-сюда, после чего окончательно застыло в объятиях смерти, о которых так давно мечтало.

Ветер донёс до Соломона вой нерождённых, которые пробивались сквозь боевые порядки Механикус, не прекращая убивать всё на своём пути. Взрыв катафрона переключил внимание некоторых ближайших скитариев с демонов на него, и от его наплечника отскочила пуля гальванического ружья. Он спешно перезарядил болтер и разнёс им черепа, после чего вернулся за ножом.

— Спасибо, — поблагодарил он Тулаву по воксу, вытаскивая клинок из серой плоти уничтожителя.

— Мне показалось нечестным, что тебе пришлось бы разбираться со всеми тремя самому, — сухо ответила колдунья.

Соломон напрягся, увидев, как среди трупов боевых сервиторов механическим маршем шагают очередные скитарии, но расслабился, осознав, что это Ржавокровные. Они надвигались на оборонительные рубежи и обстреливали их снарядами, которые словно поглощали весь свет вокруг себя, разительно отличаясь от сверкающих пуль Адептус Механикус. За ними следовали легионеры Соломона, приберегая боезапас на потом и позволяя скитариям самим сражаться со своими имперскими визави. Они сломили левый фланг, нерождённые бесновались в центре, и узел уже был практически захвачен. И всё же Соломон не спешил радоваться. Жрецы Марса всегда могли похвастаться неприятными сюрпризами, и он не сомневался, что командующий обороной адепт скорее приведёт в действие какой-нибудь протокол самоуничтожения, чем позволит контрольному узлу попасть в руки еретиков…

Практически против воли Соломон перевёл взгляд на колоссальную фигуру «Владыки войны».

Если раньше орудия богомашины преследовали их на каждом клочке земли, то теперь, когда Альфа-Легион достиг укреплений Адептус Механикус, они замолчали. С тех пор Соломон игнорировал титана: он был слишком занят убийством врагов в непосредственной близости. Да и в любом случае он ничего не мог с ним поделать. Однако теперь, похоже, гигантский «Владыка войны» вышел из режима пассивного наблюдения, и в голове у Соломона возник образ: принцепс получает передачу от техножреца во главе обороны узла. В качестве акта самопожертвования тот призывает его обрушить всю свою огневую мощь на них. Соломон увидел вдали яркие точки — энергетические орудия начали набирать заряд.

— Похоже, у нас проблема, — выдохнула Тулава, едва поравнявшись с катафроном, на котором по-прежнему стоял Соломон.

— Да, — согласился Соломон, — похоже на то.

Уже ничего нельзя было сделать: он лишь надеялся, что остальной легион сможет как-то захватить Антрас и продолжит вгонять нож в прогнившее сердце Империума.

«Владыка войны» взревел, его боевые горны пронзили бушующую вьюгу.

А затем он закричал.

Он издал механический вопль электроники и ломающегося металла, и поначалу Соломон не мог взять в толк, почему огромная машина так кричит. Затем тусклый свет упал на что-то ещё — что-то металлическое, тянущееся к титану с земли.

— Что там происходит? — спросила Тулава, протирая очки. Соломон прибавил увеличение в линзах шлема.

— Что, во имя примархов?..

Земля под ногами титана кишела змеями.

Трудно было понять их размер в сравнении с могучим «Владыкой войны», но Соломон предположил, что каждая из них могла быть проглотить его целиком. Пару мгновений его рассудок сопротивлялся увиденному, пока Соломон не осознал, что первое впечатление не обмануло его: змеи действительно состояли из металла, их было не меньше четырёх, и они скользили вверх по ногам «Владыки войны», осыпая землю искрами.

— Есть ли причина, по которой мы ещё не мертвы? — спросила Тулава, но даже дерзкие слова не могли скрыть напряжение в её голосе. Соломон осмотрел пространство вокруг титана и наконец нашёл, что искал: тёмную фигуру лорда Ксеттуса из Ржавокровных, с длинными щупальцами и верхом на многоногом жеребце.

— Похоже, что у Ксеттуса в распоряжении были демонические машины, о которых он нам не рассказал, — ответил Соломон. Меж тем змеи добрались до пояса «Владыки войны», и судя по тому, как дрожал бог войны, создания кузнеца варпа непрерывно атаковали его машинный дух. Ксеттус весьма размыто отвечал на вопросы о том, как именно он собирался подчинить планетарные системы Адептус Механикус; быть может, эти змеи должны были стать частью процесса? Могло ли быть так, что они прибыли на поверхность планеты в одном из транспортников без ведома Соломона, а потом поползли через снег вслед за его войсками? Или их телепортировали? Или каким-то образом сбросили прямо с орбиты? Соломон не так много знал о возможностях этих адских механизмов, но ему и всем его воинам очень повезло, что Ксеттус притащил их в нужное время в нужное место.

Если только…

— Ах ты маленький предательский подсвинок, — выругался Соломон и обернулся к Тулаве. — Эта мразь использовала нас как наживку! Должно быть, он знал, что защитники намерены взять нас в клещи титаном, и мы сами выманили «Владыку войны», чтоб Ксеттус смог его захватить.

— А у него получается его захватить? — спросила Тулава.

Соломон кинул взгляд за спину. «Владыка войны» пытался сбросить с себя нападавших, но его конструкция не предполагала такой возможности, и ему не хватало ни скорости, ни точности движений. Одна из змей распахнула пасть с пятью челюстями, словно лепестки уродливого цветка, и присосалась к груди «Владыки войны» в том месте, где располагался его реактор. Другая скользнула вдоль гатлинг-бластера, ещё одна свила кольца вокруг пушки «Вулкан». Четвёртая, последняя демоническая машина открыла рот, вздыбилась и вцепилась титану прямо в голову.

Титан вновь завопил и пошатнулся. Сверкающие потоки энергии потекли из боевой машины в тела паразитов, а затем обратно. Соломон увидел, как хелсталкер Ксеттуса подползает ближе, и кузнец варпа воздевает руки в обвиняющем жесте. Машинный дух «Владыки войны» воистину был могучей сущностью: Соломон мало что знал о таких вещах, но это казалось очевидным даже ему. Лишь с помощью знаний истинного мастера Нового Механикума можно было сломить его волю и подчинить её своей.

Судя по всему, Ксеттус Киль из Ржавокровных был именно таким мастером.

Постепенно титан перестал трястись, а прицепившиеся к нему демонические змеи успокоились. Соломон практически кожей ощущал мощь, излучаемую этим нечестивым союзом. Дух «Владыки войны» затащили в темноту и разорвали на части такие силы, против которых у него не было защиты. По всем признакам, экипаж титана был уже мёртв, церебральная связь с боевой машиной выжгла им мозги; или сила Хаоса совратила и их тоже. А возможно, принявшая новую, ужасающую форму кабина «Владыки войны» прямо сейчас переваривала их живьём. Когда дело касалось Нового Механикума, возможно было всё.

Соломон выдохнул.

— Ну, по крайней мере, эта проблема решена.

— Я бы не была столь уверена на этот счёт, — сказала Тулава. — Собственно, вот что я хотела тебе сообщить до этого — Ржавокровные замедляют наступление.

Соломон открыл было рот, чтобы возразить, а потом осознал, что он видел только марширующих вперёд скитариев. А самих легионеров? Он был слишком занят убийством катафронов, чтобы следить за потерями. Соломон вытянул шею, чтобы оглядеть местность вокруг трупа катафрона, на котором стоял, и увидел большую группу космодесантников. Они сгрудились на дальнем конце бывшего оборонительного рубежа Механикус, за пределами бреши, проделанной разорителями. И не двигались.

Как только он смог осознать весь масштаб предательства Ксеттуса, «Владыка войны» открыл огонь.

Его батареи стёрли в порошок всё, что оставалось от места прорыва, и начали двигаться по направлению к Соломону со скоростью, непосильной даже для космодесантника. Мегагатлинг, пушка «Вулкан» и установленные на панцире лазерные бластеры подняли разрушительный шквал из снега, пламени, осколков камня и перемолотого ферробетона, который надвигался прямо на него.

— Вот дерьмо, — только и успела произнести Тулава, а затем мир окутала тьма.

РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА

Кайзен Харт закрыл за собой дверь и с отвращением швырнул на пол инструменты для дознания.

— Да они издеваются над нами!

Дима Варрин с интересом склонила голову набок.

— Издеваются?

— Эти проклятые татуировки, — пробормотал Харт. — Всего лишь дымовая завеса.

Татуировки были обычным делом на Кампаре: чаще всего попадались те, которые посвящались святому Стевану Иманнису, покорившему эту систему во славу Империума. Однако многие её жители украшали свою кожу разными рисунками, из религиозных соображений или просто для красоты. Когда Харт впервые увидел на шее рабочего символ трёхглавого змея, он чуть не выхватил Хелорассу и не прикончил трудягу на месте, приняв рисунок за метку агента Альфа-Легиона. Только потом он выяснил, что несколько наиболее видных общин Кампара щеголяют подобной символикой и что обычные жители решили последовать их примеру.

Харт действовал быстро и арестовал целые семьи, так или иначе причастные к этим рисункам. Затем он безжалостно допросил их все, почти не прерываясь на сон. И сейчас, спустя три недели после начала его личного крестового похода, он ни на шаг не приблизился к обнаружению настоящего оперативника Альфа-Легиона.

— Он ничего не знает о нашем враге, — сплюнул Харт, стягивая с себя длинные защитные перчатки, заляпанные кровью маркграфа Ребба. — Обычный продажный олух, довольно неплохо устроившийся и весьма озабоченный благополучием своих детей и супруг. Будь я заинтересован в местных коррупционных схемах или сексуальных и политических скандалах с участием подобных ему воротил, то информации мне бы хватило на целую жизнь. Но настоящие зацепки о деятельности Альфа-Легиона? Ничего.

Харт вздохнул, откупорил декантер с лучшим вином маркграфа и сделал глоток. В качестве помещения для своей работы он выбрал кухню, и на то были причины. Во-первых, из-за множества гладких поверхностей, которые было трудно испачкать и легко отмыть. А во-вторых, кухня удачно располагалась рядом с доверху наполненными кладовыми.

— Считаете, Альфа-Легиона нет на Кампаре? — спросил Тит Йорр. Харт покачал головой.

— Нет, я знаю, что они здесь. У этих мерзких татуировок должно быть внешнее происхождение — нет никаких культурных предпосылок для появления образов, настолько близких к иконографии легиона, особенно в последнее время. Ребб божился, что эту идею ему подкинула герцогиня Рейда, которая, в свою очередь, решила подражать барону Конниллу, и так далее. Подозреваю, что настоящие оперативники как-то повлияли на умы аристократии, чтобы внушить им мысли о подобных рисунках и таким образом скрыть собственные метки. — Он пригубил ещё немного вина.

— Возможно, все эти татуировки гидры немного отличаются между собой — особыми штрихами, расположением или дизайном, которые позволяют членам ячейки опознавать друг друга среди белого шума. Быть может, мне придётся тщательнее изучить эту тему.

Варрин прочистила горло.

— Инквизитор, если помните, губернатора Альзина не слишком впечатлило ваше решение взять под стражу все эти благородные семейства. Если вы попытаетесь бросить в темницу значительную часть рабочего населения…

— В этом нет нужды, — оборвал её Харт, махнув рукой, свободной от декантера. — Мне всего лишь понадобится снять татуированный фрагмент кожи с каждого из этих людей для дальнейшего изучения и не забыть подписать, у кого он был взят. Как только я смогу определить закономерности или повторяющиеся мотивы, нам станет куда проще выявить еретиков. Разумеется, — добавил он, оседлав любимого конька, — любой, кто захочет избежать удаления татуировки, немедленно выдаст свою еретическую сущность, как и те, кто решит скрыться сразу после удаления. Эта процедура уже сама по себе станет источником тонны полезной…

— Где он?

Из просторной прихожей раздался голос. Харт поднял глаза, сразу узнав его. Он также узнал и тон, хотя не слышал его последние несколько недель. Этот тон предвещал, что его тёплые отношения с другим инквизитором продлятся недолго — как он и подозревал.

— Несса, я тут.

Цокот каблуков по узкому коридору возвестил о прибытии инквизитора Нессы Карнис и её помощницы Эвелин. Обе женщины явно настроились убивать, хотя в случае Эвелин такое состояние было для неё естественным. Карнис обладала куда более широким спектром эмоций, однако высокомерная чопорность и сдержанная учтивость исчезли бесследно после нескольких недель восстановленной дружбы. Их место заняла раскалённая добела фанатичная ярость — такой Харт её не видел с тех самых времён, когда они вместе вычищали еретические культы.

Он снова взвёл потайные лазеры. Карнис хоть и была могущественным псайкером, но Харт всю свою карьеру работал над защитой своего разума. Карнис зачастую полагалась на психический выпад, который обездвиживал противника и позволял ей бить, не опасаясь ответа: лениво, но обычно работало. Однако Харт был вполне уверен, что сможет противостоять ментальной атаке и застрелить Карнис прежде, чем она приступит к физической. Возможности её помощницы оставались неизвестны, но с гигантским космодесантником ей было не совладать.

— Ты — предатель! — вырвалось у Карнис, как только она увидела Харта.

Инквизитор поднял бровь.

— Не знал, что ты питаешь такую любовь к аристократии Кампара.

— Да плевать мне на местных аристократов! — рявкнула Карнис. — В любых других обстоятельствах я бы похлопала тебе за то, что ты наконец-то изволил запачкать руки, а не терпеть еретиков рядом с собой, как обычно. Но это не оправдывает твоих возмутительных манипуляций!

— Манипуляций? — спросил Харт. — Несса, что, Терра побери, ты такое несёшь?

— Артефакт, — процедила Несса. — Артефакт, о котором ты мне рассказывал. Тот самый, который ты случайно нашёл в хранилище на Даунриче. — Она вытащила инфопланшет. — Я провела собственное расследование, Кайзен. Ты будешь отрицать, что его поместили туда три года назад по твоему приказу? Что ты не использовал информацию о нём для предсказания действий Альфа-Легиона, а, напротив, подложил его туда в качестве приманки и осознанно подставил под удар имперскую систему?

Харт вздохнул.

— Несса, где твоя самоотверженность? Я же знаю, Друман учил тебя вести себя достойнее. Чего стоит половина системы, если, заплатив такую цену, мы полностью истребим Альфа-Легион в этом сегментуме? — Он покачал головой. — Да, я солгал тебе — и спокойно признаюсь в этом. От тебя я бы не ждал ничего иного. Я надеялся, что, узнав правду, ты бы оценила то изящество, с которым я разыгрываю свой гамбит. Видимо, я ошибался. Как всегда, твоё пуританство мешает тебе увидеть общую картину и понуждает сосредоточиться лишь на мелких угрозах прямо перед собой.

— Ты смеешь кидать мне в лицо свои радикальные лозунги? — ещё пуще взъярилась Карнис. — Да ты не лучше Криптмана!

Харт невольно сжал кулаки.

— Хватит нести чушь! Криптман был недальновидным идиотом! Более того… — Он сделал паузу, чтобы взять себя в руки. — Всё это не имеет значения. Можешь злиться на меня сколько хочешь, но твоя власть не выше моей. У меня было полное право изменить место хранения артефакта, и я предупредил всех значимых людей о возможной заинтересованности Альфа-Легиона в этой системе — остальные детали несущественны.

— Брат Йорр, — обратилась Карнис к Багровому Консулу. — Адептус Астартес известны тем, что не терпят обмана. Ты действительно поддерживаешь действия инквизитора Харта?

— Мы не терпим политических дрязг, — пророкотал Йорр. — Это не означает, что мы не понимаем необходимости в обмане, если того требует ситуация. Действия инквизитора Харта служат одной цели: уничтожить еретиков, истребивших мой орден. В этом я его полностью поддерживаю.

Харт выжидающе поднял брови.

— Ну, Несса, что теперь?

Карнис скривила губы.

— Это на твоей совести, Кайзен. Если в тебе осталась капля благоразумия, то ради общего блага ты немедленно покинешь субсектор и позволишь мне прибрать тот бардак, что ты за собой оставил. Как только я свяжусь с конклавом, то обязательно упомяну о твоём сотрудничестве — пусть и запоздалом.

— Уйти и отдать тебе все заслуги за окончательный триумф Империума? — усмехнулся Харт. — Исключено. Это не только дело всей моей жизни, я попросту не верю, что ты сможешь вести его как следует. Я должен остаться, чтобы гарантировать успех. А если ты настолько не согласна с моими методами, то, возможно, уйти следует тебе. И даже не пытайся запугать меня конклавом, — добавил он с ухмылкой. — Ты не хуже меня знаешь, что многие сочтут мой план полностью оправданным!

Карнис подобралась.

— Кайзен, не заставляй меня это делать.

— Делать что? — Харт раздражённо взмахнул рукой, одновременно держа наготове лазеры на пальцах второй.

— Я надеялась сохранить репутацию Ордоса, — рявкнула Карнис, — но, вижу, это уже невозможно. Поскольку ты отказываешься слушать доводы разума, я вынуждена прибегнуть к силе. Ты, похоже, забыл, что твой телохранитель не единственный космодесантник в этой системе. Не думаю, что Серебряным Храмовникам понравится, как ты водил их за нос и утаивал важную тактическую информацию.

Харт раздул ноздри.

— Собираешься вовлечь Адептус Астартес во внутренние разборки Ордосов? Очень опасный ход.

— И я готова его сделать, — не осталась в долгу Карнис. — Кроме того, моё руководство всегда было безупречным. Вот твой последний шанс. Уходи сейчас и молись, чтобы в результате расследования твоих действий Ордос не заклеймил тебя еретиком, якшающимся с врагом. В ином случае будешь объясняться с лейтенантом Мальфаксом.

Харт глубоко вздохнул.

— Несса, ты угрожаешь моей жизни?

Карнис слишком поздно осознала, в какую ловушку угодила. Тит Йорр поклялся защищать жизнь Харта, если только приказ о его казни не будет отдан кем-то, чью власть над собой Йорр сочтёт высшей. А учитывая, что у Багрового Консула больше не было магистра, такой властью, вероятно, обладал лишь Робаут Гиллиман да ещё несколько других личностей. Если Карнис собиралась совершить действие, которое поставит под угрозу безопасность Харта — разумеется, она собиралась сделать это именно потому, что это поставит под угрозу его безопасность, — то клятва Йорра обязывала его эту угрозу устранить.

Космический десантник слегка передвинулся, чтобы привлечь внимание к своей могучей фигуре, закованной в силовую броню. Затем он заговорил вежливо, но таким тоном, который пресекает любые споры.

— Инквизитор Карнис, я рекомендую…

Внезапно он замолчал, с его губ слетело лишь тихое шипение. Харт ошеломлённо взглянул на него; Йорр таращился вперёд широко распахнутыми глазами, на лбу его вздулась вена, но он не мог ни пошевелиться, ни заговорить.

— Чего ты ждёшь? — еле-еле просипела Карнис. Все её силы уходили на то, чтобы удерживать Йорра на месте своими психическими способностями. — Убей его!

Вокруг ладоней Эвелин вспыхнуло пламя, и она с воплем швырнула его Харту в лицо.

Помощница оказалась пирокинетиком! Харт развернулся и побежал, отчаянно пытаясь прикрыть глаза одной рукой и вслепую стреляя себе за спину из лазеров на пальцах второй. Любой человек впал бы в панику, если его охватил бы огонь, и Харт не был исключением. Но даже так могучая ментальная подготовка заставила его сосредоточиться. Дистанция — вот ключ к победе: пирокинетики представляли из себя псайкеров ужасающей мощи в ближнем бою, но мало кто из них мог успешно контролировать свои силы на расстоянии, и почти всем им требовалось видеть свою цель. В такой ситуации бегство являлось не только естественным, но и тактически обоснованным решением.

Он выбил дверь и вылетел во внутренний двор особняка, преследуемый вонью горелых волос. Его лицо уже пылало от боли и покрылось волдырями. Он не рискнул остановиться и резко свернул направо, одновременно нащупав под курткой тяжёлый автопистолет модели «Потрошитель». Он выхватил оружие из наплечной кобуры и тут же взвыл от боли, когда рифлёная рукоять вонзилась в опалённую кожу ладони. Ну, он хотя бы позаботился об огнеупорной одежде: разумная предосторожность для инквизитора. Жаль только, что эта химическая защита не распространялась на всё тело…

— Измена! — рявкнул он трём Кампарским Драгунам, стоящим у главных ворот. Они подняли глаза и неуверенно подняли лазружья ему навстречу.

— Я — инквизитор Кайзен Харт, и я…

Осознав, что ни один из троих не принадлежал к числу тех, кто охранял особняк Ребба по его приказу, он тут же распознал признаки предательства. Первый выстрел поразил левого гвардейца в шею, и тот упал, захлёбываясь кровью; второй пулей Харт прострелил бронежилет стоящей посередине женщины. Снаряд вошёл в тело, перемолол кости и разорвал плоть — учитывая характер повреждений, в покрывавшем пули токсине не было нужды. Третий успел выстрелить прежде, чем Харт снова нажал на спуск, и луч сфокусированного света пронзил тело инквизитора прямо под левой ключицей. Мгновением позже тот вернул долг, и лицо гвардейца превратилось в кровавое месиво, которому не давал растечься лишь крепкий шлем.

Харт остановился среди тел, пытаясь отдышаться. Он направил оружие в ту сторону, откуда прибежал, готовясь расстрелять остаток магазина в пирокинетика. Из распахнутой двери вырвался огненный всполох, но вместо Эвелин оттуда показался Тит Йорр. Багровый Консул дал очередь в дверной проём, потом развернулся и погрохотал к Харту, волоча за собой длинный дымовой шлейф. Его лицо тоже обгорело: у него явно не хватило времени, чтобы надеть шлем. Впрочем, он это быстро исправил.

— Дима мертва, — доложил Йорр, поравнявшись с Хартом. — Инквизитора защищает какое-то силовое поле, а псайкерша окружила себя пламенем, так что прицелиться в неё невозможно. — Он бросил взгляд на тела стражников. — Она обернула против вас местных военных?

— Во всяком случае, некоторых из них, — ответил Харт. Его мысли прыгали туда-сюда. Он не мог позволить Карнис рассказать правду губернатору Альзину или Серебряным Храмовникам; вряд ли бы их впечатлило стратегическое мышление Харта. Однако, несмотря на урон для репутации Ордоса, не говоря уже о количестве декретов, которые она нарушит вовлечением посторонних в их секреты, скорее всего, именно так она и поступит. Карнис полностью слетела с катушек и была готова пожертвовать чем угодно во имя своей ненависти к нему.

— Инквизитор, мы должны уходить, — надавил Йорр. — Я не смогу эффективно защищать вас от множества угроз с разных направлений. И вам нужна медицинская помощь.

— Да, — откликнулся Харт, принимая решение. — Да, должны. Мы реквизируем транспорт и как можно скорее отправимся в космопорт.

— В космопорт? — удивился Йорр. Они побежали — ну, или скорее побежал Харт, в то время как Йорр просто пошёл быстрым шагом. — Вы всё же решили покинуть планету?

— Планету? Да, — ответил Харт сквозь стиснутые зубы. Ветер обдувал его на бегу, немного облегчая боль от ожогов. Выстрел лазружья немилосердно терзал ему грудь, но разрушительный луч хотя бы прижёг за собой рану.

— Несса спровоцировала меня. Я не настолько глуп, чтобы провоцировать её в ответ, — она не остановится ни перед чем, чтобы прикончить меня. Возвращаться во дворец губернатора нельзя — слишком большой риск для нас обоих, но моей власти хватит, чтобы убраться с планеты. Так или иначе, Нессе нужно именно это, — с горечью добавил он. — Пока я не путаюсь у неё под ногами и не мешаю ей заграбастать мои достижения, она будет сдерживаться, позволив Ордосу решить мою судьбу когда-нибудь потом.

Машины, на которых они приехали сюда, так и стояли на территории особняка, в стороне от главного проезда: одна «Химера» и два огромных тентованных грузовика, на которых приехали Кампарские Драгуны, — не было смысла обеспечивать их бронированным транспортом просто для того, чтобы добраться до поместья. Двое драгун остались на страже, чтобы никаким угонщикам не пришло в голову смыться с машинами. Болтер Йорра рявкнул дважды, и они рухнули, не успев даже удивиться.

Харт как раз усиленно пытался вспомнить основы управления «Химерой», когда над крышей особняка заложил вираж «Ночной ястреб».

— Инквизитор Харт, брат Йорр, — раздался из громкоговорителей голос пилота, когда челнок подлетел ближе. — Немедленно остановитесь! Лицом вниз! Иначе мы откроем огонь согласно приказу инкв…

Тит Йорр не стал ложиться лицом вниз; вместо этого он прыгнул вверх.

Багровый Консул вскочил на крышу «Химеры», оттолкнулся от неё и взмыл в воздух с кошачьей ловкостью, неожиданной для его размеров и веса силовой брони. Желая запугать их и принудить к повиновению, «Ночной ястреб» опустился на высоту двухэтажного здания, а потому не успел уйти в сторону, и Йорр приземлился ему на нос. Одной рукой он откинул фонарь кабины, а другой сграбастал пилота, вырвал его из страховочных ремней и вышвырнул бедолагу наружу. Пилот шлёпнулся на землю, раздался треск костей. Тем временем Йорр с неожиданным проворством забрался в кабину челнока. Учитывая разницу в габаритах между ним и лётчиком, это было впечатляюще. Впрочем, чтобы поместиться внутри, ему пришлось начисто оторвать болтающийся фонарь взмахом руки.

— Транспортный отсек пуст, — раздался в вокс-бусине Харта его голос. «Ночной ястреб» начал медленно опускаться на землю. — Этот челнок доставит нас в космопорт с максимальной скоростью.

— Не знал, что ты умеешь пилотировать такие машины, — удивлённо произнёс Харт.

— Я умею пилотировать множество разных машин, — рассеянно ответил Йорр.

Пандус начал опускаться и почти коснулся земли. Харт обернулся в сторону главных ворот особняка, вскинул «Потрошитель» и выпустил неприцельную очередь в горстку драгун, окруживших знакомые фигуры Нессы Карнис и её помощницы. Как минимум один драгун упал, и ещё один выстрел попал в конверсионное поле Карнис, вызвав яркую вспышку. Драгуны открыли ответный огонь, и Харт поспешил запрыгнуть в «Ночной ястреб», прежде чем Эвелин успела бы высвободить колдовское пламя.

— Гони! — заорал Харт, врезав локтем по кнопке закрытия двери. Пандус начал вновь подниматься, а Титу не требовалось времени на прогрев двигателей. Харт успел заметить летящий в них огненный шар, но тут пандус закрылся, и «Ночной ястреб» рванул в небеса с такой скоростью, что за ним не угналась бы никакая нечистая сила.

— В ящике слева должна быть аптечка, — сказал Йорр. — Инквизитор, вам стоит позаботиться о своих ранах.

Мгновение он молчал, давая Харту время открыть искомый ящик и найти там аптечку, затем продолжил:

— Я приношу извинения за свою неудачу, когда инквизитор Карнис атаковала нас. На несколько секунд я лишился дара речи и возможности двигаться и тем самым не смог исполнить свой долг как телохранитель.

— Не думай об этом, — ответил Харт, доставая спрей с синтекожей. — Несса — могущественный телепат. Ты спасал мою жизнь множество раз до этого, и поэтому я до сих пор жив.

— Даже так мне крайне неприятно осознавать, что некая внешняя сила воздействовала на мой мозг, — возразил Йорр. — Что, если она каким-то образом повлияла на меня?

Харт улыбнулся, но тут же пожалел об этом — щёки немедленно вспыхнули от боли.

— Друг мой, похоже, в тебе ещё осталось что-то от простого смертного. Об этом тревожатся многие из нас, находясь в присутствии различных псайкеров, особенно телепатов. Откуда нам знать, что они не выведали наши секреты? Откуда нам знать, что наши мысли по-прежнему рождаются в нашей собственной голове?

Он прыснул синтекожей на левую сторону лица и облегчённо вздохнул, когда вещество принялось охлаждать и залечивать ожоги. Выглядеть он будет неважно, но ему требовалось всего лишь уменьшить повреждения, прежде чем они смогут получить более серьёзную медицинскую помощь.

— И откуда вы получаете ответы на эти вопросы? — спросил Йорр. Харт никогда бы не подумал, что космодесантник способен впасть в уныние, но именно это он слышал в его голосе. Что-то в этом противостоянии потрясло его до глубины души.

— Ниоткуда, — признался Харт. Он наложил жидкую повязку на правую половину лица, затем перешёл к рукам.

— Звучит неэффективно и неудовлетворительно, — пробурчал Йорр. Харт засмеялся и убрал спрей.

— Друг мой, ты только что уместил в одно предложение всю суть того, что значит быть человеком. Человечность — это то, что заставляет нас совершать ошибки, и в то же время именно она отделяет нас и ставит выше бесчисленных жалких рас, которые пытаются украсть у нас Галактику. Разумеется, не мне рассказывать об этом бывшему члену Караула Смерти, — добавил он. — Тебе нужно остановиться, чтобы заняться собственными ранами?

— Я могу выдержать и чего похуже, — невозмутимо ответил Йорр.

— Хорошо, — сказал Харт. Он подошёл к терминалу в передней части отсека и вбил координаты. — Тогда летим к космопорту на всех парах. Пусть я всего лишь человек, пусть совершаю ошибки и пусть меня предают, но если мы хотим принести гибель Альфа-Легиону, то нам предстоит ещё много работы.

ЛОЖЬ И КРУПНОЕ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ

В результате кровавого столкновения, унёсшего жизнь Соломона Акурры, Ржавокровные заявили права на полярный командный узел Антраса. И всё же они скорее принадлежали Новому Механикуму, чем Альфа-Легиону, а потому Квоп Халвер ни капли им не доверял.

«Теневой удар» высадил их в пятидесяти километрах от места назначения, и теперь отдыхал под снежным заносом вместе с двумя охотниками за головами, оставшимися его охранять. Пятеро других последовали за ним к термальному шлюзу, который, согласно плану, расположился прямо за следующим хребтом.

— Контакт, — доложил Ворлан Ксан, отрывая глаза от ауспика. Его голос вернулся к норме. — Два сигнала, с севера.

— Уходим в тень, — приказал Халвер, и отделение подчинилось, слившись с усыпанным снегом каменистым утёсом. Охотники за головами из Змеиных Зубов не слишком уважали стандартную расцветку легиона и в соответствии с должностью большую часть времени носили чёрное, адаптируя чешуйки-хамелеоны своих доспехов к окружению. Входящие в экипировку хамелеолиновые плащи предназначались для того, чтобы «ломать» характерные контуры силовой брони и всего, что ими накрыто. Любой мастер скрытности знал, что маскировать силуэт нужно не менее тщательно, чем цвет и передвижения.

Истребительная команда выключила доспехи, и ледяной ветер мгновенно унёс последние остатки тепла. Халвер понимал, что совсем скоро ощутит всю прелесть полярного холода: силовая броня хоть и была замкнутой системой, но без энергии она не могла регулировать внутреннюю температуру. Однако на этих снежных просторах энергетические сигнатуры силовых ранцев сможет засечь вообще кто угодно — или что угодно, — если у него есть тепловые датчики. Он оставил включёнными лишь зрительные дисплеи шлема, чтобы получать тактические сводки о происходящем перед собой; всего лишь крошечная искорка энергии, которую не сможет уловить ни один враг, если только не наступит прямо на него.

Во всяком случае, теоретически. Но если дело касалось Нового Механикума, возможно было всё.

С утёса спустились две многоногие демонические машины, каким-то образом умудряясь цепляться за обледеневший камень. Они выглядели как чудовищные арахниды, изогнутые дугой спины возвышались над землёй примерно на два роста Халвера. И, несмотря на знакомый сине-зелёный цвет панцирей, их покрывало множество символов Разрушительных Сил и ни одной метки Альфа-Легиона.

Халвер рефлекторно задержал дыхание. Конечно, если эти существа могли услышать его дыхание внутри шлема, то, обладая настолько острыми чувствами, они бы и так обнаружили всё отделение. Но некоторые реакции настолько въелись в психику, что даже космодесантники поневоле следовали им. Он приготовился в любую секунду реактивировать силовую броню и положил одну руку на мелта-бомбу. Инстинкты подсказывали ему целиться в голову существа, но кто бы знал, подействует ли это на такое чудовище? Халвер мало что знал о нерождённых и их повадках и ещё меньше — о тех, что одушевляли собой стальные боевые машины.

Твари подползли ближе, непрерывно стрекоча и водя головами туда-сюда. Механические усики щёлкали, словно пробуя воздух на вкус, а скопления глаз постоянно мигали. Халверу доводилось видеть подобных монстров в действии, и эти два явно не вели себя так, словно уже почуяли врага. Их движениям не хватало сосредоточенности — впрочем, это его не сильно успокоило. Они, без сомнений, обладали невероятно острым чутьём, и, хотя населяющие их демоны воспринимали мир иначе, чем люди, невозможно было сказать наверняка, что именно может привлечь их внимание. Да, конечно, в теории Ржавокровные и Змеиные Зубы были союзниками, но Халвер не собирался рисковать, зная, что только боевые братья из Ржавокровных пережили операцию по захвату узла. Такие удобные совпадения кого угодно заставят сомневаться.

Он так и не понял, что их выдало. Может, незначительное движение пальца у спускового крючка или шелест хамелеолинового плаща, а то и вовсе едва слышный скрежет охлаждающегося металла или керамита. Так или иначе, один из меха-демонов прервал свой размеренный шаг и резко повернул голову к ним.

Команда охотников за головами не шевелилась. Каждый из них ждал команды Халвера к началу атаки — или к бегству.

Оба дьявольских отродья сменили направление и начали подбираться всё ближе, покачивая щупальцами и водя туда-сюда орудиями, торчащими из раздувшихся брюшек. Халвер за мгновение осознал, что они не остановятся и не продолжат патрулирование; машины прочешут всю территорию перед собой и непременно отыщут то, что привлекло их внимание. Группа не могла уйти с их дороги, а потому им осталось выбрать из двух вариантов: раскрыть себя и бежать или раскрыть себя и драться.

Или, учитывая то, что они были из Альфа-Легиона, выбрать что-то третье.

Он начал медленно смещать ладонь с мелта-бомбы, пока указательный палец не упёрся в кнопку другого детонатора на поясе. Халвер нажал на неё, и в паре километров со стороны, откуда они пришли, прогремел взрыв. Заранее заложенный заряд сдетонировал, подняв в воздух облако снега и вызвав небольшую лавину. Создания подпрыгнули на месте, развернулись и поспешили в сторону звука с такой скоростью, что охотники не смогли бы их догнать, даже если бы захотели.

Халвер подождал, пока они не скроются из виду, затем отсчитал ещё двадцать секунд. Только после этого он снова запустил силовую броню. Системы жизнеобеспечения ожили, и по телу разлилась тёплая волна, а искусственные пучки мышц вновь подарили увеличенную мощь его конечностям.

В словах не было нужды: он сделал сигнал рукой, и истребительная команда последовала за ним дальше.

Десять минут спустя они добрались до намеченной точки. Теплоотводящий шлюз находился под каменным навесом и выплёвывал горячий воздух непрерывным потоком белого пара. Ксан осмотрел его и покачал головой.

— Не вижу никаких мер предосторожности или сигналов тревоги.

Халвер усмехнулся.

— Что Механикус, что Механикум, разницы нет — иной раз трудно сказать, что руководит их действиями: забывчивость, излишняя самоуверенность или дьявольская хитрость.

Он махнул рукой.

— Открывай.

Зреко Чура подошёл ближе, держа в руке дуговой резак, и принялся отпиливать преграждающую им путь решётку. Девяносто секунд спустя проход был свободен. Как только они вошли внутрь, Чура достал из поясной сумки мягкий клей и вернул решётку на место, замазав места разреза. Истребительная команда двинулась дальше, их доспехи вновь вернули себе привычный чёрный окрас, сливаясь с тенями нового окружения. Кто знает, быть может, когда-то эти тоннели служили иной цели, нежели простая вентиляция? Когда за дело брался Культ Машины, что угодно могло быть забыто, открыто заново и приспособлено к новым задачам. При этом всё прошлое они забывали с такой же лёгкостью, с какой впадали в привычное слепое благоговение.

Из бокового тоннеля им навстречу вышли сторожевые сервиторы. Они ничем не выдали своего приближения, ни неуклюжими шагами, ни лязгом гусениц: вот они находились в спящем режиме, а вот они включились и бросились в атаку. Халвер нырнул в сторону, уворачиваясь от цепного клинка, который заменял руку раздувшейся твари размером с огрина. Но как только он вскочил на ноги, с другой стороны ему в грудь прилетел удар громового молота. Воздух разорвал разряд энергии, и Халвер очнулся уже на спине, в десяти метрах дальше по тоннелю.

— Халвер! — крикнул Ксан, не забывая кромсать нападавших силовым ножом.

— Я в порядке! — ответил Халвер, но вопящие от боли рёбра тут же изобличили его ложь, стоило ему встать на ноги. А судя по скрежету нагрудника, керамит дал трещину.

Подняв болтер, он насчитал трёх врагов: каждый из них значительно превосходил размерами космодесантника и двигался с неестественной скоростью и чёткостью, что говорило о куда более продвинутом программном обеспечении, нежели стандартные сторожевые протоколы. Его команда открыла огонь, пытаясь найти наилучшее применение болт-пистолетам и силовым ножам на такой короткой дистанции, но в тоннелях было слишком тесно, а сервиторы неумолимо развивали успех. Ворлан Ксан отлетел в сторону от удара громового молота; ещё один конструкт своей гигантской дрелью пришпилил Унежа Маноза к стене. Бур вгрызся в доспехи, и во все стороны полетели керамитовые чешуйки. Мгновением позже за ними последовали ошмётки плоти — сервитор пробил броню и принялся сверлить тело космодесантника насквозь.

Халвер выстрелил трижды, попал в сочленение бура и отстрелил его. Маноз упал на колени вместе с торчащей из груди дрелью, и Зреко Чура бросился в атаку с силовым ножом. Однако, хоть его клинок и нашёл свою цель несколько раз, сервитор, казалось, почти не обратил внимания на удары; он развернулся, взмахнул пневматической булавой на второй руке и угодил Чуре в шлем, да так сильно, что расколол его. Чура рухнул, и сервитор поднял окованную металлом ногу, чтобы раздавить ему череп.

И вдруг застыл, заворожённо глядя на высунувшийся у него из груди длинный шип.

Раздался громкий крик — смертный крик, изданный смертными лёгкими, — и другой сервитор с такой силой влетел в противоположную стену, что из него посыпались искры. Третий же — тот самый, что огрел Халвера молотом — оказался насажен на пику, как и первый, и точно так же застыл в неподвижности. Оставшиеся охотники осторожно опустили оружие, и Квоп Халвер приободрился. Таинственный шип покинул тело сервитора, и его владелец наконец показался.

— Высший охотник, — поприветствовал Халвера Соломон Акурра, трансформируя демоническую руку в нормальное состояние. Его доспехи были измяты и выщерблены, одна из линз шлема треснула, но в остальном он выглядел живым и здоровым. В реликвийном болтере на бедре отсутствовал магазин, и это весьма красноречиво говорило о том, скольких усилий и скольких патронов Акурре стоило поддерживать себя в этом состоянии.

— Мастер-терзатель, — ответил Халвер. — Почему-то я вовсе не удивлён, что Призрак выжил.

Он поморщился, завидев Тулаву Дайн, облокотившуюся на свой посох. Её присутствие объясняло случившееся со вторым сервитором.

— А вот то, что выжила она…

— И я всегда рада тебя видеть, Халвер, — прошипела Дайн. Ведьма казалась истощённой даже по меркам смертных.

— Эти модели погибают быстрее, если попасть в центральный процессор у них в груди, — сообщил Акурра, толкнув ногой одного из сервиторов. — Мы это выяснили опытным путём.

— Лорд Акурра, что произошло? — спросил Ворлан Ксан. Его левый наплечник раскололся, рука обвисла и, видимо, не слушалась.

— Ксеттус предал нас, — ответил ему Акурра без тени злобы или горечи. — В некоторой степени. Прежде чем начать совращение машинного духа систем планетарной обороны, он спланировал уничтожение всех наших сил, которые не были преданы лично ему. Тулаве в последний момент удалось перенести нас по варпу из-под прицела орудий титана. Мы укрылись в узле и с тех пор не переставая наблюдали за работой Ржавокровных.

— Что ты видел? — спросил Халвер. — Они собираются предать всех остальных?

Акурра помотал головой.

— Пути Механикума неисповедимы для нас обоих, но я не увидел признаков чего-то подобного. Судя по всему, Ксеттус и его подручные действительно делают то, о чём мы договаривались, — если опустить тот факт, что перед этим они истребили союзников.

Халвер обдумал услышанное. Он предпринял эту вылазку, чтобы самому оценить, насколько Ксеттусу можно доверять; обнаружить живого Соломона Акурру он явно не планировал.

— Ксеттус знает о том, что ты выжил?

Акурра помотал головой.

— Он об этом тоже ничего не говорит. Насколько мне известно, он считает меня мёртвым и, скорее всего, намерен выдвинуть себя на пост нового мастера-терзателя, подкрепив свою кандидатуру захваченным «Владыкой войны».

— Такое вряд ли одобрят, — заметил Халвер.

— Разумеется, — согласился Акурра. — Вот почему жизненно необходимо, чтобы Змеиные Зубы поддержали его притязания.

Халвер совсем чуть-чуть удивился этому заявлению: тонкое искусство политики ценилось и оттачивалось в Альфа-Легионе не меньше, чем грубое искусство войны.

— Ты не собираешься их оспаривать?

— Не сразу, — сказал Акурра. — Я собираюсь оставаться для всех мёртвым до тех пор, пока не появится подходящая возможность. Так или иначе, у Ксеттуса сильная позиция — он, без сомнений, сыграл ключевую роль в покорении Антраса, вдобавок у него под началом внушительная армия демонических машин. Я не собираюсь пытаться отобрать своё место у предателя до тех пор, пока не получу всё необходимое для того, чтобы моё главенство не вызывало ни единого вопроса. Пока Ксеттус придерживается плана и направляется в систему Псифоса, это всё ещё возможно.

Халвер хмыкнул.

— Его почти наверняка можно подтолкнуть в этом направлении, но даже если в этом и был твой план, то в случае успеха у тебя не получится присвоить это достижение.

— Самого успеха будет достаточно, — ответил Акурра. — У меня другая цель, другое достижение, которое сделает Змеиные Зубы самой известной и могущественной фракцией Альфа-Легиона.

Он раскинул руки в стороны.

— Разумеется, Халвер, если только ты не решишь сделать так, чтобы я и дальше оставался мёртвым.

Внезапно стало очень тихо. Квоп Халвер вдруг обнаружил, что у него в руках болтер, а в оружии Акурры нет патронов.

— Мы не всегда сходились во мнениях, — спокойно продолжил Акурра. — Возможно, ты даже получишь хорошее место возле лорда Ксеттуса, если вернёшься к нему и положишь к его ногам моё тело. В конце концов, ложь и предательство всегда были в крови нашего легиона.

Халвер медленно кивнул.

— Так и есть.

Те из Охотников, что стояли на ногах, едва заметно напряглись. По правде говоря, Халвер понятия не имел, чью сторону они займут в случае чего. Впрочем, он был уверен, что, как только вопрос разрешится, они все как один примкнут к выжившему. Альфа-Легионеры были прагматичны до мозга костей; какой смысл умирать за идеи уже мёртвого предводителя.

И Халвер был уверен, что убьёт Соломона Акурру за считаные секунды.

— И как же прикажешь мне довериться Ксеттусу? — спросил он. — Твой труп в моих руках будет означать, что я узнал о его предательстве и, таким образом, стал для него помехой, — или он мог бы отдать меня другим вождям и с чистой совестью сказать им, что это я убил тебя, а не он.

Акурра кивнул.

— Здравая мысль. Следовательно, если ты не собираешься убивать меня, то я вместо этого попрошу тебя помочь мне с Тулавой выбраться отсюда.

— Желательно при этом так, чтобы мне не пришлось пешком топать до экватора, — кисло добавила ведьма. — И чем скорее, тем лучше. Если уж мы услышали, как вы тут шумели, то другие и подавно, а в этом комплексе водятся твари пострашнее сторожевых псов Механикус.

Всё упиралось в доверие. Соломон Акурра не особо нравился Халверу, но в том, что касалось объединения легиона и войны с Империумом, тот до сих пор оставался верен слову.

— Меньшее из зол, — решил он. — Выдвигаемся.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОБМАНИ МЕНЯ ДВАЖДЫ…

Лейтенант Рен Мальфакс разочаровался во всём.

Его попытки мобилизовать оборону субсектора почти ни к чему не привели. Альфа-Легион застал систему Бехариса врасплох своей наглой, бесстыдной атакой под личиной лояльного ордена. По мнению Рена, такой поступок лишний раз подтверждал глубину падения этих изменников; в отличие от них, он испытывал хотя бы каплю уважения к тем еретикам, которые не стеснялись открыто демонстрировать свою верность. Затем пал Антрас — а если не пал, то оказался достаточно уязвим и потрёпан, чтобы Альфа-Легион смог опустошить его склады и присвоить ресурсы. По крайней мере, так говорилось в астропатических сообщениях, полученных губернатором Альзином. Технологическое превосходство оборонительных систем Антраса над любыми другими оказалось пустышкой, а уверенность техножрецов, из-за которой они проигнорировали все предупреждения Рена, — обычным высокомерием. Поведение, типичное для Адептус Механикус: Рен не стал бы учить их благословлять когитаторы или чинить «Репульсоры», а им не стоило пытаться убедить его, что они смогут отразить штурм предателей-Астартес.

Следующей целью, разумеется, стала система Псифоса. Альфа-Легион нанёс удар по путям снабжения и по миру-кузнице. При всей их непредсказуемости и оригинальности мышления единственным логичным шагом для предателей сейчас была молниеносная атака по правительственному центру. Рен распорядился отправить астропатические послания, но не тешил себя иллюзиями о непременной и скорой помощи. Крестовый поход Индомитус уже освободил эти системы и двинулся дальше, а великий хранитель присяги специально отрядил полуроту Рена для надзора за их обороной, чтобы не возвращаться сюда с более крупными силами. Ещё несколько систем в секторе Карадон были поглощены собственными проблемами, стараясь не дать предателям и ксеносам вновь дестабилизировать едва восстановленное имперское правление. Впервые в жизни Рен подумал об Империуме не как о гигантском монолите размером с галактику, могучей скале, утёсе, о который разбиваются волны врагов и завистников. Империум предстал перед ним как архипелаг из множества почти не связанных друг с другом островов посреди бушующего, разъярённого океана.

Осознание отрезвило его, и Рену это совсем не понравилось. Оно никак не повлияло на его решимость защищать Империум, но на протяжении долгих дней, пока «Рассветный клинок» без устали патрулировал орбиты системы Псифоса, бывали моменты, когда Рен Мальфакс начинал сомневаться в себе. Его новое восприятие уязвимого Империума — был ли это признак поселившегося в нём изъяна? Или же он просто стал глубже понимать истинный масштаб угрозы, нависшей над человечеством? Сомнение — потенциальная брешь в броне его веры, но разве излишняя самоуверенность не была тем же пороком, лишь на другой чаше весов?

Он частично продолжал размышлять об этом, пока изучал маршруты перевозок на орбите Кампара. Он приказал направить все расписания на «Рассветный клинок», чтобы изучить их через призму тактического мышления Астартес. По крайней мере, система Псифоса не сдастся без боя. Он приказал утроить охрану во всех космопортах, а флоты и орбитальные станции находились в постоянной боевой готовности. Как бы изворотлив ни был Альфа-Легион, он не сможет просочиться сюда незамеченным.

Что-то привлекло внимание лейтенанта, и он нахмурился, пробегая глазами по трёхмерному скоплению символов и различных условных обозначений. Он ввёл команду на когитаторе, повернул колёсико, и дисплей начал отматывать время назад на час… три часа… шесть часов… День… Три дня…

Рен кивнул сам себе, затем выделил дюжину отдельных кораблей и включил воспроизведение на ускоренной перемотке. Все корабли на орбитах миров, в том числе и «Рассветный клинок», принялись нарезать дёрганые круги туда-сюда, а остальные суда спокойно последовали по своим маршрутам. Некоторые перемещались от планеты к планете внутри системы, перевозя людей и товары; другие спешили к точке Мандевилля и исчезали в варпе; какие-то, наоборот, появлялись из имматериума и двигались к центру, по направлению к той или иной планете. Вся система в границах точки Мандевилля представляла собой огромную сферу, слишком обширную, чтобы можно было досмотреть или задержать корабли сразу по прибытии.

А вот как только они приближались к планетам…

Рен напряжённо улыбнулся. Та дюжина кораблей, что он выделил ранее, прибыла в систему с перерывом в сутки друг от друга, и с тех пор эти корабли с разной скоростью и по разным маршрутам направлялись в сторону Кампара. Однако их прибытие к внешним границам систем орбитальной обороны планеты было спланировано с точностью до получаса. С учётом времени на прохождение таможни они коснутся поверхности Кампара буквально в одну и ту же секунду.

И каждый из этих кораблей был крупнотоннажным грузовозом, похожим на те, с помощью которых Альфа-Легион обвёл вокруг пальца Бехарис.

— Дайте мне связь с флотом и звёздными фортами «Рамилис», — приказал Рен. Оператор вокса щёлкнула переключателями и сделала ему знак, что всё готово.

— Говорит лейтенант Мальфакс из Серебряных Храмовников, с борта «Рассветного клинка», — объявил Рен. — Высылаю вам обозначения двенадцати судов…

На мостике взревели сигналы тревоги. Через полсекунды Рен увидел причину и нажал на нужную клавишу, выводя информацию на экран. На сканеры дальнего действия никогда нельзя было положиться, но сейчас у него не было никаких сомнений в правдивости увиденного.

— Лейтенант? — послышался в воксе чей-то голос. Мозг Рена автоматически опознал в говорящем командора Приама, начальника звёздного форта «Упорство».

— Датчики фиксируют крупное вторжение на границе системы, — сообщил ему Рен. Теперь сигналы тревоги раздавались по всему флоту.

— Альфа-Легион здесь.

Отчёт высветился на экране, и он тут же впился в него взглядом. Новый флот оказался крупнее, чем тот, который Серебряные Храмовники атаковали по совету инквизитора Харта, — похоже, успехи еретиков привлекли под их знамёна новых последователей. Центр формации занимал тот самый трижды проклятый скиталец, тупоносый таран, который наверняка смог бы пробиться через скоординированный огонь оборонительных систем Псифоса с помощью одной лишь инерции и массы. Но не он привлёк внимание Рена. Имея дело с Альфа-Легионом, он постепенно начал привыкать к тому, что в тени первого удара всегда таится скрытый клинок.

— Тяжёлые транспортники, — сказал он, выделив их для остальных командиров. Эти суда следовали за скитальцем, под защитой его обширного корпуса и кружащих вокруг них кораблей эскорта; несмотря на свои внушительные размеры, вооружение они имели весьма скудное. Однако лейтенанта беспокоили отнюдь не их орудия — его мысли занимал перевозимый ими груз.

— Они вполне могли набить их кучей пушечного мяса, — заметила капитан Аль-Шава с «Отмстителя», крейсера типа «Стигийский».

— Если допустить, что они заполнены под завязку, то речь идёт о сотнях тысяч бойцов на каждый грузовоз, и это самое меньшее.

— Или о нескольких титанах, — добавил Рен.

Повисла мёртвая тишина.

— Они только что захватили мир-кузницу, — напомнил им Рен. — Мы потеряли связь с Антрасом — никто точно не знает, что там произошло или что они могли оттуда стащить. С нашей стороны будет предельной глупостью не принять в расчёт вероятность того, что предатели пополнили свой арсенал богомашинами.

— У наземной обороны нет ничего, чтобы выдержать натиск титанов, — дрожащим голосом произнесла капитан Аль-Шава.

— Впрочем, ублюдкам ещё нужно их высадить, — заметил командор Приам. — Я запускаю процедуры аварийной посадки, чтобы убрать с орбиты гражданские суда. Не хватало нам только перепуганных торговцев перед прицелами зениток.

— Отставить, — приказал Рен. Он дал знак офицеру вокса, который передал ему заготовленную информацию перед тем, как было обнаружено вторжение Альфа-Легиона.

— Вот двенадцать кораблей, о которых я упоминал ранее. Если позволим им сесть, то рискуем получить плацдарм Альфа-Легиона на поверхности планеты ещё до того, как вступим в бой с их флотом. Сначала уничтожьте эти корабли, а уж затем действуйте согласно процедурам.

Никто не стал возражать. Пусть лейтенант космодесанта командовал всего лишь полусотней своих собратьев, но за ним стояла вся мощь авторитета Адептус Астартес. Даже генерал Астра Милитарум не погнушался бы выслушать его доводы. А когда над системой нависла угроза в лице еретического флота, для этих офицеров Псифоса его слово стало законом.

Гремели орудия, и огромные грузовозы гибли один за другим. Лишь когда последний из них превратился в облако блестящих осколков, командор Приам распорядился очистить орбиту. Те корабли, что ожидали разрешения на посадку, были вынуждены пойти на ускоренное снижение. Приам отменил взлёты для всех судов, кроме военных, а тем кораблям, что направлялись по иным маршрутам, было предложено либо вернуться на Кампар, либо попытать удачи с Альфа-Легионом и избавить всех от своего присутствия до прибытия захватчиков.

Рен проверил хроно, не забыв сделать поправку на задержку сигнала от сканеров. С учётом скорости предателей у Кампара было около восемнадцати часов, прежде чем в его небесах разверзнется ад.

Ему предстояло позаботиться о том, чтобы этот ад не спустился на поверхность планеты.

В действительности флот Альфа-Легиона стал виден невооружённым взглядом через семнадцать с половиной часов, по крайней мере для экипажей защитников Кампара, столпившихся на орбите столичного мира. Центральное пятно, обозначающее уродливую махину скитальца, окружало собственное созвездие из многочисленных кораблей, отражающих своими корпусами нестерпимо яркий свет звёзд.

Рен Мальфакс не знал страха, но он бы солгал, если бы стал отрицать охватившее его дурное предчувствие. Невозможно было оценить истинную мощь войска Альфа-Легиона: эти корабли могли оказаться битком набиты воинами, и напротив — внутри них мог оставаться лишь необходимый экипаж, чтобы увеличить видимую численность группировки и вселить тревогу в сердца врагов. Впрочем, даже если большинство этих кораблей было укомплектовано по минимуму, то всё равно имперцы имели дело с самой масштабной мобилизацией Альфа-Легиона за всю новейшую историю Империума.

— Похоже, змеи больше не считают необходимым прятаться по теням, — заметил он. — Давайте заставим их об этом пожалеть.

— От флотилии уже откололось несколько обособленных формаций, которые принялись терроризировать судоходные маршруты, — доложил офицер ауспика.

— И комплекс Администратума на луне Даунрич подаёт сигнал бедствия, — добавила связистка.

Мальфакс отмахнулся от них.

— Сейчас об этом уже поздно думать.

Загорелась очередная лампочка.

— Ещё один входящий сигнал, — сказала офицер вокса. Она сглотнула.

— Милорд, эта передача исходит от флота предателей.

Рен взглянул на брата Рана, технодесантника его полуроты. После падения Антраса он стал осторожен.

— Сигнал враждебен?

— Никаких признаков мусорного кода, брат-лейтенант, — ответил Ран, проверяя свои датчики. — Похоже на обычную аудиовизуальную передачу.

— Тогда следует предполагать, что обман таится в их словах, — заключил Рен. — И всё же давайте узнаем, что предатели хотят нам сказать.

Ему бы не помешал совет двух инквизиторов, но похоже, что их разногласия — личные, профессиональные или всё вместе — достигли точки кипения. В особняке одного из аристократических родов Кампара случилась жестокая стычка, и теперь их обоих будто след простыл. Рен воспринял эту новость с тем же смирением, слегка сдобренным отвращением, с каким воспринял бы любой доклад о том, что его союзники среди неулучшенных смертных опять поставили свои мелкие склоки превыше долга перед Империумом. Такие новости всегда разочаровывали его, но почти никогда не удивляли. Они служили ценным напоминанием — даже Инквизиция стоит ровно столько, сколько стоят её представители. Сегодня — как и всегда — Империум будет спасён кровью и жизнями космических десантников.

Включился гологенератор. Свет вспыхнул и застыл в воздухе, принимая форму чего-то, чего Рен Мальфакс совсем не ожидал увидеть.

Голову и плечи космодесантника.

Разумеется, он знал, что Альфа-Легионеры — это космодесантники; во всяком случае, происхождение у них было общее. Однако впервые Рен столкнулся с еретиками-Астартес, когда сражался против Безупречного Воинства, и трудно было найти более извращённых и безобразных слуг Хаоса. Он не изучал их тела подробно, но казалось, что многие из них намеренно изменяли собственную плоть, не дожидаясь мутагенного влияния варпа. Первое впечатление осталось с ним надолго, формируя в его сознании стереотипный образ Астартес-отступника.

И, словно назло ему, представший перед ним облик оказался настолько непримечательным, насколько это было возможно для космодесантника. Гладко выбритая голова, лицо без малейших признаков мутаций или увечий, хоть и вряд ли кто-то принял бы его обладателя за простого смертного. Воин имел гладкий череп, высокий, но не чрезмерно крупный лоб, высокие скулы и сильную челюсть абсолютно естественной формы. Его нос немного напоминал орлиный. Предатель обладал практически… благородной внешностью. Однако Рен почувствовал, что ему будет непросто вызвать в своей памяти конкретные черты лица этого воина, даже несмотря на присущие ему и большинству его братьев эйдетические способности.

Видимая часть доспехов предателя тоже не отличалась ничем примечательным. Он носил броню типа VI, и если не считать множества мелких сколов и вмятин — доспехи прошли вместе с хозяином через множество битв, — то никаких узоров или украшений на ней не было, за исключением свернувшейся на правом наплечнике гидры. В глазах всей Галактики воин выглядел так, словно был зелёным рекрутом, который готовится вот-вот ступить на своё первое поле боя, в самом разгаре Ереси Хоруса.

Всё это, признался себе Рен, его почему-то очень нервировало.

— Назовите своё имя и цель, — сказал он. Он намеренно старался говорить спокойно, без малейшего интереса, словно зависший над вверенной ему планетой флот Хаоса его нисколько не беспокоил.

По губам собеседника пробежала лёгкая улыбка.

— Я — Альфарий.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — ответил Рен. Тем не менее что-то в словах еретика заставило его внутренности сжаться. Инквизитор Карнис упоминала, как охотно члены Двадцатого легиона пользуются личностью своего прародителя по причинам, о которых лучше не задумываться. Но, даже зная об этом, трудно было не ощущать на себе влияние этого имени. Большая часть Империума предпочла спрятать или забыть историю своих самых тёмных дней, но Адептус Астартес помнили имена своих отцов-основателей, и ещё лучше — имена братьев, обратившихся против них. Некоторые были точно мертвы, некоторые точно живы — если изуродованное варпом существование можно было так назвать, — а судьбы остальных оставались неизвестны.

Однако Альфарий был загадкой. Предполагалось, что после Ереси Ультрадесантники убили его на Эскрадоре, и всё же слухи о нём никуда не исчезли.

Возможно, подумал Рен, это лучше всего доказывало истину. Если Альфа-Легион позволил распространиться слухам о своём отце, то, скорее всего, Альфарий действительно был мёртв.

— Твои сомнения или отсутствие таковых меня не интересуют, — ответил так называемый Альфарий. Он обладал глубоким, звучным голосом, говорил неспешно и властно. Если бы Рен прежде не находился в присутствии истинного примарха, лорда-командующего, Имперского регента Робаута Гиллимана, то ему было бы куда труднее убедить себя в том, что Альфа-Легионер лжёт о своей личности.

— Цель моя проста, лейтенант. Я не собираюсь оскорблять тебя предложением сдаться.

Рен поневоле улыбнулся.

— А я уж думал, что вы, предатели, свято убеждены в силе своих мерзких богов. Якобы они могут всё, даже обратить на свою сторону таких воинов, как я.

— Лейтенант, ты космический десантник, — пояснил еретик. — У тебя нет никаких связей, никакой верности этому миру. Покуда ты можешь отдать жизнь ради защиты этой планеты, тебе нет дела до её судьбы, ведь единственное, до чего тебе действительно есть дело, — твоя собственная смерть.

— Можешь мне поверить, изменник, — ответил Рен, — до твоей смерти мне тоже есть дело.

— А вот что сказать про твоих смертных союзников? — продолжал Альфарий, словно Рен вообще не открывал рта. — Их собрали со всей системы, возможно даже с этой самой планеты. Им стоит подумать о капитуляции. У них есть семьи, друзья, возлюбленные — все те, кто неизбежно пострадает, если для достижения цели нам придётся прибегнуть к войне.

— Говоришь так, словно тебе не нужна война, — фыркнул Рен.

— Но ей вовсе необязательно случиться здесь, — невозмутимо сказал Альфарий. — Нам нужна подать — оружие, припасы и рекруты. Наши потребности истощат ресурсы этого мира куда меньше, чем карательные требования крестового похода Индомитус, который выжимает отвоёванные территории досуха и называет это «защитой». — Предатель улыбнулся. — До тех пор, пока нам не придётся сражаться за право получить желаемое, защита Альфа-Легиона будет стоить вам гораздо дешевле.

— Твоя «защита» — обычная ложь, — возразил Рен. — Кампар верен Империуму, и его обороняет могущество самого Императора!

— Лейтенант, ты путаешь защиту с возмездием, — поправил его Альфарий.— Я не сомневаюсь, что после того, как мы разнесём в щепки вашу жалкую пародию на оборонительный флот, сотрём в порошок все крепости и укрепления на поверхности планеты, сровняем с землёй каждый храм Имперского Кредо, вырежем правителей и заберём все нужные ресурсы, Империум за пару недель или месяцев найдёт способ вернуться сюда и восстановить свою жестокую власть над горсткой выживших. Многие из них будут казнены за то, что сражались недостаточно усердно, — впрочем, мы к тому времени уже исчезнем.

Рен сжал зубы от злости, но не осмеливался ни отвернуться, ни подать какой-то сигнал. Альфа-Легионеры слыли мастерами обмана, из чего следовало, что чужой обман они распознавали с не меньшим мастерством.

— Разумеется, если Кампар капитулирует, то нам не придётся уничтожать ваши оборонительные сооружения, и вам будет легче защититься от неизбежного появления Империума, — продолжал Альфарий. — Всё, что нам нужно в качестве жеста доброй воли, — чтобы оборонительный флот дал залп и уничтожил «Рассветный клинок». Как только это случится и если не последует иных враждебных действий, мы сможем обсудить условия сдачи.

Рен не мог не признать, что наживка получилась заманчивой. Вот почему было опасно давать еретику возможность говорить: не исключено, что вместо завываний о превосходстве так называемых божеств они нашли бы способ посеять семя сомнений в сердца и разумы тех, кому не хватало стойкости космических десантников. Но Рен рассчитывал на то, что Альфа-Легион попробует воспользоваться подобным преимуществом, и принял меры. Ран, который находился вне радиуса действия объектива, передающего изображение Рена на корабль предателей, подал условный сигнал, и Рен избавился от необходимости продолжать разговор.

Он обрубил связь.

— Брат Ран, ты смог запеленговать источник сигнала?

— Да, брат-лейтенант, — подтвердил Ран. — Как мы и предполагали, он исходит из скитальца, но я смог сузить круг поисков вот до этой секции.

Он покрутил несколько дисков, и вместо Альфария-самозванца в воздухе появилось схематичное изображение скитальца с небольшой выделенной зоной.

— Друзья мои, — произнёс Рен, расширяя диапазон связи, чтобы его услышали все капитаны и командиры Кампарского флота. — Предатели неосмотрительно подставили нам горло. Вырвем же его.

В АТАКУ

Имперский флот выстроился для атаки практически сразу же, как только их предводитель оборвал связь. Квоп Халвер наблюдал за началом битвы через смотровые окна «Незримого» и в очередной раз чувствовал, как его нутро выворачивается наизнанку. Он был воином, лазутчиком, убийцей и саботажником — и ничем этим он не мог заниматься на палубе боевого корабля. Здесь он мог лишь наблюдать — и, вполне возможно, умереть, не получив возможности нанести ещё один удар по Империуму.

Разумеется, шансы погибнуть на борту «Незримого» были значительно ниже, чем на любом другом корабле их флота, но с тех пор, как ими командовал Соломон Акурра, многое успело измениться.

— Возвращайся на своё судно, — приказал лорд Ксеттус одному из Безликих, тому самому, который выдавал себя за Альфария в диалоге с Серебряным Храмовником.

— «Бездна» вот-вот вступит в бой с врагом, — ответил Безликий. Ксеттус мгновенно обернулся к нему, угрожающе щёлкая механодендритами. Квартет рабов зашипел, выражая неудовольствие своего хозяина.

— Я что-то не припомню, чтобы спрашивал твоего мнения, — рявкнул Ксеттус.

Несколько секунд Безликий держал взгляд горящих линз лорда-дискорданта, затем склонил голову.

— Как прикажете, мастер-терзатель.

Он надел собственный шлем и пошёл к выходу с мостика, но Халвер не питал иллюзий, что приказ был действительно воспринят так спокойно, как демонстрировал легионер. По правде сказать, он бы немало удивился, если бы Альфарий на самом деле покинул «Незримый». На его месте Халвер воспользовался бы занятостью Ксеттуса битвой и подождал бы, пока возвращение на свой корабль не станет безопасным. В качестве оправдания подошла бы поломка двигателя челнока или что-то подобное. Более того, на его месте, Халвер изначально позаботился бы о поломке транспорта, чтобы сделать свою историю более правдоподобной.

Ксеттус совсем недавно стал мастером-терзателем, получив эту должность благодаря преимуществу голосов, среди которых был и голос Халвера. И он уже вёл себя так, словно его власть была неприкосновенна.

Акурра, вне всяких сомнений, имел свои недостатки, но ему хватало такта не вышвыривать своих предполагаемых союзников с корабля в разгар битвы на одном лишь «Громовом ястребе», просто потому что они уже сыграли свою роль и больше не нужны ему на мостике флагмана.

С другой стороны, Акурры здесь не было. Он оставил Халвера в опасности, а сам отправился по личным делам, прямо как Кирин Гадраэн. По имперским меркам, Кирин исчез одиннадцать лет назад, и…

И лучше было пока об этом не думать. Соломон Акурра не погиб, как считал Ксеттус Киль, и в данный момент находился на борту одного из малых транспортников, отделившихся от флотилии сразу после выхода из варпа. Ксеттус полагал, что это просто второстепенная диверсия, оправдание, которое придумали себе выжившие из Первого Удара, чтобы сбежать и утолить свою жажду крови на какой-нибудь малой луне; новый мастер-терзатель терпеть не мог последователей Кровавого Бога, даже несмотря на то что их верность ему висела на волоске. Квоп Халвер понимал, что на самом деле эта задача таила в себе нечто большее, но всех подробностей он не знал. Когда речь шла о планах Соломона Акурры, никто не мог знать всех подробностей — до тех пор, пока не начинал подсчитывать потери. И даже тогда далеко не факт.

Впрочем, исходя из полученного недавно опыта, Халвер, без сомнений, предпочёл бы Акурру Ксеттусу.

— Они не нарушают строя, — сказал Ксеттус, отрывая взгляд от тактического гололита.

— Да, я вижу, — ответил Крозир Ва’кай с капитанского трона. Только слепой не заметил бы эту впечатляющую битву характеров: Металлофаг явно ничего не жаждал так страстно, как запустить свои ноосферические пальцы в самые укромные места систем «Незримого», в то время как Ва’кай ясно дал ему понять, что Ксеттус мог быть хоть трижды мастером-терзателем, но, если полезет к его кораблю, Ва’кай направит все орудия скитальца на грузовозы Ксеттуса, доверху набитые захваченными на Антрасе игрушками. Очевидно, Ксеттус решил уступить перед лицом такого решительного протеста, подкреплённого внушительной огневой мощью, но Халвер практически носом чуял его нетерпение. Ксеттус рыскал по мостику «Незримого», словно могучий хищник, только и ждущий возможности броситься на своего соперника, скалящего зубы над сочной, мясистой тушей.

Халвер взглянул на гололит, затем снова повернулся к иллюминаторам. Он мало что понимал из того, что видел, и это его раздражало. Один взгляд на раскинувшийся перед ним ландшафт немедленно раскрывал ему все выгодные позиции, слепые зоны, места, откуда можно было контролировать всё поле боя снайперским огнём — и наоборот, где можно было бы от него укрыться. Вот эта способность читать местность и приспосабливать её особенности под свои нужды и делала его высшим охотником за головами.

Но эта способность не распространялась на космические баталии. Здесь не было ни физических поверхностей, ни построек, ничего, с чем можно было работать, — лишь огромные расстояния и расчёт траектории движения кораблей под командованием совершенно разных умов. Для него было загадкой, как кто-то мог разобраться во всём этом. И всё же, хоть его доверие непросто было заслужить, Квоп Халвер доверял Крозиру Ва’каю и его навыкам флотоводца.

— В чём их стратегия? — требовал ответов Ксеттус. — Ты сказал, что они распределятся между звёздными фортами!

— Я сказал, что так бы поступил я сам, — поправил его Ва’кай. — Они атакуют нас быстро и слаженно. Только боевые корабли, ни одного транспортника, — концентрация огневой мощи.

— Это не имеет значения, — сказал Ксеттус. — Мы превосходили их числом и вооружением даже до того, как они разделили свои силы. Можем истребить их флот, затем спокойно уничтожить звёздные форты и высадить наземные войска.

Халвер взглянул на гололит. На нём вспыхнули иконки, отмечающие залпы орудий, — защитники планеты вошли в контакт с медленно наступающим флотом Альфа-Легиона. Охотник за головами покачал головой.

— Тут что-то неладно. Даже мне ясно, что у них было бы больше шансов на выживание под защитой звёздных фортов. Серебряные Храмовники — космодесантники, и при всей присущей им жажде битвы они не орки, чтобы ломиться вперёд, не имея в виду некой стратегической цели.

— Они действительно жаждут битвы, — задумчиво протянул Ва’кай. — Я лично был тому свидетелем у Пендаты, когда они атаковали «Шёпот». Но разве ты не видишь? В этом бою они не командуют.

Ва’кай сделал что-то на панели своего трона, и один из кораблей в гуще имперского флота начал мигать.

— Вот он, ударный крейсер Серебряных Храмовников.

— Не похоже, что он возглавляет атаку, — пробормотал Ксеттус.

— Остальные корабли защищают его, — заключил Халвер. Это мало чем отличалось от выслеживания конвоя, в котором находилась цель, — разница была лишь в том, что возможные сектора обстрела растягивались на все триста шестьдесят градусов вместо привычных ста восьмидесяти.

— Взгляните, как остальные корабли кружат вокруг крейсера, чтобы он всегда был прикрыт со всех сторон. Остальной флот всего лишь его эскорт.

Ва’кай согласно кивнул и открыл вокс-канал.

— Говорит капитан Ва’кай с «Незримого». Всем кораблям немедленно выйти из боя, нарушить строй и рассредоточиться.

— Ты что творишь? — прорычал Ксеттус, обернувшись к нему.

— Это чётко выверенный выпад копья, замаскированный под удар молота, — невозмутимо ответил Ва’кай. — Они летят на полной скорости, предлагая нам окружить их и вступить в бой. Они понимают, что мы можем их уничтожить, и им известно, что мы это знаем также, но готовы пойти на риск, чтобы получить возможность подвести этот ударный крейсер как можно ближе к цели.

Он по-волчьи оскалился.

— Поскольку нам не известны ни их цель, ни желаемый итог, давайте заставим их за ними погоняться. Не каждое судно в имперском флоте обладает манёвренностью ударного крейсера, так что, если они хотят сохранить эскорт, им придётся менять направление со скоростью самого неповоротливого корабля.

Ксеттус кивнул.

— Будем держать их на расстоянии вытянутой руки и отстреливать по одному, а если ударный крейсер захочет сделать свой ход, то останется без защиты.

Передняя полусфера флота Альфа-Легиона рассыпалась гигантским облаком металлических осколков, сквозь которое неумолимо пробивался Империум. Лёгкий эскортник разлетелся на части под огнём имперского тяжёлого крейсера, но большинство кораблей успешно покинуло дистанцию эффективной стрельбы лэнсов и батарей.

— Торпеды — пуск, — скомандовал Ва’кай.

Сервиторы на мостике повиновались. «Незримый» обладал множеством носовых торпедных аппаратов, и все они выпустили в сторону защитников разношёрстную стаю металлических снарядов, каждый размером с многоэтажный дом. Арсеналы Антраса были щедры к Альфа-Легиону, и место выпущенных торпед немедленно заняли новые.

— Теперь пикируем на сорок градусов, такой же крен на правый борт и огонь батареями левого борта по готовности, — приказал Ва’кай. «Незримый» начал медленно исполнять манёвр, его двигателям приходилось бороться с инерцией массивного корпуса.

— Ты уже не сможешь придерживаться прежнего курса, — услышал Халвер бормотание Ва’кая. — Так куда же ты направишься?..

Символы, обозначающие имперский флот, начали смещаться.

Вниз.

— Вот и ответ на вопрос об их цели, — подтвердил Халвер. — Это мы.

Он машинально погладил примагниченный к бедру болтер, словно прямо сейчас мог выбить иллюминатор и уложить врага парой метких выстрелов. Но, к сожалению, такое ему было не под силу.

— Или тяжёлые транспортники, — сказал Ксеттус.

Он выглядел обеспокоенным: ясное дело, Металлофага не особо радовала мысль о расставании с трофеями, добытыми на Антрасе.

— Которые, как я вижу, до сих пор следуют за нами, — с неудовольствием отметил Ва’кай. — Какую часть приказа «нарушить строй» они не поняли?

— Их нельзя оставлять без защиты! — рявкнул Ксеттус. — Они всё ещё могут быть истинной целью защитников — вряд ли имперцы надеются хоть как-то навредить «Незримому»!

— Скажу по опыту, рабы Золотого Трона способны надеяться на очень многое, — возразил Ва’кай. — Иногда эти надежды даже оправдываются. Я собираюсь вызвать арьергард для атаки по ним.

Он облизал губы, изучая гололит. Из различных иконок начали вытягиваться линии и конусы: если Халвер не ошибался, это были предполагаемые траектории движения. Они растягивались, застывали, накладывались друг на друга…

— Они не собираются сходиться с нами борт в борт, — воскликнул Халвер. Осознание происходящего поразило его словно молния. — Они собираются протаранить нас. Это не выпад копья, замаскированный под удар молота, а удар молота, замаскированный под выпад копья!

БОЕВАЯ ВЫСАДКА

Чтобы добраться до луны Даунрич, в нескольких сотнях тысяч километров от разразившейся на орбите Кампара битвы, Соломон воспользовался дряхлой шаландой под названием «Старый победоносец». Это было типичное подсобное многозадачное судно, какие тысячами сновали в любой обитаемой системе: на них можно было перевозить грузы, отправлять инструменты шахтёрам на астероидах или проводить работы по разборке уничтоженных кораблей — а если удавалось ловко пристроить парочку хороших пушек, то можно было разбирать даже не совсем уничтоженные корабли. Несмотря на то что для нормального пиратства таким шаландам не хватало скорости и огневой мощи, они с успехом выступали в роли корабля снабжения для таких падальщиков, когда они сбивались в маленькие флоты. Как и в случае с почти всеми такими судами, «Старый победоносец» перестраивали, ремонтировали и переоборудовали настолько обширно и часто, что его исконное предназначение давно стало невозможно определить. Он стал беспородным зверем, уникальным — и вместе с тем непримечательным. Просто ещё одна вариация всем известной конструкции. Соломон пришёл к выводу, что он отлично подходил для Альфа-Легиона.

Во всём, кроме дизайна интерьера.

— Чувствую себя как в тюрьме, — прорычал Альбок. Космодесантник был огромен, на полголовы выше всех своих братьев, оставшихся от Первого Удара. В общем и целом выжила лишь дюжина из всей группировки: семеро в отделении Альбока, всего трое воинов под началом некоего Венуэна, апотекарий, известный как Динал Кровавый Бард, и сам Рэлин Амран.

Соломон взглянул на хроно.

— Уже скоро.

— Избавь меня от своих банальностей, — взъярился Альбок, вставая с корточек. Коридоры и люки корабля проектировались для простых людей, да и об их комфорте никто не думал. Любой космодесантник, который попытался бы пройтись по кораблю, неизбежно и крепко застрял бы в первом же переходе. Лишь грузовые отсеки давали им необходимую свободу действий, и вот уже полтора дня Соломон сидел в одном помещении с дюжиной убийц, не отличавшихся кротким нравом и ангельским терпением, — что, в общем-то, было типично для тех, кто привлёк к себе внимание Кхорна.

Более того, ему приходилось сидеть там без Тулавы. Ни он, ни она сама не были уверены, что её длинный язык не втянет их в неприятности; да и в любом случае Тул не горела желанием лишний раз находиться в компании воинов, в чьих товарищей она вселила демонов без их согласия.

— Мир, брат, — произнёс Рэлин, выйдя вперёд и положив ладонь на нагрудник Альбока. — Мастер-терзатель тебе не враг.

Было очень легко рассказать Первому Удару правду о предательстве Ксеттуса: Соломон просто вынес за скобки ту часть повествования, в которой демонические силы на тот момент уже поработили их братьев. Ксеттус выстрелил и по ним тоже, так что так или иначе их судьба была предрешена.

На скулах Альбока заиграли желваки, и Соломон увидел, как в его глазах бушует война. Часть космодесантника жаждала излить свой гнев на Соломона, забыться в танце кровавого насилия и отбросить все высшие психические процессы. Однако Альбок по-прежнему принадлежал к Альфа-Легиону, и именно эта часть сознания удерживала его рассудок в равновесии: отвращение к примитивизму и превосходство стратегии над жестокостью. Альбок знал, что уже начал терять себя, начал терять ту частичку своей сущности, которая связывала его с легионом, и горечь осознания лишь ещё сильнее распаляла его гнев.

Будь Соломон воином Двадцатого с его первых дней, будь он одним из тех легендарных ветеранов, сражавшихся бок о бок с примархами, возможно, он бы оплакивал сегодняшний легион и то, во что он превратился. Возможно, он бы пожалел Альбока, который упал с лезвия бритвы — того самого, по которому ходили они все, разделившего выполнение задачи, ради которой они были рождены, и соблазн потерять себя в ней настолько, что всё остальное попросту теряло смысл.

Соломон не делал ни того, ни другого. Его приняли в современный легион: разобщённый, истрёпанный, непостоянный. Бульон отдельных группировок и временных союзов, истинные масштабы которого были неизвестны даже им самим, не говоря уже о врагах. За всю свою жизнь космодесантника Соломон не раз встречал таких, как Альбок, — воинов, погрузившихся в варп. Они были всего лишь инструментами, и их использовали в своих личных целях те, кто оставался хозяином своему разуму. Никто не испытывает жалости к инструментам. А потому он оставался спокоен, молчал и держал руки подальше от оружия, не позволяя ни одной эмоции проявиться на лице. Демонстрация уважения к кхорниту могла привести к тем же последствиям, что и ответная агрессия.

Альбок немного успокоился. Его зрачки снова сузились, левый глаз перестал дёргаться, и он вернулся в обычное для космодесантника состояние: готов в любую секунду начать кровопролитие, но не ищет его добровольно.

Соломон услышал писк хроно.

— Братья, время пришло.

Он надел шлем. В данный момент это была не просто предосторожность, но и способ скрыть свою личность. Его доспехи не обслуживались с самой битвы за Антрас, поскольку Соломон не доверял ни одному из новых техножрецов, что расползлись по всему флоту с прибытием Ксеттуса. Окружавшие Металлофага адепты Нового Механикума были во многом полезны, но Соломон не мог рисковать и допустить возможность того, что новости о его выживании достигнут ушей соперника. Именно поэтому он воспользовался личностью безымянного легионера в поношенной броне, которого прикомандировали к остаткам Первого Удара для выполнения второстепенной задачи по устрашению. Какой-нибудь маленькой миссии, которая заставит Империум отвлечься и задаться вопросом, не предвещает ли эта атака другое, пока ещё незримое нападение.

Вместе с Первым Ударом они направились к техническому коридору, соединяющему два грузовых отсека. Этот переход был предназначен для разгрузочных машин, а потому они с лёгкостью пересекли его и оказались в ещё одном просторном помещении. Посередине отсека стояло их очередное транспортное средство, каким-то образом не теряющееся на фоне огромного пространства, несмотря на свои относительно малые размеры.

Штурмовая клешня «Харибда».

Это была штурмовая капсула воистину древней конструкции, вероятно родом из времён ещё до Ереси Хоруса. Соломон оглядел её приземистые очертания, мощные жаропрочные заслонки, множество насекомьих ног и клыкастую пасть в основании, снабжённую мелта-резаками и кольцевыми соплами. «Харибда» выглядела смертоносно, даже если не брать в расчёт истории о машинных духах подобных устройств и о том, как они деградировали со временем и вели себя очень непредсказуемо. Вероятно, даже космодесантнику было бы опасно использовать её. Однако она стала их единственным шансом добраться до места назначения целыми и невредимыми: шаланда не предназначалась для входа в атмосферу, а бортовым шаттлам не хватало скорости и вооружения.

Снующие вокруг «Харибды» техноадепты закончили заправку, завершили все мистические — а может, и вполне мирские — ритуалы, необходимые для работы капсулы, и понемногу расходились в стороны. Первый Удар ринулся вперёд, чуть ли не расталкивая друг друга от нетерпения. Соломон чувствовал их пыл, вспыхнувший сразу же, как только перспектива неминуемой драки стала более осязаемой. Он снова задался вопросом, насколько безопасно было пользоваться «Харибдой»: в его случае не из-за самой капсулы, а из-за сидящей внутри дюжины недоберсерков, изнывающих от жажды крови.

Но выбора у него не было. Если он собирался восстановить себя в должности мастера-терзателя, ему требовалась власть, которую он сможет получить лишь в результате этой миссии. Иначе ему придётся наблюдать за тем, как Ксеттус обрекает величайший союз Альфа-Легиона из всех, что сегментум Ультима видел за тысячелетия, на… адекватность. Да, он станет угрозой, помехой, силой, что разграбит планеты и прольёт реки крови, но которая неизбежно вновь распадётся на осколки, так и не оставив в теле Империума зияющей раны, ради которой Соломон и ковал этот альянс. Ксеттус не был дураком — ни один дурак не достиг бы поста командующего в рядах Альфа-Легиона, — но ему не хватало воображения.

Один из техноадептов, тень в длинных одеждах, скользнул к нему. Соломон напрягся, приготовившись на случай, если один из подручных Ксеттуса в последний момент узнал его. Однако раздавшийся из-под капюшона голос оказался знакомым.

— Удачи, мастер-терзатель, — пробормотал адепт неподражаемым голосом магоса Ялламагасы.

Соломон нахмурился, удивившись.

— Диаболикус Секундус?

— Оказалось до смешного легко перепрограммировать схемы этого индивида под мои нужды, — подтвердил изуверский интеллект, неприятно хихикнув. — Мастер-терзатель, будьте уверены, я совершенно не заинтересован в том, чтобы лорд Ксеттус сохранил своё текущее положение в легионе. Вы можете рассчитывать на мою поддержку в своих начинаниях.

Услышанное показалось Соломону вполне логичным. Очевидно, что та часть Ялламагасы, которая была посвящена машинерии, не желала иметь Металлофага во главе легиона. Более того, в случае если бы Киль потерял своё влияние, никто даже не задался бы вопросом, кто — или, в данном случае, что — подомнёт под себя все демонические механизмы и захваченные боевые машины, составляющие ядро всей мощи Ксеттуса.

— Хотите, чтобы я залезла в эту штуку? — раздался голос у него под локтем, возвестивший о прибытии Тулавы Дайн. Она куталась в просторные одежды, а на лицо нацепила респираторную маску, чтобы снизить шансы на раскрытие своей личности теми, кто мог бы вспомнить внешность личной колдуньи предыдущего мастера-терзателя.

— Анатомия стандартного человека не способна выдержать перегрузки, возникающие при снижении и приземлении десантной капсулы, — ответил Соломон. — Однако кто-нибудь с твоими дарованиями мог бы воспользоваться ими, чтобы компенсировать нагрузку.

— Как-то не очень вдохновляет.

— Ну, или Ксеттус останется мастером-терзателем.

Тулава вздрогнула и испустила страдальческий вздох.

— Ладно, где здесь дверь?

«Харибда» резко дёрнулась, словно её пнул разъярённый грокс, и с рёвом понеслась к луне Даунрич, подобно кровожадному метеору. Здесь не было места ни хитрости, ни отвлекающим манёврам, ни маскировке истинных намерений. Вся хитрость и скрытность осталась на борту шаланды: теперь Альфа-Легион летел вниз с клинками наголо — и пусть защитники попробуют их остановить.

Безусловно, одиночный падающий объект примут за аномалию. Это вполне мог быть обломок, отвалившийся от вставшего на орбите корабля и попавший в гравитационный колодец Даунрича. В таком случае он почти наверняка сгорел бы в атмосфере и никому не навредил бы. Однако если за ауспиком сидел кто-то компетентный, то через некоторое время они бы поняли, что этот объект не собирается сгорать и движется гораздо быстрее, чем если бы на него воздействовала одна лишь гравитация.

— Что у них с обороной? — спросил Динал Кровавый Бард. Он казался наименее затронутым влиянием Кхорна, и в то время как остальные бойцы Первого Удара стискивали поручни, вперившись сузившимися зрачками в лицо воображаемого противника — как представлял себе Соломон, — апотекарий по-прежнему был сосредоточен на происходящем здесь и сейчас.

— Скорее всего, самая базовая, — ответил Соломон. — На ней нет никаких богатств, населения относительно мало, так что вряд ли ею когда-либо интересовались налётчики. А вот наша конечная цель, скорее всего, будет хорошо защищена, хоть по виду и не скажешь. Она замаскирована под здание Администратума, но внутри наверняка сидят высококлассные подразделения с тяжёлым вооружением.

Апотекарий кивнул, и Соломон уловил радость в его голосе.

— Звучит как отличное испытание, мастер-терзатель.

Соломон заметил, что уже долгое время кто-то что-то бормочет слева от него, и скосил глаза на Тулаву Дайн. Колдунья закрепила себя так плотно, как только могла, но даже так она выглядела сущим младенцем в клетке безопасности, предназначенной для удержания воина Легионес Астартес во время боевой высадки. Вокруг больше не было врагов, способных её узнать, поэтому она сняла респиратор и теперь непрерывно шевелила губами, призывая любые доступные силы на свою защиту.

— Тулава, ты в порядке? — спросил он с фальшивой ухмылкой, готовый к ответной колкости. Дайн даже не взглянула на него, продолжая нашёптывать молитву. Соломон напряг слух, но не услышал ничего, что указывало бы на настоящее заклинание, поэтому попытался ещё раз. — Тул!

Она вздрогнула и посмотрела на него широко распахнутыми глазами. Соломон вновь напомнил себе, что она всё ещё была смертной, её могучий разум обитал в хрупком теле, которое ещё не получило никаких даров от Разрушительных Сил. Подумать только, такое могущественное существо могло погибнуть от перегрузок, которые вызовут у него лишь небольшой дискомфорт.

— Ты в порядке? — вновь спросил он, на этот раз серьёзно. Она сделала глубокий вдох, не отрывая глаз от него, снова выдохнула, шмыгнула носом и кивнула.

«Харибду» резко тряхнуло, и Тулава тревожно вскрикнула.

— Ещё рано включать обратную тягу, — заметил Динал.

— Именно, — согласился Соломон. — По нам стреляют.

Ещё один выстрел нашёл свою цель, и капсула зазвенела.

— Подозреваю, оборона инквизиторского объекта смогла нас засечь.

— И что мы собираемся с этим делать? — рявкнула Тулава. — Если это летающее яйцо лопнет, то вы, может, и выживете, а вот насчёт себя я не так уверена!

— Мы ничего не можем сделать, — спокойно ответил ей Соломон. — Эта капсула пережила бесчисленное множество штурмов — нам просто нужно надеяться, что она переживёт ещё один.

— Всеми богами клянусь, космодесантники — самые бесячие существа в Галактике, независимо от вашей верности! — взъярилась Тулава.

В «Харибду» попал очередной снаряд, и её сильно тряхнуло.

— А-а-а! Варп тебя побери, Соломон! Ты действительно хочешь, чтобы тебя сбили с неба и власть Ксеттуса стала безраздельной?

— Ну конечно, нет, — ответил Соломон. Чувствовал ли он когда-нибудь тот же страх, который видел сейчас в глазах Тулавы? Хотя бы ребёнком? Ему было трудно в это поверить: он не мог вспомнить ничего подобного. — Но других вариантов нет. Это единственный доступный нам способ.

Тулава прищурилась.

— Как высоко мы будем от земли, когда включится обратная тяга?

— Четыреста пятьдесят метров, — ответил Кровавый Бард.

— И когда это произойдёт?

— Через семь секунд.

Тулава безрадостно усмехнулась.

— Тогда это не единственный доступный мне способ.

— Пять секунд.

Соломон мгновенно понял, что она собралась делать.

— Тулава, нет! Если ты перенесёшься через варп на землю одна, то подвергнешь себя ещё большей опасности!

— Две секунды.

Тулава улыбнулась ещё шире, в её глазах сквозило отчаяние.

— Я знаю.

Она расстегнула ремни безопасности и упала на дно «Харибды». Затем она вытянула руку и положила её на наголенник Соломона. Он успел только открыть рот, намереваясь возразить, но тут его накрыла знакомая пурпурная тьма.

ГИБЕЛЬ «РАССВЕТНОГО КЛИНКА»

— Дайте мне шлем! — рявкнул Ва’кай своим сервиторам. Секундой позже он нажал несколько кнопок на троне, и «Незримый» вновь начал менять курс вопреки протестам выбивающихся из сил двигателей.

— Ты что творишь? — прошипел Ксеттус, набрасываясь на капитана. — Транспортники…

— Да варп разрази твои транспортники! — прорычал Ва’кай. — Мы на скитальце, который сшит в одно целое из обломков и металлолома! Размер позволяет нам пережить практически любой обстрел и уничтожить любого нападающего, но у нас не хватит структурной целостности, чтобы выдержать столкновение с несколькими кораблями такого размера на полной скорости! А я, — напряжённо добавил он, — не намерен сегодня умирать.

Прямо на глазах Халвера «Незримый» начал уходить с пересечения курсов, избегая траектории движения имперцев. Корабли Империума тоже попытались изменить направление, но чем сильнее они сближались, тем меньше становилось окно для успешной реорганизации. Под управлением несравненного Крозира Ва’кая «Незримый» покидал траектории столкновения одна за другой, пока не осталась лишь одна.

Всё больше и больше ускоряясь, «Рассветный клинок» наконец оторвался от своего прикрытия.

— Всем орудиям, огонь по этому судну! — скомандовал Ва’кай. Каждая батарея, у которой ещё оставались боеприпасы, принялась методично изрыгать их в бездну космоса, пытаясь разорвать сияющий ударный крейсер на куски, прежде чем он завершит свой самоубийственный рывок. Пустотные щиты переливались всеми цветами радуги и отбивали удар за ударом с практически невозможной скоростью. «Рассветный клинок» подошёл уже так близко, что Халвер мог разглядеть каждую вспышку, с которой энергия выстрелов перетекала в имматериум.

— Они сейчас врежутся в нас, — произнёс он, не в силах скрыть напряжение в голосе. — Конкретно в эту секцию «Незримого».

— Они сейчас сдохнут, и я намерен им в этом помочь! — рявкнул Ва’кай. — Увеличить темп стрельбы!

— Увеличение темпа стрельбы приведёт к перегреву орудий, — безразлично протянул сервитор.

— Приму к сведению!

Исчерпав своё механическое красноречие, сервиторы повиновались. Смертоносный ливень усилился. Халвер увидел, как щиты вспыхивают снова и снова, пока наконец один из них не схлопнулся. Конечно, ударный крейсер имел в распоряжении множество щитов, но выход из строя первого увеличил нагрузку на все остальные системы. Всего через несколько секунд падут остальные, и тогда всё превратится в суровое противостояние между калибрами «Незримого» и толщиной брони «Рассветного клинка».

Яркие взрывы подсветили несколько оторвавшихся от крейсера фрагментов, и Халвер на мгновение решил, что у корабля оторвался нос, но тут же осознал свою ошибку.

— Зафиксирован пуск абордажных устройств, — доложил другой сервитор. Халвер насчитал десять капсул; они изящно лавировали вокруг узкой полосы разрушения, протянувшейся от «Незримого» к «Рассветному клинку». Ва’кай оказался перед выбором, и выбор был очевиден.

— Активировать оборонительные турели, — приказал он, — но не в ущерб энергии, необходимой для главных калибров.

— В этих капсулах может быть пятьдесят десантников-примарис! — сплюнул Ксеттус.

— И если они доберутся сюда, мы с ними разберёмся, — сквозь зубы ответил Ва’кай. — В данный момент я сосредоточен на том, чтобы не дать нам развалиться на части!

Остальные пустотные щиты крейсера схлопнулись каскадом, оставив корабль без защиты. Орудия, каждое размером со штурмовой челнок, изрыгали в космос свою беззвучную ярость, лэнсы пронзали пустоту лучами испепеляющей энергии, и, насколько Халвер мог судить, в ход пошло иное, более экзотическое оружие. Даже лучшие образцы имперского кораблестроения не могли надеяться выстоять под таким обстрелом.

«Рассветный клинок» погиб, и погиб грязной смертью. Огневая мощь «Незримого» выпотрошила его от носа до кормы. Ва’кай приказал орудиям стрелять до тех пор, пока они не отказали, а враг не превратился в огненный шар из обломков.

Крозир Ва’кай открыл общий канал внутренней связи и отдал распоряжение так спокойно, словно поручал задание сервитору-уборщику.

— Приготовиться к столкновению.

«Рассветный клинок» попал в цель.

От силы удара вся надстройка космического скитальца содрогнулась. Квоп Халвер ухватился за стойку когитатора, чтобы не улететь в другой конец мостика; трэллы Ксеттуса оказались не столь устойчивы и дружно влетели в дальнюю стену, шипя и повизгивая вокс-элементами от боли в переломанных конечностях. Халвер застыл, готовясь услышать характерный треск и стон «Незримого», когда тот начнёт разваливаться на части.

Тишина.

— Ущерб средний, — доложил Ва’кай, анализируя полученные данные. — Корпус пробит в нескольких местах, но ничего критичного. Мы превратили крепостной таран в бурю обломков — ей не хватило плотности, чтобы пройти нас насквозь.

— Что с капсулами? — напомнил Ксеттус. Ва’кай махнул рукой в сторону боевых отчётов.

— У меня здесь около десятка кое-как сшитых вместе систем. Даже в самом благоприятном случае точно определить место стыковки капсулы с бортом было бы очень трудно — а наш случай, вне всяких сомнений, не такой. Я отправлю команды зачистки, пусть всё прочешут, но, сколько бы лоялистов ни проникло на «Незримый», они окажутся в меньшинстве. Чтобы дать достойный отпор, вероятно, придётся оставить здесь некоторых легионеров, которые должны были отправиться на поверхность планеты.

— Что насчёт остального имперского флота? — спросил Халвер.

— Арьергард вступил с ним в бой, авангард уже возвращается назад, — ответил Ва’кай. — Перед смертью имперцы заставят нас попотеть, но никакой серьёзной угрозы они уже не представляют. Они знали, что им не победить нас в космическом бою, а потому поставили всё на обезглавливающий удар. Это был смелый гамбит, но он провалился. Теперь ничто не помешает нашей высадке.

— Гидра Доминатус, братья мои, — провозгласил Ксеттус, отворачиваясь от гололита и устремляя взор через иллюминаторы на одинокий шар Кампара.

— Гидра Доминатус, — отозвался Халвер, снова поглаживая болтер. Кого бы легионер ни признавал своим мастером-терзателем, он будет рад вновь ступить на поверхность планеты и встретить врага, которого сможет убить.

ДАУНРИЧ

Тулава никогда толком не объясняла Соломону, каким образом она ходит через варп, но, сколько бы они ни перемещались вместе, ни разу не случалось так, что маршрут оканчивался в воздухе; или ещё хуже, внутри твёрдой поверхности. Способность колдуньи не обладала дальностью телепортов, но, в отличие от этих устройств, путешествие с помощью которых даже при всей гениальности Адептус Механикус или Нового Механикума больше напоминало прыжок в неизвестность на крыльях удачи и надежды, Тулава явно определяла место назначения, прежде чем возвращалась из варпа.

Иногда это оканчивалось материализацией в гуще врагов, но, даже будучи наглым образом выдернутым прямо из «Харибды», Соломон мгновенно приготовился к бою.

Они оказались на стене, прямо на оборонительном парапете, среди воющих сирен и грохота выстрелов. Соломон успел сорвать болтер с магнитного крепления на бедре и открыть огонь ещё до того, как первый из одетых в чёрную униформу солдат, бегущих к своим постам, заметил внезапно появившегося у него на пути космодесантника. Он убил троих прежде, чем они успели поднять оружие, ещё двоих — до того, как они нажали на спуск. Последний дёрнул стволом в сторону, раскалённый сгусток чиркнул по наплечнику Соломона и опалил одну из голов нарисованной гидры. Ответный выстрел поразил бойца в шею, оторвав ему голову вместе с половиной туловища.

— Ты… — яростно зашипел было он на Тулаву, но тут же почувствовал во рту вкус жжёного сахара, услышал отчаянный вопль колдуньи, и в воздухе просвистел заряд психической энергии. Он ударил по стволу зенитного орудия в пятидесяти метрах от них и сбил его в сторону: турель почти в упор изрыгнула снаряд, но тот ушёл мимо намеченной цели.

Вместо того чтобы разлететься на куски, «Харибда» с грохотом расколотого скалобетона приземлилась на главном дворе. Разрушительный шквал встроенных штурмовых установок сровнял с землёй всё, что находилось рядом с зоной высадки.

— Всегда пожалуйста, — пошатнувшись, буркнула Тулава, явно истощённая двумя мощными заклинаниями подряд.

— Укройся за мной, — приказал ей Соломон, выходя вперёд. Из потерны орудия выскочило ещё больше солдат c пробивными лазружьями наперевес. Повинуясь мысленной команде, чешуйки его доспехов вошли в отражающий режим. Из-за стычек со сторожевыми сервиторами Механикус в глубинах командного узла Антраса они уже не давали полной защиты от выстрелов, но всё же её хватило на два заряда, предназначавшихся Тулаве. Сгустки энергии бессильно мазнули по доспехам Соломона, пока тот заряжал в магазин патроны нового вида, украденные из арсеналов мира-кузни. — Пора узнать, не зря ли техножрецы едят свой хлеб.

Он вскинул реликвийный болтер и сделал одиночный выстрел. Осколочный снаряд «Буря металла» сдетонировал прямо перед тесной группой защитников, пробил бронежилеты как бумагу и превратил людей в фарш.

— Впечатляет, — поёжилась Тулава, выглядывая из-за его локтя.

Аппарели «Харибды» рухнули на землю, и вокс затопил рёв воинов Первого Удара, которые вырвались наружу в поисках жертв для утоления своей жажды крови. Первым порывом Соломона было перепрыгнуть через внутренний парапет во двор и присоединиться к ним — или, скорее, попытаться их направить. Однако орудие всё ещё работало и теперь наклоняло свой ствол, целясь в их единственное средство покинуть эту луну.

Соломон ринулся вперёд, в два прыжка добравшись до груды окровавленных тел только что убитых им людей. Перепрыгнув через них, он влетел в потерну и сорвал дверь с петель. Внутри располагалось дежурное помещение, в котором также находились средства управления орудием. Рядом с когитатором системы наведения стояли двое людей, и оба целились в него из автопистолетов.

Они реагировали слишком медленно, как и подобает людям.

Прежде чем кто-то из них успел понять, что случилось, Соломон вытянул бионическую руку, машинально растягивая пальцы, схватил одного из операторов зенитки и швырнул во второго с такой силой, что треснули кости. Он снял с пояса осколочную гранату, взвёл, затем засунул её между двумя когитаторами и поспешил к выходу.

— Туда лучше не заходить, — сообщил он Тулаве, выйдя наружу. Колдунья только-только успела пробраться через трупы растерзанных защитников, и она непроизвольно вздрогнула, когда граната взорвалась, уничтожив систему управления орудием.

— «Укройся за мной», говоришь, — проворчала она. — Укрываться за тобой намного проще, когда ты не летишь чёрт-те куда!

— Ты ведь можешь ходить через варп, разве нет? — беспечно отозвался Соломон, воспользовавшись передышкой, чтобы взглянуть на всё вокруг с тактической точки зрения. В Галактике не существовало единого образца для объектов Администратума, но конкретно этот обладал достаточным количеством мер защиты, чтобы опытный наблюдатель вроде Соломона смог распознать его подлинное предназначение; и это не считая орудийной башни, которая, судя по крыше, раньше была спрятана от любопытных глаз под декоративным куполом, утратившим свою необходимость при появлении угрозы.

Соломон позволил себе ощутить приступ воодушевления. За последние двести лет он потратил столько сил на сдерживание эмоций, чтобы в своём стремлении не прыгнуть выше головы. Снова и снова он подавлял разочарование и довольствовался меньшими успехами, когда Змеиные Зубы упускали свою подлинную цель по воле случая, из-за внезапного вмешательства неучтённых сил, а временами и в силу неожиданной компетентности Империума. Однако в том, что касалось предназначения этого объекта, его информация была верна. Если она была верна и во всём остальном, то он стоял на пороге личного триумфа, о каком он прежде не смел и мечтать.

Он вновь собрался. Главная цель ещё может ускользнуть от него, но уничтожение одной из тайных баз Инквизиции уже может считаться победой. Несмотря на все защитные меры, здесь не могло находиться ничего способного противостоять дюжине космодесантников. Всё, что враг хотел защитить, заслуживало уничтожения. Маленькие успехи — ключ к большим победам.

— Я не могу идти через варп прямо сейчас, — запротестовала Тулава. Она выглядела бледнее, чем обычно.

— Тогда пойдём более традиционным способом, — сказал Соломон. Мгновение — и он оказался рядом с ней.

— Погоди, что…

Соломон подхватил Тулаву под мышку и шагнул за бортик парапета. Пролетев около десяти метров, он приземлился среди руин внутреннего двора, оставшихся после работы штурмовых установок «Харибды». Сервоприводы его доспехов без проблем поглотили силу удара.

Но вряд ли кто-то поверил бы в это, если бы прислушался к Тулаве.

— А-а-аргх! Мои рёбра!

— Твои рёбра в порядке, — спокойно ответил Соломон, поставив её на ноги. — Я бы услышал или почувствовал, если бы они треснули или сломались.

— Это ты-то почувствовал бы?

— Ноешь как маленькая, — хмыкнул Соломон и открыл вокс-канал. — Первый Удар, ответьте.

В ответ он услышал лишь вой, рычание, выстрелы болт-пистолетов и рёв цепных клинков. Соломон заскрежетал зубами и попробовал ещё раз.

— Лорд Амран? Брат Динал?

По-прежнему ничего. Похоже, что даже апотекарий поддался радости боя. Это расстраивало, но даже из такой ситуации можно было извлечь пользу: пусть Первый Удар и бежит мимо цели, все защитники комплекса, без сомнений, бросятся им наперерез, оставив Соломона и Тулаву почти без внимания.

— Это ты так мстишь мне за то, что выдернула тебя из капсулы, да? — простонала Тулава, выпрямляясь и морщась от боли.

— Я из Альфа-Легиона, — бросил Соломон, определив местоположение своих кровожадных братьев по шуму их продвижения. Они отправились в северное крыло — согласно его источнику, именно там находилось нужное ему хранилище, что не могло не радовать. — Мы выше всяких мелочных идей вроде мести.

— Соломон, я, конечно, попробую вкратце пересказать тебе события последних десяти тысячелетий, но…

— Сюда, — оборвал её Соломон. Он решил двигаться лёгкой трусцой, вместо того чтобы бежать, но и этого хватило, чтобы колдунья запыхалась, пытаясь угнаться за ним.

Было сложно сказать, кто из персонала комплекса знал о его истинном предназначении. Обороняющим его гвардейцам не требовалось знать секреты, которые они охраняли, — только то, что любой посторонний должен быть убит на месте. Адепты Администратума, лежавшие бездыханными рядом со своими защитниками, вряд ли знали больше них. Возможно, иногда они задавались вопросом, зачем им понадобилась такая внушительная защита; но, скорее всего, дело не заходило дальше молитв своему ложному божеству за такую удачу. Могло быть даже так, что все они не работали на Администратум по-настоящему, а всего лишь думали, что это правда; что всё это было частью тайной операции Инквизиции и об истинных хозяевах комплекса знали лишь несколько высокопоставленных личностей.

Оборона комплекса могла бы выстоять против почти любого вторжения, но не против Первого Удара. Они ворвались внутрь с яростью, какой и ожидал от них Соломон. Оставляя за собой смерть и разрушение, они всё дальше и дальше продвигались вглубь здания. По правде говоря, слово «дальше» не вполне отражало суть: начиная с первого этажа, они непрерывно спускались под землю.

— Похоже, они вспомнили твой инструктаж и твои мысли насчёт местонахождения хранилища, — заметила Тулава, когда они добрались до очередного лестничного пролёта, залитого кровью.

— Маловероятно, учитывая, что они даже не отвечают на мои вызовы, — возразил Соломон. Так или иначе, его товарищи по легиону безошибочно двигались в правильном, как ему казалось, направлении.

— Тогда, возможно, защитники просто отходят, пытаясь не пустить нас к нему, — предположила Тулава, приподняв посох, чтобы спуститься по лестнице.

— Как-то слишком просто, — сказал Соломон, проталкиваясь вперёд, несмотря на её возмущённый писк. — Быть может, они отвлекают нас от своих самых ценных артефактов, отступая в противоположном направлении.

— Ты переусложняешь, — с лёгким раздражением в голосе ответила Тулава. — Это не космодесантники, которые знают о берсерках Кхорна, — это обычные люди, которым было сказано охранять конкретную дверь или что-то в этом духе. И теперь они столкнулись лицом к лицу с ужасающими машинами для убийства. Им крупно повезёт, если они успеют застрелиться, когда своими глазами увидят истинную угрозу. И уж тем более им не хватит самообладания догадаться, что враг опьянён кровью и самой разумной тактикой будет покинуть свои посты.

Соломон скривился, но в словах колдуньи был смысл.

— Я знал, что держу тебя рядом не просто так.

— Ради глубокого понимания человечности имперцев? — фыркнула Тулава. — Они трижды прокляли бы меня за те решения, что я приняла в своей жизни. Более того, мне подвластны силы за пределами понимания всех жителей Империума, кроме величайших лицемеров.

— Ты ближе к ним, чем я, — задумчиво произнёс Соломон. — Я так мало помню о жизни до легиона, что, кажется, никем другим я быть и не мог.

Они добрались до самого низа и оказались перед выбором между тремя разными маршрутами: один коридор справа, другой такой же слева и ещё один по прямой, на котором Первый Удар оставил ещё больше трупов. Аудиорецепторы Соломона уловили хриплое прерывистое дыхание у его ног. Похоже, что, прорываясь через ряды защитников, Первый Удар забыл добить одну из своих жертв. Это многое говорило о стремительности берсерков, тем более что, даже не встречая никакого сопротивления, Соломону с Тулавой до сих пор не удавалось их догнать.

Соломон наклонился и поднял с пола полумёртвого солдата, вызвав у того очередной приступ агонии. Человек был защищён сложным сетчатым жилетом, укреплённым пластальными вставками, но он не смог противопоставить ничего цепному клинку, который обрушился на его владельца с мощью космического десантника. Левая рука бойца оканчивалась у локтя, а под рёбрами зиял глубокий влажный разрез.

— В какой стороне хранилище? — спросил у него Соломон. Мужчина пристально посмотрел ему в лицо, затем оскалил зубы.

— Иди… к чёрту.

— Дай его мне, — промурлыкала Тулава голосом, который приберегала лишь для театрального запугивания упёртых имперцев, начинающих говорить лишь под угрозой колдовства и сопутствующей ему порчи.

— У нас нет времени, — отказал Соломон. Он развернул солдата лицом к левому коридору. — Сюда?

Не услышав в ответ ничего, кроме прерывистого дыхания, он повернул его на девяносто градусов, в противоположную от лестницы сторону.

— Сюда?

Реакция оказалась минимальной и едва заметной для большинства наблюдателей. Однако Соломон был внимателен и уловил мельчайшие признаки: дёрганье глаз, сжатые губы. Кто-то другой мог бы спутать их с предсмертной агонией, но Соломону они сказали всё, что нужно. В преступных кругах Империума ходила всем известная поговорка: «Не пытайся обмануть обманщика». Люди легко могли выдать себя с потрохами, даже не произнеся ни слова.

Одним движением запястья Соломон сломал человеку шею и бросил тело на пол.

— Сюда.

Первый Удар по-прежнему двигался в верном направлении.

Они догнали Рэлина Амрана и его легионеров возле дверей в хранилище. Отчаянный последний бой, который хотели дать им защитники, кончился за пару секунд спустя несколько взмахов клинками и выстрелов в упор. Соломон увидел, как здоровяк Альбок надвигается на трёх последних солдат, в то время как его боевые братья уже начали обезглавливать трупы и собирать черепа, повинуясь порыву, который сами ещё не до конца осознавали. Огромный Альфа-Легионер поднял цепной меч, при этом едва не зацепив потолок.

Соломон поймал взгляд солдата в центре. Её грудная клетка отчего-то казалась крупнее, чем у двух других, и едва он успел заметить надетый на ней пояс с гранатами, как женщина нажала на кнопку детонатора.

Словно в замедленной съёмке, пламя и ударная волна взрыва объяли Альбока, настигли Соломона… и обогнули его, словно врезавшиеся в утёс волны.

Всё кончилось в одно мгновение. Самоотверженный поступок женщины на несколько секунд приблизил её смерть и смерть её товарищей, но позволил им украсть одну жизнь у Альфа-Легиона. Альбок лежал на спине, отброшенный силой взрыва. Передняя сторона шлема, горжет и половина нагрудника исчезли вместе с большей частью лица и груди. Взрыв сшиб с ног и троих его подчинённых, впрочем, они не пострадали настолько серьёзно. Казалось, грохот детонации наконец вывел остальных легионеров из яростного исступления.

Соломон обернулся к Тулаве. Ведьма опустила психический щит вместе с той же рукой, которой сотворила его мгновением раньше.

— Спасибо за заботу, — сказал ей Соломон, — но я сомневаюсь, что на таком расстоянии меня бы сильно потрепало.

— О, не сомневаюсь, — пробормотала Тулава, устало опираясь на посох. — А вот я бы точно померла.

— Ты никогда не подумывала стать менее хрупкой? — спросил Соломон.

— Да, ты прав, — кисло ответила колдунья. — Пойду к Диаболикусу и попрошу переделать меня в одного из своих Позорных Гвардейцев.

— Ты слышала, как они вопят во время преобразования. И я тоже через такое прошёл, — заметил Соломон. — Не нужно тебе это.

— Заведи меня в ещё один такой взрыв, и моё мнение может измениться.

— Лорд Акурра, — прохрипел Рэлин Амран, вернув себе немного самосознания.

— Лорд Амран, — ответил Соломон, не давая своему отвращению к излишествам легионера сказаться на голосе и замещая его вежливым любопытством. — Собираетесь заняться павшим?

Шлем Амрана повернулся в сторону, где лежал Альбок. У Соломона сложилось чёткое впечатление, что лорду Первого Удара пришлось сосредоточиться, чтобы отличить труп своего боевого брата от всех остальных. Для последователей Кхорна мертвецы не имели никакой ценности, за исключением тех долгих мгновений, когда их головы прощались с родными плечами.

— Кровавый Бард, — произнёс Амран голосом, хрипоту которого не могла скрыть даже решётка шлема. — Геносемя.

Динал шагнул вперёд, включая нартециум. Благодаря взрыву ему не требовалось сверлить или распиливать нагрудник Альбока: редуктор дважды вонзился в плоть, и мясистые прогеноиды оказались в колбе. Соломон сомневался, что они пригодны к использованию после такой жестокой смерти носителя, но это уже была явно не его проблема.

— Куда теперь? — спросил Амран. Судя по всему, ему было трудно произносить слова. Соломон слышал напряжённое дыхание его подчинённых. Они рисковали снова потерять над собой контроль, а единственными живыми целями для их ярости были только Тулава и он сам.

— Сюда, — ответил он, указывая на пару толстых противовзрывных дверей, перед которой погибли последние солдаты. Ударная волна немного погнула их, но не сломала. Завершить начатое ею предстояло Первому Удару — легионеры уже установили на двери пару мелта-бомб. Несмотря на хождение по лезвию кровожадности, они всё ещё были космодесантниками и по-прежнему знали кратчайший путь к своим жертвам.

Мелта-бомбы активировались, высвободив сконцентрированный поток перегретого газа, и двери практически целиком испарились. Первый Удар хлынул в брешь, расшвыривая в стороны оплавленные куски металла, стремясь как можно скорее смочить свои клинки в крови любого, кто окажется внутри. Они ни разу не обернулись, чтобы бросить последний взгляд на воина, который десятилетиями, а может, и веками был их боевым братом.

Соломон осторожно последовал за ними, Тулава поплелась следом. Он не думал, что внутри самого хранилища окажутся живые защитники — если верить разведданным и выбранному пути, — но отмести любую вероятность этого был не готов. Кроме того, хранилище могло охраняться и менее традиционными способами: например, боевыми сервиторами вроде тех, что они встретили в туннелях Антраса, или другими игрушками Инквизиции. В конце концов, объект принадлежал Ордо Маллеус, и местные радикалы были способны буквально на всё, чтобы добиться своих целей; в особых обстоятельствах они даже не гнушались колдовством и демонхостами.

Хранилище оказалось не слишком огромным — оно вовсе не походило на глубокую пещеру, заполненную бесконечными контейнерами, какую воображение Соломона нарисовало ему после того, как он узнал об объекте, — но всё равно это было просторное помещение, в котором умелый пилот смог бы посадить «Громовой ястреб», если бы имел возможность сюда залететь. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи, многие из которых были заставлены коробками. Некоторые контейнеры были не крупнее детской ладошки, в то время как иные могли спокойно вместить космодесантника в полных доспехах. Остальные полки пустовали в ожидании новых поставок или же недавно освободившись от своей ноши. В одном месте стеллажи уступали место какому-то отдельному объекту высотой не меньше шести метров, полностью скрытому плотной тяжёлой тканью. Полотно было специально утяжелено по краям и покрыто таинственными символами. У Соломона сложилось впечатление, что под покровом может быть какая-то статуя, но он всё же сомневался; кроме того, ему казалось, что, несмотря на все заверения датчиков и очевидную невозможность этого, объект очень медленно перемещался.

— Что теперь? — спросила Тулава, оглядываясь по сторонам. — Здесь есть какой-нибудь глоссарий или?..

Соломон снял шлем. Отчего-то ему хотелось вдохнуть воздух этого места, словно он мог найти искомое по запаху. Но он не почуял ничего, кроме пыли и металла стеллажей, на запах которых наслаивался смрад крови и фицелиновых паров от оружия Первого Удара.

Соломон прищурился. Пыль на некоторых полках недавно была стёрта.

Совсем недавно.

— Здесь может быть когитатор, — сказал он, оглядываясь. — А возможно, те, кто имеет доступ к хранилищу, приносят каталог с собой, чтобы не держать его здесь.

— Ты же не хочешь, чтобы мы перебрали здесь все коробки… — начала было возмущаться Тулава, но тут же замолчала, когда Соломон резко развернулся к ней.

— Я переберу здесь каждую коробку, — произнёс он. — Каждую коробку, каждый ящик, каждую ячейку. Если придётся, я разнесу здесь всё на куски и буду искать в щелях! — Кулак его бионической руки непроизвольно сжимался и разжимался. Он был так близко! — Если того, что я ищу, здесь нет, то да будет так, но я не позволю моим планам рухнуть лишь из-за недостатка усердия!

Прежде обеспокоенное выражение лица Тулавы теперь уступало место сдержанной тревоге.

— И ты считаешь, что они тоже будут заниматься поисками по ящикам?

— Акурра!

Голос раздался за спиной Соломона. Это был яростный рык сквозь стиснутые зубы и потоки слюны. Гнев сделал его практически неразличимым, но Соломон, даже не оборачиваясь, узнал говорящего.

Рэлин Амран и Первый Удар, которые до этого разошлись по помещению, теперь снова собрались в стаю и надвигались на Соломона и Тулаву.

— Здесь нет крови, — проревел их предводитель. — Нет черепов. Нет добычи!

— Готов? — спросила Тулава за спиной Акурры. Он загривком ощутил лёгкий холодок, с которым колдунья собирала свою волю в кулак, готовясь высвободить заряд психической силы сразу же, как только он упадёт на землю. Они проделывали этот трюк уже много раз.

— Подожди, — остановил он её. Он осознавал как свои возможности, так и возможности Тулавы, но его броня уже была повреждена, а колдунья устала. Одиннадцать Альфа-Легионеров даже при лучшем раскладе стали бы непростым испытанием, не говоря уже о нынешних обстоятельствах, — тем более что эти легионеры уже почти полностью отдались во власть Кровавого Бога. Фанатиками Кхорна было очень легко манипулировать, их можно было спровоцировать, отвлечь и перехитрить, но в открытом бою они с лихвой компенсировали все эти недостатки. Если тебе пришлось драться с последователями Трона Черепов, значит, ты уже проиграл половину сражения.

Он не собирался терять эту возможность, только не сейчас. Первый Удар ускользал от него, но они всё ещё принадлежали Альфа-Легиону и ещё не были потеряны окончательно. Рассудок обязан вновь возобладать. Он открыл рот, готовясь попробовать дипломатический подход.

— Соломон.

Это слово не произнёс никто из находящихся в комнате. Лёгкое потрескивание, источники звука в разных направлениях, эхо: голос доносился из спрятанных динамиков.

Соломон узнал этот голос.

— Я так рад, что ты решил…

Менее умный воин остался бы, чтобы дослушать. Он бы застыл на месте от удивления, осыпаемый насмешками. Но не Соломон Акурра. Если враг чувствует себя достаточно вольготно, чтобы заговорить с тобой, значит, ты стоишь не в том месте. Он вновь подхватил Тулаву и со всех ног рванул к двери.

— Погоди, что ты?.. Взрывайте! Живо!

Как только Соломон сорвался с места, Первый Удар бросился в погоню — вид убегающей жертвы немедленно запустил их охотничьи рефлексы. Тот факт, что Соломон убегал не от них, значения не имел, а их порыв был рождён вовсе не из чувства самосохранения, независимо от того, слышали ли они приказ взрывать или нет. Он убегал — и этого было достаточно, чтобы начать преследование.

Но они находились дальше от дверей и потому не успели вовремя.

Соломон успел добраться до коридора, прежде чем стены и пол хранилища разнесло взрывами. Он резко бросился вправо и был вознаграждён за свой выбор, не попав под выброс пламени и осколков из открытого прохода. Как только всё улеглось, он вернулся в главный коридор и помчался к лестнице наверх. Ручейки пыли с потолка сменились непрерывными потоками, и он уже слышал характерный треск, с которым ломалась каменная кладка.

— Крыша вот-вот рухнет! — заорала подпрыгивающая у него на плече Тулава.

— Я в курсе! — рявкнул в ответ Соломон. Он добрался до перекрёстка, где умирающий солдат невольно подсказал ему направление, и понёсся вверх по лестнице, перепрыгивая по пять ступенек за раз и не обращая внимания на стоны болтающейся из стороны в сторону колдуньи.

— Возможно… я могу… вытащить… нас… отсюда! — просипела Тулава в перерыве между прыжками.

— Побереги силы, — приказал ей Соломон, глядя на бегущие по потолку трещины.

— Спасибо… за… заботу.

— Это вовсе не забота, — буркнул Соломон. — Скоро мне понадобятся твои способности. Сейчас не трать их зря.

Как только он поднялся наверх, мимо него просвистел пробивной заряд лазера. Демон в бионической руке поднял болтер и выстрелил, прежде чем сам Соломон успел осознать угрозу. Трое солдат в чёрных доспехах разлетелись фонтанами крови и осколков костей. Соломон даже не замедлился, сломя голову бросившись в сторону главного двора.

— Можешь… уже… меня… опустить? — попросила Тулава.

— Ты не поспеешь за мной, — ответил Соломон. — Потерпи, мы уже почти рядом.

Как только они добрались до дверей, через которые до этого покинули двор, Соломон опустил колдунью на землю. С прибытия Альфа-Легиона прошли считаные минуты, и в воздухе всё ещё висело облако пыли и измельчённого скалобетона, поднявшееся после приземления «Харибды» и работы её штурмовых установок. Он выглянул за дверь и тут же снова нырнул в укрытие.

— Восемь противников, — сообщил он.

— Тебе они на один зуб, — ответила Тулава. Колдунья по-прежнему держалась за рёбра, а из виска сочился тонкий ручеёк крови — видимо, в какой-то момент ей в голову попал осколок камня.

— Двое засели за тяжёлым болтером, а ещё у двоих лазпушка, — возразил Соломон. Доспехи не смогут защитить его от такой огневой мощи, только не в нынешнем состоянии. — Остальные вооружены пробивными лазружьями. Они прикрывают «Харибду», используют её как приманку.

— Я могу перенести нас через варп внутрь капсулы, но там мы превратимся в неподвижные мишени, пока ты не закроешь аппарели, — предложила Тулава. Пол у них под ногами покачнулся, и она вздрогнула. — Но я не поручусь за наши шансы, если мы останемся тут.

— Согласен.

Соломон снял с пояса две гранаты.

— Будь готова бежать, когда я скажу, и постарайся при этом как можно меньше шуметь.

Он взвёл взрыватели и швырнул ослепляющие гранаты за дверь в разных направлениях.

Они взорвались практически одновременно, шипя и выплёвывая клубы плотного чёрного дыма. Дым не просто закрывал обзор; в нём также содержались глушители инфракрасного излучения, электромагнитное излучение широкого спектра и мелкая крошка. Даже сенсоры в шлеме Соломона не могли ничего разглядеть за этой завесой, а уж системы целеуказания солдат и подавно.

Да, конечно, враг всё ещё был где-то там, но, когда дым окутал солдат, электро-реагенты проникли в вокс-устройства и привели их в негодность. Не имея возможности увидеть цель или связаться друг с другом, солдаты будут принимать решения на свой страх и риск.

— Давай, — скомандовал Соломон.

Силовая броня, изначально собранная из толстых пластин и оснащённая внешним источником питания, в своём первозданном виде не предназначалась для скрытных передвижений. Однако Альфа-Легион умел приспосабливаться, и, когда они ринулись в сторону, где должна была находиться «Харибда», закованные в керамит ноги Соломона издавали не больше шума, чем старые военные берцы Тулавы. Дымовая завеса была настолько плотной, что они не видели капсулу, пока не оказались в паре метров от неё и она не «выпрыгнула» на них из мглы, словно многолапый монстр из детских кошмаров.

— Лезь внутрь и ложись на пол, — шепнул Соломон. Тулава кивнула и проскользнула в открытую дверь мимо одной из опор.

При этом Соломон не услышал от неё ни единого звука — а значит, солдаты тем более ничего не заметили, всё ещё блуждая в чёрном тумане. Тем не менее один из них выбрал именно этот момент, чтобы открыть огонь.

Выстрел не был нацелен никуда конкретно, он даже близко не попал в Соломона или капсулу, но его хватило, чтобы остальные защитники начали действовать. К первому выстрелу присоединились другие, и вот уже чёрную пелену пронзила паутина ярких разрядов, а мгновением позже и она померкла, когда заговорила лазпушка.

Соломон не имел ни малейшего желания проверять устойчивость своей брони против подобного оружия, особенно с такими повреждениями. Он прыгнул к панели управления капсулой и включил её.

Вернее, попытался включить.

Машинный дух, населяющий капсулу, был древним, злобным и упрямым созданием. Он не узнал Соломона и не собирался подчиняться его желаниям. К счастью, он был не единственным духом поблизости.

Соломон положил ладонь бионической руки на системный блок когитатора и приказал заработать. Скованный внутри руки демон пробудился, ринулся наружу, и через его мнимые чувства Соломон ощутил рычание атакованной «Харибды». Разумеется, демон Соломона ничего не знал о гидравлике или движителях, но зато он понимал, что такое страх и запугивание, и наслаждался возможностью обнажить клыки.

«Харибда» сдалась и повиновалась. В этот раз, когда Соломон нажал на кнопку закрытия дверей, они действительно начали закрываться.

Даже несмотря на завесу от гранат, пропустить такое было трудно. Вместо того чтобы стрелять вслепую по мнимым целям в тумане, солдаты принялись прицельно бить по капсуле, ориентируясь скорее на скрежет аппарелей и память, чем на саму «Харибду». Выстрелы тяжёлого болтера срикошетили от корпуса, и Соломон рефлекторно пригнулся: осколки снарядов могли отлететь куда угодно, даже внутрь. Но похоже, что удача — или какая-то иная сила — была на их стороне.

— Мы уже можем взлетать? — крикнула Тулава, скорчившись внутри капсулы.

— Ещё секунду, — ответил Соломон. Если он взлетят слишком рано, сопротивление воздуха может сорвать аппарели с петель. Тулава выругалась — выстрел лазпушки задел капсулу и электроника внутри заискрилась, но через мгновение всё пришло в норму, и двери захлопнулись с шипением вытесняемой атмосферы.

— Защити себя, — приказал Соломон и врубил двигатели.

Десантная капсула «Харибда», в отличие от более маленьких и поздних моделей, не предназначалась для путешествия в один конец. Это был хоть и узкоспециализированный, но всё же штурмовой корабль, и он мог взлетать на собственных двигателях, не требуя специального возврата после использования. Однако её конструкция не предполагала никаких других пассажиров, кроме воинов Легионес Астартес.

Соломон не успел зафиксироваться с помощью клетки безопасности, и, когда движители рванули капсулу вверх, его колени подогнулись. Заключив себя в шар из психической энергии, Тулава тихо постанывала — усилия, которые требовались для защиты физического тела, сказывались на её разуме. Несмотря на жесточайшие перегрузки, они взлетали, оставляя Даунрич позади.

И ни мгновением позже.

«Харибда» была оборудована внешними пикт-камерами, чтобы снабжать воинов внутри информацией о зоне высадки и возможных угрозах, хотя Соломон подозревал, что прошло уже много лет с тех пор, как Первый Удар обращал внимание на экраны. А сейчас они показывали северное крыло здания Инквизиции, которое стремительно поглощала земля. В результате прогремевшего под ним взрыва половина комплекса обрушилась вовнутрь бесчисленными тоннами стали и скалобетона, погребая под собой останки кровожадных легионеров.

А вместе с ними и реликвии Ордо Маллеус.

Соломон молча наблюдал за уменьшающейся картинкой. «Харибда» продолжала рваться в небеса, сопротивляясь атмосфере Даунрича, пока комплекс не превратился в маленькую точку посреди буро-зелёного пятнистого ландшафта.

— Соломон, мне жаль, — прошептала Тулава, пытаясь подняться. Они приблизились к термосфере, и ускорение снизилось, поэтому колдунья позволила себе ослабить психическую защиту. Тем не менее она всё ещё нетвёрдо стояла на ногах, и Соломон порадовался, что не заставил Тулаву перенести их по варпу от опасности на луне, иначе перегрузки размазали бы её по дну капсулы.

— Тебе не о чем сожалеть, — успокоил её Соломон. — Похоже, что у нашей ручной змейки всё же оказались клыки. Харт пытался убить нас с помощью той самой информации, которую сообщил нам. Кажется, он до сих пор считает, что принадлежит только себе.

— Мне жаль, что мы теперь уже никак не сможем достать ту вещь, — сказала Тулава. Затем она нахмурилась. — Ты ведь, надеюсь, не думаешь о том, чтобы вернуться…

— Успокойся, — сказал Соломон. — Я не собираюсь возвращаться на Даунрич.

Она облегчённо кивнула.

— Но это не значит, что я упустил свою цель, — продолжил он. — Декларации не лгали, артефакт находился в хранилище. Харт был настолько уверен в себе, что решил поглумиться, прежде чем захлопнуть ловушку, но он не оставил бы артефакт рядом со мной — ведь я мог выжить, и в нём недостаточно пуританства, чтобы его уничтожить.

Тулава сверкнула глазами.

— Думаешь, артефакт у него?

Соломон улыбнулся.

— Да. Он будет на корабле — сомневаюсь, что он рискнёт остаться на планете и ждать нашего штурма, особенно если нападение оказалось бы серьёзнее, чем он предполагал. Однако его корабль почти наверняка кружит по орбите луны, иначе задержка сигнала не дала бы ему возможности произнести свою речь, несмотря на всю её глупость.

— Но как ты найдёшь его? — спросила Тулава.

Соломон включил коммуникатор «Харибды».

— Диаболикус Секундус, на связь.

Шипение помех сменилось отчётливым голосом вспомогательного тела Ялламагасы.

— Лорд Акурра. Ваше путешествие увенчалось успехом?

— Ещё нет, Секундус, — ответил Соломон, — но я уже близко. Я отправляю тебе временную метку, по которой к моему местоположению был отправлен сжатый сигнал, подходящий для дистанционного управления взрывчаткой. Без сомнений, ты отслеживал все передачи рядом со мной.

— Ну разумеется, лорд Акурра.

Соломон ядовито ухмыльнулся.

— Тогда найди мне его источник.

ЗАДНИМ УМОМ КРЕПОК

— Ваша самоуверенность вышла нам боком, — пророкотал Тит Йорр голосом, напоминающим скрежет свинцовых плит по каменному надгробию. Он стоял в каюте Харта на борту «Звезды королей», мрачный, словно красная туча, готовая разразиться молниями. — Надо было взрывать хранилище сразу, как только они туда вошли.

— Мы установили там столько зарядов, что рухнула половина комплекса, — возразил Харт. — Они все там погибнут.

Слова звучали неубедительно даже для него самого, и он почувствовал на языке горький вкус разочарования. Без сомнений, сопровождающие Акурру воины попали под взрыв, но сам Призрак? Слухи об Альфа-Легионе почти не ходили и считались бесполезными даже среди их собственных агентов — или тех, кто притворялся агентами, напомнил себе Харт, — и всё же Соломон Акурра имел репутацию того, кто мог выйти сухим из любой, даже самой безнадёжной ситуации.

Это был первый раз, когда Кайзен Харт воочию увидел воина, которому помог обрести власть. Довольно необычный опыт, даже с учётом того, что наблюдение велось с помощью зернистых камер внутри хранилища, передающих сигнал на маленький лихтер типа «Лампирида», который он реквизировал в космопорту Кампара, используя свою инквизиторскую печать и угрожающий облик телохранителя. Акурра выглядел пугающе… нормальным. Он мог бы надеть доспехи любого имперского ордена и выглядел бы при этом вполне уместно. Воистину мерзость души далеко не всегда отражалась на внешности.

Харт поднял взгляд и посмотрел в глаза рассерженному Титу Йорру, походя отметив чёткий шрам на щеке и серебряный послужной штифт во лбу.

— Друг мой, успокойся. Возможно, я поторопился — возможно, моё предупреждение дало Акурре возможность сбежать. Тем не менее сегодня мы заманили в ловушку и истребили дюжину астартес-предателей, что само по себе уже успех. Более того, вместе с ними погибло множество еретических артефактов.

Щека Йорра дёрнулась.

— А что насчёт тех артефактов, что мы забрали из хранилища до того, как установили заряды?

— Они ещё могут пригодиться, — ответил Харт. — Те, что я оставил, были слишком сильно затронуты порчей, и от них давно следовало избавиться — а не складировать в хранилище, как те идиоты до нас. И Несса ещё зовёт меня радикалом! Ха! — Он фыркнул. — Однако те, что мы забрали с собой, требуют дальнейшего изучения.

— А что насчёт… объекта? — спросил Йорр, его голос сочился отвращением. Харт считал занимательным — и даже забавным, хотя никогда не признался бы в этом своему телохранителю — тот факт, что космодесантник мог без единой жалобы провести всю свою жизнь среди ихора и гнилых внутренностей своих врагов, но при этом испытывать настолько сильное отвращение к неодушевлённому предмету лишь из-за связанной с ним истории.

— Он хранит тайны, которые могут помочь Империуму, если нам удастся их разгадать, — твёрдо произнёс Харт. — По слухам, это страшнейшее оружие. Если получится воспроизвести его свойства…

— Это нечистая вещь, — оборвал его Йорр. — Её нужно уничтожить.

— Ты рассказывал мне, что Караул Смерти имеет доступ к оружию, в создании которого использовались технологии ксеносов, — заметил Харт. — Мы не знаем о происхождении этого оружия. Его вполне могли сделать ксеносы. Если эта догадка подтвердится, то чем наши методы отличаются от методов Ордо Ксенос? От твоих?

Йорр поджал губы и отвернулся.

— Это другое.

Харт открыл было рот, чтобы снова попытаться переубедить Йорра, но его прервал мигающий огонёк — капитан желал его видеть. Он оставил чёткие инструкции, чтобы его беспокоили лишь в самых исключительных обстоятельствах, и не сомневался, что присутствия инквизитора в компании космодесантника будет достаточно для повиновения. А значит, дело и правда требовало его внимания.

— Да? — спросил он, открывая вокс-канал с мостиком.

— Милорд инквизитор, сэр, — раздался взволнованный голос капитана Верхардта. — Нам приказано оставаться на месте и готовиться к стыковке.

— Кто приказал? — рявкнул Харт.

— Другой инквизитор, милорд…

Харт оборвал связь и выругался.

— Несса!

— Ну, или ваша популярность вдруг резко возросла, — добавил Йорр.

Харт зыркнул на него, но космодесантник сохранял невозмутимость. Трон, временами Консул демонстрировал странное чувство юмора.

Он снова включил вокс.

— Игнорируйте этот приказ, избегайте любого судна, на котором она может прилететь.

— Милорд!..

— Он может и ослушаться, — тихо сказал Йорр. — Капитан оказался меж двух инквизиторов одинакового ранга.

— Я здесь, а Несса — нет! — сплюнул Харт. — Если у него осталась хоть капля самосохранения, он подчинится мне! Капитан, — сказал он в микрофон, — я не чувствую, что корабль движется! Почему вы не уклоняетесь?

В ответ — тишина. Зелёный огонёк сигнала по-прежнему горел ровно, канал был открыт.

— Капитан?

— Насколько близко инквизитору Карнис нужно находиться к человеку, чтобы взять контроль над его разумом? — спросил Тит Йорр.

Харт проклял всё на свете.

— К мостику, быстро!

Йорр, разумеется, добрался туда первым, несмотря на узкие коридоры. По кораблю прокатилось эхо выстрела из автопистолета, и подбежавший Харт увидел капитана Верхардта, стиснутого в могучих руках Багрового Консула. Пистолет лежал на полу. Ни один другой член экипажа не доставил бы им проблем — потому что на борту «Звезды королей» больше не было никого, за исключением самых примитивных сервиторов: капитан Верхардт был сам себе господином и ничьим больше.

Он улыбался и обильно потел. Второе можно было бы списать на абсолютно естественную реакцию от хватки космодесантника, но отнюдь не первое.

— Кайзен, а вот и ты, — сказал капитан, как только Харт вошёл на мостик с Хелорассой наголо. Почтительный, услужливый человек, с которым они пролетели от Кампара до Даунрича и затем до орбиты, исчез. Харт знал, кто занял его место.

— Несса, это уже смахивает на одержимость, — ответил он, внимательно оглядывая мостик. К сожалению, показания множества древних приборов ни о чём ему не сказали. — Ты выперла меня с Кампара, разве этого мало? Разве ты не должна быть там, руководить обороной?

— И позволить тебе смыться с горсткой порченых реликвий? — произнесла Несса ртом капитана Верхардта. — Хорошую же службу я бы сослужила Империуму и Ордосу. К счастью, было несложно отыскать информацию о судне, на котором ты сбежал.

— Несса, обнови свои данные, — посоветовал ей Харт. — Ты увидишь, что хранилище уничтожено, и артефакты вместе с ним. Я заманил Альфа-Легион внутрь, а затем подорвал заряды.

На мгновение лицо Верхардта замерло. Затем снова ожило, оскалив зубы.

— В таком случае ты, безусловно, не станешь возражать против того, чтобы мы поднялись на борт и убедились, что ничего случайно не упало в твой карман на обратном пути.

— Ты пыталась убить меня! — рявкнул Харт прямо в лицо Верхардта. — Снова!

— Потому что ты двуличный червяк, Кайзен Харт, — ответил Верхардт, его голос сочился чужим ядом. — Твой разум закрыт для меня, но я знаю, что даже сейчас ты пытаешься обмануть меня. Однако я буду честна и собираюсь лично увидеть доказательства твоего предательства, прежде чем уничтожить тебя.

Харт вздохнул, а затем вонзил саблю в сердце Верхардта.

Капитан лихтера всхлипнул от внезапной боли, его глаза удивлённо распахнулись. Харту почудилось, что он заметил в них ускользающую тень Нессы Карнис, и понадеялся, что психическая отдача от захвата тела заставила коллегу хотя бы на мгновение ощутить, как его силовой клинок вспарывает её внутренние органы.

Харт высвободил саблю, и Йорр отпустил мёртвое тело. Капитан упал на палубу.

Йорр нахмурился.

— Кайзен, я не умею пилотировать такой корабль.

— Оставив его в живых, мы просто дали бы Нессе ещё один способ атаковать нас, — мрачно ответил Харт. — Но если я отправлю сигнал бедствия и прикажу другому кораблю принять нас на борт…

«Звезда королей» вздрогнула.

— Это стыковка, — сказал Йорр, опознав звук. — Должно быть, они уже были близко.

Харт глубоко вздохнул.

— Я подозревал, что до этого дойдёт. Так или иначе, либо я, либо Несса. Кто-то из нас умрёт в течение следующего часа. — Он взглянул на Йорра. — Друг мой, буду с тобой честен — предполагаю, что даже Несса Карнис не решится убить последнего Багрового Консула без явного повода. Если ты отойдёшь в сторону и отречёшься от меня, возможно, она позволит тебе жить.

— Я из Адептус Астартес, — прорычал Тит Йорр. — Я не боюсь смерти, и Инквизиция имеет надо мной не больше власти, чем моё собственное слово. Инквизитору Карнис не взять мой разум под контроль, теперь я буду готов к этому. Я поклялся защищать вашу жизнь и собираюсь исполнить эту клятву.

Харт с облегчением улыбнулся.

— Друг мой, если ты будешь рядом, то вполне возможно, что я смогу нанести ещё один удар по Альфа-Легиону, даже если они захватят эту систему.

Они наступали боевыми двойками, восемь бойцов, защищённых бронированными скафандрами и вооружённых мощными укороченными дробовиками. Харт успел заметить всё это, бросив быстрый взгляд через открытый люк. Едва он нырнул обратно в укрытие, как в переборку ударила пуля. Шаги нападающих ускорились, приближаясь к нему.

Несмотря на обнажённый клинок в одной руке и автопистолет «Потрошитель» в другой, он всего лишь исполнял отвлекающий манёвр. К ним проникли не настоящие солдаты, а обычные пустотные головорезы, экипаж реквизированного Нессой судна. Будь они должным образом натренированы, обязательно проверили бы боковую каюту, мимо которой только что прошли.

Впрочем, это им вряд ли бы помогло, учитывая, что в каюте находился Тит Йорр.

Багровый Консул выскользнул из неё подобно атакующей змее, сжимая в руках болт-пистолет и боевой нож. Лай дробовиков утонул в рёве оружия космодесантника, и, если его доспехи могли спокойно выдержать сплошные пули противников, их скафандры не могли похвастаться тем же. Через две секунды всё стихло, и Харт снова выглянул из люка. Йорр возвышался посреди коридора, точно бог войны, его красная броня блестела от свежей крови.

— Несса, и это всё? — крикнул Харт.

Чуть дальше по коридору вспыхнул свет. Это был дикий свет, он дразнил и сворачивался кольцами, отбрасывая на стены огромные, причудливые тени. Эвелин. Пирокинетик.

— Ты сам прекрасно знаешь, что нет, — раздался в ответ голос Нессы Карнис. Харт скосил глаза на лежащее рядом тело пустотника. Благодаря одному из болт-снарядов его торс превратился в кровавое месиво, но полный шлем остался невредим. При столкновении с ведьминым огнём пригодится любая дополнительная защита. Харт присел возле дверного проёма, потянулся к трупу…

Пламя ринулось вдоль по коридору, заполняя его от пола до потолка, и поглотило Тита Йорра. Огонь лизнул кожу Харта, и тот прыгнул обратно в укрытие, услышав при этом рёв болтера. Космодесантнику приходилось стрелять вслепую — пламя блокировало как обычное, так и инфракрасное зрение воина. Но силовая броня успешно защищала его, а Эвелин никак не могла поддерживать такой мощный поток пламени долго. Йорр вырвется из огненного шторма и свернёт им шеи…

Раздался выстрел другого оружия. Харт успел определить, что его звук тоже напоминает болтер, после чего Йорр внезапно выругался, и инквизитор услышал, как тот с грохотом керамита уползает в укрытие.

Огонь погас. Харт тихонько высунулся наружу.

Две женщины осторожно шли в их сторону. Эвелин держала руки возле талии ладонями вверх, вокруг её пальцев плясали язычки пламени. Руки Нессы Карнис были пусты, но закреплённое на плече оружие водило дулом туда-сюда, словно обладало собственной волей.

Пси-пушка.

Изначально такое оружие предназначалось против псайкеров, демонов и одержимых, и его накачанные негативной психической энергией патроны наносили колоссальный урон таким врагам. Тем не менее по своей природе это всё ещё был болтер, и он был смертоносен сам по себе.

— В отличие от тебя, космодесантник, мне не нужно видеть, чтобы стрелять! — презрительно гаркнула Несса. — Пусть вы оба защитили свои мысли от моего вторжения, вспышки вашего сознания для меня всё равно что мишени!

Харт взглянул на дверь, за которой укрылся Йорр. Багровый Консул уже стоял на ногах и опирался на дверной проём, но выстрел Нессы вырвал кусок керамита из его нагрудника. Видневшаяся под ним плоть была истерзана, и Харт мог поклясться, что наружу проглядывали окровавленные кости сращённой грудной клетки.

Инквизитор сглотнул и попытался выровнять дыхание. Он давно смирился со смертью — или думал, что смирился, — но лишь со смертью в бою против Губительных Сил. При одной мысли о том, что он примет её от руки другого инквизитора, тем более Нессы Карнис, его сердце вновь начали опутывать цепкие лапы паники. Император побери их всех, он не расстанется с жизнью вот так! Не имеет права!

«Звезда королей» вздрогнула от очередного столкновения.

— Что это было? — услышал Харт голос Эвелин, и в нём снова затеплилась надежда. Это не они устроили! Неужели кто-то из флотских силовиков Даунрича заметил на орбите два корабля, выполнивших стыковку без дозволения, и решил проверить? Такой расклад мог привести к очередному административному недоразумению и заставить Нессу отступить: если только она не собиралась каким-то образом перебить их всех, сохранив при этом моральный облик.

— Это Альфа-Легион, — сказала Несса с ноткой отвращения и страха в голосе. — Союзники Кайзена прибыли.

— Они не наши союзники! — взревел Тит Йорр. — Я посвятил всю свою жизнь их уничтожению!

— Несса, ты ведь хорошо разбираешься в людях! — отчаянно крикнул Харт. — Разве ты не чувствуешь, что я говорю правду? Я действительно пытался убить Соломона Акурру! Если он здесь, значит, хочет нашей крови, но вместе мы сможем его одолеть!

— Если ты думаешь…

— Варп тебя побери, Несса, выслушай меня! — заорал Харт. — Если мы убьём Акурру, то совершим великое благо для Империума! Даже если потом мы снова набросимся друг на друга, то, по крайней мере, погибшие будут знать, что их смерти не были напрасны. А если ты продолжишь атаковать нас, то мы все погибнем, и Акурра получит то, за чем пришёл!

— Оно у тебя? — спросила Несса.

— Да, на корабле, — подтвердил Харт. — В грузовом отсеке.

На мгновение в воздухе повисла тишина.

— Ну что, — произнёс он, стараясь казаться рассудительным, несмотря на отчаянное желание прикончить свою бывшую коллегу и её огнерукую помощницу. — Как поступишь?

НАСЛЕДИЕ

Мелта-резаки «Харибды» отключились, и защитные панели откатились назад, демонстрируя круглое отверстие в корпусе корабля инквизитора Харта. Без лишних колебаний Соломон протиснулся внутрь. При других обстоятельствах он, скорее всего, повёл бы группу в обход по внешней обшивке судна и вскрыл бы воздушный шлюз мелта-бомбами, пока резаки «Харибды» делают своё дело. Но точно не здесь и не сейчас, и не только потому, что он был здесь один — за исключением Тулавы, которая не имела при себе пустотного скафандра. Он преследовал добычу, которая считала, что изучила и его, и суть его легиона. Добыча готова к отвлекающим манёврам, и поэтому он не собирался прибегать к ним. Если противник настроен видеть во всём обман, он не успеет отреагировать на истинную угрозу.

— Чисто, — сообщил он, опуская ствол реликвийного болтера. Он выбрал своей целью мостик корабля по той причине, что, когда они заберут то, за чем пришли, и отчалят, врагам будет проблематично преследовать их с зияющей дырой в космос на потолке.

Мыском ботинка он перевернул лежащее на полу тело. Человек, вероятно капитан этого судна, убит выпадом в сердце. Судя по прижжённым краям раны, её нанесли силовым клинком.

Тулава неуклюже приземлилась у него за спиной.

— Кровь варпа, почему в этих штуках нет лестниц?

— Тише, — сказал Соломон, увеличивая чувствительность аудиосенсоров шлема. Он не услышал ничего, кроме тихого гудения вентиляции и едва заметного жужжания систем мостика. — Я ничего не слышу. Никаких выстрелов.

— Но кто-то уже мёртв, — заметила Тулава. Она вскинула свой психосиловой посох. — Так что либо все остальные тоже мертвы, либо они облобызались и помирились.

Тулава вздохнула.

— Я сильно испорчу свой образ таинственной колдуньи, если скажу, как мне невероятно хочется, чтобы хоть раз в жизни всё оказалось легко?

— Нет, — ответил Соломон. — Ты испортила его давным-давно.

У мостика имелось два выхода: люк по центру, который вёл к каютам, и лестница возле правого борта, которая, скорее всего, спускалась в главный трюм. Он выбрал лестницу.

— Идём.

Ступеньки вывели их на подвесной кран, который опоясывал собой весь трюм и пересекал его у носа и кормы. Добравшись до люка, Соломон остановился и внимательно огляделся по сторонам, но не увидел ничего, кроме множества разномастных ящиков, составленных вместе посередине трюма у него под ногами.

Тулава догнала его, звеня посохом по металлической сетке пола.

— Это, — сухо произнесла колдунья, глядя вниз, — точно ловушка.

Соломон нахмурился. Почти наверняка так оно и было, несмотря на то что ящики выглядели довольно правдоподобно: они весьма напоминали те, что он успел заметить в хранилище Ордо Маллеус перед взрывом. Однако где же затаились его потенциальные противники? Он сомневался, что враги на собственном корабле устроят взрыв такой мощности, чтобы его убить. Учитывая возможные структурные повреждения корпуса, вероятность повторения той же ловушки была крайне низка.

— Полагаю, ты не сможешь поднять их сюда? — тихо спросил он.

Тулава усмехнулась.

— Только если ты не хочешь, чтобы они с бешеной скоростью полетели к нам все одновременно. Я могу бить по предметам с достаточной силой, чтобы они сдвинулись, а вот поднимать и ставить их обратно — это не ко мне.

— И перенести их по варпу ты тоже не можешь?

— Для этого к ним нужно сначала прикоснуться. Да и потом, все разом я их всё равно не перенесу.

— Чудесно, — ответил Соломон. — Прибережём этот план на случай побега. Держись за мной.

— В этот раз ты не будешь сильно разгоняться? — спросила Тулава, крепче сжимая свой посох.

— Зависит от того, как именно нас собираются атаковать.

Соломон вышел наружу, прижимая болтер к плечу. Что-то явно было не так, но он не мог понять, что именно. В данном случае нерешительность вредила не меньше, чем поспешность. Иногда нужно было просто попасться в ловушку, чтобы изучить её и приспособиться к ситуации.

Он сделал три шага, и тут же на дисплее шлема что-то мигнуло. Казалось, будто датчики брони пытаются сообщить ему о чём-то важном на противоположной стороне крана, но мозг отказывается принимать эту информацию…

Соломон был готов к предупреждению откуда угодно. Он выстрелил.

Болт-снаряд разорвался яркой вспышкой, врезавшись в конверсионное поле, и внезапно на другой стороне крана возникли четыре фигуры; вернее, они были там всё время, но психическая завеса заставляла любого стороннего наблюдателя поверить в обратное. Соломон заметил трёх неулучшенных людей, один из них был вооружён наплечной пушкой. Четвёртый силуэт принадлежал космодесантнику в силовой броне с геральдикой, которая, несомненно, выдавала в нём Багрового Консула.

Если последний Багровый Консул был здесь, значит, Кайзен Харт не сбежал и не забрал с собой добычу Соломона…

— Их всего двое! Огонь! — заорал Харт, но Багровый Консул опередил его. Рявкнул болтер, и снаряд угодил Соломону в грудь.

Нагрудник выдержал, но сила удара отбросила его на поручни, которые мало того что видали лучшие дни, ещё и не были предназначены для удержания воина Астартес в силовой броне. С громким хрустом поручни сломались, и Соломон полетел спиной вперёд на палубу с пятиметровой высоты.

Даже сейчас рефлексы не подвели его. Он сумел развернуться в воздухе и кое-как приземлиться на ноги, а затем прыгнул вперёд, стреляя на бегу. Второй космодесантник закрыл собой Харта и принял на наплечник выстрел, нацеленный инквизитору в голову. К тому моменту Соломон уже скрылся за грудой ящиков. Впрочем, враги могли в любой момент зайти ему во фланг, обойдя его по подвесному крану.

— Соломон!

Вспыхнуло фиолетовое пламя, и рядом с ним появилась Тулава.

— Ты была права, — признал Соломон, пытаясь глядеть разом в обе стороны. — Это действительно оказалась ловушка.

— Я сотворила щит сразу же, как только в тебя попали, — сказала колдунья. Она выглядела потрясённой. — Эта грёбаная телепатка разнесла его одним выстрелом. У неё на плече варпом проклятая пси-пушка!

— Ты можешь драться? — спросил Соломон. Он бы не стал требовать от неё перенести их в другое место — не сейчас, не когда он так близок к успеху. Но вот на более выгодную позицию, охота на охотников…

— Дай мне пару секунд, — прохрипела Тулава. Внезапно ящики окатила волна ревущего пламени, и она сжалась, закрыв голову руками. — Кровь Императора!

— Нет, дура! — взвизгнул Харт, и пламя угасло, едва опалив волосы на голове Тулавы. — Только не ящики! Мы не знаем, как огонь подействует на…

— С ними дикарь, — сказала Тулава, убирая руки. — Какого чёрта Инквизиция якшается с дикарём?

— Дикарь? — спросил Соломон, обдумывая их с Тулавой возможности. Если у Инквизиции есть телепат, то прыжок через варп может не сработать: пси-пушка выцелит их сразу же после выхода обратно.

— Дикарь! — повторила колдунья. — Ведьма, вюрд! Ты разве не чувствуешь психическое просачивание? У неё невероятная мощь, но если она санкционирована, то я кадийка.

— Тогда как так вышло, что в неё до сих пор не вселились демоны? — удивился Соломон.

— Дикие псайкеры более восприимчивы к одержимости, но это не значит, что она неизбежна, — пожав плечами, ответила Тулава.

У Соломона возникла идея.

— А ты можешь этому поспособствовать?

— Имеешь в виду, могу ли я попытаться вселить в неё демонов? — Тулава взглянула на него так, словно он окончательно спятил. — Соломон, если она умудрилась продержаться так долго, это значит только одно: у неё огромная сила воли и нет склонности к какой-нибудь из Губительных Сил, на которую я могла бы надавить, как было с Первым Ударом. Овладеть ею способна лишь настолько могучая сущность, что ты точно не захочешь находиться рядом с ней в замкнутом пространстве. И уж тем более она не станет слушаться моих приказов! Разве тебе не пора воспользоваться песней? — с раздражением добавила она.

Соломон вздохнул.

— Для этого мне нужно подобраться ближе.

Находясь под прицелом пси-пушки и болтера космодесантника, не говоря уже о психическом огне, он вряд ли сможет выстрелить, не получив в ответ больше, чем способна выдержать его броня.

— Нужен отвлекающий манёвр.

Тулава наклонила голову.

— Чистый? Или грязный?

Соломон весело ощерился и положил руку на ящик у неё за спиной.

— Чистый.

Тулава улыбнулась в ответ.

— Готов?

Колдунья вскочила на ноги, с воплем взмахнула посохом и высвободила заряд психической энергии, запустив груду ящиков в агентов Инквизиции. Пусть им и недоставало точности управляемых ракет, зато их было много.

Соломон увидел, как что-то размером с ящик для боеприпасов попало огненной ведьме в живот, и она безвольной куклой покатилась по переходу. Багровый Консул буквально сбил один из ящиков в полёте, затем снова закрыл собой Кайзена Харта и принял на себя предназначенный инквизитору выстрел Соломона.

Раздался рёв пси-пушки.

Любая бионика, кроме самой примитивной, вплеталась в нервную систему пользователя для обеспечения тактильных ощущений, но, как правило, боль к ним не относилась. Однако мало в какой бионике сидел маленький демон, и, когда благословлённый снаряд пробил искусственное плечо, Соломон почувствовал отголосок его воплей вместе с тем, что заменяло этим существам боль. Рука безвольно обвисла. Некогда послушное, изменчивое продолжение его тела превратилось в безжизненный металлический каркас, свисающий с левого бока. Болтер выпал из ослабших пальцев.

Не успели ящики упасть обратно на палубу, как Тулава крикнула снова и сотворила ещё один психический разряд, который поразил телепатку прежде, чем она смогла выстрелить во второй раз. Женщина слетела с крана, словно ей врезали в живот алебардой.

Космодесантник с яростным воплем взмыл в воздух и прыгнул на Соломона, целясь в него боевым ножом.

Соломон по привычке попытался отбить атаку обездвиженной рукой, и той доли секунды, которая потребовалась разуму на осознание случившегося, Багровому Консулу хватило, чтобы повалить его на пол. Похоже, что незамутнённая ярость заставила космодесантника забыть о пистолете: он отскочил назад, сжимая нож обратным хватом.

— За моих братьев! — взревел он.

Соломон извернулся за мгновение до того, как тот нанёс удар. Остриё ножа просвистело у него над головой и оставило засечку на палубе. Соломон воспользовался этой возможностью, чтобы сбросить воина с себя здоровой рукой. Багровый Консул отлетел в сторону, но тут же бросился обратно. Соломон подхватил с пола свой болтер и выстрелил.

Снаряд попал Консулу в левое колено, расколол броню и пробил сустав. Нога подвела космодесантника, и тот пошатнулся. В нескольких метрах от них вскрикнула Тулава: пуля из пистолета Кайзена Харта угодила ей в живот и сбила концентрацию, прежде чем колдунья успела сотворить ещё один заряд.

Соломон начал петь.

— Ней-а туку сома-на, чора сиру каэ…

Багровый Консул замер на месте, нож задрожал у него в руке.

— Тит, что ты творишь? — крикнул Кайзен Харт. — Убей его!

Инквизитор спрыгнул с крана и выстрелил из автопистолета, не дожидаясь, пока космодесантник исполнит его приказ. Пули попали в цель, но броня Соломона легко отразила их.

— …ала маха буру-таэ, ней-а туку-маэ.

Это был детский стишок одной процветающей цивилизации, которая не существовала уже два столетия, с тех пор как Империум превратил её родной мир в кусок радиоактивного камня. Шансы на то, что эти строчки вновь зазвучат в Галактике, были настолько астрономически малы, что практически не существовали вовсе.

И потому они были идеальной кодовой фразой для отключения гипнообработки, десятилетия назад заложенной в голову того самого воина, который был рождён на этой планете до её гибели.

Багровый Консул практически содрал с себя шлем и схватился за голову. Его лицо заливал холодный пот. Именно по этому лицу Соломон так сильно скучал.

— Кирин, — произнёс он.

Старый друг детства поднял на него ничего не соображающие глаза. Над ними торчал дурацкий кусок металла: настоящий послужной штифт имперского космодесанта, вырванный из трупа.

— Кирин Гадраэн, — повторил Соломон так мягко, как только мог, но не спешил опускать болтер. — Вернись ко мне.

Багровый Консул вздрогнул и закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, Альфа-Легионер вернулся на своё законное место.

— Соломон, — ответил Кирин и улыбнулся. — Как же давно мы не виделись.

Выстрел пси-пушки попал ему в силовой ранец, и тот взорвался.

Кирин завалился вперёд, а Соломон сменил цель и выстрелил. Конверсионное поле телепатки вспыхнуло, но Соломон зажал спуск и высадил в неё весь магазин. Древняя технология не справилась с такой мощью, и поле отключилось. Первый же попавший в женщину выстрел практически разорвал её тело пополам; второй снёс голову с плеч.

— Несса! — взвыл Кайзен Харт.

Инквизитор бросил взгляд на Соломона и Кирина, затем его глаз зацепился за содержимое одного из контейнеров, который разбился об пол после того, как Тулава использовала его в качестве снаряда. Издав сдавленный крик, он прыгнул вперёд, выронив автопистолет в отчаянной попытке схватить лежавшие внутри металлические предметы. Соломон извлёк пустой магазин и потянулся за новым, с трудом нащупав его одной рукой.

Тулава оказалась быстрее.

Колдунья со стоном села, воздела посох и метнула последний психический заряд. Он попал в Харта, и тот полетел кубарем по палубе вместе с парой отрезков таинственного металла, которые сжимал в руках. Соломон поднял болтер, готовясь наконец покончить с этим недоразумением, но при всей своей скорости он не мог обогнать мысль. Ведьма-пирокинетик уже поднялась на ноги и только сейчас заметила труп своей госпожи.

Она яростно завопила и швырнула в Соломона сгусток раскалённого добела пламени. Это был не обычный огонь: он обладал физической силой и опрокинул его навзничь. Измученные доспехи отчаянно заголосили, фиксируя повышение температуры, тактический дисплей отключился, и перед глазами у него всё потемнело.

— Беги! — услышал Соломон крик Харта, как только пламя угасло вместе с воплем псайкерши. Шлем всё ещё слепил его, поэтому он отстегнул его — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Харт тащит истекающую потом ведьму к люку в задней части трюма. Он вскочил и собрался было броситься в погоню, но остановился, увидев, что лежало на палубе.

Харт сбежал с частью его добычи, но не со всей. Четыре металлических осколка по-прежнему ярко сверкали на полу. Краешек одного из них был влажным от крови в том месте, где инквизитор успел схватиться за него прежде, чем Тулава сбила его с ног.

— Соломон!

Голос принадлежал Тулаве, прижимавшей руки к животу. На этот раз панцирный нагрудник не защитил её, и одежда колдуньи уже начала пропитываться кровью.

— Не хочу прерывать вас, лорд Акурра, — едва слышно произнесла она, — но я тут немного умираю, и не у всех нас кровь сворачивается мгновенно.

— Ты разве не можешь исцелить себя? — спросил Соломон. — Или призвать какую-нибудь сущность, которая сделает это за тебя?

— Я вымоталась, — ответила Тулава. — Мне нужно поспать, восстановить силы, было бы очень здорово потом снова проснуться.

Соломон засомневался. Его собственная кровь требовала настигнуть Харта и наконец убить его — не говоря уже о том, чтобы забрать остальную добычу из лап инквизитора. Но если Харт не представлял большой угрозы, ведьма была действительно опасна.

Что важнее, Тулава Дайн была ранена. Соломон и колдунья спасали друг друга так часто, что он давно перестал вести счёт. Она нуждалась в медицинской помощи, подходящей для обычных людей. Иначе она умрёт, а он потеряет могучего и верного союзника, которые были на вес золота в такой переменчивой структуре, как Альфа-Легион.

Наверное, стоило просто забрать то, что осталось. Даже так это всё ещё был триумф.

Ну а Кайзен Харт… он не мог прятаться от него вечно.

— Кирин, — позвал он. — Можешь встать?

Кирин Гадраэн уже пытался подняться. Без помощи силовой установки доспехов выходило это у него медленно и неуклюже.

— Встать? — уточнил Кирин. — Возможно. Идти? Вряд ли, учитывая, что ты снёс мне колено.

— Прости меня, брат, — извинился Соломон. — Нужно было не дать тебе убить меня прежде, чем я сломаю гипнообработку, и при этом постараться не убить тебя в ответ.

Кирин потрогал колено — то, что не пострадало — и кивнул.

— Понимаю. Соглашаясь на твоё предложение, я смирился со множеством опасностей, включая убийство и вероятность быть убитым своими братьями.

Он удивлённо помотал головой.

— Обработка вышла мастерской. Я до сих пор помню гнев, который испытывал к легиону за то, что он сделал со мной, и скорбь о гибели товарищей, которых у меня никогда не было.

— Но взгляни, — сказал Соломон, подбирая с пола лезвия и показывая их ему. — Взгляни. Это — наше наследие. Твой труд помог нам добиться многого, но это… Я даже подумать о таком не мог, когда ты впервые внедрился в Инквизицию, и всё же это величайшая из наших побед.

Корабль слегка вздрогнул. Если Соломон угадал, Харт с ведьмой только что отстыковали второе судно и благополучно сбежали. Однако у Соломона имелся свой собственный корабль.

— Я отправлю сигнал Диаболикусу Секундус, чтобы он нас подобрал, — сообщил Соломон. — Он позаботится обо всём, что нам нужно. — Мастер-терзатель замешкался. — Кирин, спасибо тебе за твою жертву. Мы с легионом навеки у тебя в долгу. Как и у тебя, Тулава, — добавил он.

— Думаю, что тебе придётся убедить очень многих людей в своём праве возглавлять их, прежде чем они согласятся с последней частью, — вздохнула колдунья.

Соломон взглянул на клинки, сжатые между пальцами его перчатки.

— Это, — уверенно произнёс он, — уже не проблема.

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Кампар думал, что готов к войне.

Он не был готов к Альфа-Легиону.

Квоп Халвер выстрелил крюком-кошкой, и магнитная головка крепко зацепилась за противоположную крышу. Он закрепил другой конец у себя за спиной, накинул на трос страховочную петлю и плавно, словно по шёлковой ленте, заскользил через разрыв между зданиями. Охотники за головами последовали за ним цепочкой теней в чёрных доспехах. Далеко на юге ревели боевые горны титанов — захваченный «Владыка войны» легиона вместе с парой сопровождающих его «Разбойников» систематически уничтожали остатки боевых машин лоялистов.

Стратегия Ксеттуса показала себя эффективной, хоть и опиралась прежде всего на предыдущие успехи Акурры. Защитники колебались и крайне неохотно решались на смелые манёвры, чтобы не дать вновь себя обхитрить. В ответ Альфа-Легион попросту игнорировал большую часть укреплённых позиций, оставляя возле них лишь небольшой гарнизон, чтобы отпугнуть и притормозить любую вылазку основных сил. Как только связь прервалась, подразделениям Кампара оставалось только прятаться за крепостными стенами, не имея представления о всей картине происходящего и не желая лишний раз высовывать головы наружу, чтобы не потерять их.

Впрочем, это был лишь вопрос времени. Если бы Альфа-Легион захотел, то подавил бы сопротивление на всей планете в течение месяца. Это многое говорило о том количестве группировок, что собрались здесь ради этого: Халвер не знал точных цифр, но подозревал, что они уже приближались к численности имперского ордена. Змеиные Зубы сами по себе насчитывали больше сотни легионеров, а если принять во внимание бесчисленное смертное ополчение и другие вспомогательные силы вроде титанов, то Халвер даже представить себе не мог, что когда-нибудь станет частью такой могучей армии.

Однако полное лишение Кампара обороноспособности никогда не было главной целью, и так вышло, что меньше чем через неделю боёв лорд Ксеттус уже шествовал к губернаторскому дворцу. И низкая, и высокая орбиты принадлежали Альфа-Легиону, наземное сопротивление было сломлено, а потому лорд-дискордант не летел со скоростью жалящей змеи, но неспешно шагал вальяжной поступью завоевателя.

Разумеется, это не означало, что он стал беспечен. Именно поэтому Халвер со своей командой сейчас находился на крыше одного из множества зданий Администратума, окружающих дворец. Он подозревал, что сидевшие внутри клерки уже куда-то сбежали, но даже если и нет, ему было всё равно.

— Сторожевые псы, — пробормотал Доммик Ренн, занимая позицию над Дорогой Святого Стевана, широким бульваром, ведущим прямо к воротам дворца. — Вот до чего мы докатились. Акурра отправил бы нас вперёд, чтобы мы либо убили губернатора, либо взяли его в плен, ещё до того, как остальной легион ступил бы на поверхность планеты.

— Следи за языком, — ответил Ворлан Ксан. — Лорд Ксеттус может нас прослушивать.

— Я выключил вокс, — сказал Ренн.

— Как ты можешь быть уверен в чём-то, когда речь идёт о лорде-дискорданте? — отметил Ксан. — Так или иначе, Акурры здесь нет.

Халвер ничего не сказал. Он не получал известий от Акурры с тех пор, как они разбежались и Призрак улетел вместе с Первым Ударом. Вполне возможно, что тот был уже давно мёртв, но, если бы Квопа Халвера заставили сделать ставку, он бы поставил всё на жизнь предыдущего мастера-терзателя.

Он снова задался вопросом, насколько мудро было с его стороны вытащить Акурру и его ведьму из-под носа Ржавокровных на Антрасе, вместо того чтобы просто пристрелить их на месте и покончить с этим. Теперь ему оставалось лишь надеяться, что его поступок пойдёт на благо легиону, ну или хотя бы ему самому и его отделению.

— Вот и они, — подал голос Ренн, нацеливая вниз свой болтер модели «Ловчий». — Именем примархов, — добавил он со злостью, — он что, заставил Воргула из Второго Клыка нести своё знамя?

Лорд Ксеттус восседал на своём хелсталкере, его сопровождали трое легионеров с обеих сторон, а позади шёл одинокий воин с широким стягом, на котором был изображён символ легиона, окольцованный ржавыми цепями. Ещё дальше шагали три огромных боевых автоматона. Когда-то они могли быть роботами Адептус Механикус, но если и так, то порча и реконструкция изменили их до неузнаваемости. За ними на почтительном расстоянии следовала голова огромной змеи, состоящая из смертных людей — ополченцев и пленников. Ксеттус хотел показать губернатору Альзину, как сильно тот подвёл свой народ.

Наблюдая за процессией в прицел болтера, Халвер не мог не заметить, что, в то время как на доспехах телохранителей и знаменосца Ксеттуса остались те или иные следы недавнего боя, сам лорд-дискордант и его скакун сияли безупречностью. Он не мог точно сказать, было ли дело в превосходном техобслуживании, невероятных боевых навыках или тот просто держался подальше от крупных столкновений, но что-то в увиденном его покоробило. В конце концов, они не Дети Императора.

Процессия приближалась к последнему проходу, по обеим сторонам от которого возвышались статуи, судя по всему, лояльных примархов: четыре слева и пять справа. Защитники завесили их тканью, по-видимому, пытаясь умаслить своих новых хозяев, и поэтому снаружи не было видно ничего, кроме общих очертаний. Халвер окинул их взглядом, выискивая угрозу, и на пару секунд решил развлечь себя, пытаясь угадать, кто из них кто. У одной статуи рука была вытянута вперёд, как у оратора, — наверное, Гиллиман; та, что напротив, угрюмо сгорбилась, положив руки на что-то перед собой, что напоминало яблоко меча, — вполне возможно, что Дорн; и что-то в позе изваяния с мечом в обеих руках напомнило Халверу изображения Льва на имперских мирах. Он как раз пытался найти где-нибудь силуэт молота, чтобы выделить Вулкана или Ферруса Мануса, когда ворота во дворец начали открываться.

— Ну, хотя бы этот не стал убегать в крысиную нору под дворцом, — похвалил Ксан губернатора Альзина, который вышел на массивные мраморные ступени, спускавшиеся к Дороге Святого Стевана. Шею губернатора украшали цепи, демонстрирующие его высокий статус, а рядом с ним стояла почётная стража, но, несмотря на великолепную экипировку, смертные люди в серебряных доспехах выглядели жалким подобием воинов, сопровождающих Ксеттуса.

— Он выглядит так, словно уже жалеет об этом, — сказал Ренн. Халвер пристальнее взглянул на губернатора. По его лицу бежали ручейки пота, он почти непрерывно облизывал губы. Его глаза бегали по сторонам, стараясь не смотреть на приближающегося Ксеттуса верхом на хелсталкере, что наверняка было ужасающим зрелищем, способным приковать к себе взгляд любого смертного. Пытался найти способ улизнуть, даже если было уже слишком поздно?

В мыслях Халвера щёлкнуло что-то, что беспокоило его уже давно. Ни у одной «статуи» не было видно крыльев, а значит, среди них не было Сангвиния, а значит…

Он оторвал глаза от прицела, посмотрел, к чему на самом деле прикован взгляд губернатора, и выругался.

Это были вовсе не статуи.

Ксеттус едва успел пройти мимо первых двух, когда они зашевелились. Все девять статуй одновременно сбросили с себя покрывала, и на солнце сверкнул керамит. Серебряные Храмовники!

Один из гигантов швырнул что-то крупное в автоматонов, и они задёргались в конвульсиях, поглощённые глушащим полем. Почётная гвардия Ржавокровных уже открыла огонь, но десантники-примарис превосходили их как числом, так и огневой мощью. Секунду назад они неподвижно стояли на постаментах, притворяясь теми самыми статуями, которые недавно занимали их, и вот они уже убивали. Халвер выстрелил и не промахнулся, но на таком расстоянии его болт-снаряд просто отскочил от доспехов Храмовника, не причинив вреда.

— «Гибельный удар»! — рявкнул Халвер своим бойцам, уже разряжая свой болтер.

— Мы слишком далеко! — ответил Ренн.

— Так подойдём ближе! — приказал Халвер, вставляя новый магазин. Времени привередничать не было, да и на ровной площади не нашлось ничего, за что можно было бы зацепиться магнитным крюком. Квоп Халвер шагнул за край крыши и рухнул вниз.

Имперская архитектура пришла к нему на выручку. Прямое падение с высоты семи этажей стало бы серьёзным испытанием как для его брони, так и для его тела, но на пути ему попалось достаточно выступов, контрфорсов и каменных гаргулий, чтобы замедлить спуск, — впрочем, он всё равно получился далеко не изящным. Халвер приземлился с такой силой, что перед глазами вспыхнули красные предупреждения о напряжении в колене и лодыжке, но всё же он был внизу.

— Ва’кай! — воксировал он на борт «Незримого». — Скольких абордажников ты уже нашёл?

Последовала краткая пауза, а затем раздался голос капитана Ва’кая — невнятный и перемешанный с шумом помех из-за дальнего расстояния.

— Меньше дюжины, Позорная Гвардия магоса уже позаботилась о них. Мы полагаем, что остальные где-то попрятались, но обыскать такую громадину целиком попросту невоз…

— Они здесь, внизу! — заорал Халвер. — Должно быть, большинство этих капсул были пусты! Проклятые Храмовники заставили нас поверить, что потратили все силы на штурм «Незримого», но, видимо, перед этим почти все они спустились на поверхность, чтобы расставить ловушку! Сколько космодесантников могло быть на этом ударном крейсере? Тридцать? Пятьдесят?

Лежащие перед ним огромные каменные плиты перевернулись, и из-под земли, словно неупокоенные мертвецы из легенд, выкарабкались новые Серебряные Храмовники. То же самое происходило и по ту сторону западни, но Квоп Халвер мог разбираться лишь с той проблемой, что находилась перед ним. Впрочем, теперь у него были подходящие инструменты для этого.

Патроны «Гибельный удар». Легион разработал их ещё до Ереси Хоруса специально для пробивания доспехов Легионес Астартес. По легенде, Альфарий Омегон создал их даже раньше, чем начали распространяться первые слухи об измене Хоруса, — на тот случай, если потребуется устранить кого-нибудь из сыновей его братьев. Они редко встречались даже среди воинов Альфа-Легиона — их было тяжело и дорого производить, плюс за свои беспрецедентные бронебойные качества пришлось заплатить уменьшенной дальностью полёта, — но Халвер следил за тем, чтобы его Охотники всегда носили их с собой просто на всякий случай.

Храмовники не ожидали встретить врагов у себя за спиной. Халвер на секунду замедлился, чтобы прицелиться, и выстрелил в затылок ближайшего воина. Снаряд попал в цель, и шлем космодесантника взорвался вместе с головой.

Прежде чем нападающие заметили, что их обошли с фланга, лорд Ксеттус успел получить три сгустка испепеляющей плазмы. Оставшиеся воины — одиннадцать, если верить датчикам — развернулись к Халверу, как раз когда его нагнали остальные охотники.

Завязалась короткая яростная схватка между превосходными стрелками на сверхблизкой дистанции, оружие которых играючи пробивало доспехи противника. Снаряды «Гибельный удар» пронзали нагрудники «Тактикус» и взрывались внутри грудных клеток, проламывали лицевые пластины шлемов с той же лёгкостью, с которой вот уже десять тысяч лет расправлялись с любой другой бронёй. Болтерные винтовки и плазменные испепелители не оставались в долгу, отрывая конечности и сжигая керамит вместе с плотью.

Последние выстрелы прозвучали одновременно через три секунды после начала перестрелки. Винтовка последнего Серебряного Храмовника рявкнула, и живот Халвера пронзила чудовищная боль — снаряд прошил древние доспехи типа VI и вырвал половину его внутренностей. Ответный выстрел попал врагу в шею, и укреплённый горжет «Тактикуса» не уберёг Храмовника от его судьбы. Он безжизненно завалился на спину, и в тот же миг Халвер упал на колени.

Он поднял глаза. Ложные примархи перебили телохранителей Ксеттуса, сам лорд-дискордант был ранен, как и его скакун. Но кто это там?

Это был знаменосец, понял Халвер, не обращая внимания на предупреждения о кровопотере и обширных повреждениях тканей, про которые он и так был в курсе. Легионер сорвал знамя с древка и теперь отбивался длинной рукоятью от нападавших.

Ушей Халвера достиг странный, чужеродный вой, который был слышен даже сквозь шум битвы и вопли ополчения, присоединившегося к общей свалке. Разве на концах древка были длинные лезвия, когда на нём ещё висело знамя, или они появились только что?

Один из десантников-примарис рухнул на спину, царапая пальцами глубокий разрез, который почти отделил его голову от тела. Из раны не вытекло ни капли крови — только чёрный, маслянистый дым. Знаменосец шагнул вперёд, древко с двойными лезвиями извернулось в его руках, и воин пронзил одним концом грудь очередного Серебряного Храмовника, словно…

Словно он сражался копьём.

ЛЕГИОН ПРИЗРАКОВ

Бледное Копьё пело в руках Соломона.

Диаболикус Секундус выполнил мастерскую работу по восстановлению оружия примарха Альфа-Легиона в такие сжатые сроки. Пусть Кайзену Харту удалось скрыться с половинками древка, но Соломону достались лезвия. Это было оружие его прародителя, оружие даже более загадочное, чем владевшее им существо. Никто в легионе не знал, откуда взялось Бледное Копьё; создал ли его примарх, или нашёл где-то, или получил в подарок от Императора, который достал его из хранилища древних запретных технологий. Соломон даже представить себе не мог, сколько врагов человечества пало под его сдвоенными клинками и скольких лоялистов оно сразило после начала Ереси Хоруса.

И это число уже росло.

Серебряные Храмовники, разумеется, отбивались — как и Ксеттус, несмотря на свои раны. Одного из десантников-примарис разорвала автопушка хелсталкера, как только он сбросил маскировку. Другого лорд-дискордант зарубил своей цепной глефой. Его телохранители успели застрелить третьего, прежде чем Серебряные Храмовники подавили их своими размерами, силой и прочными доспехами «Тактикус», которые попросту отказывались уступать боевым ножам и выстрелам из болт-пистолетов в упор.

В первые секунды боя Серебряные Храмовники почти не обращали внимания на Соломона: они сочли одинокого легионера со знаменем незначительной угрозой, полностью сосредоточившись на убийстве Ксеттуса. Всё изменилось, когда Соломон атаковал. Лезвия копья рвали доспехи, будто бумагу, не говоря уже о плоти. Оружие ощущалось невероятно естественно в его руках, словно он родился только для того, чтобы владеть им. Он, точно банку консервов, вскрыл глотку одного из врагов, а один удар сердца спустя насадил на остриё следующего.

Его ручной демон, восстановленный и переосвящённый совместными усилиями Тулавы и Диаболикуса Секундус, крикнул беззвучное предупреждение из левого рукава позаимствованной брони и дёрнул конец копья Соломону за спину. Мастер-терзатель почувствовал вибрацию от удара, который отбил в сторону нацеленный в затылок ствол, и предназначенный ему выстрел попал в шлем одному из товарищей Храмовника. Соломон развернулся и хлестнул имперца Бледным Копьём по руке, отрубив её возле запястья. Затем последовал короткий выпад, лицевая пластина врага разлетелась вдребезги, и тот рухнул замертво.

Внезапно в живых осталось лишь двое Серебряных Храмовников, и оба распознали в Соломоне угрозу. Помощников с одного фланга перебили охотники Халвера, а на других насело подоспевшее ополчение. Если они собирались завершить начатое, то им оставалось положиться лишь на себя.

— Останови его! — рявкнул лейтенант своему товарищу. Именно он притворялся Гиллиманом; воин прыгнул на Ксеттуса с обнажённым силовым мечом и отрубил ногу хелсталкера у второго сустава, пытаясь добить свою жертву. Другой Серебряный Храмовник, в облегчённой броне и череполиком шлеме, бросился к Соломону.

Этот противник оказался быстрее других — то ли благодаря своей броне, то ли относительному отсутствию таковой. Соломон нырнул в сторону за мгновение до того, как враг нажал на спуск болт-пистолета, и снаряд просвистел у него над плечом. Воин сделал выпад ножом, больше напоминающим короткий меч, и, как только Соломон парировал удар Бледным Копьём, Серебряный Храмовник выстрелил снова, прямо ему в грудь.

Демон в руке Соломона молниеносно развернул Бледное Копьё, и сдвоенные клинки отбили болт-снаряд в сторону.

Прямые, благородные черты лица Серебряного Храмовника скрывала маска-череп, но Соломон очень живо представил себе отразившееся в его глазах изумление при виде невозможного. Этого секундного колебания было достаточно. Соломон рванул Бледное Копьё вверх, одним ударом вспарывая броню противника от паха до горла.

Лейтенант всадил силовой клинок в голову хелсталкера, и демоническая машина рухнула с наполовину механическим, наполовину дьявольским воем. Ксеттус, чей левый бок уже и так был испепелён плазменным зарядом, вылетел из седла и с керамитовым лязгом покатился по камням. Лорд-дискордант попытался поднять свою цепную глефу, и Серебряный Храмовник с триумфальным рыком выдернул свой меч.

— За Импер-а-а-а-аргх!

Соломон вырвал Бледное Копьё из бедра лейтенанта. Серебряный Храмовник мгновенно обернулся лицом к нему. Вместо крови из неестественной раны вытекал маслянистый дым.

— Ты бесчестен, — прошипел космодесантник.

— Ты удивлён? — поддел его Соломон. Как типично для имперского воина — ныть о бесчестии своего врага, когда его собственная засада провалилась.

— Ты привлёк моё внимание, — мрачно изрёк лейтенант. — Теперь защищайся!

Он атаковал.

Даже раненный в бедро, Серебряный Храмовник оставался опасен. Его силовой меч был произведением искусства, он едва слышно шипел, рассекая воздух, а сам лейтенант не совершал ни одного лишнего движения. Уже спустя секунду Соломон понял, что этот клинок пронзит позаимствованные у Воргула доспехи с той же лёгкостью, с которой Бледное Копьё справится с «Грависом» лейтенанта. В итоге всё сводилось к тому, кто же нанесёт первый серьёзный удар: космодесантник-примарис из Серебряных Храмовников или Соломон Акурра из Альфа-Легиона.

Соломон отбил два выпада силового меча, не забывая следить за углами. Диаболикус Секундус вложил всего себя в новое древко Бледного Копья, но, несмотря на всю прочность и надёжность, это всё же был обычный сплав. Соломон предполагал, что полноценное Бледное Копьё смогло бы выдержать удар имперского силового меча, но он не собирался позволить лейтенанту разрубить пополам символ своей власти, а потому отбивал его удары в стороны и ждал, рассчитывая, что гнев и отчаяние Храмовника сделают всю работу за него. Лейтенант знал, что его вот-вот возьмут числом, но если бы ему удалось избавиться от Соломона, то, возможно, ему хватило бы времени убить Ксеттуса…

Конец наступил внезапно и быстро. Серебряный Храмовник вытянулся чуть дальше, чем нужно, и слишком сильно опёрся на здоровую ногу. Соломон ушёл в сторону от выпада и коротким взмахом разрубил колено лейтенанта. Воин с криком упал на землю. Соломон ногой выбил меч у него из руки и всадил Бледное Копьё в шлем.

Предсмертный спазм, и последний Серебряный Храмовник на Кампаре был мёртв.

Ксеттус тем временем смог подняться на ноги — упрямство было присуще всем космодесантникам независимо от их происхождения и стороны конфликта. Глазные линзы сфокусировались на Соломоне.

— Ты не Воргул из Змеиных Зубов, — произнёс он хриплым голосом, едва сдерживая боль.

— Не он, — подтвердил Соломон. Он снял шлем и позволил лорду-дискорданту рассмотреть своё лицо.

— Тебя не зря называют Призраком, — простонал Ксеттус. — Зачем ты пришёл ко мне на помощь?

Соломон вздохнул.

— Потому что очень важно, чтобы тебя убил именно я, и никто другой.

Бледное Копьё просвистело в воздухе и вышло из груди Ксеттуса. Лорд-дискордант испустил беззвучный крик боли, после чего осел на землю. Соломон подошёл к нему, выдернул из тела своё оружие, параллельно превращая грудную клетку своего врага в месиво, а затем снёс ему голову. Техномагические искусства явно не одарили Ксеттуса способностями, позволяющими пережить обезглавливание.

Ополченцы в ужасе наблюдали за ними, но никто из них не вышел вперёд, чтобы оспорить его беспощадное возвращение к власти. Никто не осмелился. Что до остальных легионеров…

— Капитан Ва’кай, — тихо воксировал он, повернувшись и направившись к губернатору системы, который по-прежнему дрожал от страха у ворот своего дворца. — Как слышно?

— Соломон, это ты? Ксеттус объявил тебя мёртвым, но я уже тогда сомневался в этом.

— Теперь мёртв он сам, — ответил Соломон. — «Незримый» у нас под полным контролем?

— Он безопасен. Я оставил несколько подразделений здесь на случай появления блуждающих абордажников. Но, помимо этого, они отлично справятся с теми Ржавокровными, которые внезапно захотят оспорить наше право на него.

Соломон улыбнулся.

— Всем бы нам твою мудрость, Крозир.

— Рад, что ты снова с нами, мастер-терзатель.

Губернатор Альзин примёрз к месту, неотрывно глядя на поднимающегося к нему Соломона. Он не приказал своим телохранителям атаковать — да и в любом случае далеко не факт, что они послушались бы его. Впрочем, Соломон не собирался подражать самоуверенному Ксеттусу: он вскинул реликвийный болтер и сделал четыре выстрела в голову, прежде чем кто-либо из них успел среагировать. Они погибли ещё до того, как Альзин сообразил, что вообще происходит, а оттого его испуганное съёживание и закрывание головы руками выглядело ещё более неуместно.

— М-милорд, — пробормотал Альзин, как только Соломон перешагнул последнюю ступеньку. — Я не… Я знал о засаде, но у меня не…

— Мир, — прервал его Соломон, протягивая руку. — Прошу, встаньте. Губернатор, между нами нет вражды.

Альзин моргнул, явно сбитый с толку, но понял, что лучше подчиниться и выпрямился настолько, насколько мог, не переставая горбиться.

— Правда нет?

— Ну конечно, нет, — с улыбкой заверил его Соломон. — В конце концов, вы храбро сбросили оковы угнетающего вас Империума и теперь гордо можете объявить о своей независимости.

— Мы… Мы сбросили оковы?

На взгляд Соломона, губернатор был вовсе не из робкого десятка, но не каждый день смертному человеку приходилось сталкиваться с одним из генетически улучшенных воинов, которых его учили бояться. Не говоря уже о том, что этот воин мало чем отличался от тех, с которыми он только что сотрудничал, да ещё и так доброжелательно улыбался. Вероятно, Альзин ожидал пыток и мучительной смерти и теперь так старательно пытался осознать, что подобный исход вовсе не неизбежен, что на всё остальное у него не хватало сил. О гибели телохранителей он уже давно забыл: если бы они были для него ценны, он бы не сделал их телохранителями.

— Разумеется, вы их сбросили, — продолжал Соломон. — Ведь ещё до нашего прибытия ваши силы уничтожили несколько имперских грузовозов. Вы же не думали, что ваши бывшие повелители сочтут это чем-то иным, кроме как актом неповиновения?

— Но нам сказали, что это ваши корабли! — запротестовал Альзин. — Что именно так вы захватили Бехарис-Дельта!

Соломон покачал головой в притворном разочаровании.

— Вот именно поэтому мы и не стали снова пользоваться той же тактикой. Нет, эти корабли не имели к нам отношения — полагаю, это были всего лишь поставки от крестового похода Индомитус.

Альзин громко сглотнул.

— Но лейтенант Мальфакс…

— Мёртв, — оборвал его Соломон. — Ни он, ни его полурота не подтвердят ваш рассказ. Без сомнений, в глазах Империума они тоже стали жертвами вашего предательства. И хоть это не соответствует истине, — продолжил он, — вам лучше прочих известно, как мало Империум заботит, что истинно, и куда больше — что удобно.

Он подождал, пока сказанное дойдёт до Альзина. Губернатор принял бы точно такие же решения, потому что именно так действовали все губернаторы Империума. К чему разбираться в нюансах, когда у тебя есть власть? Зачем утомлять себя политикой, если можно просто казнить неудобных потенциальных оппонентов? Зачем расследовать причины уменьшения производительности, если можно всего лишь отправить исполнителей и убить надзирателей — или рабочих, по твоему вкусу — и найти им замену из бесконечной людской массы, населяющей твою планету?

Зачем вообще напрягать себя выяснением, как именно пала планета, если можно просто заклеймить весь правящий класс предателями, казнить их всех и начать сначала? Всегда найдутся другие, кто настолько захочет прибрать к рукам власть и влияние, что его не будет волновать судьба предшественников.

Наконец Альзин заговорил охрипшим голосом.

— Что вы предлагаете?

— Губернатор, позвольте быть с вами предельно ясным, — сказал Соломон. — Среди моих воинов есть те, кто значительно меньше расположен к дипломатии, чем я. Было бы очень легко пойти у них на поводу и позволить им утолить свою жажду крови за счёт вас и вашей планеты. Они останутся довольны, и это послужит моим целям. Или же вы можете сотрудничать со мной, сохранить то, что осталось от вашей обороны, и таким образом подготовиться к прибытию очередных налётчиков. Это могут быть силы Империума или кто-то другой — в конце концов, сектор Карадон в последнее время стал очень опасным местом.

Он сделал паузу, наблюдая, как глаза Альзина в ужасе расширяются от перспективы остаться беззащитным перед бесчисленными ужасами Галактики.

— Когда Империум вернётся к вашему порогу, это также послужит моим целям, — продолжал Соломон. — Они либо потратят время, энергию и ресурсы в попытках снова привести вас к повиновению — и это пойдёт мне на пользу, — либо решат, что целая непокорная система для них сейчас лишь дополнительная головная боль. Тогда вы освободитесь от налогов и податей, а значит, Империум их не получит, и это тоже сыграет мне на руку.

Он улыбнулся.

— Разумеется, сплошь и рядом происходит так, что оставшийся в живых губернатор решает, что его лучшим шансом на долгую жизнь будет удовлетворить нужды захватчиков здесь и сейчас, после чего присвоить себе остатки и сбежать, прежде чем Империум его хватится. Мы живём в большой Галактике, и крупные суммы могут купить человеку соответствующий уровень анонимности, если он будет соблюдать осторожность. Если Империум потратит ресурсы в попытках найти вас… что ж, и это тоже будет мне выгодно.

Губернатор Альзин был политиком, а не солдатом, и уж тем более не идеалистом. Пламя непокорства, от которого с момента появления Соломона и без того остались одни угольки, мигнуло и погасло. Он стыдливо прикрыл глаза и склонил голову.

— Что вам нужно от нас?

Соломон улыбнулся.

— Я составлю вам список. Не бойтесь, наши запросы будут весьма скромными в сравнении с тем, что Империум забирал у вас на постоянной основе. И мы куда придирчивее в отборе рекрутов.

Альзин недоуменно посмотрел на него.

— Рекрутов?

— Да, губернатор, — подтвердил Соломон. — Иные легионы набирают их с миров смерти, диких и феодальных планет, из глубин городов-ульев и так далее — отличные места, где можно найти тех самых не отягчённых совестью убийц, которых они так высоко ценят. Мои методы отличаются. Безусловно, сила воли важна, но главный показатель Альфа-Легионера — интеллект.

Он положил руку на плечо Альзина, и тот вздрогнул.

— Мне понадобится информация о местонахождении Схолы Прогениум в вашей системе, а также о самых перспективных учениках в возрасте от десяти до четырнадцати лет по терранским стандартам.

Он легонько двинул кистью: разница в габаритах между ними был столь велика, что его большой палец погладил шею губернатора, и от прикосновения керамита к коже он вздрогнул ещё раз.

Альзин закусил губу и снова закрыл глаза.

— Я-я понимаю.

— Вот молодец, — тепло похвалил его Соломон. — Мои поздравления, губернатор. Ваше решение спасло миллионы, возможно даже миллиарды жизней. Разумеется, лишь на время, — добавил он. — Но можем ли мы просить большего от нашей изменчивой Галактики?

Он убрал руку с плеча губернатора и пошёл обратно. Вести о засаде разошлись, и сюда уже стягивались остальные члены легиона, до этого занимавшиеся зачисткой последних очагов сопротивления в городе. Некоторые из них были главарями группировок: Ксеттус намеревался взять Альзина в плен лично, чтобы никто не посмел украсть у него славу, но лорды Альфа-Легиона всё равно решили держаться поблизости. Соломон наблюдал, как они осматривают груду тел, затем обезглавленный труп Ксеттуса, а потом переводят взгляд на него.

Он на полную воспользовался символизмом момента. Соломон спустился со ступеней губернаторского дворца, чтобы поприветствовать их, принудивший к сотрудничеству целую систему и вооружённый копьём примарха. Разумеется, никто из них прежде не видел Бледное Копьё, но ходивших в легионе легенд было достаточно, чтобы каждый немедленно узнал его.

И не имел никакого значения тот факт, что оно могло оказаться отнюдь не подлинным. В конце концов, они действительно жили в очень большой галактике, как Соломон только что объяснял Альзину. Он был вполне готов допустить, что существовало другое оружие, похожее на то, которым владел Альфарий Омегон, и каким-то образом оказавшееся в лапах Ордо Маллеус. Важнее всего было то, чтобы, во-первых, им владел именно он, а во-вторых — чтобы остальные командиры видели в нём Бледное Копьё. Пока они будут верить, что это так, не имеет значения, чем оно было на самом деле.

— Лорд Акурра, — обратился к нему Роэк Гулий Коготь. — Похоже, что слухи о твоей смерти оказались ложными.

Соломон наклонил голову в сторону лорда Орудий Свободы.

— Я всегда любил разочаровывать своих врагов. Увы, лорд Ксеттус оказался одним из них.

— Ты поговорил с губернатором? — спросил Джарвул Глейн из Скрытой Руки.

— Поговорил, — подтвердил Соломон. — Он напуган и позволит нам беспрепятственно забрать всё, что захотим. Потом оставим его здесь, и пусть с этой проблемой разбирается Империум.

Ко дворцу пришли два Альфария, и оба заулыбались.

— Всегда приятно смотреть, как наши враги дерутся друг с другом, — сказал один.

— Ты действительно достойный преемник, лорд Акурра, — добавил второй. Ни один из них не отрывал глаз от Бледного Копья. Соломон понял, что с точки зрения Безликих он либо вот-вот станет новым примархом во всём, кроме имени, либо узурпатором, который присвоил реликвию, по их мнению, принадлежащую им, и которого нужно как можно скорее по-тихому устранить. Фанатики всегда создают проблемы, независимо от своей полезности.

— Милорды, — провозгласил он. — Мы стоим на пороге новой эпохи. Галактика изменилась, она меняется до сих пор — и призывает нас всех меняться вместе с ней. Субсектор Псифос стал свидетельством того, насколько слаба защита Империума. В худшем случае наши враги потратят время на отвоёвывание всего утраченного, пока не удовлетворятся целиком. В лучшем же планеты пробудятся от лжи своих господ и восстанут. Так или иначе, наш союз не должен окончиться здесь. Если сохраним единство, то станем сильнее, чем когда-либо.

Керос Асид из Сынов Отравы склонил голову набок.

— Значит, ты предлагаешь нечто большее, чем альянс? Ты хочешь объединить нас?

— Я уже сыт по горло ударами из тени и вынужденными отступлениями, — заявил Джарвул Глейн, глядя на остальных. — Я бы предпочёл почаще встречаться с армиями Империума на поле боя, если только это будет играть нам на руку.

— Лорд Акурра, нас воодушевляет твоё умелое сочетание хитрости и мощи, — сказал первый Альфарий. — Безликие поддерживают тебя.

Роэк Гулий Коготь недовольно насупился.

— Я не из Змеиных Зубов и вступать к ним не намерен.

— Я бы о таком и не попросил, — успокоил его Соломон. — У меня другое предложение. Все мы из Аль-фа-Легиона, но мы не всё, что от него осталось. Тем не менее нашему союзу группировок понадобится единое имя.

— У тебя есть такое на примете? — спросил Вирун Эваль из Кающихся Сынов.

— Имя из нашего прошлого, — сказал Соломон, одобрительно кивая Безликим. Они точно его оценят. — В архивах Змеиных Зубов сказано, что в эпоху Великого крестового похода, ещё до того, как Альфарий Омегон и его легион стали известны всему Империуму, они действовали втайне от всех. Об их деяниях ходили слухи, но никто не знал, кто за ними стоит. А потому эти невоспетые герои получили прозвище.

— Легион-Призрак.

ЭПИЛОГ

Кайзен Харт таращился на металлические — металлические? Наверное, металлические — отрезки, лежащие на полу каюты. Это было древко Бледного Копья, оружия примарха Альфария Омегона. Империум утратил столько знаний о его существовании, многие из них были уничтожены намеренно. Как же злило, что узколобые идиоты решили попросту осложнить жизнь защитникам Империума, лишив их информации о своих врагах! История оружия была утрачена, так что Харт понятия не имел, когда и откуда оно попало в распоряжение Ордо Маллеус. Тем не менее даже таких скудных сведений, найденных лордом Друманом, хватило, чтобы Харт осознал, на что именно он наткнулся, когда решил проверить хранилище Даунрича на предмет чего-нибудь полезного.

Дверь открылась, и вошла Эвелин. Пирокинетик молчала, просто глядя на него.

— Ну? — раздражённо спросил Харт.

— Капитан недоволен смертью членов своего экипажа, убитых вашим дружком-предателем, — сообщила ведьма, — но страх перед Инквизицией всё ещё властен над ним. Мы покидаем систему и направляемся к Металике.

Харт крякнул.

— Вы еретик, — сказала Эвелин, закрывая за собой дверь каюты. — Вы держали у себя в телохранителях космодесантника-предателя.

— Я не знал об этом! — возразил Харт. — За всё время службы со мной Тит Йорр взаимодействовал со множеством других астартес, верных астартес! Ни один из них не заметил ничего необычного.

— Значит, вы в лучшем случае профессионально непригодны, — фыркнула Эвелин. — Вдобавок к этому вы открыто сообщались с Альфа-Легионом и передавали им сведения.

— Сведения, предназначенные им на погибель, — рявкнул Харт. — Вряд ли есть какая-то моя вина в том, что никто, включая твою госпожу, не смог увидеть весь план целиком! Кроме того, — добавил он, поднимаясь с кровати, — кто ты такая, чтобы называть меня еретиком, дознаватель?

Руки Эвелин окутались пламенем, и Харт застыл. Власть Инквизиции была хоть и абсолютна, но не огнеупорна.

Эвелин секунду сверлила его взглядом, пока не убедилась, что он не собирается проявлять агрессию, и только тогда позволила огню погаснуть. Она мотнула головой в сторону фрагментов Бледного Копья.

— Что это?

— Детали легендарного оружия, — ответил Харт. — Должно быть, Акурра забрал остальные, но я знаю, что он захочет себе и эти. Без сомнений, он найдёт применение и своим фрагментам, но без моих оружие будет неполным. Интересно, его мощь заключалась в рукояти или в лезвиях?

Он покачал головой.

— Без разницы. Главное, что её можно использовать как приманку — просто теперь нам нужна более хитроумная ловушка.

— Кажется, вы забываете ту часть, в которой вы всё ещё еретик, — сухо заметила Эвелин. У неё был чёткий, сильный акцент, который не исчез за всё время, проведённое с Нессой. Если бы пришлось угадывать, Харт поставил бы на говор какого-нибудь мира-улья. — Полный доклад леди Карнис у меня, и я готова разослать его всем её союзникам.

Харт резко обернулся к ней.

— Он ещё не отправлен?

— Ещё нет, — ответила Эвелин, качая головой. — Сначала она хотела получить подтверждение ваших действий на Даунриче. Не поймите меня неправильно, я рассказываю вам об этом лишь потому, что у вас никак не получится меня остановить, — если только, конечно, вы не хотите, чтобы ваша смерть оказалось быстрее и жарче всего, что мог бы придумать для вас конклав.

Харт задумался. Сожжение заживо не входило в его список предпочтительных способов окончить жизнь и карьеру. Но также у него не сложилось впечатления, что Эвелин дразнит его; по крайней мере, не только лишь ради собственного удовольствия.

— Что мне потребуется сделать, — медленно спросил он, — чтобы убедить тебя не отправлять этот отчёт?

Эвелин улыбнулась.

— Несса говорила, что вы всё же проницательный человек.

Харт пропустил это мимо ушей.

— Вам нужно сохранить свою репутацию, — продолжила Эвелин через секунду. — А мне — создать свою. Я охотилась на оперативников Альфа-Легиона задолго до того, как со мной связался Ордо Маллеус, хоть тогда я и не знала истинной сути своей добычи. Можете продолжать играть в прятки с легионерами, если так нравится, — мне же нужна свобода преследовать их пешек на своих условиях.

Харт помотал головой.

— Я не возьму тебя в дознаватели.

— Я достаточно проходила в дознавателях, тупорылый ублюдок! — рявкнула Эвелин. — Я хочу жетон!

Харт моргнул и уставился на неё.

— Ты хочешь… повышения до настоящего инквизитора?

— Такое случается, — сказала ведьма, словно Харт этого не знал. — Моя госпожа убита. Ты — инквизитор. Ты можешь повысить меня, чтобы я завершила её дело.

— Это не по правилам. — Харт всё ещё колебался.

— Я хорошо усвоила, что вся чёртова Инквизиция работает не по правилам! — расхохоталась Эвелин. — Если ты повысишь меня до инквизитора, у меня не будет резона сдавать тебя, ведь это скомпрометирует моё собственное повышение. Если нет, то я тебя сдам и попытаюсь использовать это как рычаг, чтобы добиться того же самого от союзников Нессы.

Она пожала плечами.

— Первый вариант нам обоим на пользу. Второй может привести нас обоих к поражению. Хоть и должна признать, — добавила она, — скорее тебя, чем меня.

Харт прикусил губу. Это был самый что ни на есть наглый шантаж, и как он мог позволить человеку с настолько сомнительной моралью заполучить такой высокий ранг?

С другой стороны, его труд был жизненно важен. Благодаря узколобости и неудачам других изящная ловушка для восходящего военачальника Альфа-Легиона превратилась в способ, которым Акурра воспользовался для укрепления своей власти. Харт поклялся всё исправить, и он не сможет сделать этого, если вмешается конклав, — особенно сейчас, когда выяснилось, что всё это время его телохранитель был тайным агентом Альфа-Легиона.

Галактике угрожали вещи похуже, чем инквизитор с сомнительной историей, и Соломон Акурра был одной из них. Если ценой за его голову станет возвышение дознавателя старой соперницы в ранг инквизитора, да будет так.

— Я согласен, — сказал он. — Я подготовлю необходимые положения и рекомендации. Ты получишь собственную печать. Если конклав решит провести расследование относительно моего решения, то я ничего не смогу сделать, — предупредил он, — но если будешь работать быстро, то вполне сможешь отвести подозрения своими успехами при вступлении в новую должность.

Эвелин улыбнулась.

— А взамен отчёт моей госпожи останется в тайне.

— Тит Йорр погиб как герой, став последним венком почёта на могиле Багровых Консулов, — добавил Харт. — И я оставлю это себе, — закончил он, глядя на сломанное древко Бледного Копья.

— Мне это не нужно, — согласилась Эвелин. — Договорились.

— Я до сих пор не знаю твоего полного имени, — спохватился Харт. — Оно потребуется мне для официального запроса о твоём повышении.

Пирокинетик вытянула руку.

— Эвелин Дарк. Родом с Ворлезе.

Кайзен Харт взял её за руку. Та оказалась на удивление холодной.

— Тогда прими мои поздравления, инквизитор Дарк из Ордо Маллеус.

ОБ АВТОРЕ

Майк Брукс — писатель в жанрах фантастики и фэнтези, проживающий в Ноттингеме, Великобритания. В числе его работ для Black Library роман «Альфарий. Голова Гидры» из серии «Ересь Хоруса: Примархи», романы по Warhammer 40000 «Ваивода» (Warboss), «Зверская хитрость», «Большая дакка», «Гурон Чёрное Сердце. Повелитель Мальстрёма» (Huron Blackheart: Master of the Maelstrom) и «Лев. Сын Леса», роман «Дорога к искуплению» (Road to Redemption) из серии про Некромунду, а также повести «Разыскивается мёртвой» (Wanted: Dead) и «Месть Гоббо» (Da Gobbo’s Revenge). В свободное от писательства время он играет на гитаре, поёт в панк-группе и выступает диджеем везде, где его терпят.