Отступники: Повелитель Излишеств / Renegades: Lord of Excess (роман)

Перевод в процессе: 1/? Перевод произведения не окончен. В данный момент переведена 1 часть из ?.

Отступники: Повелитель Излишеств / Renegades: Lord of Excess (роман)
Автор	Рич Маккормик / Rich McCormick
Переводчик	Praesagius
Издательство	Black Library
Серия книг	Отступники / Renegades
Предыдущая книга	Отступники: Мастер-терзатель / Renegades: Harrowmaster
Год издания	2024
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга	Союз за гранью совершенства / A More Perfect Union

ПРОЛОГ

Она сжимала его в любовных объятиях.

Ему уже приходилось такое видеть. У рабов в Граде Песнопений в те редкие моменты, когда их господа валялись бесчувственными или их внимание отвлекало что-то другое. Не просто похоть, как бы могущественна она ни была, но истинная любовь. Взгляды через всю комнату, тайные пожатия рук.

Он видел такое на Терре десять тысячелетий назад, когда вместе с Легионом выпустил на волю свой нерастраченный потенциал. Некоторые пытались сражаться, но по большей части они просто валились на изрытую землю, умоляя о пощаде, рыдая или просто ожидая конца. Он узнавал влюбленных по тому, как они прижимались друг к другу, как падали, словно двойные звезды, под напором его клинка и его страсти. Как они бросались на него, отталкивая друг друга в стремлении отдать свою плоть, свою душу, свое существование ради того, чтобы другой прожил на секунду дольше.

Он упивался ощущениями миллионов людей, но слаще всего были влюбленные. Он жаждал их объятий. Они были счастьем. Они и должны быть счастьем, совершеннейшим из всех переживаний. Зачем еще одно существо отдавало бы свою жизнь за другое?

Теперь их жизни принадлежали друг другу. В поисках ощущений он доходил до крайностей – до насилия и убийств, до предательств и унижений. Но это… это было для него запредельной степенью извращения. Этот покой. Эта уязвимость.

В груди у него защемило, и он шевельнулся в ее объятиях, чтобы восстановить равновесие сил. Две души закружили друг вокруг друга, обмениваясь желаниями, мыслями и мечтами, пока снова не замерли в покое. Две души сплелись воедино. Две души в одном теле.

Она моя, напомнил он себе. Она всегда была моя.

И вдруг что-то промелькнуло – что-то блистающее и прекрасное, что-то новое. Он постарался не обращать на это внимания, преследуя ускользающее блаженство с упорством охотничьего канида. Но она заметила и дрогнула, отвлеклась. Сделала движение отстраниться. Шелково-гладкая кожа, легкие как паутинка волосы скользнули под его пальцами. Она принадлежит ему, почему она уходит? Он потянулся всем своим существом, безнадежно пытаясь удержать ее, изнывая без ее тепла.

– Не уходи… – выдохнул он, но слова не шли с языка.

Тело ее было дымком, что завился вокруг его жадных пальцев. Сердца-близнецы яростно забились, он застонал. Бессловесный крик слетел с раскрытых губ, он с растущим отчаянием искал ее прикосновения, шарил тут и там и – наконец! – нашел ее руку.

Он рванул на себя. Ее тело подалось следом. Несколько секунд она сопротивлялась, ее сущность пыталась вырваться, но затем уступила, успокоилась в нем, и он вздохнул от избытка ощущений, омывших его сознание. Ее гладкая кожа, ее изысканный аромат, ее душа…

Ее пальцы легко пробежали по животу, вверх по умащенной коже, пропуская шрамы, обводя разъемы, пока не добрались до груди – словно перышком провели по выпуклым мышцам, покрывающим сплошной костяк его грудной клетки. Руки скользили все выше, пока не сомкнулись на шее, игольно-острые ногти покалывали обнаженную кожу, готовые вот-вот вонзиться в плоть.

Она сильно сдавила горло, и наслаждение превратилось в боль.

Ксантин очнулся, задыхаясь. Гладкие руки сжимали его шею керамитово-крепкой хваткой. Ногти вошли глубоко под кожу, и он чувствовал, как струйка крови остывает там, где она стекла под горжет его доспеха «Марк-IV» и запачкала ворот комбинезона.

Он вскинул руки к шее и, хотя в глазах стремительно темнело, попытался оторвать от себя противника. Но ничего, кроме пустоты, не нашел. Он резко втянул воздух и тот, наконец, ворвался в его гортань, насыщая горящие легкие; он дышал – сначала часто и неглубоко, грудь под броней лихорадочно поднималась и опускалась, два сердца колотились в неровном ритме. Ксантин усилием воли замедлил физиологические процессы. Индоктринацию проводили тысячи лет назад, но он еще не забыл, как управлять своим телом, будто инструментом.

Он сделал долгий, глубокий вдох. Вкус у воздуха был сладкий и насыщенный, как у переспелого фрукта, который оставили лежать на солнце. Как дома. Его удлиненные зрачки медленно сжались, приспосабливаясь к реальности.

Вокруг бушевала какофония. Завывали сирены – дисгармоничная и, на Ксантинов своеобразный вкус, восхитительная музыка. Он с удовольствием предался бы наслаждению этими звуками, но, к сожалению, они означали нечто неприятное: фрегат «Побуждение» выбросило из варпа раньше времени. Он и его банда Обожаемых – главным образом Дети Императора, которых Империум заклеймил прозвищем Traitoris Extremis – взяли курс на соединение с другими ошметками III легиона. Путь был долгим и трудным, и обещал занять недели, если не месяцы.

Пульс его ускорился от прилива адреналина, действие которого усилили в свое время апотекарии Детей Императора. Окружающий мир обрел резкость.

Со своего трона в зале удовольствий «Побуждения» Ксантин увидел цвета. Золото – канделябры, что свешивались с высокого потолка, примеси в металле за столетия в пустоте зацвели зеленой гнилью. Синий, переходящий в черный – темные углы обширного зала, тайные места, куда не проникало жаркое оранжевое сияние свечей и люменов. Бронзовый, бежевый, желтоватый, коричневый – человеческая кожа, снятая с умирающих и натянутая над головой на крюках с алмазными наконечниками. Лица на коже раздирали рты в длящемся века бессловесном крике.

У подножия трона, в нише, напоминавшей оркестровую яму, он увидел сполохи бирюзы и ярко-голубого, пурпур, пронизанный золотом, белизной и серебром. Цвета плясали на доспехах воинов. Его Обожаемые сражались на бритвенно-острых дуэльных саблях или баюкали в ладонях чаши с наркотиками, которые пенились, дымились и наполняли зал своим дурманящим ароматом.

Он увидел красный. Так много красного. Красный цвет всех оттенков – алого, киноварного, рубинового, винного – расплескался по когитаторам и фрескам. Вплелся в гобелены, что висели на стенах, легко покачиваясь, когда нестройная мелодия колебала воздух, и запятнал громадные тяжелые портьеры, украшавшие смотровое окно корабля.

В пустоте между портьерами светилась жемчужина. Пастельно-розовая, без единого изъяна, она покоилась в черноте космоса, словно на бархатной подушке. Блистающая, прекрасная, новая. Из всех возможных мест в галактике «Побуждение» выбросило именно сюда, на расстояние вытянутой руки от нового мира.

«Сокровище», - произнес голос в глубине его сознания. Ксантин не услышал его, но почувствовал. Пальцами, мышцами, костями – всем телом, которое она с ним делила. Та, что сжимала его в любовных объятиях; та, чьи руки сомкнулись вокруг его горла.

Сьянт.

«Прелестная игрушка, но она отвлекает тебя. Ты обещал, любимый».

У нее не было определенной формы – во всяком случае, не в этом мире низменных удовольствий, – но Ксантин знал, что она смотрит на планету голодными кошачьими глазами. Он чувствовал желание, которое она никогда не трудилась скрывать. Это была жажда, всеобъемлющее влечение. Как и всегда.

Само желание во плоти, когда-то Сьянт была одной из фавориток Слаанеша, однако, несмотря на принадлежавшее ей почетное место рядом с Темным Принцем, она оставила привычные пределы дворца, чтобы познать все вкусы галактики.

Ксантин нашел ее – или она его нашла – на планете Каллиопа. Она зашла слишком далеко, нетерпение сделало ее неосторожной, и эльдары пленили ее, заточили вдали от ощущений, удовольствий, от всего, что многие эры дарило ей жизнь, пока Ксантин не освободил ее и не разделил с ней свое физическое тело в обмен на ее силу. Тысячелетия в заключении ослабили ее, и все же эта сила опьяняла.

Повелитель Безумств ждет меня. Я ему нужна. Мы нужны ему.

Благодаря силе Сьянт у него теперь была собственная банда, его Обожаемые, и собственный корабль. Эта сила позволила ему избавиться от гнета Абаддона, сбросить мрачную черноту Детей Мучений и вернуться к королевскому пурпуру и буйно-розовым оттенкам Детей Императора. Придала смысл его стремлениям.

Мы должны продолжать наш путь, любимый. Не позволяй примитивным страстям поглотить тебя. Слаанеш может дать тебе неизмеримо больше.

Мир парил в смотровом окне. Ксантин смотрел на него с жадностью.