170
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
Я встаю и ухожу. Они не замечают моего ухода. Как они не заметили и моего появления.
== '''ШЕСТЬ''' ==
'''Все'''
'''Неотвратимое оружие'''
'''Из ямы'''
Гору Аксиманду на секунду показалось, что он снова услышал медленное дыхание.
Но это был лорд-командор Эйдолон, шагающий к ним. Его зубы блестели, а горловые мешки колыхались и раздувались, как зобные складки какой-то мерзкого болотного земноводного.
Аксиманд взглянул на Абаддона.
– Он собирается нарушить свое слово? – тихо спросил Маленький Гор.
– Если он это сделает, я его выпотрошу, – ответил Абаддон с холодной простотой, которая сказала Аксиманду, что его товарищ так и поступит.
– А я его подержу, – добавил Кибре.
Тормагеддон захихикал.
– Братья, – обратился Эйдолон, за его словами гудели инфразвуковые тона. – Вы готовы?
– А ты угадай, – ответил Абаддон.
Эйдолон мрачно фыркнул и посмотрел за спины четырех воинов Морниваля. В шестидесяти километрах от военного лагеря Эпта лежал глубокий каньон, трещина на краю гималазийского плато. Высоко вверху, над стенами ущелья закручивались и ярились небеса. По всему региону из-за сильной дестабилизации атмосферы бушевала почти непрерывная гроза.
Мастера и магосы Айт-Ван-Таг уже выдолбили основание каньона, пробурили полость, словно в гнилых молярах и воздвигли огромные аппарельные платформы для машин, которые они доставили. Штурмовые буры «Термит» уродливых моделей «Терракс» и «Плутон» и их родич – намного более крупный и уродливый «Мантолит» – лежали на наклонных рампах носами-бурами вниз, нацелившись на землю. Двигатели проходили пробные запуски, а головки буров и системы мелта-резаков – проверку.
Три полные роты Сынов Гора – Первая, 18-я и 25-я, в полных боевых доспехах, стояли в ожидании посадки. Офицеры ждали, готовые принять клятвы момента. Воины горели желанием их дать, возможно, самые важные в их жизни.
Ротные капитаны – Лев Гошен из 25-й и Тибальт Марр из 18-й ждали поблизости в окружении почетной стражи из юстаэринцев и Катуланцев.
– Вижу, что готовы, – пропел Эйдолон.
– Ты заставил нас ждать, – заметил Абаддон.
– Невежливо, – добавил Кибре.
– Мои манеры безукоризненны, – ответил Эйдолон. Он взглянул на свой эскорт – воинов в полных боевых доспехах – и улыбнулся, словно какой-то своей шутке. Они были разряженными пародиями на воинов, но все равно оставались убийцами. Аксиманд знал некоторых из них. Вон Калда с наивными глазами на детском лице и в доспехе цвета слоновой кости, советник Эйдолона; Лек Фодион, вексиллярий, который настаивал, что теперь зовется «оркестратором» или что-то в этом роде; Кине Милоссар, некогда прекрасный мечник и хороший тактик, теперь блестел, словно хромированный приз, из наручей выступали жутко длинные сабельные лезвия, а голову украшали павлиньи перья; Нуно ДеДонна, знаменитый мастер штурмовых доктрин, облаченный в доспех, который выглядел одновременно черным и пурпурным, но на самом деле не был ни тем, ни другим.
– Вопрос в том, лорд, готовы ли вы? – спросил Аксиманд. – Были ли вы убедительны?
– Я всегда убедителен, – ответил Эйдолон.
– Значит, Третий с нами в этом предприятии? – спросил Абаддон.
– Да, Эзекиль, – сказал Эйдолон, – с вами. Концепция заманчива. Ее скорость, бесповоротность. Дети Императора с вами.
Абаддон кивнул. Он сделал шаг к Эйдолону. Аксиманд узнал эту работу ног. Она выглядела случайной, просто шаг вперед с полушагом в сторону, но благодаря этому Абаддон оказался немного на незащищенной стороне Эйдолона. Первый капитан использовал такой прием для перегруппировки для смертельного удара в бою на мечах.
– Хорошо, – сказал Абаддон. – Я доволен, ''брат''. От тебя не было вестей, и я начал бояться, что мы увлеклись ложными ожиданиями. Мой Легион с молчаливого согласия Повелителя Железа приложил значительные усилия для подготовки этой операции. Без вашего обещанного участия она провалится еще до своего начала.
– И я сдержал свое обещание, – сказал Эйдолон и засмеялся. – Я был убедителен. Я был красноречив.
– Дела плохи, – вставил Аксиманд.
– А ты забавный, малыш, – захихикал Эйдолон.
– Какие силы? – спросил Абаддон. – Какие силы задействуешь? Что позволил тебе Фениксиец? Я говорил, что мне нужны минимум пять боевых рот.
– Да, ты был предельно ясен.
– Так какие силы?
– Все, – сказал Эйдолон.
– Все пять? – переспросил Абаддон.
– Нет, Эзекиль. Все.
Абаддон прищурился.
– Это шутка? – спросил он.
– Как ты знаешь, я, в самом деле, люблю шутки, – сказал Эйдолон, брезгливо смахнув невидимую пылинку со своего кораллово-розового доспеха, – но не в этот раз. Ты хотел нашу мощь. Ты ее получил. Дети Императора в твоем распоряжении. Все Дети Императора.
– Весь Третий Легион?
– Весь Третий Легион, – повторил Эйдолон. – Я надеюсь, этого будет достаточно.
Абаддон задумчиво провел кончиком языка по губам.
– Ты удивил меня, – признался первый капитан.
– Я вижу это по твоему лицу, – сказал Эйдолон. Он радостно захлопал, и из его раздутого горла раздались короткие визги. За его спиной засмеялись и заулюлюкали его воины. – Это того стоило, просто увидеть твою реакцию! – добавил Эйдолон.
– Это будет стоить гораздо большего, – заверил Абаддон. – Моей признательности и уважения Повелителя Железа, и благодарности моего генетического отца. То, что мы собираемся сделать – изменит все, а размер вашей поддержки гарантирует успех. Я недооценил тебя, брат. Недооценил серьезность твоего намерения.
Он протянул руку.
– Прости за это, Эйдолон, и прими мою благодарность.
Лицо Эйдолона расплылось в улыбке, которую даже черты легионера не должны были вместить. Она растянулась до самых ушей, обнажив тысячи полированных зубов. Эйдолон пожал руку Абаддона.
– Сущие пустяки, – сказал он. – Так поступают братья.
– Как твой повелитель Фениксиец воспринял эту идею? – спросил Абаддон. – Ты сказал, что был убедителен, но он должен был поставить под сомнение разумность использования всего Легиона. Видимо, он очень доверяет тебе, раз позволил вести его в этой бой?
– О, он вовсе не доверяет мне, – ответил Эйдолон. – Ни капельки. Но я такой убедительный.
– Я… не понимаю, – признался Абаддон.
– '''''Он уговорил меня''''', – раздался чей-то голос.
Один из воинов позади Эйдолона вышел вперед между Фодионом и Милоссаром. С каждым шагом его броня и снаряжение, плащ и щит отслаивались от него, распадаясь на тлеющие угольки, которые шипели на ветру. Легионер на миг оказался голым, затем по мере продвижения его безупречная кожа стала полированной, как молочно-белая раковина. Он начал расти, становится выше, стройнее, высокой фигурой атлетического совершенства. Под его перламутровой кожей трепетало мягкое сияние, словно внутри коробки из тончайшей слоновой кости дрожало пламя свечей, а затем плоть переоблачилась в украшенный доспех исключительного великолепия и вычурности. В Абаддона впилась прекрасная мучительная ярость глаз Фулгрима.
– '''''Мне это показалось забавным''''', – сказал Фулгрим голосом, созданным из серебра, яда и шербета. Он откинул с лица выбившуюся прядь длинных снежно-белых волос.
Абаддон склонил голову и опустился на одно колено. Он знал, что должен проявить уважение. И кроме того не хотел смотреть. Одного мимолетного взгляда на смертоносную красоту Фулгрима было достаточно.
Абаддон сделал отрывистый жест. Морниваль и роты за ними тоже преклонили колени.
– Вы оказываете нам честь, повелитель, – сказал Абаддон.
– '''''Это ты оказываешь нам честь, Абаддон''''', – сказал Фулгрим. – '''''Ты предлагаешь нам шанс выйти из безвыходной ситуации и одержать победу. Ты предлагаешь быстрое завершение этого уклонения от войны. Когда Эйдолон передал твое скромное предложение, я тут же разглядел его изящество. Я захотел сделать больше, чем одолжить тебе несколько рот. Я захотел предоставить твоим усилиям всю свою поддержку. Мои дети проведут штурм, о котором ты попросил. Я лично поведу их. Куда идут мои дети, туда иду и я.'''''
– '''''А теперь встаньте,''''' – добавил он.
Абаддон поднялся.
– '''''Так давайте же начнем,''''' – сказал Фулгрим.
В воздухе медленно вращалось изображение геокарты.
– Здесь, – сказал Малкадор. – И здесь. Видите?
– Я не эксперт по геологии, лорд, – ответил Зиндерманн, прищурившись, – но вижу достаточно. Субкрустальная зона под макроукреплениями нарушена.
– Как перед, так и за Сатурнианской стеной, – отметил Малкадор. Он говорил сухим голосом, словно по высохшему руслу ручья осыпалась галька.
Регент погасил изображение взмахом руки и сел в позолоченное кресло.
– Мы знали об этом естественном разломе, – сказал он. – Когда Дорн приступил к фортификационным работам, каждая потенциальная трещина была проанализирована и нанесена на карту. Разлом заполнили. Камнебетоном и ферропластом. Но бомбардировка Дворца была долгой и непрерывной. Аккумулированный эффект вызвал тектонические сдвиги. Старая рана снова открылась. Мы об этом не знали. Мы бы ее не заметили, если бы не вы.
– Это был пустое замечание, сделанное случайно, – сказал Зиндерманн. Он заметил, что Терайомас все еще безостановочно записывает на планшете. – Не указывай это, – прошептал Кирилл.
– Про пустое замечание? – спросил юноша.
– Нет, то, что, видимо, я заметил разлом, – сказал Зиндерманн.
– Почему всегда нет, Кирилл? – спросил Малкадор. – Ваша роль теперь часть этой истории. Важная часть.
– Историк, лорд, должен демонстрировать немного беспристрастности, – пояснил Зиндерманн. – Я ищу истину, а не личную заслугу.
– Вы ищете странные вещи, Кирилл, – сказал Малкадор. – Всегда так делаете. Истина? Что это такое? Истина зависит от наблюдателя. Рассказчика. Вы нашли дыру в земле, Кирилл, и единственная истина в этом то, что, если Рогал прав, через считанные дни или часы ее заполнит вражеский авангард. Это тот вход, который они ищут. Единственная крошечная трещина в защите Рогала. Пертурабо использует ее. В этом нет никаких сомнений. А приз – исключительный, так что силы, которые он отправит, чтобы использовать разлом, также будут исключительными.
– Нельзя его просто заделать? – неожиданно спросил Терайомас, затем вспомнил, к кому обращается и сильно сглотнул.
– Что ты сказал, дитя? – спросил Малкадор.
Терайомас что-то промямлил.
– Мой коллега высказал мысль, что вы могли просто «заделать дыру», лорд, – ответил вместо него Зиндерманн. – Устранить изъян.
– О, мы можем, – сказал Малкадор. – И мы готовимся к этому. Специалист по имени Лэнд. Это его задача.
– Лэнд.
Малкадор вздохнул.
– Я устал. Диамантис, можешь показать им?
Хускарл провел Зиндерманна к ограждению площадки. Внизу, в одном из огромных выкопанных помещений, один человек координировал работу многофункциональных сервиторов и усердных магосов. Они располагались в лабораторном отделе, работая с комплексом промышленных машин, которые напоминали насосные устройства и буровые установки. Остальную часть помещения занимали ряды огромных резервуаров – источник химической вони, которую Зиндерманн почувствовал, как только вошел.
– Аркхан Лэнд, – представил Диамантис. – Техноархеолог.
– Что это? – спросил Зиндерманн.
– Думаю, только он знает, – ответил хускарл. – Он раздражающий мелкий ублюдок, но умен. Всего за несколько часов он придумал жидкий наполнитель. Герметизирующий материал. Кажется, он называет его замкобетон. Течет, как вода, но быстро застывает. Потрясающе прочный. В твердом состоянии он крепче скального грунта. Мы сломали буры при его испытании.
– Марс?
– Что? – переспросил Диамантис.
– Он с Марса? Он из Механикума?
– Что-то вроде того, – ответил легионер.
– Я хотел бы поговорить с ним.
– Лучше не стоит, – сказал хускарл. – Он неприятный. Кроме того, занят.
Зиндерманн оглянулся на Сигиллита.
– Значит, вы можете запечатать трещину, этот ужасный изъян, в любой момент? – спросил он.
– Мы рассчитываем, что сможем, – ответил Малкадор. В своем золотом кресле он выглядел очень хрупким. Регент сделал глоток из бокала.
– Но вы ждете? – поинтересовался Зиндерманн.
Малкадор кивнул и коснулся губ.
– Потому что хотите, чтобы они пришли?
– Кто бы ни пришел, это будет желанная добыча. Их уничтожение будет иметь большое значение. Возможно, решающее. Они не знают, что мы знаем. Мы хотим позволить им прийти.
– А кто придет?
– Этого я не знаю, – ответил Малкадор. – Но это будет кто-то достойный смерти.
– Это может быть он?
Малкадор хрипло рассмеялся.
– Это же его игра. А мы можем справедливо ожидать, что он хочет славы. Для себя. Он прошел долгий путь ради этого, Кирилл. Я не могу представить, чтобы он передал последний шаг другим. А вы?
Зиндерманн прошел по площадке, выдвинул другое золотое кресло и сел напротив Сигиллита.
– Это исключительный риск, – сказал он.
Малкадор кивнул.
– Без сомнений, – согласился он.
– Если не выйдет, лорд…
Малкадор поднял костлявую руку, не давая закончить.
– Это игра Дорна, – сказал он. – Регицид. Игра гроссмейстера. Я безоговорочно верю в его планы. Мы считаем его… осмелюсь сказать, всегда считали… мастером обороны. Мы – не мастера обороны, Кирилл. Никто из нас даже не приблизился к его уровню проницательности и компетенции. Мы предполагаем, в своем простодушии, что великая защита включает в себя отсутствие изъянов. Идеальная, непроницаемая крепость, неуязвимая для любого штурма.
Он замолчал и сделал еще глоток. Его шея была тонкой, как тростинка, а кожа шершавой, как кора ветки.
– Рогал понимает лучше, – сказал он. – Изъян может быть приглашением. Особенно для такого разума, как у Пертурабо. Он привлекает его внимание. Конечно, помогает то, что Повелитель Железа клинически одержим победой над Дорном. Он не станет сопротивляться. Дорн вынуждает его сделать ход, вынуждает совершить ошибку.
– Это выглядит так парадоксально, – сказал Зиндерманн. – Воспользоваться собственным изъяном…
– Я знаю, знаю, – кивнул Малкадор. – Рогал полон сюрпризов. Вот почему он – Преторианец. Мы ожидаем от него совершенства. Безупречного совершенства. А он принимает несовершенство. Видит недостаток и вместо того, чтобы исправлять, использует. Думаю, он научился этому у Джагатая.
Зиндерманн нахмурился.
– Это была идея Кагана?
– О нет, вовсе нет! – ответил Сигиллит, рассмеявшись. – Хан переменчивый, почти непостоянный. Дорн – нет. Хан – подвижный и приспосабливающийся. Дорн – нет. Хан корректирует свои стратегии на ходу, когда обстановка меняется. Дорн подготавливает обстановку заблаговременно. Теперь они работают вместе, вынуждены, пойманы в одну ловушку, спина к спине. Осада – это сфера действий Дорна. Она душит Хана, поэтому он учится. Приспосабливается. И Дорн, в свою очередь, смотрит, как он приспосабливается. И учится на этом.
– Они учатся друг у друга?
– Это может раздражать, но да, – подтвердил Малкадор. – Рогал знает, что нуждается в Джагатае. Это данность. Но он также пришел к пониманию, что он не может запереть Джагатая и заставить его соответствовать. Дорн быстро понял, что ему нужно позволить Джагатаю быть самим собой. Создать большой район, в котором Хан будет волен действовать в полную силу. Этот большой район – все еще часть конструкции Дорна, но сам по себе не неподвижен.
– Маленький умышленный изъян, – догадался Зиндерманн.
– Совершенно точно, – подтвердил Малкадор. – Он означает, что Рогал берет лучшее у Хана. Но подлинная красота в том, что это дает переменные, которые Пертурабо не может просчитать. Повелитель Железа предугадывает каждый ход Дорна. Он годами изучал тактику брата. Хан – исключение. Поймите, то, что он делает, пусть и по поручению Дорна, нельзя предвидеть тем же образом. Действия Хана – не действия Дорна. С помощью Хана Дорн пытается придумать неожиданные ходы, которые Пертурабо не сможет просчитать.
– И теперь он принял эту идею сам? – спросил Зиндерманн.
– Рогал научился гибкости. Ловкости рук.
– Как, например, впустить нашего архиврага в Санктум Империалис?
– Да. Впустить его, перерезать горло, а затем запечатать за ним трещину. Этот замкобетон Лэнда закроет разлом, как только сработает ловушка и соорудит гробницу для того, кто придет.
– Мы встретим их обезглавливающий удар своим?
– Изысканно, не правда ли? – сказал Малкадор и засмеялся.
Зиндерманн откинулся в кресле.
– И все равно это риск, – сказал он. – Гамбит ужасающей значимости…
– О, абсолютно, – согласился Малкадор.
Он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то.
– Мы должны присутствовать, – сказал регент. – Он готов. Поможете мне подняться?
Они нашли Дорна в соседнем помещении, одном из подготовительных залов, высеченных в скале под улицами Сатурнианского квартала. Как сказал Диамантис – это был участок развертывания, прилегающий к линии разлома.
Дорн в полном царственном доспехе стоял на платформе с балдахином. Яркий драпированный материал украшала вышивка преторианской эмблемы и символов Имперских Кулаков. Рядом стоял мрачный дредноут Боэмонд, несколько хускарлов, небольшая группа тактиков Военного совета во главе с госпожой Тактика Катариной Эльг и фаланга Палатинской горты с Альборном.
Дорн кивнул подошедшему Зиндерманну и помог Малкадору подняться на платформу. Зиндерманн с Терайомасом и Диамантисом встали сбоку от сцены.
Альборн прислушался к наушнику, затем посмотрел на Дорна.
– Милорд, офицеры истребительных команд собрались.
– Прикажи им зайти, – сказал Дорн.
Четверо солдат горты быстро прошли через комнату и развернули тяжелые грузовые ставни. Вошедшая колонна космодесантников подошла к платформе.
Зиндерманн пораженно уставился на них. Он ожидал командный состав Имперских Кулаков.
– Это…– прошептал Терайомас.
– Тсс! – зашипел Кирилл.
Он смотрел на приближающихся медленной и уверенной поступью воинов. Каждый был в полном боевом доспехе и без шлема. Их лица были торжественны и решительны. Максим Тэйн, Имперский Кулак, капитан 22-й роты Образцовые, на его правом плече лежал боевой молот с длинной рукоятью. Хелиг Галлор, некогда Гвардеец Смерти, теперь его броня выкрашена в темно-серые цвета Странствующих Рыцарей. Бел Сепат, Кровавый Ангел, капитан-паладин воинства Херувимов, на груди багрового доспеха «Катафракт» светилась трехликая эмблема, а длинный меч мщения ''Парузия'' он держал обеими руками острием вниз. Огромный Эндрид Хаар, Рассеченная Гончая, Пожиратель Миров, ставший изгоем-Черным Щитом, его силовой кулак того же чернильно-черного цвета, что и доспех. Натаниэль Гарро, бывший боевой капитан 7-й Великой роты Гвардии Смерти, теперь тоже серый Странствующий Рыцарь, болтер Парагон прикреплен к бедру, а древний широкий меч ''Либертас'' прижат к наплечнику. Сигизмунд, Имперский Кулак, первый лорд-капитан элитного братства Храмовников, поверх его превосходного доспеха черного цвета с желтыми метками ордена надет эбеновый сюрко, на котором нет никаких эмблем. Силовой меч прикреплен к правой кисти цепями кающегося, щит – в левой руке. Гарвель Локен, Странствующий Рыцарь, неисправный меч Рубио висит на поясе, длинный цепной клинок сжат в руке.
Доспех Локена не серого цвета. Он свежевыкрашен в цвета капитана Лунных Волков.
Семеро остановились шеренгой перед платформой. Они одновременно отдали честь Преторианцу, каждый используя особенный жест почтения, свойственный его Легиону или же утраченному Легиону, в котором он некогда служил.
– Братья-сыны, – обратился Дорн. – Под покровом абсолютной секретности мы подготовили это поле битвы и стянули наши силы. Когда пробьет час, а он быстро приближается, вы семеро поведете воинов в бой. Каждый из вас более чем проявил себя в сражениях. Каждый из вас поклялся служить Терре. И в каждом из вас, у каждого по-своему, горит пламя личного стремления уничтожить нашего врага.
Воцарилась тишина. Хаар слегка кивнул. Сигизмунд чуть отклонил голову назад и стиснул зубы.
– И ни в ком из вас пламя не горит так сильно, как во мне, – сказал Дорн. – Вы последуете за мной в эту битву.
Раздался шепот.
– Вы поведете нас, повелитель? – спросил Сигизмунд.
– Лично, – ответил Дорн. – Вас проинструктировал Диамантис. Проинформировал и назначил подразделение. Госпожа Эльг будет вести тактические операции с передового командного пункта, установленного здесь. Его позывной Обманщик. Передача данных только по узкополосной частоте. Секретность – первостепенна. Общий вокс и каналы связи запрещены на протяжении всей операции. Вы будет слушаться ее и точно следовать ее данным. Я буду делать то же самое. Госпожа?
Высокая и суровая Эльг вышла вперед.
– Преторианец, – обратилась она. – Круг обязанностей определен. Проводная связь с Великим Сиянием готова. Наши системы здесь скромны из-за своей мобильности и ограниченного времени на установку, но Бхаб может снабжать нас крупномасштабными акустическими данными при помощи станций радионаблюдения Санктума. В связи с абсолютной секретностью этой операции, всего несколько человек в Великом Сиянии знают о ней. Только магистр хускарлов Архам и моя коллега Икаро получили доступ. Они будут выполнять роль офицеров связи.
Дорн кивнул.
– Я очень не люблю секретность, – сказал он, повернувшись к командирам. – Это обман, и он не заслуживает места среди открытых и благородных доктрин Честной Войны. Тайны непостоянны и зыбки. Они никогда не хранятся надежно. Когда они всплывают, сам факт их наличия может навредить нашим друзьям и братьям.
Примарх остановился и на миг посмотрел вниз. Подумал о выбранной тактике. О суровом выборе. О космопорте Вечная стена, который, несомненно, уже умирает, потому что он решил пожертвовать им ради этого шанса. Он подумал о том, как скрыл этот ужасный выбор от почти всех, прежде всего от дорогих братьев Джагатая и Сангвиния. Он обманул и манипулировал ими обоими, как психологически, так и простым утаиванием. Но он взвесил этот выбор и нашел его необходимым. Единственной целью была победа, и он не мог позволить никому из них отвлекаться или усомниться в нем. Они не могли усомниться в том, чего не знали.
Он подумал о Зиндерманне, которому поручил составить историю, которая сбережет им обещание будущего. Дорн знал, что очень немного из истории старика будет или может быть опубликовано или распространено. Большая ее часть будет навсегда скрыта и отредактирована.
И он подумал о Вулкане. Долгое время только он и Сигиллит знали, что Вулкан жив и вернулся на Терру. Дорн решил, что это крайне важный секрет. Сохранение его позволило Вулкану беспрепятственно держать особую оборону Дворца, без любых побуждений использовать его на полях сражений. Но Малкадор, к изумлению Дорна, решил раскрыть новости о присутствии Вулкана Сангвинию и Хану, введя их в доверенный круг, из которого Дорн уверенно их исключил. Сигиллит сделал это в его присутствии. Чтобы сохранить лицо и скрыть любые признаки притворства Дорну пришлось изобразить шок.
Он думал, что Хан и Великий Ангел тут же раскусят его, увидят его неумелые действия.
Но этого не произошло.
Лгать становилось слишком легко. Притворяться слишком обычно. Обман стал необходимым инструментом в его арсенале, и он ненавидел его почти так же сильно, как и тех, кто вынуждал его идти на это.
Он осознал, что перестал говорить. Командиры пристально смотрели на него, готовые, но озадаченные.
– Честная Война, – продолжил Дорн. – Я всегда вел честные войны. Я выбрал честь. Но это не Честная Война. Она грязная. Она неподобающая и нечеловеческая, и тот факт, что братья пошли против нас показывает нам, что мы не можем доверять себе. В эту темную эпоху мы должны соответствовать нашим врагам или будем уничтожены. Мы должны украсить наш великий арсенал из чести, отваги и стойкости неблаговидными приемами. Неотвратимым оружием неожиданности, обмана, ловушек и бесчестности. Мне жаль об этом говорить, но мы должны отбросить милосердие и стать безжалостными.
Он посмотрел на семерых воинов.
– Вопросы? – спросил он.
– Только замечание, великий лорд, – обратился Локен. – Если мы уничтожим наших врагов здесь, и покончим с этим, будет ли иметь значение, как мы это сделаем?
Сигизмунд и Гарро сдержанно улыбнулись. Как и Малкадор на платформе. Хаар фыркнул и закашлял, скрывая свое веселье. Тэйн и Бел Сепат нахмурились.
– Обычно, капитан? – спросил Дорн. – Абсолютно да. Сегодня нет. Но я отмечу, что вы решили отмести свои иллюзии. Или это всего лишь новый обман?
Локен посмотрел на себя.
– Я всегда был Лунным Волком, милорд, – сказал он. – Верным до самой смерти. Я хочу, чтобы они видели это перед смертью.
– О да, – пробормотал Галлор.
Дорн пристально взглянул на Локена и мягко кивнул.
– Ваши цвета, капитан, когда-то представляли лучших из нас. Я надеюсь, так будет снова. Что-нибудь еще?
– Милорд, – обратился Сепат. – Вы здесь и примете участие в сражении. Нам сказали, что уважаемый Архам действует из Бхаба. Мой вопрос в… Кто будет командовать всей обороной? Моего генетического отца не поставили в известность?
– Я руковожу обороной, капитан, – ответил Дорн. – Я делал это с самого начала, каждый час, каждый миг, куда бы я ни пошел и что бы ни делал. В этот раз будет так же. И, как и я, Архам может выполнять много задач. Великое Сияние эффективно и хорошо подготовлено. Тактики и Военный совет оказывают полную поддержку, как делают с самого первого дня. Моего дорогого брата пока нет необходимости ставить в известность. Нам с вами хорошо известно, насколько он занят у Горгонова рубежа.
– Но, – не унимался Сепат, – да прибудет с вами благодать, если вам суждено пасть…
– Я не паду, – сказал Дорн.
– Кажется, мой брат Бел Сепат сомневается в вашей доблести, милорд, – сказал Тэйн. Среди воинов раздался смех. – Но его беспокойство обосновано, – продолжил Тэйн более мрачным тоном. – Вы – основа нашей обороны. Творец нашей судьбы. Разве мудро рисковать вами, действуя на передовой известного изъяна этой крепости?
– Именно, – присоединился Сигизмунд. – В месте, куда вполне ожидаемо устремятся худшие из наших врагов, одержимые яростью?
– Я сделал все возможное, чтобы превратить этот дворец в настоящую крепость, – сказал Дорн. – Я построил ее с самого основания, старательно…кто-то скажет одержимо… прикладывая все силы, чтобы она стала неприступной и защищенной. Но это невыполнимое задание. Всегда будут трещины, всегда будут изъяны. Ни одна крепость из простого камня и стали в нашей галактике не является по-настоящему неприступной. Поэтому я должен встать непосредственно перед этими трещинами и закрыть их собственной плотью и яростью.
Он твердо взглянул на них.
– Теперь я – крепость, – сказал Преторианец.
Зиндерманн вздрогнул. Волосы на его затылке поднялись.
– А теперь, каждый по очереди, – обратился Дорн к своим командирам, – дайте мне свои клятвы момента.
– Вот и они, – сказал Ранн.
Штурмовые силы выдвинулись из руин третьей окружной стены. Колонны Железных Воинов наступали с сомкнутыми щитами, готовясь к массированной эскаладе. Их сопровождали самоходные артиллерийские установки, грохоча по булыжникам. Они уже стреляли бронебойными снарядами по стене рядом Катилльонской орудийной башней. В тени руин окружной стены готовились тяжелые камнеметные машины, а грубые бронированные осадные башни подтягивались следом за наступающими легионерами.
– Милорд? – обратился Ранн.
– Вижу, Фафнир, – пробормотал Сангвиний. Они наступали на Катилльон, место их вчерашнего поражения. Они наступали на Катилльон, потому что она была повреждена и потеряла устойчивость. Огромные толпы войска изменников – звери и человеческое отребье – хлынули с вражеских позиций в шести, нет, ''семи'', разных местах, чтобы изводить и отвлекать внимание защитников, и ослабить любой ответ на главный удар. Подразделения на стенах уже начали уничтожать их сотнями.
Он видел. Но в глазах расплывалось.
– Милорд? – повторил Ранн с большей настойчивостью. Сангвиний на миг оперся на бруствер, положив обе руки на теплый камень, напрягая тело и крылья. Боль вернулась. В голову едкой волной ворвалось чужое сознание.
– Милорд, вам нездоровится? – спросил Ранн. Сангвиний выпрямился.
– Нет, – солгал примарх. Боль была невыносимой, как и в любой из прошлых случаев. Он тяжело выдохнул и показал Ранну и прочим невозмутимое лицо, которое они ожидали увидеть.
– Ранн? Аймери? Ведите отражающие силы навстречу главному удару, – приказал он. – Катилльон должен устоять. Люкс? Ты со всеми своими людьми окажешь поддержку. Гален, прикажи открыть подавляющий огонь со всех настенных позиций, чтобы обуздать энтузиазм отвлекающих атак. Орудиям Катилльона и Бентоса навестись на боевые машины. Я хочу, чтобы камнеметы были уничтожены до того, как начнут стрелять, а осадные машины разрушены перед тем, как коснуться стены.
Люди пришли в движение. Приказы выкрикивались, трубы трубили.
– Милорд, вы с нами? – спросил Хорадал.
– Через минуту, – сказал Сангвиний своему капитану. – Я рассчитывал на два или три удара. Буду здесь, чтобы убедиться, прав ли я. В противном случае мы вступим в бой слишком рано.
Очередная ложь. Частичная ложь, но все равно очередная. Сангвиний останется на месте, потому что ему слишком больно двигаться. Хорадал Фурио кивнул и отошел. Сангвиний повернулся и посмотрел вниз.
Он больше ничего там не видел. Боль уподобилась шипам, которые вонзали ему в мозг. Гвоздям Мясника. ''«О, мой брат! Вот значит, что ты испытываешь! Вот как Гвозди жалят тебя! Нестерпимо!»''
Из-за боли он не замечал развернувшийся хаос на Горгоновом рубеже. Он снова увидел другое место. Космопорт Вечности. Монсальвант Гар. Заградительная стена, ее поверхность покрыта выбоинами и воронками, как участок лунной поверхности.
''«Он стоял снаружи, в полукилометре от порта, лицом к Гару. Он шел к нему, круша ногами хрупкие камни и высохшие черепа. За его спиной вопящее воинство».''
Он был Ангроном. Он был в разуме Ангрона. Он видел мир так, как видел его Ангрон, через покрытую пятнами и крапинками красную дымку. Сангвиний никогда не был так близко. Его видения и раньше приводили его близко, но он никогда не пересекался с разумами своих братьев. Не с такой полнотой. Он находился внутри разума Ангрона. Он был внутри его боли. Он был заключен внутри его черепа и чувствовал запах окровавленной плоти внутри его головы.
И это было не видение, только не для Сангвиния. Это происходило сейчас. ''В этот самый момент.''
Ниборран вскарабкался на выступ бруствера под Башней Три заградительной стены и взял предложенный Броном скоп.
– Он прямо там, – сказал Брон. – Прямо… на открытой местности.
Ниборран навел скоп и настроил разрешение. Он увидел фигуру, стоявшую в одиночестве среди разбросанных обломков Западных погрузочных площадок, в полукилометре от них. Даже на такой дистанции фигура казалась огромной. Гигантский сутулый великан в забрызганном кровью боевом доспехе. Из широкой спины росли громадные кожаные крылья летучей мыши. Багрянец и золото. Окровавленный багрянец и запачканное золото. Протухшее мясо и грязный металл.
– Ангрон, – пробормотал Кадвалдер. Хускарл не нуждался в оптическом приборе, чтобы разглядеть фигуру.
– Что он делает? – спросил Брон.
Было неясно. Примарх XII-го вышел один на открытое пространство перед своим войском. Ниборран видел их огромные, окутанные пылью ряды в полукилометре позади своего генетического прародителя. Ангрон не обращал внимания на часть своих воинов, которые в этот момент с воплями штурмовали заградительные ворота к западу. Он сдержал оставшуюся часть толпы мясников. А сам вышел вперед.
Он вошел в простреливаемую зону.
– Он спятил? – спросил Брон.
– С учетом того, что он делал и кем стал, я бы поверил в это, – ответил Кадвалдер.
– Навести все настенные орудия и батареи, – приказал Ниборран.
– Что? – переспросил Брон.
– Наведи орудия, Клем! – прорычал Ниборран. – Я что, заикаюсь? Он вошел в сектор обстрела. Прямо в зону поражения, как будто мы – ничто. Мне плевать, что он такое. Рассчитать данные для стрельбы из всех орудий!
Брон, вопреки почти паническому состоянию, не был настолько туп, чтобы спросить о координатах. Цель была одна, стоящая на открытой местности. Вокруг них начали вращаться орудийные установки, выполняя отчаянные распоряжения Клема Брона на горткоде. Зашевелились батареи. Орудийные платформы настраивались на гироустановках. Зарядные системы стучали и гудели.
– Захват цели, – доложил Брон.
Ниборран не отрывал глаз от скопа. Сильное увеличение показало ему изорванные окровавленные лохмотья, хлопающие на отвратительной туше Ангрона, массивные ноги, вмятины и зазубрины на золотом доспехе, шрамы войны, рваные крылья, лишенные плоти черепа, натянутые…
Он быстро опустил прибор. Он достаточно хорошо увидел фигуру. В подробностях нет нужды.
Внизу Ангрон медленно поднял над головой толстой, как ствол дерева, рукой огромный боевой топор. Он смотрел на них.
– '''''Слушайте.'''''
Слово будто упало с небес, подобно раскату грома.
Они все вздрогнули, даже Кадвалдер. Хускарл вскинул болтер, автоматически отреагировав на угрозу.
– Он… он обращается к нам? – прошептал Брон.
– '''''Слушайте. Слушайте меня.'''''
Слова прокатились по каменистой пустоши, словно эхо артиллерийского залпа.
– '''''Я делаю свое предложение один раз,''''' – прогудел Ангрон, медленно и тяжеловесно. – '''''Согласно ритуалам этой арены.'''''
– Арена? – пробормотал Ниборран и посмотрел на Кадвалдера. – Что, по его мнению, это такое?
– '''''Ваше дело безнадежно,''''' – провозгласил Ангрон, за каждым слогом тянулось долгое эхо. – '''''Вы сражаетесь с врагом, которого вам не победить. Вы отрезаны, в меньшинстве и защищаете правителя, слишком слабого и не достойного вашей верности.'''''
– Клем? – прошептал Ниборран.
Брон кивнул.
– '''''Мое предложение,''''' – заревел Ангрон. – '''''Сдавайтесь.'''''
Наступила долгая тишина, нарушаемая только дуновением ветра.
– '''''Каков ваш ответ?''''' – спросил Ангрон.
– Вот он, – сказал Ниборран.
Сангвиний поморщился, когда вся южная линия заградительной стены Монсальванта разрядила орудия по нему. Поток огня, оглушающий и сотрясающий землю, ливень тяжелых снарядов, лазерных лучей и плазменных разрядов. Он чувствовал, как рассыпается на атомы. Расщепляется на молекулы, а затем эти молекулы испепеляются.
Боли не было. Совсем. Миг свободной от боли безмятежности выбросил его.
Сангвиний открыл глаза. Он положил руку на такую прочную и такую реальную бастионную стену Горгонова рубежа. Он увидел разрастающуюся вокруг него битву. Воздух наполнили выстрелы и трассеры, Железные Воины начали эскаладу Катилльона, осадные башни охвачены пламенем, немного не добравшись до своей цели, огненный шторм охватывает местность под четвертой окружной стеной.
Войскам безотлагательно нужно его внимание. Горгонов рубеж нуждается в Великом Ангеле.
Но Сангвиний знал, что только что ощутил смерть Ангрона. Сангвиний находился в разуме брата, когда орудия Монсальванта испепелили его. Это был миг победы, но также и скорби. Смерть брата не была пустяком. Это событие исключительной важности могло произойти только двадцать раз, и оно уже случилось слишком много раз.
И что хуже всего было в смерти, что разрывало сердце – то, что с ней, наконец, ушла боль. Бедный потерянный брат Сангвиний, наконец, нашел избавление.
Сангвиний выровнял дыхание. Самое странное, самое непонятное во всем этом было то, что измученный разум Ангрона находился не там. Сангвиний был вместе со своим братом и смотрел, в качестве видения, глазами Ангрона на Монсальвант.
Но Ангрон видел вовсе не укрепления. Разум Ангрона погрузился в собственное видение. Вот почему его ярость ненадолго стихла. Вот почему исчезло его безумие берсеркера, и ненадолго вернулась спокойная внятная речь. Момент ясного сознания. Ангрон обращался к стенам. Он бросил ритуальный вызов. Заградительная стена Монсальванта стала для него стенами арены Нуцерии, в далеком Ультима Сегментум. Он видел в защитниках Монсальванта насмехающихся людей Деш’еа. Он снова стал Ангроном Тал’киром, Повелителем Красных Песков, Дитем Горы, поносящим ревущую публику ямы.
Он снова был дома. Он отправился домой умереть.
Сангвиний попытался понять смысл этого. Попытался разобраться в увиденном, в умирающем видении Ангрона, застрявшем в его собственном. ''«Почему это? Почему там? Почему Нуцерия? Мои видения должны иметь смысл! Иметь цель! Или они просто предвестники моего собственного приближающегося безумия? Какую истину я должен узнать из этого?»''
Сангвиний снова закрыл глаза, очень крепко, не обращая внимания на бойню на Горгоновом рубеже, и сконцентрировался, пытаясь уловить затухающий след видения, который он мог разобрать и осмыслить. Нуцерия.
''«Нуцерия! Была причина, по которой планета заполнила разум Ангрона и отвлекла его гнев. Была причина, по которой она явилась ему, а через него – мне.''
''И я вижу ее. Вижу. Сгоревшее ядро смерти, обугленный труп, полное уничтожение…»''
Владыка Ваала ахнул. Он открыл глаза. Агония, которая на краткий миг утихла, снова впилась в него. Настоящая жизнь вернулась. Гнев восстановился. Ярость возродилась.
''Сангвиний видел дымящийся кратер в каменистых пустошах перед Монсальвантом. Он видел, как медленно рассеивается дым от обстрела, а языки пламени все еще облизывали края кратера. Видел обугленные осколки взорвавшихся костей и частично спекшиеся куски плоти.''
''Он видел, как они дергаются и извиваются. Видел сломанные искореженные пластины брони, осколки распыленных костей и отдельные сплавленные позвонки, они собираются, продвигаются и встают на место. Видел, как формируются новые сухожилия и мышцы, заново связываются фрагменты скелета, соединяется каркас, восстанавливается форма, которая затем облачается в плоть. Он видел, как растут капилляры, словно тонкие листья папоротника, их миллионы, приносят кровь, доставляя ее в каждую новую конечность.''
''Сангвиний видел воплощение.''
''Он видел, как огромный кулак подбирает воссозданный топор из дымящегося основания кратера. Кратера, что стал горнилом.''
''Он видел, как громадная масса крылатой фигуры поднимается из кратера.''
''Она повернулась к нему лицом. Их глаза встретились. Они смотрели друг на друга, через пространство и время, словно стояли лицом к лицу.''
''Брат к брату.''
''Сангвиний посмотрел в глаза Ангрону.''
''Ангрон ответил свирепым взглядом. Он медленно поднял левую руку, где новая кожа только восстановилась поверх сочащегося мяса. Слизал с нее кровь.''
– '''''Моя''''' '''кровь для Кровавого Бога''', – ''сказал он.''
– Нет, – сказал Брон. – Нет, это… Нет, это совершенно невозможно, это… Нет, нет, нет…
Кадвалдер схватил человека за горло и встряхнул.
– Это происходит, – прошипел хускарл.
– В самом деле, – сказал Савл Ниборран, глядя на пустоши внизу.
Ангрон, Повелитель XII-го, Красный Ангел, демон-принц и Пожиратель Миров выбрался из пылающего кратера. Его физическая масса теперь казалась колоссальной. Кровавый гигант, чья освежеванная плоть кровоточила, а золотой доспех горел и светился. Ангрон начал шагать к заградительной стене, сотрясая землю каждым шагом. Он ускорился. Длинные косы с штепселями, которые тянулись из задней части черепа, колыхались переплетенной слипшейся черной гривой. Адские крылья, больше прежних, расправились, словно прогнившая парусина. Он поднял топор, и за его спиной массы Пожирателей Миров взревели и бросились в атаку вслед за ним грохочущим бегом, затмив пылью небеса.
Ангрон открыл пасть, растянув окровавленную ободранную плоть раздутого лица и обнажив клыки настолько большие и острые, что казалось, будто они могут разодрать горло галактике.
Он заревел. Вся осмысленность в нем исчезла, все слова поглотило звериное буйство его натуры берсеркера.
Он просто ревел. Протяжный, дикий, бессловесный звук.
Но его смысл был вполне очевиден.
[[Категория:Ересь Гора: Осада Терры / Horus Heresy: Siege of Terra]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
