Последняя атака / The Last Charge (рассказ)
 | |
| Автор | Энди Хоар / Andy Hoare |
| Переводчик | Serpen |
| Издательство | Black Library |
| Серия книг | Time Of Legends |
| Входит в сборник | Эпоха легенд / Age of Legend (сборник) |
| Год издания | 2012 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Экспортировать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
В конце первого тысячелетия после объединения славной Бретоннии, в год людей Империи 1974, прибрежные районы Старого Света и далёких земель за его пределами были разорены падшим отпрыском Наггарота, звероводом по имени Ракарт. Сколько тысяч нашли смерть от его монструозных орд не ведомо и по сей день, ибо слишком немногие из тех, кто видел его вторжение, остались живы, чтобы поведать о нём. Порт за портом, город за городом рушились под когтистыми ступнями гнусных мерзостей, что вёл в битву зверовод. Тех, кого не съели его боевые гидры и чёрные драконы, забрали в рабство и утащили обратно на скованную льдом Холодную Землю, кричать и стонать для услады слуха извращённых созданий. Эпоха разрушения Ракарта увенчалась беспрецедентной атакой на землях Бретоннии, возлюбленной Леди и защищаемой храбрейшими сердцами. Внимайте же рассказу о городе Брионне, возлюбленного герцога Корентина…
Город Брионн тревожно дремал под ночным небом, что кипело призрачным свечением. По ночам, таким как эта, как гласили предупреждения Дочерей Грааля, пустоши далеко на севере от Бретоннии выли от грубой силы запрещённого волшебства. Огни, как говорили они, означали, что убийцы из-за грани, люди и иные, тёмные твари, разбрелись по долам и весям в поисках резни.
Народ Брионна знал, что не следует смотреть в эти небеса, встречаться с взглядом глаз, что сердито глядели из их актинических глубин. Они знали, из сказок, поведанных в детстве, что не следует прислушиваться ко лжи, что произносилась нереальными губами, которые проявлялись в мутных, полыхающих сигнальными огнями облаках. Гораздо лучше, заблокировать двери спален, закрыть окна, потушить свечи и забрать под простыни весь смертный уют, что у них был. А поможет ли это, никто не мог знать наверняка, ибо кто мог сказать, останется ли мир стоять по-прежнему, когда наступит рассвет.
Но один человек отказался прятаться в своей постели. Корентин, прославляемый, среди других титулов, как Паладин Маэлис, походный лорд Серебряной Равнины, Защитник форта Аделин, чемпион Благодетельной Гаэлль и герцог Брионн отказывался пугаться того, что он считал не более чем необычным штормом. Поэтому, когда фиолетовые сполохи мерцали и пульсировали за стенами его замка, Корентин брёл по пыльным, освещаемым свечами коридорам, и давно уж минул час, когда его мог сопровождать любой из придворных слуг. Одетый лишь в бриджи и портупею, Корентин подошёл к святая святых своего замка - часовне Грааля глубоко внутри его каменного сердца. Остановившись на мгновение, чтобы оценить крепость многовековых дубовых дверей, он один за другим отпер запоры, склонил голову и вошёл.
Храм наполнял свет от филигранных канделябров, свечам в которых не давали погаснуть со времён основания Брионна. В их свете Корентин увидел знакомые с детства изображения, вырезанные в камне по всей поверхности стен. Миниатюрная архитектура, которую невозможно воспроизвести в истинном масштабе, поднималась над головой, заполняя храм фантастически замысловатыми дарохранительницами. Гробницы-ковчеги, увенчанные каменными статуями давно погибших рыцарей в праведном покое, каждый из которых находился в родстве с герцогом, выстроились в линию вдоль стен.
Корентин подошёл к платформе перед алтарём, на котором был установлен золотой кубок, с глубокими, мерцающими рубинами на его боках. Кубок светился светом, который не имел ничего общего со светом свечей, ибо он исходил изнутри самого металла, сей святой реликвии давно минувших времён. Даже после стольких лет службы Бретоннии, герцог Корентин смирялся перед символом всего, за что сражались он сам и его собратья-рыцари. Это был не Грааль, конечно, но грааль, одно их многих священных воплощений родины и людей, что обитали в её границах.
Герцог обнажил сверкающий меч и, кряхтя, опустился на одно колено перед алтарём, поставив меч перед собой остриём вниз. Он был могучим человеком, но уже далеко не молодым. В юности он был гибким и ловким, в зрелости - крепким, как буйвол. Теперь его мышцы размякли, и былая сила понемногу покидала герцога с каждым прожитым днём. Но все-таки он отказывался прятаться, подобно меньшим людям, независимо от того, насколько могучими могут быть силы, что ярились за гранью этой странной ночью.
Когда, наконец, его здоровое колено упёрлось в холодную каменную плиту пола гробницы, Корентин поднял глаза на Грааль. Сколько раз он делал это, задумался герцог. Сколько сражений начинал он с молитвы Леди Озера о победе? Десятки, задумался он. Пересчитал. Возможно, даже сотни. По правде говоря, битвы Корентина начали расплываться в памяти, сливаясь друг с другом, как будто бы вся его жизнь была лишь одним длинным кровавым сражением против бесчисленных врагов Бретоннии. Он допускал, что живёт воспоминаниями, но понимал, что скоро всему этому придёт конец.
- Пока ещё нет, - проговорил Корентин, хриплым и низким голосом, который был несколько не к месту в храме святого Грааля. Свечи отбрасывали танцующий свет на замысловатую резьбу, каменное изображение одного из его предков казалось почти шевелящимся, когда отблески и тени скользили по его поверхности. - Пусть закончилась слава, но моя служба ещё не кончилась…
Свечи мигнули вновь, и герцог почувствовал движение воздуха вокруг. Словно порыв холодной ночи нашёл путь по извилистым проходам, через толстые дубовые двери, и проник вниз, в святая святых, в самое сердце замка.
Тяжёлое предчувствие сдавило сердце герцога. Корентин не боялся никакого врага, будь то человек, зверь или мерзость, ибо он сталкивался с ними в бою и повергал с равным презрением. Скорее всего, осознал он, это был страх того, что в ближайшее время он может быть принужден наступающими годами раз и навсегда сложить копьё и отдаться старости и немощи. Гнев вырос внутри него, как только эта мысль появилась, и он стиснул зубы в отрицании.
- Нет, - прорычал он, его голос был слишком громким для сего святого места. - Молю тебя…
Свет на алтаре удвоился, и герцог, глядя в изумлённом благоговении, глазами, застилаемыми слезами, увидел, как грааль вспыхнул чистым белым светом. Вера и обожание наполнили его грудь, потому что он понял, что Леди вняла его словам, что она была сейчас здесь, с ним, внутри часовни.
Зная, что Леди Озера сейчас слышит его, герцог Корентин говорил вслух самые сокровенные желания своего сердца.
- Леди, - умолял он, его голова была заполнена видениями минувших сражений. - Даруй мне последний, славный миг. Один последний враг, чтобы изгнать его во имя Твоё. Один последний бой, перед тем как наступит ночь и востребует меня себе.
Свечи мигнули вновь, и в часовне стало ещё холоднее. Холод сочился сквозь камни и проникал в тело Корентина.
- Дай мне врага, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, - взмолился он, слыша шум битвы, пусть и слабый, в треске горящих свечей.
Его слезящиеся от яркого света глаза закрылись, когда он склонил голову в малодушной мольбе к Леди, и тут герцог Корентин почувствовал, как свежий порыв воздуха ударился в спину и понял, без всякого сомнения, что ещё один человек вошёл в храм. Запах ворвался в его ноздри, богатое и опьяняющее сочетание духов и чистой кожи.
- Мой господин, - прозвучал сладкий, волнующий голос позади, - не проси об этом.
Укол гнева вспыхнул в сердце герцога, но он был подавлен тем, что находилось за его спиной. Он поднял голову и немедленно отвёл глаза от палящего белого света, лившегося с алтаря.
- Кто...? - пробормотал он, едва смея мечтать, что может находиться в присутствии…
- Я не она, милорд, - произнёс голос, и Корентин узнал знакомую интонацию: единственной, говорившей в такой певучей иностранной манере. - Пожалуйста, - настаивала она, - посмотрите на меня, мой господин.
Герцог сделал, как его просили, и поднялся на ноги, сделавшиеся нетвёрдыми более чем просто от возраста. Перед ним стояла женщина, или девушка, он не мог точно определить её настоящий возраст. Достаточно было того, что на её лице было практически невозможно сосредоточиться, как будто его детали стирались из памяти мгновение спустя, так что он даже и не пытался делать этого. Он знал её, как деву, Дочь Грааля, одну из благословенных служанок Леди Озера, и как таковую - несравненную пророчицу, знатока чудес и святую. Для людей Бретоннии такие женщины - ибо ни один мужчина не был призван для служения Леди - были тем, кто находился всего лишь в паре шагов от их божества-покровителя, а их слова, были словами самой Леди.
- Тогда, кто? - герцог запнулся, не в силах понять, как эта незнакомка проникла в самое сердце защищённого замка. - Кто…
- Я пришла в ответ на вашу молитву, - ответила дева, подходя к алтарю. Пока она шла длинная, облегающая сорочка, бывшая её единственным облачением, призраком следовала за ней, как паутина тумана, исчезающего в свете утреннего солнца. Он отвёл глаза, её гибкие формы проглядывали сквозь ткань, созданную из прозрачных серебряных бликов. Подойдя к алтарю, она обернулась и посмотрела на него.
Но взгляд, что светился в её сияющих нестареющих глазах, плохо сочетался с нежностью её тела. И внезапно эти глаза стали бездонными и страшными, и герцог Корентин ощутил себя пред взором бога, что сошёл к смертным, дабы вершить суд.
- Вы бы ответили на мои молитвы? - пробормотал он, едва ли надеясь на то, что это могло оказаться правдой. - Вы бы дали мне последний шанс обрести славу перед смертью?
Дева не ответила сразу, а повернулась лицом к сияющему Граалю, её длинные тёмные волосы заколыхались, словно под слабым ветерком. Её глаза, не мигая, смотрели на сияющий Грааль, прежде чем вновь повернуться к герцогу.
- Я пришла не даровать вам то, чего желает ваше сердце, - заявила она, - но предупредить о последствиях того, чего вы столь жаждете.
- Последствия, моя госпожа? - ответил герцог. - Меня не волнуют последствия. Я сражался с любым врагом, которого ставил предо мной сей жестокий мир, - продолжил он. - Я победил их всех. О чём вы хотите меня предупредить?
Призрачная улыбка коснулась изящных губ девы, и она посмотрела на стоящего перед ней герцога, как на какого-то хвастливого, зелёного юнца, похваляющегося славой, которую он добудет на поле брани. Её взгляд смягчился, в одно мгновение страшная сила, что сияла в них, ушла, сменившись на смертную и очень человеческую печаль.
- Я не могу предложить вам ничего, кроме совета, мой лорд, - ответила она. - Леди знает, что вы выше и мудрее всех остальных в вопросах войны и государства. Но любой человек был бы ещё мудрее, если бы знал, о чём не стоит спрашивать.
- Не надо дразнить меня, госпожа, - разочарованный, огрызнулся герцог, - ибо я не из тех, кто разгадывает загадки, подобно другим, тем, кто привык общаться с феями. Обрету ли я то, что жаждет моё сердце?
Дева вздохнула и ответила: - Вы бы хотели, чтобы ваши молитвы были услышаны, даже если это принесёт вам погибель?
- Да.
- Тогда, вы обретёте это. Обретёте то, чего так жаждет ваше сердце.
Этой ночью герцог Корентин видел сны, которые не могли явиться более ни одному человеку. Он заново пережил каждую из битв, в которых сражался за всю свою жизнь, посвящённую войне. Он вернулся в Освобождение Кнеллей, в тот миг, когда он последовал за магистром Жоффре в той первой, безумной атаке на орду зеленокожих. Далее он уже нёс штандарт при осаде Трантино, после того, как они вырезали предателей, когда те отступили от реки Таран, переправа через которую неожиданно оказалась невозможна благодаря благословению Леди. Затем был замок Тёмное Сердце, зрелище мертвецов поднимающихся перед королевской линией так же, как и три десятилетия назад, вонзило копьё страха в его старое сердце. Глубоко в горах Иррана, герцог Корентин спас Каркассона от крупнейшей скавенской орды на памяти живущих, хотя лорд сего герцогства едва процедил слова благодарности.
За время, казавшееся часами, бои вспыхивали и испарялись в его лихорадочных мечтах, большая часть смешавшиеся с другими, некоторые - возвышаясь над остальными. Битва за лагуну Слёз. Осада развалин крепости Ворага. Злополучные приключения странствующим рыцарем, во время коих он избороздил равнину Костей, но по пути потерял королевский боевой штандарт. Битвы против противников, известных каждому человеку, и некоторых, которые человеку были неведомы, вернулись к нему. Зеленокожие варвары, жестокие тёмные эльфы, дикие и богохульствующие люди Севера, смертоносные князья-наёмники Тилеи и мелкие бароны Пограничных княжеств. Со всеми этими врагами он сталкивался на поле боя, и все, несмотря на порочную магию или военную хитрость, которыми они владели, все они, как узнал Корентин, могли истечь кровью, а, следовательно - могли умереть. И всё это время благословенное присутствие Леди Озера было рядом, прямо за границей восприятия, наблюдая за делами, что творились ради Неё, и Её земель, и всех Её людей.
Герцог проснулся, шёлковые простыни были влажные и холодные от пота. Его спальня была темна - свечи уже давно догорели - но бледный свет утра уже пробивался сквозь щели тяжёлых ставен стрельчатых окон. Грохот войны ещё стоял в его ушах, пока сны отступали. Корентин встал с постели и подошёл к окну. Распахнув ставни, он оглядел город Брионн, и его сердце наполнилось предчувствием чего-то ужасного.
Солнце едва-едва поднялось из-за горизонта, и его золотые лучи превратили тусклый песчаник высоких шпилей города в сияющие иглы, сделанные из драгоценного металла. Из своего окна герцог смотрел на теснящиеся крыши, перемежаемые десятками за десятками невероятно тонких шпилей, острые конические крыши которых были украшены длинными вымпелами, развеваемыми утренним ветерком от Великого Океана. Взгляд Корентина скользнул по каждой башне, что тянулись до далёких стен, морской туман превращал самую дальнюю в призрачно-белый силуэт. За высокими стенами море было едва видно, а горизонт и вовсе скрывался от глаз.
Вспышка кошмара промелькнула в разуме герцога, призрак из снов, которые преследовали его на протяжении всей ночи. Он услышал где-то вдалеке рёв огромного могучего повелителя змеев, неслышимого с незапамятных времён, и представил его извивающееся тело, нанизанным на своё благословенное копьё. Рёв становился громче, и громче, не из тумана времени и кошмара, понял он, а из тумана, наползающего от Великого Океана. Его дыхание застыло в горле, а кровь заморозилась в жилах, когда герцог осознал, что туман не был остатками морского ночного тумана, всё ещё не сгоревшего в лучах восходящего солнца. Это была, по сути, свежая мгла, её усики ползли из океана, извиваясь и рыская, словно щупальца какого-то огромного, порождённого морем кракена.
- К оружию! - закричал герцог Корентин, высунувшись из окна опочивальни, возвышавшейся над его замком. - Созовите двор! - кричал он к сортировочной станции внизу, пока низкое гудение какого-то древнего ужаса гремело из ползущей мглы. - Созовите милицию!
- Война пришла! - проревел он, в его крови переливался опьяняющий коктейль, в котором смешались ужас и вожделение. Пусть придут, взмолился он, когда обернулся на звук слуг, вошедших в его опочивальню. Кто бы они ни были, пусть придут и познают вкус холодной Бретоннской стали.
- Эльфы Наггарота, - сказал канцлер герцога Корентина, когда двое мужчин стояли на стенах Брионна, глядя как армии города занимают оборонительные позиции. Герцог был великолепен в своих сверкающих доспехах, каждая пластина которых была отполирована до блеска, отделана серебром и украшена золотыми изображениями Грааля и геральдическими лилиями. Стоявшие неподалёку слуги держали его шлем, копьё и щит, в то время как внизу во дворе грумы пытались обуздать его могучего коня.
Герцогу не нужно было говорить, кем были эти враги и откуда они пришли. Он сталкивался с ними множество раз и отлично знал их жестокие пути. На самом деле, тонкая решётка шрамов на его животе отлично могла рассказать о жестокостях тёмных эльфов, которыми они были известны, о жестокостях, которые имели несчастье познать попавшие к ним в плен. Те, кто пытал герцога после битвы при Поглощённой Луне, сполна заплатили за свои грехи: герцог отплатил им той же монетой, когда сбежал из плена и вернулся с мстительными армиями.
Враг пришёл из моря, последовав за туманами, окружившими обнесённый стеной город Брионн. Туман ещё держался, когда вдалеке показался тёмный силуэт Чёрного Ковчега, напоминающего айсберг из твёрдой скалы или гористый остров, выброшенный ночью на берег. Из пещероподобных доков огромного города-корабля выметнулись сотни судов, высадив на берег тысячи и тысячи тёмных эльфов, облачённые в чёрное воины формировали полки и выстраивались в линию на равнине перед стенами града. На мили вокруг земля оказалась скрыта под зубчатыми формами когорт тёмных эльфов, мерзкие штандарты трепыхались на ветру и пронзительно ревели трубы.
Но ряды воинов были лишь частью орды, и, пусть и самой многочисленной, но не самой страшной. Корсары в плащах из кожи кракена, подчёркивающих их внешний вид демонов из бездны, шли обок мрачных палачей, чьи лица были скрыты, а палаши готовы развязать буйство резни. Выделывали пируэты эльфийские ведьмы, чья обнажённая плоть была вымазана кровью жертв поднесённых в дар их богохульным божествам, чтобы те даровали им победу. Отряды всадников рассекали равнины на флангах, отрезая город, лишая жителей надежды на отправление гонца о помощи, некоторые на конях цвета ночи, другие верхом на рептилиях холодных, чья мерзкая вонь распространялась ветром на многие мили.
И всё же по-прежнему не было тех ужасающих врагов, которых высматривал герцог, оглядывая армию, пришедшую из Холодной Земли, дабы захватить его справедливейший город. Скорее всего, это были могучие звери, возвышавшиеся над рядами, которые обратили на себя его внимание и заполнили благоговением его сердце старого воина. Никогда прежде не видел герцог столь многих и столь разнообразных мерзостных тварей, даже когда сталкивался с искажёнными ордами северян. Боевые гидры топтались и фыркали, пока самоуверенные укротители прилагали всевозможные усилия, чтобы предотвратить головы от того, чтобы они набросились на стоящих вокруг воинов или друг на друга. Постоянный шлейф дыма бурлил над зверями, каждая из их голов отрыгала могучие сгустки пламени, пока их шеи скручивались и мотались туда-сюда. Шкуры зверей имели серый цвет камня, и герцог знал, по горькому опыту, что они были столь же прочны и холодны. Мрачно оглядывая орду, он пытался сосчитать количество подобных тварей, которых тёмные эльфы гнали в битву, гнали на его город. Герцог сбился на третьем десятке, количество зверей увеличивалось, пока прибывали всё новые и новые, и он не успевал их сосчитать.
Пронзительный крик, подобный крику какой-то птицы-падальщика расколол воздух, и герцог скривил губы в отвращении, когда отыскал взглядом его источник. В затянутом дымом небе над головой медленно проявились шныряющие силуэты, которые на первый взгляд можно было легко принять за обычных стервятников, привлечённых на равнину обещанием свежей мертвечины, свежих туш, которые можно обглодать до чистоты после битвы. Но когда они нырнули вниз и закружились в воздухе, стало ясно, что то были не природные существа, не птицы или даже какой-нибудь иной зверь. Это были гарпии, существа, о которых бретоннские рыцари могли рассказать множество поучительных легенд. Хотя и выглядевшие на расстоянии изящными и миловидными, создания были далеки от носимых ими женских форм. Каждая из них была существом столь же порченным, сколь и мерзким, не способным на иные мысли и поступки, кроме как порождённые элементарными хищническими инстинктами. Они стремились лишь разорвать плоть своими острыми, словно иглы, зубами, и, как говорили, были слугами какого-то мерзкого бога тёмных эльфов, произнесением имени которого не станет унижать себя ни один добродетельный рыцарь благословенной Бретоннии.
С движением, напоминающим стаю птиц, заметившую приближение более крупного хищника, гарпии порскнули в стороны и исчезли. Из облаков тумана, из серого дыма, порождённого огненной отрыжкой из пастей гидр, появилась волнообразная чёрная тварь с крыльями тёмными, будто сама ночь. Сердце герцога загремело, когда он узрел то, что не видел уже на протяжении десятилетий. Это был дракон, один из чёрно-чешуйчатых змеев, которых, как говорили, только самые жестокосердные и подлые военачальники тёмных эльфов могли подчинить себе и заставить нести себя в битву. И, похоже, эта сказка содержала в себе зерно истины, ибо на спине чёрного дракона была видна фигура, и флаг щёлкал на холодном ветру позади неё.
Волна ужаса прокатилась по заполнявшим стены Брионна рядам защитников, и герцог Корентин оторвал свой взгляд от чёрного как смоль зверя, рассекающего воздух, и посмотрел вниз на своих людей. Валы, опоясывающие город, с выступающими из них куртинами, башни, расположенные с равномерными интервалами, увенчанные могучими боевыми машинами. На валах выстроились сотни и сотни воинов, сквайров дома и людей городской милиции. Первые были полупрофессиональные воины, обученные и подготовленные защищать свою справедливейшую страну против врагов, подобных этим, и оснащённые лёгкой бронёй, щитом и разнообразным оружием, от луков, до секачей. Последних же призывали в битву лишь тогда, когда ужасные события не оставляли иного выбора, потому что в основном там были крестьяне и преступники, которые сражались лишь будучи загнанными в угол или принужденные сержантами. Крестьяне притащили то оружие, которое смогли найти: те, кто прибыл с полей - косы и посохи; из города - железные или деревянные инструменты и дубинки.
- Держитесь, - приказал герцог Корентин, и его могучий голос отчётливо слышал сотни его воинов. Мужчины отвернулись от злобной орды, неостановимо растекавшейся по равнине перед стенами города и рассекавшей небеса над ним, и обратили лица вверх, к своему господину и повелителю. Герцог посмотрел на тех, кто был рядом, и неожиданное осознание того, что он не узнал одного из этих мужчин, что смотрели на него, поразило его, подобно удару дубинкой. В годы, что давно минули, он гордился тем, что знал всех сержантов и капитанов, находившихся под его командованием. Лица лучших из тех мужей промелькнули у него перед глазами, заполнив его печалью, когда он вспомнил, как каждый из них нашёл смерть в бою. Так много храбрых, добродетельных воинов пали под его командованием, размышлял он, и вот теперь ещё столь многие оказались на пороге этого. Усилием воли изгнав из разума призраки давно почивших товарищей, герцог Корентин обратился к армии со своей обзорной точки на самой высокой башне стены.
- Мужи Бретоннии! - закричал он, и собравшиеся замерли в почтительном молчании, когда его голос разнёсся над рядами. - В сей день нашему справедливейшему городу Брионну угрожает самый презренный из врагов! Но должны ли мы сдаться?!
Повернув голову в сторону врага, герцог отхаркнул и сплюнул могучий комок слюны в сторону валов, обращённых к эльфам. Ближайшие ряды разразились одобрительными криками, восхищённые жестом неповиновения их сеньора. Вскоре клич подхватили воины, которые находились слишком далеко по стене, чтобы воочию увидеть жест своего господина, а вслед за ним клич подхватили и остальные воины на валах Брионна.
Никто не заметил, что холодный ветер, дующий с моря, резко изменил своё направление и бросил плевок обратно в лицо герцога.
Армия тёмных эльфов продолжала развёртывание на равнинах перед стенами Брионна и к вечеру петля затянулась. Были отправлены многочисленные гонцы с вестью о вторжении, но никто из тех, кто остался, не мог знать, удалось ли им прорвать кольцо окружения. Много лет назад герцог Корентин видел разведчиков и ассасинов тёмных эльфов и поэтому сомневался, что мог найтись человек, который бы смог прокрасться через лагерь эльфов, если его сторожили эти существа. Тем не менее, он всё равно благочестиво молился Леди Озера, чтобы слово о вторжении всё-таки достигло отдалённых городов и замков герцогства и там успели бы собрать армию и сбросить армию мерзких тёмных эльфов обратно в море.
Когда небо потемнело, столь же из-за наступления ночи, сколь и из-за дыма многочисленных жертвенных костров, разожжённых эльфийскими колдуньями, внушающая страх тишина опустилась равно как на защитников, так и на атакующих. В течение всей второй половины дня рыцари герцога ожидали, выстроившись позади главных ворот города, готовые совершить вылазку, когда герцог сочтёт, что время пришло. Это были храбрые мужи, и их рвение едва удалось сдерживать, их жажду вырваться за ворота и обрушить уничтожение на презренных захватчиков. Тем не менее, сейчас даже они затихли и помрачнели. Стоя на башне и глядя на огромную армию, раскинувшуюся между городом и морем, герцог Корентин не мог винить их за это.
Небо потемнело ещё сильнее, когда на горизонте вскипели облака багрового синюшного цвета. Чёрный дракон появился вновь, вынырнув из самого сердца этих туч, направляясь к стенам, множество боевых гидр на земле издали громогласный рёв, когда змий пролетел над ними. Как и ранее, появление дракона вызвало ропот страха, распространившийся по стене, и герцог мог слышать испуганные возгласы, а в некоторых местах даже рыдания. Несмотря на то, что сержанты тут же заорали, призывая к тишине и порядку, факт был несомненен. Крылатый, стигийский демон был воплощением смерти и страшного суда, и люди увядали пред его ликом.
Тем не менее, герцог знал и иное. Многолетний опыт научил его, что подобные звери могли быть приручены, или подчинены, тем или иным способом лишь личностями, что превосходили их если не по силе, то по духу. Он знал, что, как бы ужасен не был эбеновый змий, фигура, что восседала на нём, должна была быть во сто крат страшней, чтобы управлять этим существом.
Как будто в подтверждение его мыслей, дракон подлетел ещё ближе, так, что люди на стенах могли ясно разглядеть того, кто сидел на спине твари. В седле, обитом человеческой кожей, герцог и его люди увидели военачальника облачённого в чёрные, как смоль, доспехи, имевших самые жестокие и изящные формы, созданные рукой мастера, с которым не мог сравниться ни один смертный оружейник. Высокий шлем скрывал лицо воина, но не заметить свет, идущий из сияющих, будто угли в ночи, глаз было невозможно. В одной руке он держал длинный, свёртывающийся спиралью кнут, который извивался и корчился, как будто обладал собственной ужасающей внутренней силой, в другой же - украшенный рунами запретной магии щит.
В мгновение ока, дракон уже воспарил над стенами города, хотя и не собирался нападать на защитников. Крестьяне ополчения закричали в ужасе и многие упали на колени, закрывая руками голову, как если бы это могло спасти их от испытующего взгляда зверя. Горстка в ужасе бросилась со стен, счастливчикам повезло упасть на каменные ступени чуть ниже, иные же оказались не столь удачливы - с тошнотворным хрустом переломанных костей встретившись с поверхностью двора.
Герцог Корентин отказался выказать страх хоть на мгновение, когда огромный зверь взлетел над головой, оставляя за собой след из густых, вызывающих резь в глазах и жжение в лёгких вонючих, ядовитых газов. Вместо этого он выпрямился и встретил взгляд твари взглядом своих угольно-чёрных глаз господина, являя собой пример для всех людей, кто поднимает взгляд и посмотрит на него в сей миг.
За секунды дракон прошёл над головами и завершил своё изучение города, развернувшись над крышами и шпилями города с ужасающей, величественной элегантностью взмахнув крыльями, размах которых был не менее пятидесяти футов, если даже не больше. С выхлопом чёрных газов, вырвавшихся из ноздрей, тварь завершила свой пируэт, и воздух наполнил сухой, резкий звук щёлкнувшего кнута.
Расставив свои мощные задние лапы и выпустив когти длиной с человеческую руку, дракон спикировал на один из ближайших шпилей, возвышавшихся над городом. Шпиль был игольно-тонким и возвышался над землёй футов на двести. Крыша покрыта черепицей, и множество мелких башенок торчали по бокам, вымпел, несущий чёрный топор на белом фоне, родовой герб герцога, горделиво трепетал на ветру. Задние лапы зверя опустились на крышу, передние уцепились за навершие с оглушительным ударом, от которого на землю посыпалась черепица, и сотряслись башенки, как если бы они тоже собирались последовать за нею. Второй отчаянный стон вырвался из глоток обравшихся защитников, и можно было видеть, как горожане на близлежащих улицах бросились врассыпную, когда осколки черепицы и отдельные элементы декора посыпались на них сверху.
Опустив свою недовольно глядящую голову на извилистой шее, дракон переместил свою массу и уселся, подобно птице на жёрдочке. Владыка тёмных эльфов, сидевший в седле, рассматривал защитников Брионна с нескрываемым презрением, его огненный взгляд стремительно прошёлся по рядам людей, прежде чем остановиться на герцоге.
Несколько долгих мгновений был слышен только звук воплей сержантов матерящихся на людей под их командой, а затем и он поблек. Для герцога же всё было так, словно остались только он и этот мерзкий нарушитель, словно в его владения остались лишь они, и его видение сузилось, когда он встретил горящий взгляд владыки тёмных эльфов. Бретоннцы следовали вполне конкретным правилам ведения осады, правилам, которые Корентин соблюдал всегда и не собирался отклоняться и впредь. Эти правила требовали, чтобы атакующий назвал свои условия, и чтобы защитник услышал их, прежде чем начнётся кровопролитие. На мгновение герцог подумал, что тёмный эльф хотел последовать этой традиции, если слышал о ней. Прежде чем вражеский лорд заговорил.
- Внемли моим словам, человечек, - заговорил тёмный эльф, его речь напоминала горящие угли, перемешиваемые в костре. - Ибо ты не достоен слышать их дважды.
Герцог проглотил гневный ответ, решив соблюдать традиции, несмотря на насмешки его врага. Единственным ответом Корентина стали скрипнувшие зубы и сузившиеся глаза.
- Я Ракарт, - объявил тёмный эльф, его голос сочился хвастовством и надменностью, - именуемый Повелителем Зверей.
Хоть соблазн ответить на хвастовство врага заявлением, что это имя ему не известно, и был велик, герцог Корентин прикусил язык. Даже не считая бесчестья от самой формы подобного ответа, это заявление было бы ложью. Он знал имя зверовода Ракарта, так же, как и все, кто жил на побережье Старого Света. Да и как могло быть иначе, если это падшее создание, как говорили, опустошил бесчисленное количество городов и портов на всём побережье, от Норски на крайнем севере, до залива Корсаров на юге. Не зря он называл себя «Повелитель Зверей», о чём свидетельствовали орды ревущих, исторгающих дым мерзостей внизу. Это о Ракарте говорили, что в его подземельях есть хотя бы один экземпляр каждого хищного животного, когда-либо жившего на земле, и его непрерывное скрещивание различных существ, привело к созданию некоторых из самых отвратительных созданий, когда-либо виденных, являющихся преступлением против природы.
И видно герцог Корентин был не единственным человеком, который узнал имя этого врага. Волна отчаяния охватила защитников, бесчисленное количество его людей пали в страхе на колени, не обращая внимания на сержантов, схватившихся за дубинки и кнуты, чтобы вновь поставить их на ноги. Боковым зрением герцог заметил движение во дворе, и понял, что даже боевые кони его рыцарей, наиболее подготовленные животные в стране, если не в мире, едва сдерживали страх. Таков был ужас излучаемый этим существом и его падшим «конём», что он расходился ощутимыми волнами.
- Отдай мне каждого пятого из своих людей, - продолжил Повелитель Зверей, - равно мужчин и женщин, достаточно молодых и сильных. Это должно быть сделано до завтрашнего восхода солнца, или же ты познаешь гнев Наггарота! Что скажешь, человек?
Герцог Корентин скрестил руки на груди и склонил голову, чтобы встретиться с взглядом противника своим, полным презрения. Его броня лязгнула, когда он переместился, и герцог почувствовал яростное желание выхватить свой могучий меч и схватиться с этим высокомерным монстром в почётной схватке. Тем не менее, он не мог, по крайней мере, пока. Его глотку распирало от желания ответить соответствующе на столь явно высказанное оскорбление, но он взял себя в руки, и его голос был спокоен, когда герцог, в конце концов, заговорил.
- Я отвечу, - произнёс он, возвышая голос, чтобы сотни, а то и тысячи его воинов могли услышать ответ своего повелителя и вновь собраться с мужеством, - покинь мои земли сейчас, эльф, пока ещё можешь.
Чёрный дракон вновь переместил свою массу, как будто восприняв оскорбление, нанесённое своему хозяину, и вызвал новый оползень из черепицы и камней, посыпавшийся на улицы города. Тысячи воинов на стенах вновь укрепили свои сердца и некоторые даже осмелились взглянуть на эльфа, чтобы услышать его ответ.
Этот ответ прозвучал через несколько долгих мгновений, хотя казалось, что прошло раз в десять больше. Герцог Корентин боролся с всё сильнее захлёстывающим его желанием вытащить меч и отдать приказ всем боевым машинам обрушить огонь на зверя, прежде чем он подавил его сверхчеловеческим усилием воли.
Наконец, тёмный эльф заговорил: - Что ж, тогда умрёте вы все.
С этими словами владыка тёмных эльфов щёлкнул своим длинным, стальным кнутом по бокам зверя, вызвав рёв дракона, который выпустил из ноздрей клубы чёрного ядовитого дыма. Зверь расправил свои огромные крылья на всю ширь и согнул свои задние лапы, приготовившись оторваться от крыши. Чуть ли не лениво, дракон взмахнул крыльями, после чего оттолкнулся вверх и назад своими чрезвычайно мускулистыми задними лапами. Двухсотфутовая башня, на которой он сидел, наконец сдалась, и её остроконечная конусообразная крыша рухнула на улицы в ливне из кирпичей и черепицы. Вся верхняя часть шпиля, казалось, согнулась подобно дереву на ветру. Как только дракон взлетел, разрушение волной пронеслось вниз по шпилю, и кирпичи из песчаника, из которых и была составлена башня, отправились в далёкий путь вниз. Башня начала падать, сначала медленно, но затём всё быстрее, когда гравитация и разрушение брали своё. Наконец башня рухнула, заняв пространство чуть ли не в три улицы, в одно мгновение уничтожив два десятка зданий и подняв плотное облако серой, клубящейся пыли.
Один последний бой, произнёс про себя герцог Корентин. Один последний побеждённый враг…
Когда солнце опустилось к горизонту, знаменуя конец дня, который был первым днём многомесячной, как многие опасались, осады справедливейшего города Брионна, герцог начал планировать оборону. Расположение бойцов на стенах было приоритетом, и Корентин удостоверился, что наиболее опытные товарищества оруженосцев его дома были размещены в жизненно-важных точках, укрепляя позиции менее опытных, дисциплинированных и обученных ополченцев. Также его внимания потребовали десятки тысяч мелких логистических нюансов, касающихся многочисленных боевых машин на стенах города: снабжение, техническое обслуживание и комплектование обслугой. Тысячи лучников должны были получить указания по расположению и сменам на стенах, и тысячи мангалов должны были быть зажжены, чтобы они могли воспользоваться горящими стрелами. Всё это герцог контролировал, несмотря на холодную горечь, которая угрожала поглотить его, ибо, в конечном счете, ни в чём из всего этого не было славы. В конце концов, не это было должным делом для рыцаря Бретоннии.
- Мой лорд, - произнёс канцлер герцога за его спиной, когда Корентин стоял на самой высокой башне в стене, глядя на запад, на окутанный ночной мглой вражеский лагерь. - Не желаете ли вина?
Корентин на мгновение задержал свой взгляд на кипевшей от деятельности равнине перед стенами. Многочисленные звуки неопределённых и необъяснимых зверств доносились в город из вражеского лагеря, вместе с вездесущим воем и рычанием многочисленного чудовищного зверинца Ракарта. Сотни костров усеяли землю всюду, куда ни падал взгляд, образуя сплошное кольцо вокруг города, оранжевый пепел дрейфовал вверх на восходящих потоках раскалённого воздуха. По крайней мере, герцог надеялся, что это были костры. По собственному опыту он знал, что с тем же успехом это могли быть мангалы, в углях которых калились орудия для бесчеловечных пыток.
- Нет, Эрвен, - ответил герцог. - Я должен вознести молитву к Леди. Оставь меня.
Когда Эрвен, вопреки приказу, остался на месте, герцог Корентин повернулся к своему главному советнику. Мгновение он никак не мог узнать человека, что стоял перед ним, часть его ожидала увидеть перед собой старого Винока. Затем он качнул головой, вновь возвращая себя в настоящее. Винок пал в самый разгар войны за Череп Гиганта, тесак огра одним взмахом отрубил ему обе ноги.
- Мой лорд? - заговорил Эрвен, беспокойство портило его патрицианские черты.
- Говори, что у тебя на уме, человек, - потребовал герцог Корентин, протягивая руку, чтобы опереться на зубец стены. Леди, как же он устал.
- Мой лорд, - неуверенно начал канцлер, прежде чем, собравшись с силами продолжить. - Вам следует отдохнуть, мы чувствуем…
- Кто? - потребовал герцог, выпрямившись в полный рост, несмотря на массу брони, которую он весь день таскал на себе. - Кто так сказал? Отвечай!
- Ваши рыцари, сэр, - продолжил Эрвен. - Ваши товарищи, ваши гвардейцы и ваши ровесники. Все чувствуют, что…
- Мои ровесники? - разбушевался герцог, одной рукой обхватив рукоять меча. - У меня нет ровесников! Все они пали, отдали свои жизни на службе родине и Леди.
- Конечно, мой лорд, - произнёс канцлер, успокаивающе разведя руками. - Но вы всё равно должны отдохнуть, потому что завтра…- он позволил окончанию фразы зависнуть в воздухе.
- Завтра? - произнёс герцог, теперь точно зная, что ему следует сделать.
Отодвинув канцлера, он развернулся лицом к западу и вражескому лагерю на равнине перед его возлюбленным городом. Со звоном стали он вытащил меч и одной рукой взмахнул им перед лицом, прежде чем повернуть его остриём вниз и упереть в камни пола. Держась за своё оружие, герцог опустился на одно колено, как предыдущей ночью в храме Грааля, и склонил голову в молитве.
- Уходи, - приказал герцог сквозь сжатые зубы. - Я приказываю тебе…уходи.
Шесть часов спустя солнце взошло, и броня герцога Корентина заблестела от росы. Постепенно до него дошло, что он провёл в молитве все долгие холодные ночные часы, и что город пробуждался вокруг него. Открыв слипшиеся глаза, он понял, что то же самое происходило и в лагере под городскими стенами, где тысячи захватчиков занимались подготовкой к неизбежному бою.
Кряхтя, герцог поднялся на ноги, используя меч, как опору. Боль пронзила каждый его сустав, и он пошатнулся, выпрямившись в полный рост. Слуги, что скрывались вне его поля зрения, немедленно бросились к нему. Вытянув свободную руку, герцог отослал их прочь.
- Назад! - рявкнул он, снедаемый гневом и разочарованием. - У меня есть бой, который нужно выиграть… Эрвен?
- Мой лорд? - спросил канцлер, мгновенно появившись рядом, и склонился чуть ли не в двое.
- Прикажи, чтобы подготовили моего боевого коня, - прорычал герцог, прошедшие сражения вновь промелькнули перед его глазами. - Собери рыцарей и приготовься открыть ворота!
- Мой повелитель, я не могу… - начал заикаясь Эрвен, прежде чем остановился, его глаза до невозможности широко распахнулись на ястребином лице. Герцог на мгновение посчитал, что его канцлер смутился, но затем Корентин проследил за его взглядом и повернулся. Высоко над лагерем захватчиков взлетел чёрный дракон и понёсся прямо к башне, на которой стояли герцог и его подручные.
С бессвязным рёвом отрицания и боли, герцог вытащил меч, и его могучее лезвие заблестело в лучах восходящего солнца. Широко расставив ноги, он поднял меч, который столь долго и хорошо служил ему, и приготовился встретить повелителя тёмных эльфов.
Звук, который сопровождал приближение дракона, был словно шторм нисходящий с, в противоположность сему, ясного неба, удары крыльев порождали дикий, оглушительный рёв. Эрвен и слуги упали на пол, как только могучий зверь пролетел над их головами, но Корентин напряг все свои силы и даже не шелохнулся. Он не кланялся ни одному из людей, и тем более не склонится перед каким-то эльфом.
- Что ж, это и есть твой ответ, старик? - спросил эльф, после того как его дракон совершил вираж над стеной и начал величественное возвращение назад к лагерю. - Такую судьбу ты выбрал?
- Да, ничтожество! - заорал в ответ герцог. - Это мой ответ!
Последний раз изрыгнув ядовитый дым из своих ноздрей, дракон махнул крыльями и был уже далеко, когда все военные машины разом открыли по нему огонь. Шансы на то, что даже самый умелый наводчик требюше сможет попасть в одиночную, и быстро двигающуюся в противоположном направлении цель были чрезвычайно малы, но всё же один огромный камень пролетел в опасной близости от зверя, вызвав одобрительный рёв в рядах защитников, высыпавших на стены. Но радость была недолгой, ибо не успел ещё дракон улететь далеко, как бесчисленные боевые гидры пришли в движение, и земля задрожала под их тяжёлой поступью.
- Усилить отряды на стенах, - рявкнул герцог, и слуга немедленно побежал передать приказание. Спустя несколько минут дополнительные отряды устремились по каменным ступеням на оборонительные позиции. - Слуги, - заорал герцог, - где мой конь?
Теперь уже сами стены дрожали от поступи приближающихся гидр, но герцога сильнее заботила готовность его коня. Потеряв терпение, он сделал пару шагов к лестнице, которая вела во двор, где выстроились в ожидании его рыцари, но остановился, когда путь ему заступил сир Пьеррик, величайший рыцарь его двора.
- Мой повелитель, - сказал рыцарь, останавливаясь перед герцогом и ударяя себя в грудь латной перчаткой в почтительном приветствии, - мне сказали...
- Пьеррик, отлично. Готов ли мой конь? Построены ли мои рыцари?
- Нет, мой герцог, - ответил рыцарь, его бородатое лицо превратилось в мрачную маску, а во взгляде замерло невысказанное беспокойство.
- Тогда посмотри на это, человек! - проревел герцог, широким взмахом указав рукой на огромную орду, несущуюся через равнину к стене. - У нас ещё есть пара минут, и я хотел бы совершить вылазку, пока ещё есть такая возможность!
Его лицо выдало ужас, который он испытывал, но сир Пьеррик решительно остался на месте, когда его сюзерен попытался протиснуться мимо него к лестнице.
- Нет, господин мой, - ответил рыцарь. - Ваши рыцари сделают, что вы приказываете, но вы не должны вести их лично.
Герцог отпрянул, как будто рыцарь ударил его. Краска хлынула ему в лицо, пока он пытался подобрать слова, чтобы выразить своё возмущение.
- Пусть другие возьмут на себя эту ношу, - продолжил между тем рыцарь, решивший стоять на своём до последнего. - Ваше место здесь, мой господин! Во главе всей обороны города.
- Моё место во главе атаки на мерзкие орды, что даже в этот миг топчут мои земли! - прогремел герцог Корентин. - А твоё - либо подле моего колена, либо под моим стягом.
- Нет, мой герцог, - холодно произнёс Пьеррик, вновь заступая ему путь, - Мы не позволим вам выйти на поле в этот день, и ни в какой другой отныне, однако мы охотно отдадим свои жизни, стоит вам отдать приказ.
Герцог сдержал тоскливый крик и посмотрел мимо рыцаря на своего советника, что стоял за спиной Пьеррика. Эрвин с сожалением кивнул, и было понятно, что он вынужден согласиться с рыцарем. Грохот приближающихся орд гидр стал ещё громче, так что герцог едва услышал свой ответ.
- Тогда иди, - ответил он, перекрикивая рёв десятков монстров. - И пусть Леди хранит вас всех.
Атака рыцарей Брионна был подвигом эпической славы. Сотни конных воинов выстроились поэскадронно и потекли через основные ворота и ворота для вылазок, развевающиеся вымпелы гордо несли на себе геральдику бесчисленных рыцарских семей. Их броня блестела в лучах солнца, а их строй был столь плотным, что казалось будто из ворот выехал непроходимый стальной лес. Эскадроны выстроились в линию перед стенами, образовав волнующееся море из стали и краски, а затем копья опустились и стальная волна хлынула навстречу зверям тёмных эльфов.
Увидев этого нового врага, погонщики щёлкнули хлыстами и погнали своих подопечных вперёд, приведя их в состояние исступлённой ярости. Устремив взгляд на своих противников, бесчисленные звери проревели вызов, заполнив воздух воплями и рёвом. Гидры выпустили густые облака ядовитого чада, и утренний свет скрыл ползучий зловонный туман, который угрожал погубить людей и лошадей даже прежде, чем начнётся схватка.
Тем не менее, две волны по-прежнему неслись навстречу друг другу. Рыцари проскочили ядовитые облака, и воистину они были благословлены Леди, ибо ни один человек или конь не пали жертвами мерзкой отравы. Гидры ускорили свой бег, словно бы в ответ на это, и секунды спустя две силы столкнулись.
Стальные наконечники копий пронзили каменно-подобную плоть, ибо даже шкуры чудовищных зверей оказались не способны противостоять оружию, помазанному в благословенных водах купели Леди. Чёрная кровь дугою хлынула в воздух, окропив щиты и доспехи, когда звери рухнули на землю. И спустя несколько мгновений началась настоящая битва.
Те звери, что не были убиты наповал, защёлкали зубами и замотали головами на извивающихся кольцами шеях. Каждое существо имело пять шей и пять комплектов щёлкающих смертоносных челюстей, и только лишь когда все пять были отрублены, твари, наконец, умирали. Смелых рыцарей разрывали на части головы разных тварей, или же головы, торчащие из одной туши, ревниво борющиеся за убийство. Отбросив копья, и обнажив благословлённые Леди клинки, рыцари кромсали и кололи нечестивую плоть, и вскоре битва превратилась в ожесточённую схватку не на жизнь, а на смерть.
Стоя на своей обзорной точке, на самой высокой башне стен, герцог Корентин сгорал от злости. Его сердце разрывалось от желания быть там, на поле боя, и возглавлять его храбрых рыцарей в их атаке на бесчисленных зверей, что угрожали его городу. Тем не менее, он мог видеть то, что большинство из тех, кто был там, не могли, и понимал, в глубине души, что сир Пьеррик был прав. Рыцари умрут, их число было просто слишком мало, чтобы справиться с чудовищной ордой. С болезненной печалью, он видел, что Пьеррик также знал это, и любя своего герцога, спас его от участи, которой бы тот не смог избежать попросту из-за того, что был слишком старым и уставшим.
И всё же, герцог Корентин кипел от негодования. Какое этот молокосос имел право определять судьбу его сюзерена? Почему бы ему и не встретить свой конец в подобной отчаянной и безнадёжной атаке на такого врага?
Потому что у него был город, который он клялся защищать. Он понимал это. Тысячи воинов и многократно превосходящие их количеством невинные жители полагались на него, ибо никто иной не мог бы спасти их от надвигающейся орды, что уже рванулась всей массой в сторону городских стен.
Воздух наполнили звуки рогов и пронзительных, жестоких боевых кличей, когда гидры сразили последних рыцарей, храбрейших из всех, которых имел честь когда-либо видеть в битве герцог. Звери рванулись дальше, втоптав останки павших в измочаленную равнину. Яркие цвета знамён и щитов скрылись под кровью и грязью, блестящая сталь доспехов и мечей потускнела от мерзких выделений. Ревя свои мерзкие победные крики, звери бросились вперёд, на стены, пока их хозяева тёмные эльфы только-только начали свой марш.
Ничто не сможет остановить зверей, понял герцог, когда те подошли к стенам. Когти и зубы вонзились в прекрасные стены, разрушая кладку, что нерушимо стояла на протяжении веков. Башня, на которой расположился герцог со своими спутниками, задрожала, и защитникам пришлось приложить усилие, чтобы остаться на ногах, пока всё больше и больше огромных существ пробивали себе путь, отшвыривая огромные куски камней. Огненные стрелы дугами летели вниз, словно кричащие кометы, впиваясь в тела зверей и заставляя гидр визжать от боли, но всё же враги продолжали наступать.
Волна паники прокатилась по стене, когда от атаки мерзких тварей по всей её поверхности пошли большие трещины. В битву вступил зверь настолько большой, что нёс на своей спине башенку, ощетинившуюся копьями: распихав со своего пути разнообразные монструозные туши, он врезался головой в стену. Не обращая внимания на ливень огненных стрел, что защитники обрушили на этого нового, страшного врага, гидра вцепилась когтями в разрушающуюся поверхность стены и начала подтаскивать себя вверх.
Только безумец мог выстоять перед лицом такого монстра. Поднимаясь, он выпустил в воздух большие чёрные облака ядовитого смога. Мужчины упали, их кожа покрылась волдырями, а глаза вылезли из орбит, и в этот миг пять голов на извивающихся шеях поднялись над стеной. Каждая метнулась вперёд и щёлкнула челюстями, и пятеро воинов были вырваны со своих мест, подброшены в воздух, а затем проглочены целиком. Это оказалось последней каплей, и воины на соседних участках в ужасе обратились в бегство, спасаясь от неизбежного.
В одно мгновение обороняющаяся армия сломалась. Мужчины бросились вниз по каменным ступеням, столь плотной была толпа и столь отчаянным бегство, что десятки кричащих людей оказались сброшены вниз и разбились на камнях двора под стеной. С грохотом, подобным горному обвалу, часть стены обрушилась, забрав с собой две башни по обе стороны и погребя под обломками сотни воинов. Сквозь поднявшийся на месте разлома пыльный гриб пронёсся чёрный дракон Ракарта, его могучие крылья разогнали пыльное облако, так что Корентин смог отчётливо увидеть своего врага. Как только первая из гидр протиснулась сквозь то, что, как понимал герцог, было лишь первой брешью в стенах его справедливейшего города, отряды тёмных эльфов рванулись вослед и вскоре жестокие враги заполонили внутренний двор, усыпанный обломками стены, и устремились на улицы позади.
- Слуги, - приказал герцог, его голос был мрачен и решителен. - Вооружите меня.
Никто не спорил, ибо понимал, что это уже бесполезно. С молчаливым почтением, оруженосцы герцога подали ему копьё, надели щит на руку и шлем на голову. Пусть доспехи были тяжелы как никогда ранее, но герцог Корентин нёс их вес, как нёс свой долг перед родиной и Леди. Он спустился по лестнице и вышел на двор перед главными воротами города. Всё пространство было усеяно обломками рухнувших стен и трусами, что бежали во всех направлениях, кроме тех, что вели к врагу. Крики сотрясали воздух, крики монстров, неистовствующих на его улицах, и крики его людей, которых настигли первые тёмные эльфы. Даже сейчас, пока он взбирался на своего боевого коня, его возлюбленных, вопящих от ужаса подданных волокли на ждавший в море Чёрный Ковчег. Он выбросил эти горестные мысли из головы, когда пришпорил коня, направляя его в открывавшиеся перед ним ворота, хотя и не мог видеть, кто делал это.
Как только ворота распахнулись настежь, сквозь них забил такой белый и чистый свет, он был натуральней всего, что знал герцог. Время замедлилось, как будто налитое свинцом, когда его конь прошёл внутрь арки, а затем вновь ускорилось, как только герцог выехал за ворота. Там за воротами был враг: орды тёмных эльфов, осадивших Брионн, орда зеленокожих, напавшая на Кнеллей, еретики Трантио, неупокоенные мертвецы замка Чёрное Сердце, вонючий рой скавенов, извергающийся из перевалов Ирранских гор…
Один последний враг, пело сердце герцога. Один последний бой. Одна последняя славная атака, перед тем как смерть, наконец, заберёт его…
