Изменения

|Сейчас =1819

== '''Глава 18''' ==

– Лицемерие вам идет, пропагандист Симлекс.  == '''Глава 19''' ==  С того момента я избегал ее. Возможно, и она меня избегала. Впрочем, времени для братаний оставалось мало, поскольку у нас были свои обязанности. Она вылетала на задания, пока я правил материал. Несмотря на мое бахвальство, вскоре понадобилось извлечь Мизара из фюзеляжа «Мародера» – просто, чтобы получить доступ к его инфопамяти. Плайнт до сих пор был без сознания, и я, опасаясь нанести ущерб встроенным системам, попросил целиком срезать панель с «Гефеста» и переместить ее в мои покои. Я не мог решиться вернуться в ангар Плайнта. Там я трудился несколько дней, потерявшись в обработке изображений и звуков с обрывочных данных, сплетая рассказ о рейде Аэронавтики Империалис на территорию орков. Результат вышел драматичным и вдохновляющим, с романтизированным самопожертвованием во имя успеха. Однако я считал эту работу сомнительным инструментом для набора на службу. Уничтожение орочьего изваяния дало кинематографичное зрелище, но как бы я его ни склеивал, мало кто нашел бы попадание в ту кошмарную битву привлекательным. И все же я был доволен почти полным затворничеством, уединившись в своем жилище. Я игнорировал все послания от моего начальства, запрашивавшего новостей, и даже именное приглашение от губернатора Долос лежало на комоде невскрытым. В последующие дни поступило еще два приглашения. Оба остались без внимания. На третий день, после нескольких минут непрерывного стука, я отпер дверь и увидел мажордома Стайли. – Мой господин. – Он поклонился и вручил мне оттиснутое письмо, украшенное личной печатью губернатора. – Я бы советовал вам прийти, – предостерег он перед уходом. Я прочел записку. Она приглашала меня этим днем присоединиться к Долос на экскурсии в близлежащую винокурню. Просьба была оформлена небрежным слогом, но неоднократно упоминалось, как я наслаждался гостеприимством губернатора. Подразумевалось, что его можно быстро прекратить. Так что после полудня я, как и было указано, встретился со Стайли позади шато, сопровождаемый только Киказаром. В приглашении не было ясности насчет того, разрешен ли череп-наблюдатель, но я рассчитывал, что Долос не захочется вмешиваться в мои обязанности и, вероятно, желает показать нечто важное. При моем приближении мажордом поклонился, и его коническая шляпа завернулась на лицо. Это был курьезный предмет одежды, что роднило его с черным облачением с длинными руками, которое целиком поглотило тщедушную фигуру Стайли. В иной обстановке, например в подземелье, в окружении головешек, он мог бы выглядеть зловеще. Но на яростной жаре дневного солнца наряд выглядел неуместным, на грани фарса. – Господин Симлекс. – Так рад, что вы смогли прийти, – произнес он тоном, который не вязался со словами. – Личная яхта губернатора ждет. Я сопровожу вас, просто чтобы убедиться, что вы не потеряетесь. Я проигнорировал эту последнюю шпильку и последовал за ним по парку. Мой взгляд перескочил на бункер, где в коме лежал Плайнт. Один раз я нарушил свою изоляцию, чтобы поговорить с хирургеоном, но состояние Плайнта не изменилось. Лекарства и наркотики, которые применялись в лазарете, перегонялись на Бахусе с использованием традиционных методов, и сила их действия могла существенно различаться. Во всяком случае, так утверждал хирургеон. С равной вероятностью он ошибся в дозировке. Откуда мне было знать? Задний парк шато содержал в себе отголосок былого величия особняка. Два садовых сервитора подстригали остатки орнаметного лабиринта из живой изгороди. Это было жалкое зрелище: безмозглые киборги тщательно придавали форму растительности, не обращая внимания на то, что половина лабиринта уже выгорела, оставив на своем месте только грязь, черные пеньки и довольно очевидный проход в центр. Но потом мы миновали густую линию деревьев и вышли в другой мир. Или, возможно, старый мир – тех времен, когда на Бахусе еще не было войны. Трава была сочно-зеленой, огнелистные деревья вырастили так, чтобы образовалась арка и крытый проход. Их листья давали благословенную тень, защищая от изматывающей жары. Мы прошли по сверкающему мосту из полированного камня, под которым струился поток хрустально-прозрачной воды, где обитала алая рыба с мерцающей чешуей. Наверняка его герметично изолировали от окружающего болота, но работа была безупречной, и я не видел никаких стыков.  За мостом располагался простой, но элегантный причал, вырезанный из древесины мандака. На опорах были запечатлены бюсты имперских святых. Однако к коре лип едва уловимый запах гнили, и, несмотря на ярко-белую окраску, под эмульсией просматривались бледные пятна плесени. Впрочем, я не стал об этом особо задумываться, поскольку у дальнего конца причала парила одна из самых шикарных увеселительных яхт, какие мне когда-либо доводилось видеть. На первый взгляд, она была зализанной до минимализма, однако роскошь крылась в малозаметных деталях: самоцветах, сверкавших вдоль кабины, и шелковых подушках, на которых пассажиры могли раскинуться в пути. Явные двигательные системы отсутствовали, антигравитационные генераторы были хитроумно скрыты внутри корпуса, и об их присутствии свидетельствовало только нежелание лодки касаться воды, а также легкое искажение волн под ней. Корабль был управляемым: у руля стоял слуга в девственно-белых одеждах, двое других членов экипажа притаились ближе к корме. Однако, что примечательно, подушки пустовали, и, хотя трап был опущен, я заподозрил проверку на этикет. Ожидалось, что я буду ждать хозяйку, а та воспользуется возможностью, чтобы какое-то время подержать меня в ожидании. Киказар, все это время покачивавшийся позади меня, приблизился к судну, но в последний момент вильнул в сторону, неуверенно отскочив на своих движителях.  – У вашего фамильяра хорошие инстинкты, – заметил Стайли, и в этот момент к яхте скользнуло небольшое насекомое, не крупнее моей кисти. Ему оставался до корпуса фут, когда оно вдруг полыхнуло огнем. В точке столкновения вспыхнуло синим светом энергетическое поле. Я сердито уставился на Стайли. – Был бы признателен за предупреждение. Я мог лишиться черепа-наблюдателя. – Мои извинения, – произнес мажордом с едва заметной улыбкой. – Должно быть, вылетело из головы. Из-за отсутствия дающих тень деревьев на причале припекало. Я почувствовал, как на пояснице и под мышками собирается пот – ощущение, которое неприятно и в лучшие времена, а еще хуже, когда вот-вот предстоит делить замкнутое пространство с аристократкой. Я и так понимал, что уже утратил расположение Долос, но предпочел бы не оскорблять ее своим запахом. Стайли жара не беспокоила, и я начал по-новому смотреть на его выбор одежды, заподозрив, что та обладала свойствами, которые защищали его от солнца. Я велел Киказару расположиться так, чтобы заслонять мое лицо. Судя по моему хронометру, мы стояли там большую часть часа, пока хор горнов не возвестил о прибытии губернатора Долос. Мы обернулись и увидели, как она вышагивает по обрамленной деревьями дороге в сопровождении двух стражей, которые соперничали ростом с Адептус Астартес. Их массивные тела, несомненно, являлись результатом генетических манипуляций. Следом двигалось множество прислужников и знати низкого полета, но я не обратил на них внимания. Мое внимание было сконцентрировано на знакомой фигуре командира звена Градеолуса позади. Он был одет в парадную форму. Во всяком случае, я посчитал ее таковой, поскольку сомневался, что умопомрачительно большой плюмаж, украшавший его фуражку, поместился бы в кабину даже самого просторного самолета. Губернатор Долос еще никогда не выглядела настолько блестяще. Ее просвечивающая мантия переливалась, словно зеркальный шелк, а под ней было надето элегантное платье, которое искрилось звездным светом. Головной убор сходился в пару крыльев из золотых нитей. Она сияла так ярко, что взгляд на нее грозил слепотой. Я поклонился, отводя глаза. Хотелось верить, что это было почтительно; я все еще опасался социальных норм Бахуса. – А, пропагандист Симлекс. Вы решили присоединиться к нам, – произнесла Долос, как будто увидев меня впервые. Об ее опоздании или целенаправленном приглашеним ничего не было сказано. Она обращалась со мной так, словно мы случайно наткнулись друг на друга. Градеолус просто игнорировал мое присутствие, сосредоточенно глядя на небо наверху. Стайли подтолкнул меня в сторону, чтобы Долос могла подняться по трапу. Я дождался, пока так же не поступит ее свита, а затем двинулся за ними. Мажордом следовал за мной. В тот же миг, как я взошел на борт, жара исчезла – несомненно, ее отсекало то же самое поле, которое сжигало насекомых. Прохлада была бы освежающей, не будь складки моего одеяния пропитаны потом. Долос уселась среди шелковых подушек, а ее придворные и охранники заняли места вокруг. Градеолус, как я отметил, предпочел стоять, сцепив руки за спиной, раздувая грудь и выпятив подбородок. Его усы торчали, как рога животного. Долос посмотрела на меня и улыбнулась, словно мы были старинными друзьями. – Ну же, – произнесла она, похлопывая по подушкам рядом с собой. – Садитесь, и мы отправляемся. Я снова поклонился и опустился на предложенное место, продолжая помнить о поте, липнущем к одежде. Я молил Бога-Императора, чтобы запах не чувствовался, но если он и был, Долос этого не показала. Киказар устроился у меня на коленях, а руки нашего рулевого скользнули по скрытым системам управления, и, без единого звука, судно начало свой путь по реке. Прежде мне не доводилось путешествовать на юг от шато. Эта территория явно принадлежала силам Империума и осталась сравнительно незатронутой конфликтом. Мы плыли между рядов аккуратно ухоженных лиан. Яхта скользила по болотной воде, ее антигравитационные движители позволяли перемещаться куда более плавно, чем весьма буйные самолеты, с которыми я так недавно познакомился.  День был ясным и теплым, жестокость солнца приглушалась силовым полем судна. Еще оно защищало нас от других голодных насекомых, и, клянусь Богом-Императором, таких хватало. Каждое взрывалось и превращалось в минатюрный костер за несколько мгновений до того, как достигало корабля. Непрерывное мерцание напоминало крошечный фейерверк. Я задался вопросом, что будет, если на яхту нападет один из больших жуков-знаменщиков, но затем решил, что лучше об этом не размышлять. Мы были не одни на воде. Среди листвы были рассеяны суденышки поменьше, сделанные из дерева и скрепленные вытянутыми лозами. Их экипажи рубили свилевые лианы, выискивая сладкие плоды, примостившиеся между колючими стеблями. Все собранное складировалось в средней секции лодки и накрывалось брезентом. Сами команды не имели такой защиты; они носили короткие одеяния, схожие с нарядом Стайли, но те давали лишь частичное прикрытие от стай жалящих насекомых. Я глянул на Долос, однако она не обращала на рабочих никакого внимания. Большую часть пути губернатор молчала, пока ее свита заполняла тишину праздной болтовней. Когда Долос не лакомилась теми фиолетовыми ягодами, которые ей так нравились, она подавала голос лишь для того, чтобы потребовать еще напитков или велеть рулевому внести небольшие поправки в курс. Но ее манера держаться была вполне приятной, как минимум для аристократа такого положения. Мой взгляд невольно переместился на Градеолуса, но тот почти не двигался с момента отплытия, так и держа руки сцепленными на пояснице. Время от времени он посматривал на небо, словно нес вахту или чего-то ожидал. Мы добрались до перекрестка – пересечения с путем, прорезанным поперек рядов свилевых лиан – и свернули налево, плывя мимо казавшегося бесконечного виноградника. Я мельком замечал сельхозработников; их серпы с крючьями приподнимали растения, а те в ответ как будто высовывали свои колючки. Впереди я увидел, как одному мужчине в плечо вонзился шип длиной в фут.  Из раны струей ударила кровь, и человек упал, но еще не успел удариться о воду, как мы уже пронеслись мимо, едва не протаранив судно, появившееся из одной канавы. Оно как раз вовремя вильнуло вбок, уронив в воду множество плодов лиан. Корабль был перегружен, и я забеспокоился, что вызванная нашим проходом волна опрокинет его, но мы набрали скорость, и я потерял судно из виду. – Я тревожусь за вас, Симлекс. Я обернулся. Губернатор Долос обращалась ко мне, хотя ее взгляд был устремлен вперед. – Губернатор? – Вы как будто не в своей тарелке, – продолжила она. – Вас что-то беспокоит. И, если позволите говорить прямо, вы пренебрегали ответами на мои просьбы. – Мои извинения, губернатор Долос, – ответил я, склоняя голову. – Я был занят своей работой. Берясь за столь значимый пикт, я замыкаюсь в себе и забываю об окружающем мире. Пожалуйста, простите мою неучтивость. Я не желал обидеть. – Полноте, в извинениях нет нужды, – произнесла она, отмахнувшись рукой от моего покаяния. – Я тоже балуюсь художественными увлечениями и вполне сознаю, как можно забыться в процессе. – Я и понятия не имел, губернатор. Могу ли я узнать сферу? – Живопись, – отозвалась Долос. – Натянутые холсты с маслом и кистью. Понимаю, несколько старомодно, но на Бахусе мы ценим традиционные методы. Мы оба глядели перед собой, ведя беседу уголком рта. Она наверняка тоже видела пустую лодку, которая покачивалась на воде впереди, а рядом с ней плавало одно брошенное весло. Но не сказала ничего, а вместо этого положила на язык лиловую ягоду. – С удовольствием взглянул бы на вашу работу, – произнес я. – Если подобное разрешается. Она беспечно рассмеялась. – О, я не смогла бы показать ее человеку вашего калибра. Это всего лишь потакание собственному удовольствию или выход досаде, в зависимости от дня. Но я понимаю, как может поглощать погоня за искусством, порой вплоть до вреда мастеру. Я ведь слышала, у вас была весьма опасная стычка на болотах. Как я понимаю, уцелел только ваш самолет? – Увы, это правда. Мы столкнулись с существенными силами орков, скрытыми в топях. – Прискорбно. – Она нахмурилась. – Если подумать, подобную угрозу могла бы обнаружить небольшая разведка. – Полагаю, это мы были разведкой. По крайней мере, в каком-то роде. – Я слышала то же самое, – сказала Долос. Градеолус, стоявший позади нее, был неподвижен, словно статуя. – Вам не следует рисковать собой на линии фронта, – продолжила губернатор, протянув руку, в которой через долю секунды появился бокал. – Вы в очереди наследников. Технически. – Думаю, этот риск невысок. Долос пожала плечами. – Возможно. Но если вы погибнете на войне, это бросит тень на мое гостеприимство. Губернатор Цанвих может больше никогда со мной не заговорить. – При всем уважении, миледи, губернатор поручил мне довести проект до конца. Это включает в себя определенный риск. – Но у вас теперь должно быть достаточно материала, – настаивала она. – Вы уже совершили полдюжины командировок. Этого ведь наверняка хватит? – Объема достаточно. Но мне недостает линии нарратива. Были битвы, но не развязка. Я не вижу у этой войны скорого окончания. – К сожалению, я согласна. Не в том виде, как ее сейчас ведут. Мы пронеслись мимо еще пару мелких яликов, каждый из которых приводился в движение стоящим гребцом и был перегружен плодами лиан. Я невольно отметил, что груз испещрен отметинами: пожелтевшую мякоть покрывали темные пятна. Их цвет напомнил мне румяные ягоды Долос. Малые суда стягивались к далекому сооружению, которое мне не удавалось до конца опознать. Я уловил блеск металла, очерченного упорным дневным солнцем, но оно находилось позади строения, обрекая его находиться в тени. – Могу ли я выдвинуть предложение? – спросила Долос. – Конечно, губернатор. – Возможно, вам стоит пересмотреть свой подход? Возможно, никакой финальной битвы и не будет, но вместо нее вы могли бы завершить ваш пикт, показав отважных граждан Империума и то, как земледельцы доблестно делают свою работу, невзирая на трудности. Вот настоящие герои, мои храбрые крепостные. – Это вариант. Ее мотивация была прозрачной. Долос заботилась не о чествовании ее людей, а сугубо о том, чтобы те выглядели работящими и продуктивными. Но у меня не было ответа лучше. И, несмотря на сказанное мною ранее, я не боялся, что война с орками будет идти без конца. Теперь я боялся, что конец неизбежен, и было бы безопаснее завершить свою работу за пределами планеты. Однако шторм, собравшийся под орбитальной станцией Салус, делал это невозможным. Долос передала мне конический бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью. – Представьте: напряжение воздушного боя и отвага солдат Бога-Императора, поставленные на фоне идиллии Бахуса. Вот, даже при угрозе ксеносов, население продолжает варить самые желанные вина субсектора Йоссариан, ферментируя свои товары теми же самыми традиционными методами, что применялись на протяжении тысяч лет. Пока она говорила, металлическое сооружение приближалось. Это была уродливая плита железно-серого цвета с изъеденными коррозией стенами, которая крайне не вязалась в окружающей растительностью. Но я узнал винокуренную платформу – первую из виденных мной, которую не разрушили орки. Лодки попадали внутрь через зияющие двери, оставляли свой груз, а затем выходили на дальнем конце. Они плотным потоком покачивались на воде, ожидая своей очереди и, возможно, наслаждаясь передышкой от трудов. Однако они были вынуждены уходить с дороги, поскольку наш рулевой не сбавлял хода, и защитное поле яхты опалило не одно весло. Мы не воспользовались главными воротами, а пришвартовались сзади от винокурни, где из сооружения выдавалась платформа. Долос, Градеолус и я спустились по трапу, за нами суетливо последовал Стайли, а прочая свита осталась на яхте. Киказар парил позади меня, проходясь своими датчиками по всем аспектам окружающей обстановки. Хотя ему не хватало дальности действия и сложности Мизара, он обладал исключительной наблюдательностью к деталям и достаточной чувствительностью, чтобы фиксировать даже небольшие изменения биоритмов. Нас ожидал приветственный комитет. Их облачения напоминали одежду рабочих, но плетение казалось тоньше, и эти наряды не были запятнаны кровью или соком плодов. Они поклонились. Нервозность была очевидна даже без утонченных сенсоров Киказара. Возглавлявший их человек, предположительно смотритель, выступил вперед. – Губернатор Долос, благословенно ваше присутствие. Благодарю вас, Вестница Урожая, за дары, что вы ниспосылаете. Бросив на меня взгляд, Долос закатила глаза. – Да, да, – произнесла она, притворно изображая смущение, когда мужчина склонил голову. – Нет нужды придерживаться церемониала. Смотритель Уиллем, могу ли я представить вам пропагандиста Симлекса? Он здесь, чтобы поговорить с вами о жизни на нашей любимой планете. Можете свободно обращаться к нему, и требуется говорить лишь правду. Киказар предостерегающе чирикнул – этот звук слышал только я. Но в этом не было необходимости. Мне не требовались биоритмические сенсоры черепа-наблюдателя, чтобы понять, что она лжет.   Когда мы мчались обратно к шато, губернатор Долос чувствовала себя замечательно, а ее свита угодливо восхищалась каждой попыткой сострить. Экскурсия прошла в точности согласно пожеланиям. Сельхозработники восхваляли достоинства администрации и веру в свою продукцию, несмотря на то обстоятельство, что ни один из них ее не пробовал. То, что крепостные превозносили своего планетарного губернатора, едва ли было удивительно. То же самое произошло бы на любой хорошо организованной планете Империума. Однако здесь фарс был более масштабным: мне показывали громадные винокурни, где плоды лиан давили в кашу, и чаны, в которых ее ферментировали, превращая в вина и крепкий алкоголь. Я продегустировал предложенный продукт, и плод действительно был мясистым, а его мякоть – крепкой, сочной и вполне чистой. Работники, несмотря на низкое происхождение и бедность, выглядели здоровее, чем можно было ожидать, принимая во внимание сущность их труда. Однако Киказар чувствовал, что когда они говорили, их пульс убыстрялся, а быстрый осмотр лодок, ожидавших разгрузки, свидетельствовал об ином. Кожу и продукты тех работников портили фиолетовые волдыри и черные вздутия. Губернатор Долос смеялась. Я бегло оглянулся. Хихикая, она резко запрокинула голову назад, разлив вино на стоявшего рядом слугу. Вот она, правительница умирающего мира. Не осознающая его положения или безразличная к нему. Я не был на нее в обиде за эту уловку. Все граждане стремились подать себя в как можно более выгодном свете, просто в ее распоряжении были средства лучше, чем у большинства. Обман никого не волновал, поскольку значение имело лишь то, что планета верна и платит свои подати. Конечно, если вино теперь было заражено, уплата податей могла стать проблематичной. Но это была ее забота, не моя. Я посмотрел на свой бокал. Внутри поблескивала янтарная жидкость без каких-либо следов порчи. Вот что меня возмущало. Долос, как и Шард, полагала, что лжи достаточно. Она должна была понимать, насколько это все очевидно, так как ранее отправляла в мою комнату с дюжину испорченных бутылок. Но с чего ей было беспокоиться, ведь никто бы не осмелился опровергать. Мой пикт покажет пасторальных земледельцев, трудящихся над лозами и заявляющих, что орки никогда не остановят их работу. Это впечатляло, пускай подача и казалась натянутой. Теперь нарратив был таким, верил я в него или нет. Более всего угнетало то, что истории получше у меня не было. По крайней мере, такой, которая бы понравилась моему начальству. Позади меня грохнул очередной взрыв хохота. Я не потрудился обернуться, продолжив глядеть вперед. У меня на коленях покоился Киказар. Я уже успел поблагодарить губернатора за информативную поездку и сообщил, что на обратном пути мне понадобится пересмотреть файлы. Это была маленькая, одиночная ложь, и потому она далась легко. Самое главное, это означало, что я мог сидеть молча и отдельно от лизоблюдов Долос, не вызывая подозрений. Теперь мы плыли против потока движения, и мелкие лодки отодвигались к краям канала. Продукты в них были такими же больными, как и раньше, но сильнее тревожило изменение цвета корпусов. Болотная вода выбелила древесину до песочно-желтого оттенка, но борта были покрыты уродливыми черными пятнами. Это навело меня на мысли о губернаторском шато и перемене окраски, которую я обнаружил за потайной панелью. Как будто что-то понемногу отравляло этот мир. Кроме орков, которые, похоже, процветали, несмотря на заразу. Я почувствовал шаги за спиной, но не стал оборачиваться, продолжая делать вид, будто поглощен работой. Однако возле меня присела на корточки массивная фигура, чье соседство вынудило меня повернуться. Я бросил туда взгляд и обнаружил у себя перед глазами впечатляющие усы командира звена Градеолуса. – Не любите праздники, Симлекс? – поинтересовался он. Вопрос показался странным, учитывая его суровую манеру держаться. – Калибрую сегодняшние пикт-файлы, – отозвался я, хотя сомневался, что он меня слушает, и что мой ответ имеет такое уж значение. Он обратился ко мне, чтобы завязать разговор, и знал, куда тот пойдет дальше. Уверен, если бы я сказал ему, что был слишком увлечен его лихими усами, чтобы наслаждаться торжествами, это бы ни в малейшей степени не повлияло на его следующие слова. – Вам все еще нравится летать с Шард? – «Нравится» – сильно сказано. Я получил полезный материал. Этого достаточно. Он что-то проворчал в ответ. Казалось, будто он смотрит прямо вперед, но уголком глаза я увидел, как его взгляд перескакивает на пустое небо. – Похоже, что и вы не потакаете себе вместе с остальными. – Я на службе. Я не занимаюсь братаниями, – отозвался Градеолус, отвинтив крышку с побитой набедренной фляги и сделав длинный глоток. – Губернатор затребовала, чтобы я обеспечил защиту этой экскурсии. У меня нет времени на болтовню. В поле перед нами врезалось зеленоватое насекомое с размахом крыльев в ширину моих плеч. Было неясно, произошло ли столкновение случайно, или же существо стремилось напасть на нас, но в любом случае его тело взорвалось аккуратным снопом пламени.  – Как по мне, мы и так хорошо защищены, – произнес я. Градеолус покачал головой. – От мелких неприятностей? Возможно. Но в небесах наверху таятся опасности серьезнее. Я проследил за его взглядом, однако ничего не увидел. – Простите мое невежество, командир звена, но как вы можете защитить нас отсюда, снизу? – Потому что я не просто боец, я командир, – ответил он и указал вверх. – Смотрите. Я проследил за его взглядом, а он тем временем зашептал в вокс. В небе что-то блеснуло. – Моя эскадрилья, «Акулы», – сказал он. – Они всегда начеку, но вы можете расслабиться. Воздушное пространство чистое и удалено от горячих точек. – Я не знал, что за нами присматривают. – Они держатся на большой высоте. Губернатор Долос предпочитает, чтобы ее экскурсию не портили ревущие над головой самолеты, а некоторые из этих ощипывателей лиан могут плохо отреагировать, увидев военную технику. Это заставляет их думать, будто они в опасности. Он кивнул в сторону одной из лодок, которая, покачиваясь, двигалась мимо нас. – И вы координируете их действия отсюда? – Так же, как командир авиакрыла Просферус руководит нашими общими усилиями. Командующий не обязан находиться на передовых, чтобы управлять битвой. – Ясно. Он придвинулся ближе. Его дыхание воняло, и я задался вопросом, что было во фляжке. Неочищенный прометий? – Я слыхал, один из наших механиков нашел способ перевозить ваши записывающие устройства, прикрепляя их к нашим машинам. – Да. Увы, сейчас он содержится в медицинском отсеке. – Прискорбно, но несущественно. Я хочу сказать, что вам не нужно рисковать жизнью и конечностями, летая с выскочкой вроде Шард. Доверьте ваши устройства мне, и я обеспечу, чтобы впредь у вас были глаза во всех значимых столкновениях. Уверен, губернатор предпочла бы это. Она считает вас слишком ценным, чтобы подвергать опасности. Градеолус хлопнул меня по плечу своей увесистой рукой. Удар едва не вбил меня в скамью. – Есть над чем задуматься. Он улыбнулся, и его глаза сверкнули, словно клинки.<br />