Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3127
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1819
|Всего =24
}}
<br />
== '''Глава восемнадцатая''' ==
''«Не думаю, что это можно объяснить».''
Рыцарский мир далек от Медузы и любого другого важного мира. Пусть дела, которые там велись, будут записаны как полностью принадлежащие безумию Кристоса…
== '''Глава девятнадцатая''' ==
''«У всех нас есть свои слабости».''
''— Автарх Йельдриан''
'''I'''
Раут не знал наверняка, что задело его больше всего. ''Слишком много всего навалилось сразу''. Он все еще свыкался с ощущением, что перемещается в варпе, технически при этом не пребывая «в варпе». Не было ни ноющего зуда под кожей, ни шепотков на ухо, не было мгновений, когда сердце замирает от страха, подпитываемого уверенностью в том, что тебя преследуют, но стоит развернуться, выхватив пистолет, — и обнаруживаешь, что сзади никого нет.
— Мой народ не часто рискует путешествовать через варп, в отличие от мон-кеев, — объяснил Йельдриан.
''«Человек» подойдет куда лучше, когда говоришь обо мне.''
''— Мон-кей — это для всех остальных.''
''Я должен чувствовать себя польщенным?''
— От тебя я бы ожидал боязни варпа в последнюю очередь, — ответил Раут, указав на ранец автарха.
Йельдриан лишь улыбнулся на это замечание — мимолетная снисходительность, столь свойственная его виду:
— Небольшие расстояния — это всего лишь удар сердца для космического времени. Та-Кто-Жаждет обитает в варпе, но Она — не варп. Нужно быть безрассудным или невезучим. — Его настроение в момент изменилось: накатила тьма. — Но подобное случается.
Автарх больше ничего не сказал, и Раута устраивало, что демоны ксеноса остались его личным делом. Возможно, если отбросить всё прочее, то этот опыт можно было сравнить с хождением по бесконечным ответвлениям Паутины альдари на торговой шхуне, лишенной поля Геллера или варп-двигателя.
''Если бы сам трюм не был оборудован для единственной цели — свести меня с ума.''
Это было сродни морской болезни, — тем более невыносимой, что она не имела никакого отношения к какому-либо физическому движению. Нависающие штабеля ящиков даже не скрипнули. Действительно, учитывая неизмеримые скорости, с которыми, должно быть, двигалась «''Леди Грей''», ощущение затишья в варпе само по себе приводило в замешательство. Скорее всего, дело было в том, что то, что он видел прямо перед собой, не совпадало с тем, что он видел краем глаза. Раут уже сбился со счета, сколько раз вздрагивал при приближении какого-нибудь полузабытого кошмара, который исчезал, словно призрак, стоило скауту направить на него пистолет.
Крики и болтерный огонь растворились в лабиринте трюма, эхом отдаваясь в извилинах его мозга.
И вновь Йелдриан попытался дать этому объяснение.
— Голополя и галлюциногенные барьеры. Я защитил тебя, — добавил он, упреждая неизбежный вопрос. — Но Железные Руки, которые поднялись на борт до того, как мы оторвались от Кристоса в паутине, будут страдать от всех кошмаров, таящихся в их разумах.
''Неприятная мысль. Ни у кого нет таких кошмаров, как у меня''.
— Было бы милосерднее их убить.
''Даже это беспокоит меня. Немного''.
Не убийство братьев, конечно. Это был бальзам для его души, наименьшее, чем Раут мог воздать им за пережитое.
''Что-то мне не по себе из-за этого подарка''.
После всего увиденного и услышанного Раут ожидал чего-то отвратного, вроде вопящего ксеносского пластека, усыпанного обесцвеченными драгоценными камнями, которые источают тёмную энергию и проникают в душу, выискивая в ней слабости. То, что вместо этого они оказались среди стандартных шаблонных коробок Департамента Муниторум, одновременно разочаровывало и заметно нервировало.
Раут не знал наверняка, что задело его сильнее всего.
''Может, причина и не единственная. У меня хватает причин для обид''.
«Где мой брат?» — время от времени спрашивал Раут. «Почти пришли», — вот и весь ответ, который дал ему альдари.
После десяти-пятнадцати минут быстрой ходьбы они нашли его.
Четыре ошеломительно высокие стены из бронзовых ящиков, испещренных охранными рунами и аквилами, образовывали нечто вроде камеры посреди трюма. Стенки покрывали многочисленные крупные кристаллы, будто люминесцентные водоросли на дне колодца. Настил оплетала матрица из полуорганических кабелей, смеси ксенопластека и искусственной кости; эта лента соединяла кристаллы в органическую сеть. Глаза Раута быстро приспособились к переменчивой яркости света. Ящики обволакивал материал вроде паутины, по которой, будто пауки, ползали какие-то призрачные существа. Раут вздрогнул. ''Хуже всего то, что я даже не знаю, настоящие они или нет''.
— А это ближе к твоим ожиданиям?
Раут кивнул.
— Это судно принадлежало богатому купцу. Его трюм надежнее, чем мостик или машинное отделение. — Автарх указал на светящиеся кристаллы. — Эти камни генерируют голографическую защиту по всему кораблю.
Раут безмолвно огляделся вокруг, оценивая защищенность и уязвимые места.
Затем он повернулся к брату.
Хрисаар лежал на левитирующей плите из костяного пластека, раздетый до набедренной повязки; его покрытое шрамами мускулистое тело окружали мерцающие и стрекочущие драгоценные камни размером с монету. Казалось, что они сообщались с массивом гладких, элегантно обработанных драгоценных диодов, установленных с сбоку. Раут не видел ни капельниц, ни ножей. Просто тихо позвякивающая жеода на лбу скаута, потерявшего сознание. Раут направился к левитирующей плите; в нём кипели странные чувства ''защиты'' и ''привязанности''. Йельдриан остановил скаута легким прикосновением к плечу.
Раут чуть было не развернулся и не ударил его.
Он уставился на свой стиснутый кулак так, будто кто-то вложил в него гранату с коротким запалом. ''О чем я думаю?'' Если Раут и знал что-то наверняка, так это то, что битва между ним и автархом будет иметь лишь один исход.
Невероятным усилием воли Раут разжал кулаки.
— Ему ничего не угрожает, — спокойно сказал Йельдриан, будто гася гнев Раута своими словами, как пламя одеялом. — Вы оба много раз гостили здесь.
''«Гостили». Звучит так приятно''.
— Сколько раз?
— Вот почему у тебя в памяти останутся пробелы.
Йельдриан указал на плиту.
— Ты был прав. Да. Я завербовал вас с братом не из-за ваших умений. Лаана была более чем способна отыскать технологию и в одиночку.
Он тонко улыбнулся, будто скучая по человеческой убийце.
— Полагаю, ее выводило из себя, что вы ей помогаете, но Лаана доверяла мне. Ты и твой брат были затронуты артефактом на Тенносе. Если бы я позволил тебе вернуться, то скверна, возможно, уже уничтожила бы твою планету. Лидриик договорился о твоем прикомандировании — ходатайствовал от моего имени перед Железным Отцом по имени Веррокс.
''Не знаю этого Веррокса. Кажется, я видел его на Железной Луне''. Раут протянул руку, коснувшись единственного железного позвонка клана Доррвок, и поморщился, вспоминая, как его имплантировали. ''Странное дело — я мало что помню о том дне, кроме этого''.
— Взяв тебя с собой, я также получил возможность наблюдать и получил доступ к твоему разуму.
''Я ничего из этого не помню''.
— Что такого особенного в моем разуме?
— Полагаю, что вы видели артефакт на Тенносе или, по крайней мере, были близки к этому. Псайкер Кристоса заблокировал твои воспоминания. Лидриик говорил, что это хорошо зарекомендовавший себя в вашем ордене метод для искоренения нежелательных мыслей и поведения.
Альдари вздохнул, опустив руку на бицепс Хрисаара.
— Это может подавить заражение, если оно есть, но не уничтожить его.
К плите приблизился призрачный альдари в более темных доспехах; Раут не сразу заметил его среди херувимских огней и ужасов его бессознательного брата, оцепенел и уставился на ксеноса. ''Не только мои братья встречаются со своими страхами''. Что-то в телосложении альдари намекало Рауту, что это женщина. Что-то менее прозаичное кричало «ведьма». Ростом она превышала даже Йельдриана и Раута. Ее шлем был высоким и рифленым, забрало представляло собой невыразительную черную пластину, а длинная шея — усыпана аквамаринами. Облегающий доспех приглушенно-желтого цвета походил на доспехи автарха, но более мрачного оттенка и со множеством костяных рун, его частично прикрывал светлый льняной плащ.
— Имладриэль Темный Саван, — сказал Йельдриан, и женщина-ксенос склонила голову. — Есть вести от Лидриика или Эльрусиада?
Она покачала головой.
Раут вздрогнул.
''Разве она не разговаривает?''
По бокам от ведьмы стояла пара стройных воинов, облачённых в доспехи. Они были высоки, пластичны и все же абсолютно недвижимы. ''Похожи на медузийских палочников, годами ждущих феромонового запаха добычи''. Воины были на голову выше, чем Темный Саван, и к тому же шире, несмотря на всю их кажущуюся хрупкость. У их абсолютно гладкие пластековые шлемы, загнутые назад, не имели отверстий для глаз или рта. Единственной отметиной на них была руна, которая, несмотря на свою чуждость, напомнила Рауту старый медузийский символ бесконечности. Каждый стоял в позе постоянной, почти величавой готовности, держа в больших руках длинноствольную тяжелую пушку инопланетной конструкции.
— Темный Саван работает над устранением блоков, которые Кристос наложил на твои воспоминания, — сказал Йельдриан.
— Что? — Раут оторвал взгляд от надвигающихся призрачных воинов. — Зачем?
— Либо ты был затронут, либо нет. Отрицание этого события не изменит твоей судьбы. В конце концов, Айоашар Азир выйдет из игры.
Раут почувствовал, как гнев покидает его, собираясь вокруг пальцев ног. Он взглянул на Хрисаара.
— А он...?
— Он не затронут.
Раут выдохнул с облегчением, но что-то в поведении альдари заставило сердце дрогнуть.
— Мне очень жаль.
Неизвестно, как, но Йельдриан уже держал в руке лазерный пистолет, направленный в подбородок Раута.
— На каком-то уровне я подозреваю, что ты уже давно знаешь.
Раут встретился глазами с Йельдрианом.
Пот с пальцев скаута стекал по рукоятке болт-пистолета — оружие все еще было на поясе. Он был быстр, его реакции были доведены до пределов человеческой физиологии. ''Вот только пределами все и ограничилось. Я недостаточно быстр''. Эмоции выплеснулись наружу.
Невозможно было сказать, где заканчивалось одно и начиналось другое. Страх за себя. Любовь к брату. Облегчение от того, что Хрисаар будет жить. Ярость из-за того, что он — не будет. Ненависть. ''Ненависть, это мне знакомо''. Эмоции были мантией, пузырящейся под кожей. Ненависть к Йельдриану. Ненависть к Кристосу. Ненависть к брату за то, что он будет жить…
Ненависть к самому себе за то, что он — не будет.
''К себе больше всего. Я превращаюсь в монстра, которым меня хотели сделать Думаар и Тартрак, даже несмотря на то, что я клялся, что буду выше этого, что я буду сопротивляться этому всеми силами. Что ж, вот и всё. Сражайся и умри — или сдайся и умри.''
''Я знаю, что должен делать.''
''Нельзя бороться с неизбежным''.
С воплем слепой ярости Раут выхватил пистолет.
Йельдриан двигался молниеносно; его лазпистолет опалил плечо скаута прежде, чем тот снял свой болт-пистолет с пояса.
Шквал лазерных лучей был направлен Рауту в голову.
Может, Железнорукий был и не так быстр, как автарх альдари, но их скорость была сопоставима, поэтому скаут успел подставить под огонь расходное органическое плечо, — даже после того, как выхватил оружие и выстрелил в ответ.
Разворот, подстегиваемый болью, позволил широко растянуть болтерную очередь. Снаряды со свистом пролетали над телом автарха и пробивали стенку ящика; взрывы разрывали дешевый сплав, выбрасывая упаковочный пластек, будто снегопад.
Йельдриан бросил испуганный взгляд, он прникал прямо в душу, и поднял руки; пистолет повис на спусковой скобе.
— Никто не хочет умирать, но не забывай, что на борту корабля все ещё находятся твои братья. Если повредить кристаллы излучателя, они явятся сюда. И вернут Кристосу то, что мы забрали.
Целую секунду Раут готов был выстрелить в автарха. ''Почему я не стреляю?'' Но когда дошло до дела, он подумал, что презирает братьев сильнее, чем ненавидит альдари, который хотел его убить. Раут снова сунул пистолет в кобуру:
— Стоило пристрелить меня, пока я был у Мора в апотекарионе.
— Мор бы этого не допустил, а у меня не было желания убивать его. Он все ещё был мне нужен. Кроме того…
Йельдриан указал на левитирующую плиту. Хрисаар по-прежнему не приходил в сознание. Тёмный Саван и её стражи стояли как вкопанные. ''Эта уверенность''.
— Ты заслужил надлежащее прощание.
Раут вздохнул:
— Слабак.
Йельдриан снова поднес пистолет к лицу скаута:
— У всех нас свои слабости.
Лазерный луч вырвался из украшенного драгоценными камнями ствола.
Время, казалось, остановилось, Вселенная собралась в этом моменте, будто жизнь Раута в каком-то смысле была настолько драгоценна, что её конец нужно было засвидетельствовать и отметить. Ощущение собственной неминуемой смертности сомкнулось над ним, как надутый пузырь, который сжимали, сжимали до тех пор, пока он не лопнул.
Время понеслось, когда терминатор Железных Рук материализовался на линии огня, и лазерный луч разлетелся от удара о заднюю бронеплиту, будто слетевшие со скалы брызги воды. Раут разинул рот. И без того массивную грудную пластину терминатора увеличивали пласталевые ребра. Дополнительную бионику защищали толстые пластины с гигантскими заклепками. На спине крепился огромный контейнер для боеприпасов. Терминатор доминировал в своем пространстве, как сверхмассивная черная дыра доминирует в своей галактике, и Раут не мог думать ни о чем, — лишь наблюдать, как он поднимает сдвоенную штурмовую пушку и открывает огонь по голокристаллической матрице.
Разум Раута взорвался.
Он упал, будто ему выстрелили в голову; собственный мозг всячески старался убедить Раута, что плиты палубы утекают из-под рук, как песок. Стены поднимались, опускались и шатались, словно желатиновые башенки.
Ужасы с крыльями летучей мыши превратились в покрытых хитином чудовищ, а затем умерли яркой смертью, как космодесантники-предатели. Сдвоенная штурмовая пушка раскатом грома ударила по нервам. Раут попытался дотянуться до пистолета, но, казалось, не мог нащупать собственных рук. ''Почему это не влияет на терминатора?''
Он понял, почему. До всех скаутов доходили эти слухи.
''Отец Хель''.
— Он последовал за нами, — вскричал Йельдриан. — Его высокомерие!
Автарх снова натянул на голову адскую маску.
— Уничтожь это. Пока не поздно.
Призрачные воины уже встали перед Темный Саван; из их пушек изливались волны искажения, отрывая от терминатора куски и отбрасывая их в пространстве и времени. Но это даже не остановило Отца Хель. Лазерные разряды били по древней броне, оставляя лишь незначительные выбоины. Йельдриан выругался на своем языке, активировал клинок и бросился в атаку.
Автарх извлек урок из битвы с Дрэварком. Он не пронзал, не колол, пытаясь покончить с Отцом Хель, нанося хирургические удары в критически важные органы; вместо этого альдари пытался нанести как можно больше повреждений, прежде чем безмолвный громила успеет парировать выпады.
Отец Хель ударил ксеноса плечом, впечатав того в ящики, и его смяло, будто бумажную фигурку.
Раут с каменным лицом вытащил пистолет и прижался к стене.
Он прицелился терминатору в затылок как раз в тот момент, когда живот в очередной раз сжало. Уши заложило. Раут не стал стрелять, зная, что сейчас произойдёт, и подозревая, что ему вот-вот придется выбирать цели.
Из эмпиреев вышли еще шесть фигур, — меньше Отца Хель, но все равно огромных. Железные Руки. На их наплечниках была вытравлена серебром зубчатая эмблема клана Раукаан, пульсирующая от адских вспышек штурмовой пушки Отца Хель. Раут увидел их командира.
''Омниссия. Император.''
''Нет, пожалуйста''.
Раут почувствовал, как тело немеет, будто к нему прикоснулся медузийский каменный элементаль и скаут мгновенно окаменел. Он таращился на все с минерализующим ужасом, забыв о болт-пистолете в руке. ''Думаар''. Апотекарий воззрился на скаута, его приборы завибрировали и зажужжали, — казалось, он уже препарировал Раута глазами.
— Ладьевидная и клиновидная кости разрушены. Лазерный ожог первой степени правой дельтовидной мышцы. Кожные перфорации указывают на не полностью залеченные огнестрельные ранения. Лояльность… скомпрометирована.
У Раута отвисла челюсть. Он понятия не имел, как бороться с эмоциями, сводившими ему лицевые мышцы.
— Непоправимо.
Раут вырвался из кошмара и переместил прицел с Отца Хель, четырежды выстрелив в нагрудник Думаара. Первый снаряд испепелило при соприкосновении с каким-то энергетическим полем, следующие три выбили из брони апотекария осколки.
Думаар, по-прежнему храня невозмутимость, взметнул пистолет, будто им управляли дистанционно. В воздухе взорвались болт-снаряды.
Раут отскочил в сторону; масс-реактивные взрывы загнали его в единственное укрытие, которое он смог найти, — гравитационное ложе Хрисаара. Осколки разбили медицинское оборудование Темный Саван, вызвав череду приглушенных взрывов, прокатившихся по устройству, будто выстрелы, выпущенные в маслянистую жидкость.
Вздохнув, Раут извлек из болт-пистолета стреляный магазин, вставил новый и поплелся к дальней стороне ксеносской машины, украдкой оглядываясь по сторонам.
Отец Хель и два альдарских призрачных воина рвали друг друга, и, казалось, их полностью устраивал взаимный обмен огневой мощью до уничтожения одного из них — или всех вместе. Ведьма Темный Саван произнесла сложную последовательность слов, сопроводив их такими же замысловатыми жестами; броня из ксенопластека таяла от ее слов, материал начал восстанавливаться, выталкивая пули, пока те не упали на палубу. И тут её голова взорвалась. Ведьма рухнула на плиту рядом со скаутом; Раут выругался, когда его окатило кровью ксеноса.
Думаар перезарядился, бормоча что-то себе под нос на смеси взаимоисключающих лингвоформ. Он обошел толпу, которая сомкнулась вокруг Йельдриана, как кулак, и медленно направился к Рауту.
Раут в ярости выпустил еще один болт. Снаряд сгорел в энергетическом поле апотекария, разнородные металлы, покрывавшие его череп, окрасились в цвет пламени. ''Я не вернусь на твой стол. Я не буду на нём лежать''. Хотя болт-пистолет у Раута был переключен на стрельбу одиночными с ограничением в четыре патрона, скаут нажимал на спусковой крючок так часто, что выпустил в апотекария весь магазин. Раут с воем извлек стреляный магазин и швырнул его. Он отскочил от щеки апотекария.
Разрыв в реальности изверг ещё одного терминатора Железных Рук.
''Этого я знаю''.
По «''Сломленной Длани''», монастырю клана Борргос, были разбросаны бесчисленные гравюры на железном стекле с изображением этого воина; кроме того, они однажды встречались во время последних пыток Раута, когда он стал частью клана Доррвок.
''Кристос''.
Линзы шлема Железного Отца последовательно вспыхнули, превратив его в возвышающийся маяк из прочного керамита и затемненной пластали. Он и Йельдриан увидели друг друга в одно и то же мгновение.
Издав боевой клич, автарх отскочил от сцепившегося штурмового конклава, взмыл в воздух, вновь появившись в вихре красок за спиной Кристоса, и вонзил клинок в Железного Отца. Тут же Йельдриан метнулся в сторону, развернулся и нырнул в имматериум, после чего появился с новой стороны. Рука Кристоса вывихнулась и снова соединилась, повернув силовой топор назад, чтобы отбить клинок автарха в сторону. Йельдриан наклонил меч, позволив зубчатому лезвию топора соскользнуть с длинного клинка, а затем издал сквозь маску вопль, который сбил с ног штурмовой отряд клана Раукаан и заставил Раута, находившегося в нескольких метрах от него, схватиться за уши от боли. Кристос перестроил свои конечности и всадил болт в грудь автарха, но обнаружил, что альдари уже вырывается из эфира позади него. Искры висели в воздухе, пока эти двое сражались, законы Вселенной переставали работать в этом месте: взрывная грация альдари встречалась с неукротимой силой Железного Отца.
''Может, у нас еще получится победить в этой схватке''.
Раут отвлекся, когда Думаар хладнокровно столкнул труп Темный Саван с гравитационной плиты и сфокусировал оптику на жеоде, прикрепленной ко лбу Хрисаара.
— Полагаю, это гипнотический индуктор.
Апотекарий выдал кодовое сообщение, когда его линзы закончили сканировать тело Хрисаара:
— Рваные раны. Синяки. Физический урон минимален. Возможен психический ущерб. Не имеет значения. Требование клана Борргос оправдано.
Последовал обмен остротами, когда Думаар и череда дискретных систем его брони стали переговариваться.
— Рекультивация одобрена. Продолжаю.
Дыхание Раута стало горячим.
''Нет''.
Он вытащил нож из ножен на голенище и вонзил его в руку апотекария, пока тот отвлекся на Хрисаара.
Длинное лезвие рассекло мягкий гибкий металл между наручем и повторной скобой. Из локтевого сустава со свистом вырывались газы. Раут вытащил нож, отступил, сохраняя дистанцию, и нанес еще один косой удар ножом в бедро; Думаар отбил нож латной перчаткой. Боль пронзила руку Раута, он подавил стон, и стал кружить вокруг апотекария, держа нож перед собой и наклоняя его то влево, то вправо.
— Мы не собираемся возвращаться.
— Распространенное заблуждение, что гнев увеличивает силу тела. Это не так.
Рука Думаара сомкнулась на кулаке Раута, переломив пополам лезвие ножа и раздробив бионику руки скаута вплоть до лучевых и локтевых стержней. Вскрикнув от боли, скаут припал на колени под натиском апотекария. Думаар уставился на него сверху вниз, как хирург, оценивающий гангренозную конечность. Думаар был старейшим и сильнейшим Железноруким в ордене. Он был легендой. Раут мог только кричать: связки и сгибатели, соединяющие аугметическую конечность с его органическим плечом, медленно разошлись, и перед его глазами вспыхнули цветные пятна.
— Вариант аугментики передней конечности мод. 25-дельта. Пласталево-никелевый сплав с алюминиевой механизацией. Любимая спецификация апотекария Герейнта. Легкость. Как и предпочитает клан Доррвок.
Думаар усилил хватку — металлическое предплечье взвизгнуло от сокрушительного усилия. Гематоэнцефалический барьер<ref>Гематоэнцефалический барьер — полупроницаемый барьер между кровью и нервной тканью, препятствующий проникновению в мозг крупных или полярных молекул, а также клеток крови, в том числе иммунной системы.</ref> Раута затопили стимуляторы, пытаясь удержать его от потери сознания.
— Дефектный. В высшей степени.
Раут попытался вырваться, но Думаар удержал его за выведенную из строя бионику. Бойкость вытекала из него, красные капли падали на палубу. Даже факторы свертывания крови космодесантника и обезболивающие средства не могли продвинуть тело так далеко.
— Плоть слаба, — пробормотал Раут.
— Твои слова не являются разоблачением, — сказал Думаар.
Апотекарий поднял болт-пистолет, и Раут оскалил окровавленные зубы. ''Тогда получи. Получи Технологию Рассвета и будь проклят.'' Скаут внезапно рассмеялся, глядя в дуло пистолета.
— Я смеюсь над тобой, — выплюнул скаут. — И ты никогда не поймешь, почему.
— Мне все равно, — ответил Думаар, выстрелив ему в лицо.
'''II'''
Автарх Йельдриан увидел, как пала Темный Саван, а вскоре и Раут последовал за духовидцем в объятия Иннеада. За мгновение ока он оплакал их обоих. Имладриэль шла с ним по Пути Воина, когда обитатели Алайтока были молоды и еще носили траур. И Раут, несмотря на смертный приговор, не заслужил такого конца.
Раздался грохот — один из призрачных стражей Имладриэль упал на пол; призрачный терминатор подсек его ноги дулом пушки.
— Ты превзошел даже самого себя, — прорычал Йельдриан, пустившись в стремительную комбинацию движений клинком и случайных варп-прыжков, которые Кристос парировал с методичной эффективностью. — Потеряться в Паутине лишь для того, чтобы заявить права на то, что проклянет тебя.
Йельдриан обрел дополнительный всплеск скорости, мелькая при входе в варп и выходе из него с такой безрассудной самоотверженностью, что временами он видел четыре или пять своих отражений, сражающихся с вращающимися конечностями Кристоса.
— Навигация в Паутине не является чем-то невозможным, — сказал Кристос ровным голосом, в то время как его торс размывался от скорости движений. — Лишь чем-то крайне маловероятным. Но маловероятность — это лишь неизбежность, рассматриваемая в течение слишком краткого промежутка времени.
Внезапная смена стиля боя разрушила сложную последовательность защитных действий Йельдриана, заставив его отступить. Автарх отпрыгнул назад, закружив, взмахивая клинком, чтобы разорвать дистанцию, но Кристос не позволил этого сделать. Системы Железного Отца оценили автарха и нашли контрмеру. Этот бой уже закончился. Йельдриан нахмурился.
Он отказывался допустить, чтобы его жизнь закончилась вот так, в сражении ради защиты мон-кеев от их самих.
— Сапфировый Король завладеет твоей душой, Кристос, — пропыхтел Йельдриан, отступая, пока не уперся спиной в сложенные ящики. Руки автарха онемели, будто он почти дотянулся до завесы, и теперь его схватил сам Иннеад. — Может, мы и создали этот артефакт, но теперь он принадлежит ему. У вас нет ни малейшего шанса воспользоваться артефактом, не дав при этом воспользоваться вами.
— По-твоему, я невежда?
— Ты знал?
Кристос пробил ослабленную защиту Йельдриана топором, выбив силовой клинок у него из руки, затем ударил автарха ногой в грудь, зажав его между усиленной мощью Железнорукого и стеной. Кости затрещали. Панцирь лопнул. Йельдриан соскользнул на землю. Железный Отец возвышался над ним. Ни одно здравомыслящее существо не сможет догадаться, что видел Кристос, вглядываясь в маску автарха.
— Демоны — это порождение эмоций и страхов смертных. Они являются зеркальным проявлением душевных изъянов. Что может защитить лучше, чем избавление от души? Мы станем железными полностью, невосприимчивыми как к внутренним, так и внешним слабостям. Технология Рассвета поможет в этом.
Йельдриан покачал головой; он был слишком слаб, чтобы встать.
— Я считал тебя наивным, но это было невежливо с моей стороны. Ты сумасшедший.
Кристос направил на альдари штурмовой болтер. Йельдриан уставился на коробки.
Он помышлял о бегстве. Один прыжок — и он бы исчез отсюда. Он мог бы найти Имира, разбудить Харсида или кого-то ещё из выживших и продолжить сражаться в другой день. Но Йельдриан уже проявил расточительность, безрассудство и больше ничего не мог предложить для этого предприятия.
Он провел черту в своей душе.
— Эльданеш тоже стремился сравняться с богами, — сказал автарх, глядя вверх и опустив руки к земле. — Для него это ничем хорошим не кончилось.
'''III'''
Джаленгаал посмотрел вниз на облаченный в броню труп командующего альдари; его тело разорвало на куски, разметав их по соседним поверхностям. Движение причиняло сильную боль. После попадания масс-реактивного снаряда в позвоночник, как правило, так и происходило. Каррт пострадал сильнее, хотя его страдания не длились долго. Выжившие члены конклава — Бурр, Хьюгон и Торрн — стояли позади командира, как зомби. Из-за воздействия психического оружия альдари они были разбиты, оглушены, сбиты с толку, но все еще оставались сильными. Джаленгаал почувствовал гордость. Галлюциногены, должно быть, перегрузили его когнитивные ингибиторы.
— Выйти на связь с воинами, высадившимися в кормовых отсеках, не получается, — сказал Кристос, не оборачиваясь.
Штурмовой болтер Железного Отца все еще был нацелен на месиво, оставшееся от ксеноса, как будто какая-то логическая ошибка отрицала возможность того, что альдари мог умереть.
— Он мертв, — сказал Джаленгаал.
Кристос медленно опустил оружие и повернулся.
— Смерть Медного Когтя и Призрака Смерти подтверждена. Волк всё ещё числится пропавшим без вести.
— Конклав Джаленгаал готов повиноваться, — сказал Джаленгаал.
— В некоторых отсеках корабля голографическая защита всё остаётся в силе. Охота на одного-единственного Волка была бы неэффективным использованием ресурсов и времени.
Джаленгаалу не предложили высказать своё мнение, потому он хранил молчание.
— Начните транспортировку груза с «''Леди Грей''» на «''Всемогущество''», затем отправьте корабль в варп. Скоро Волк узнает, что происходит, когда кто-то бросает вызов исчислениям.
— Повинуюсь, — сказал Джаленгаал.
Эта часть грузового отсека выглядела как поле брани после того, как сервиторы-уборщики собрали весь мусор и оставили его бактериальной фауне.
Штабеля ящиков, которые образовывали стены, сильно повредило концентрированным огнем, упаковочные материалы — металлическая стружка, восстановленный пластек — и гильзы покрывали тела, будто грибковые наросты. Некоторые тела все еще двигались: Железные Руки штурмового конклава Тарика всеми способами пытались держаться стоя, даже несмотря на отсутствие части конечностей. Их роботоподобное упорство и его явная логическая несдержанность до крайности нервировали.
И снова Джаленгаал списал это на психологическое воздействие альдари.
В дальнем углу неподвижно стоял Отец Хель.
Древний напоминал не сдетонировавшую пластековую взрывчатку. Воин пялился в стену, его линзы потемнели, но ауспик Джаленгаала показывал, что гигант жив и находится в сознании. Строносом владел иррациональный страх привлечь внимание Отца Хель — это якобы могло накликать беду, но тогда Джаленгаал в это верил. Он отвел взгляд, двигаясь к левитирующей плите, — ему ужасающе недоставало контроля мелкой моторики; плита по-прежнему парила над резней.
На ней лежал скаут. Он чудом остался невредим, не считая множества старых травм и хирургических шрамов, ничем не примечательных для любого Железнорукого его возраста. Половину лица юноши покрывала металлическая раковина, в середине которой зияла перламутровая оптика. Левая рука у него была металлической. Он медленно приходил в себя, бормоча что-то, похожее на имя.
— ''Арвин… Раут… Арвин''…
— ''Это твое имя?'' — спросил Джаленгаал.
— ''Брат? Это ты?''
Думаар оторвал глаза от пола. Апотекарий был по запястья в крови, вгрызаясь в шейный хрящ второго скаута. Казалось маловероятным, что прогеноиды скаута полностью созрели, но скауты Железных Рук, как правило, бывали старше своих коллег из других орденов. Невозможно было узнать наверняка, пока их не извлекли. Апотекарий несколько секунд молча рассматривал его, вращая оптическими линзами, как будто раздумывал, стоит ли разглашать что-то важное, но решил не делать этого и снова занялся трупом.
— Раут… — пробормотал скаут, снова погружаясь в тяжелое беспамятство.
Кристос возник рядом с Джаленгаалом и положил руку на изголовье плиты.
— Сегодня я потерял много воинов. Почти столько же, сколько мой предшественник на Скарвусе, и еще больше будет потеряно, пока Карисми не сможет проложить обратный курс в нашу Галактику. Перенесите неофита на «''Всемогущество''» вместе с содержимым трюма. Доставьте его к Нихолу для церебральной перестройки.
— Повинуюсь, — сказал Джаленгаал.
— Раут присоединится к клану Раукаан.
<br />
