Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3120
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
== = '''ВОПРОС ВЕРНОСТИ ''' ===
– Леди Карнис, – вежливо поздоровался Харт, оперевшись двумя руками на навершие своей трости и поприветствовав женщину кивком головы. – Полагаю, вы в добром здравии.
Кайзен Харт подошел к когитатору, питающему один из гололитических дисплеев, вытащил инфо-катушку, на которую возлагал все свои надежды, и принялся готовить свой разум к войне.
=== '''СОВЕТ ИСТИНЫ''' ===
– Я – Рэлин Амран, и я говорю за Первый Удар, – произнес воин, поднимаясь на ноги. Соломон окинул его оценивающим взглядом, прекрасно зная, что остальные делают то же самое. Амран был практически хрупким для космодесантника, его скулы казались не менее острыми, чем свисающая с его пояса коллекция ножей, и на первый взгляд казалось, что он стоит спокойно и ровно, как и говорившие до него. Однако, своими улучшенными чувствами Соломон заметил легкие подергивания глаз и пальцев, и полученные им сведения объясняли это. Жажда крови постоянно терзала мысли Рэлина Амрана: он подавлял ее, но она всегда была рядом.
– Мы никогда не бежим от боя, и не побежим сейчас, – продолжал Амран. Соломон видел, как его зрачки слегка расширяются. Слова воспламенили нейроны в его мозгу, вызывая воспоминания о былых сражениях. – Мы встречали трусливых имперцев лицом к лицу, и сделаем это снова.
– Поэтому вас так мало? – крикнул кто-то. Рэлин Амран с рыком крутанулся на месте, протягивая руку к цепному клинку с длинной рукоятью. Соломон заметил, что в мономолекулярных зубьях меча застряли клочья гниющей плоти: верный признак воина, для которого уход за оружием постепенно становился менее значимым, чем его применение.
– Мир! – заорал Соломон. – Мы все потеряли братьев во время этого нового наступления имперцев, и насмешки не помогут нам пополнить ряды! – Амран продолжал сжимать рукоять оружия, но не обнажил его и не включил мотор. – Лорд Амран, прошу, продолжайте, – предложил ему Соломон, и легионер неохотно послушался.
– Мне не так много осталось сказать, – хрипл произнес Амран, – и у нас не осталось терпения на ваши игры. Мы вступим в бой с этим Походом Индомитус. Если получится сделать это так, чтобы мы стали частью более масштабной атаки, то прекрасно. Если же нет, мы сразимся в одиночку. – Он снова уселся на место, продолжая выискивать глазами крикуна.
– Его голос, по крайней мере, призывает к действию, – пробормотал Крозир Ва’кай слева от Соломона. – А таких мы услышали крайне мало.
– Не вполне верно, – тихо ответил Соломон, но он понял, что капитан «Шепота» имел ввиду. Говорившие до сих пор командиры хоть и предлагали план действий, но действия эти сводились к саботажу, внедрению и обману. Все это было достойными элементами единого целого, но ни один из них до сих пор не касался итога предложенных усилий: битвы.
– Все они желают, чтобы за них сражались их лакеи? – прорычал Халвер. – Разве они не воины легиона? – Он замолчал, глядя с отвращением на группу легионеров, которые встали и синхронно сняли свои шлемы, все как один. На свет появились головы, все безволосые, с оливковой кожей и если не идентичные, то настолько похожие, что посторонний наблюдатель сошел бы с ума, пытаясь отследить все микроскопические различия бровей, лбов, щек и подбородков. Слово взяли Безликие.
– Я – Альфарий, – сказал ближайший из них, и зал потонул в гвалте.
– Ты – не он! – взревел Джарвул Глейн, главарь Сокрытой Длани с прозрачной кожей, его рык перекрыл весь негодующий хор голосов, последовавших за этим заявлением.
– Мы – безымянны! – яростно крикнул командир Безликих в бурю общего рева. – Мы обладаем священным ликом наших примархов…
– Вы обладаете наилучшим подобием из всех тех, что доступны спустя десять тысячелетий без наглядных пособий, и обладаете им благодаря моим инструментам! – заорал Биологис Диаболикус с боковой скамьи. Он усилил свой голос, чтобы его услышали, и это заявление было встречено взрывом хохота с нескольких мест, включая Квопа Халвера. Отовсюду слышались громкие угрозы, которые начали переходить в оскорбления.
Соломон вздохнул, и поднялся на ноги.
– Братья!
Альфа-Легион сегментума Ультима еще не настолько погрузился в свои дрязги, чтобы проигнорировать того, кто собрал их всех вместе. Голоса затихли в ожидании его слов.
– Брать имя примарха – это традиция, когда важна исполняемая роль, а не ее исполнитель, – напомнил он всем собравшимся. – Наш брат говорит за Безликих на этом совете, и его истинная личность не должна нас волновать. У него есть полное право использовать имя Альфария до тех пор, пока он не возжелает приказывать нам с его помощью.
– Ты куда лучший дипломат, чем я, – пробормотал Халвер, когда Соломон сел обратно.
– Вот поэтому за нас говорит он, а не ты, – тихо сказал Ва’кай, не глядя на верховного охотника за головами. Соломон заставил себя успокоиться и не показывать веселую улыбку, в которой изогнулись его губы. Халвер зарычал, но спорить не стал, решив не рисковать и не идти против Соломона и Ва’кая одновременно.
– Я – Альфарий, – вновь заявил лидер Безликих, и в этот раз его слова были встречены парой вздохов и недовольным бурчанием, но без открытой враждебности. – Мы пострадали от этого Похода Индомитус, как и все вы. Если наш враг – действительно возрожденный Гиллиман, значит, ему удалось провести такую мобилизацию Империума, какую мы не видели веками, если не тысячелетиями. Может, Разоритель и разорвал галактику пополам, но этим он лишь пробудил еще более опасного врага. Теперь нам противостоит новое племя космодесантников, которые превосходят нас физически, а их оружие нам незнакомо. Мы должны вернуться к ключевым принципам нашего легиона.
– Ох, это будет здорово, – пробормотал Ва’кай. – Интересно, в чем же заключаются наши ключевые принципы в его понимании?
– Если враг желает втянуть тебя в битву, откажи ему в этом, – объявил псевдо-Альфарий. – Легион должен испариться. Галактика обширна, холодна и пуста, а у Империума полно врагов, готовых броситься на эти его новые пушки. Пусть Гиллиман считает, что сломил наш дух и рассеял наши ряды – даже примарх не способен уделять много времени одной угрозе, которая исчезнет, в то время как множество других требуют его внимания. Какие бы изменения он ни внес в правящий этой империей бюрократический аппарат, он не способен убрать или переделать этот монолит целиком, а Безликие – мастера в долгой игре. Мы уже начали заново засеивать Администратум нашими новыми оперативниками и расширять уже полученное влияние. Колеса вращаются, братья мои…
– Вращаются для чего? – подал голос Рэлин Амран из Первого Удара с другой стороны помещения. – У этого вращения есть цель? Или вам просто нравятся эти бесконечные игры, и вы хвалите себя за успехи в избегании обнаружения, при этом начисто игнорируя тот факт, что все ваши хитроумные планы не интересны никому, кто имеет значение?
– В его словах есть смысл, – заметила Тулава, не обращаясь ни к кому конкретно.
– И вот почему мы позаботились о том, чтобы они не сидели рядом, – со вздохом сказал Соломон. Вокруг снова поднялся шум. Он бросил взгляд на Крозира Ва’кая. – У нас нет единства цели, и похоже, что никто не желает взять на себя ответственность. Слишком многие хотят уползти подальше и спрятаться, вместо того, чтобы сражаться. Еще одно противостояние с Походом Индомитус окончательно рассеет их. Нам придется их убедить.
Ва’кай посмотрел на него тяжелым взглядом. – Ты осознаешь, чего требуешь от меня? «Шепот» был моим кораблем до того, как я присоединился к Зубам. Он не справится в одиночку, и наверняка будет утрачен.
– Осознаю, – хладнокровно ответил Соломон. – Заложенный между строк смысл в словах Ва’кая он считывал так же легко, как если бы капитан-ветеран изложил его напрямую: если он сделает эту ставку, и она не сыграет, Соломон потеряет поддержку Крозира Ва’кая. На самом деле, ему крупно повезет, если Ва’кай не попытается убить его. Путь Альфа-Легиона – по крайней мере, тот путь, на который наставили Соломона Акурру – заключался в использовании преимуществ любой ситуации, даже если это шло вразрез с первоначальным замыслом. Однако, иногда такой путь требовал идти на риск.
Легион находился в нерешительности и не имел единого руководства. Соломон не решился бы выступить сейчас, особенно когда его положение в собственной группировке оставалось неясным, но общее, более важное дело не могло ждать, пока он укрепит свои позиции. Необходимо подтолкнуть кризис, принять решения, и если никто другой не желает стать катализатором грядущих событий, то им станет он. Если он – тот самый командир, что преуспеет на дальней дистанции, то тем лучше. Если же нет, то в любом случае, легион будет куда сильнее и сплоченнее, чем сейчас.
– Сделай это, – тихо сказал он Ва’каю. – Я отвечу за последствия.
– Ответишь, – мрачно отозвался капитан, но все же ткнул пальцем в заклепку на наруче, посылая сжатый сигнал на «Шепот». Сигнал был зашифрован, а еще не имел никакого смысла, как раз на такой случай; просто ворох кода, который ничего не даст даже самому ревностному радисту, перехватившему его. Сегодня значение имело не содержание сигнала, а сам факт его отправки.
За пределами совокупного корпуса «Незримого», там, где корабли Альфа-Легиона рыскали и создавали гигантский цветок из несочетаемых металлических конструкций, осколок под названием «Шепот», вместе с «Правым» и «Зловещим», принялся постепенно менять позицию.
Конечно, остальные корабли заметят это. Разношерстные группировки слишком бдительно следили друг за другом – другими словами, были слишком параноидальны – чтобы решить, будто начавший маневрирование корабль не несет враждебных намерений. Однако, это самое недоверие так же означало, что вряд ли хоть один из соседей «Шепота» слишком стремительно откроет огонь, будучи окруженным незнакомцами. Не говоря уже о том, что любой из них мог случайно угодить в ловушку, расставленную не для них. Сквозь пустоту полетят сообщения, предназначенные для собравшихся на «Незримом» командиров, уведомляя их о случившемся и требуя приказов. Соломону просто было необходимо некоторое время удерживать их внимание, чтобы они сосредоточились на нем, а не на мерцающей руне в углу ретинального дисплея, или на писке вокс-бусины.
Он снова поднялся на ноги и распростер руки.
– Братья!
Он не стал ждать, захотят ли они послушать его в этот раз; шум ненадолго прервался, и он поспешил заполнить эту пустоту.
– Я услышал тех, кто решил говорить, и отметил тех, кто предпочел промолчать, – начал он. – Чего я не услышал ни с одной стороны зала, так это предложения о лидерстве.
Эти слова были приняты не так хорошо, как предыдущие. Альфа-Легион сегментума Ультима развернулся к нему, словно многоглавый хищник, который лишь теперь заметил чужака в своем логове.
– Я услышал намерения дать бой Походу Индомитус, но не услышал предложений о том, как сделать их частью единого целого, – сказал Соломон. – Куда чаще я слышал старую песню – прятаться, манипулировать, терпеть и выжидать, и вот теперь я обращаюсь к каждому из вас, – он окинул зал взглядом, стараясь не задерживаться ни на ком конкретно дольше мгновения, чтобы они не решили, будто он выделяет их из остальных – разве вам мало десяти тысяч лет ожидания?
Это их задело. Соломон чувствовал, как это задевает его самого, и потому сказал это вслух. Да, Альфа-Легион глумится над так называемыми Предательскими Легионами, которые прятались в варп-аномалиях и для которых время шло иначе; он посмеивается над этими воинами, которым уже десять тысяч лет по меркам внешней галактики, но на сражение с Империумом они потратили лишь долю того времени, что было у Альфа-Легиона. Однако, вместе с этим неминуемо следует менее приятный и весьма болезненный факт, который куда больнее осознать и принять.
Они провели все это время в сражении, но они не победили.
– Чего ты от нас хочешь, в таком случае? – крикнул Вирун Эваль из Кающихся Сынов. – Встретить полную мощь Индомитуса в открытом бою?
Соломон улыбнулся и покачал головой.
– Братья, почему вы настаиваете исключительно либо на том, чтобы очертя голову броситься на вражеские орудия, как отметили Безликие, либо на том, чтобы возиться за кулисами, обманом направляя обычных людей против их хозяев? Мы должны пользоваться всеми инструментами в нашем распоряжении. Какое самое мощное оружие нашего легиона?
Другие командиры легко могли распознать риторический вопрос, или, по крайней мере, не хотели стать примером древней пословицы, согласно которой лучше промолчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения. Они ждали, вероятно, желая увидеть, выставит ли Соломон себя дураком, чтобы они могли с чистой совестью больше не обращать на него внимания.
Соломон сделал глубокий вдох.
– Наше величайшее оружие – истина.
Никто не прикрикнул на него, но никто и не согласился с его словами. Впрочем, он завладел их вниманием, что в этом случае и было главной задачей.
– Мне двести сорок два года, – сказал Соломон. – Мой народ решил, что меня избрали в ряды космодесантников Императора. Поначалу, так думал и я. Наследие Змеиных Зубов не связано с каким-либо варп-штормом. Никто из моей группировки не жил и не заявлял, что жил во времена Великого Крестового Похода или же Ереси. Наши записи о тех днях обрывочны, но за один факт мы держимся изо всех сил.
– Альфа-Легион знал истину. Мы знали все истины – грязные, мерзкие, неудобные истины, которые остальные отказывались признавать. Мы видели необходимость в уловках, саботажах, скрытых убийствах, разведке и контрразведке. Мы могли обагрить руки кровью на поле битвы, и неважно насколько мы, видимо, забыли об этом за последующие годы, но вместе с этим мы были гибче, и наши методы были куда сложнее. Другие легионы могли сделать так, чтобы враг проиграл войну еще до ее начала – мы же уничтожали врага еще до того, как он понимал, что стал врагом!
Многочисленные кивки. Пусть легион раскололся и пошел разными путями, превратившись в то многообразие идеологий и форм, что Соломон наблюдал перед собой, но каждый из них по-прежнему чувствовал связь со своим прошлым; они черпали в нем свою гордость.
Пришло время отобрать у них эту гордость.
– Но теперь? – продолжал он. – Мы потерялись во лжи. Мы настолько очарованы ложью, что разучились видеть истину, а если ты не видишь истину, какая польза от твоей лжи? Десять тысяч лет мы сражались с Империумом тенями и обманом, и каков итог? Ничего. Он все еще стоит, все еще цепляется за жизнь наперекор времени, усталости и энтропии, наперекор даже здравому смыслу. Когда мы проигрываем – а все эти годы мы проигрывали – мы улыбаемся и говорим друг другу, что все в порядке, что мы просто играем в долгую игру, что все это – часть плана легиона. Плана, который уже никто не помнит. Плана, который, если он вообще когда-то был, устарел на десять тысячелетий. Мы гордимся своей гибкостью, но настолько закоснели разумом, что попали в ловушку собственного эго и самомнения.
– Нам не победить Империум ложью, потому что Империум лжет лучше нас.
Эти слова были встречены вспышкой ярости. Соломон засмеялся бы, не будь он столь сосредоточен на удержании внимания, которое с таким трудом завоевывал, но тем не менее, было что-то мрачное и одновременно забавное в том, как трансчеловеческие воины, способные убить несколько смертных за пару вздохов, злятся из-за того, что их способность к использованию неправды подвергли критике. И это – явный симптом более серьезной проблемы.
– Империум построен на лжи! – провозгласил он. – Каждый день он дышит ложью! Сражаться с Империумом ложью – все равно что пытаться утопить рыбу. Они презирают перемены, а теперь выводят в поле новых воинов в новых доспехах и с новым оружием. Они попирают собственные законы о структуре орденов. Робаут Гиллиман, сын Императора и брат наших примархов, принимает поклонение тех, кто считает его отца богом. Сама сущность Империума вот уже сотню веков строилась на дихотомии – враги слабы и презренны, а потому мы праведны в нашем праве сильного, но в то же время враги хитры и могущественны, способны обрушить на нас огонь в любой миг, а потому любое поведение, кроме полного повиновения, карается смертью ради общего блага. Как наша ложь способна поколебать столь колоссальное лицемерие, если наши противники вскормлены ею с рождения?
– Я – не Альфарий. – Он окинул взглядом зал, давая им услышать его слова и осознать их значимость. – Из всех легионов, именно мы должны стремиться за пределы рамок нашего прародителя. Какой бы план ни приготовили нам примархи, если они вообще этим занимались, его следует приспособить к новой эпохе. Настало нам время выковать собственную судьбу и снова стать легионом не только по названию.
– И как ты предлагаешь это сделать? – спросил воин Безликих, назвавший себя Альфарием; или, возможно, это был уже кто-то другой, Соломон не мог сказать наверняка. – Ты собираешься возвысить себя как нашего Мастера-терзателя, командующего всеми?
– А вы бы согласились? – парировал Соломон. – Мы всегда присваивали звания и назначали обязанности в соответствии с текущей задачей. Был случай, когда я вырвал из воина сердце и показал его остальным, пока тот умирал. Я намерен сделать то же самое с Империумом. Я хочу проникнуть в его грудную клетку, вырвать его гнилое нутро и посмотреть, как все его системы отказывают от шока. Возможно, когда все закончится, останется что-то достойное спасения. Возможно, для человечества, некогда породившего всех нас, еще останется надежда на будущее, но Империум, этот раскинувшийся на весь космос зловонный труп, блеющий о собственной славе, будет мертв.
– А если человечество не способно выжить без Империума, – добавил он, – тогда оно и вовсе не заслуживает жизни.
На мгновение повисла тишина. На ноги поднялся гигант, Роэк Гулий Коготь.
– Хорошая речь, лорд Акурра. Но прежде чем Орудия Свободы станут воевать за ваше дело, я бы хотел услышать побольше конкретики. Какие цели планируются для атаки? Какие методы войны будут использованы?
Соломон позволил себе легкую улыбку. Требование проявить себя – большой шаг по сравнению с полным безразличием.
– Я рассматриваю комбинированный подход, – начал он, обращаясь непосредственно к Гульему Когтю. – Тактика легиона по дестабилизации и проникновению может стать ключевой, но она должна служить общей цели. Если наши группировки станут работать вместе и объединят свои ресурсы, то мы сможем создать ударную силу, равную…
Его прервали сирены «Незримого», и вместе с ними заголосили предупреждения по индивидуальным вокс-каналам. Это были не тайные уведомления от экипажей о подозрительном перемещении корабля: случилось нечто более серьезное.
– Варп-след! – крикнул кто-то.
– Корабли совершают переход! – доложил кто-то еще.
Крозир Ва’кай бросил на Соломона тяжелый и жесткий, как стальная переборка, взгляд, получив собственную передачу. – Это Серебряные Храмовники – по меньшей мере, целый флот.
– И «Шепот» находится прямо у них на пути.
<br />
[[Категория:Warhammer 40,000]]
