848
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1617
|Всего =36}}
{{Книга
— Веди, ''брат''.
==='''Глава шестнадцатая'''===
Барахиэль сделал глубокий вдох и открыл глаза.
С символа капитула на стене, сделанного из кровь-камня и пластали, на апотекария взирало его собственное, покрытое шрамами лицо цвета древесины кедра с остриженной бородой и серебряно-золотыми волосами, которые смягчали угловатые черты. Открытую кожу Расчленителя покусывал холод, скользящий вдоль конечностей, чтобы вонзить ледяные клыки в грудь космодесантника. Покрытые изморозью светосферы, являвшиеся единственным источником освещения в камере для медитаций, мигали в унисон со спокойным пульсом плазменных двигателей ''«Кретацийского судьи»''. Этот эффект должен был успокаивать, но у Барахиэля он вызывал лишь сильное раздражение.
Апотекарий вновь глубоко вздохнул и попробовал сосредоточиться ещё раз.
Жаркий гнев Великого Ангела отказывался спокойно пребывать в венах Расчленителя. Дума унизил Барахиэля. Опять. Капеллан лишил его авторитета, укрепив собственный, и сделал посмешищем в глазах Четвёртой, а эмиссар Сета одобрил это, заставив апотекария остаться на борту. Он был дразняще близко и одновременно невыносимо далеко от ответов, которые могли спасти его – спасти ''их'' – от Ярости. Сжав кулаки, Барахиэль заскрежетал зубами. Их глупая вера в то, что Ярость являлась частью Расчленителей, лишь ещё ближе подведёт космодесантников к проклятию. Вера нездоровая, искажённая, практически оторванная от действительности. Апотекарий её не понимал.
Его медитацию нарушило пиканье вокс-пластины на переборке.
— ''Лорд Барахиэль.'' — Затем минута тишины. — ''Лорд Барахиэль?''
Полагая, что все его усилия сосредоточиться бесполезны, сидящий апотекарий встал на ноги и аккуратно помассировал мышцы, чтобы восстановить кровообращение. Он не двигался на протяжении нескольких часов, но не стал ни на йоту спокойнее, а также ни разу не постиг более глубокого чувства осознанности, нежели прежде. Всё это время Барахиэль ощущал лишь укусы царившего в камере для медитаций холода и термоядерный жар гнева Ангела. Вокс-пластина продолжила издавать пронзительный писк. Апотекарий бросил мимолётный взгляд на идентификационный знак, который отмечал сигнал как приоритетный и идущий с мостика.
Барахиэль нажал на кнопку рядом с защитной решёткой динамика, и тот с треском ожил.
— Сержант Тумело, — сказал апотекарий. — Надеюсь, ты прервал меня не без причины.
— ''Так и есть, брат''. — Помимо голоса молодого сержанта Барахиэль услышал ещё и обрывки болтовни на фоне, после чего ощутил, как изменилась частота, с которой дрожала палуба. Корректировка курса, предположил он. — ''Тебя вызвали на палубу кающихся.'' — Апотекарий скорее почувствовал, нежели услышал мрачную неприязнь в голосе Тумело. — ''Одному из подчинённых Думы нужна твоя помощь.''
Горло Барахиэля запершило от влажного рычания. Он уже и так потратил достаточно времени впустую, занимаясь этими бессмысленными упражнениям. Ему нужно было продолжать исследования.
— Его состояние требует немедленного вмешательства?
— ''Меня заверили, что так и есть, брат.''
В глотке апотекария забулькала кислотная слюна, которая начала опалять плоть, что заставило его тяжело сглотнуть. Желудок устранил кислоту. Хоть Барахиэль и не смог убить Люциферуса, к роте смерти он испытывал всё то же чувство враждебности. Эти воины были проклятием, они пагубно влияли на возрождающуюся репутацию Расчленителей, а также представляли недопустимую угрозу их душам и рассудку. Тем не менее, сия истина не умаляла его долга перед Ангелом и страдающими братьями.
— Понятно, — ответил апотекарий с рычащими нотками в голосе. — Буду там.
Тумело оборвал связь, оставляя Барахиэля в тишине.
Когда апотекарий покинул камеру для медитаций, стоявший во рту привкус от ладана сменился солёным привкусом пота от испытывающих страх людей. Он подошёл к столу, до сих пор заваленному материалами по исследованию. Люмены над ним были заменены заряжающим насестом для сервочерепа, индикатор на котором во время зарядки периодически мигал красным. В глазницах устройства размещался узколучевой сканер, а на месте конечностей-кронциркулей виднелись дополнительные носители информации и вокс-горн. Большую часть результатов исследований Барахиэль хранил в памяти сервочерепа, и сейчас ему хотелось продолжить работу.
Путешествие на палубу двенадцать-алеф лишь отвлекало.
Сервы стояли, сбившись в небольшую кучку. Они носили багровые одеяния, а над их сердцами были видны символы Четвёртой роты и техникарума. При его приближении они начинали дергаться и дрожать, и апотекарий чувствовал бросаемые украдкой взгляды, метавшиеся между палубой и самим космодесантником. Барахиэль не обладал психическими дарами своего генетического отца, но мысли смертных ощущались как обжигающее касание клейма. Ядовито-злобные и вероломные, они читались в едва заметных движениях челюстей, в трепещущих расширяющихся зрачках и неярком блеске испарины. Люди никогда бы их не озвучили, даже во время попоек или в моменты уединения в своих жилых помещениях.
''Мясник. Чудовище. Изверг. Дикарь. Головорез. Убийца.''
Каждая такая мысль бередила рубцы, оставшиеся в душе Барахиэля после пересечения Разлома.
Апотекарий подошёл к центру комнаты, где стоявший на подставке доспех ждал, пока трэллы зафиксируют его вокруг тела космодесантника. Каждая деталь была свежевыкрашена, а шрамы, заработанные в бою с ксеносскими коллаборационистами и трэллами-мятежниками – удалены. На наплечниках красовались новые знаки отличия. Поклонившись с поразительной синхронностью, сервы принялись ждать приказа, сжимая в трясущих потных руках инструменты.
— Облачите меня.
Вновь поклонившись, сервы подошли к нему и начали натирать кожу Расчленителя священными маслами и порошками, нараспев произнося клятвы и коверкая звучание высокого готиками своими акцентами, принесёнными из трущоб десятков миров. Затем они надели комбинезон, осторожно пристегнув его к нейроразъёмам на теле. Если их пальцы соскальзывали или задевали кожу апотекария, тогда после каждого благословения смертные бормотали извинения и кланялись. Барахиэль же едва это замечал, ибо внимание космодесантника было приковано к сервочерепу на жерди и исследованиям.
Вскоре начался процесс облачения в доспехи, и помещение заполнилось звуками промышленных инструментов.
— Мой повелитель Барахиэль.
Когда сервы-оружейники закрепили нижний слой фибромышц и абляционный монтажный каркас из адамантия на левой голени и икре, начав проверку интерфейсных реле, вперёд выступила ещё одна фигура. Губы апотекария слегка дёрнулись из-за воздействия сильного электрического сигнала на нервы. Подойдя к Расчленителю, смертная женщина поклонилась. К груди она прижимала инфопланшет, а её заляпанная кровью белая медицинская одежда ярко выделялась на фоне красных цветов техникарума.
Аиша ещё раз отвесила поклон.
— Прощу прощения за вторжение, повелитель.
Она оскорбила его ненамеренно, но это всё равно раздражало. Негодующе выдохнув, Барахиэль освободился от чувства досады.
— Помощник, я не повелитель ни тебе, ни кому бы то ни было. Я уже устал повторять это.
— Прошу прощения, апотекарий, — раскаивающимся голосом сказала она и низко поклонилась.
Барахиэль принял извинение, снисходительно махнув рукой. Расчленитель понимал, почему Аиша вновь воспользовалась титулом. Они создавали между людьми дистанцию, своего рода изоляционный слой, разделявший представителей разных иерархических ступеней. Апотекария удивляло, что после ужасов, увиденных ею во время перехода при попытках подавить Жажду и мятеж, у женщины не появилось тех или иных форм умопомешательства.
— Зачем ты явилась ко мне, помощник? Очередные логистические отчёты?
— Отчасти, — произнесла она, выходя на свет ещё дальше.
Апотекарий практически сразу заметил тёмные круги вокруг глаз, пожелтевшие зубы и явное несоблюдение личной гигиены, а также почувствовал запах химического коктейля в её крови, который стимулировал работу разума и тела: неприятная смесь рекаффа, палочек лхо и боевых стимуляторов, что принимались солдатами Астра Милитарум и корпехами капитула. Барахиэль сжал кулаки, отчего Аиша слегка задрожала, а несколько занимавшихся доспехом сервов тяжело сглотнули.
— Возникла проблема с вашими запросами для наземной экспедиции.
Барахиэль фыркнул. Это была уже третья такая проблема.
— Объяснись.
— Из-за мятежа химцехи не функционируют, — что-то вводя в инфопланшет сказала она, после чего повернула экран к апотекарию. Тот быстро изучил отчёт о повреждениях, пока женщина продолжала. — Попытки техникарума отремонтировать их оказались бесплодны, а запасные части были использованы для устранения последствий диверсии, целью которой стали плазменные двигатели.
Барахиэль выругался, из-за чего несколько трэллов задрожали.
— Сколько можно доставить на поверхность? Приблизительная оценка.
Аиша сверилась с инфопланшетом.
— Треть, ''если'' Бог-Император улыбается нам.
— ''Треть?'' — Сервы, крепившие панцирные монтажные каркасы к бедру, вздрогнули, но старший быстро сделал им выговор. — Я уже и так запросил меньше гораздо меньше минимума. Нам нужны эти припасы, помощник, иначе мы не сможем тщательно проверить местное население. — Он поморщился, когда очередная судорога схватила мышцы голени. — В этом новом Империуме капитул не может себе позволить ни единого намёка на предательство или скандал. Инквизиция бдит.
Барахиэль ощутил резкий укол отвращения, когда исходящий от сервов запах страха усилился.
Аиша бесстрастно кивнула, встречаясь с ним взглядом.
— Что я должна сделать?
Секунду поразмыслив над вопросом, апотекарий улыбнулся. Он знал одно место на борту ''«Судьи»'', где припасов было вдоволь, и лично одобрил приказ ещё недели назад.
— Поручи грузовым сервиторам забрать припасы с палубы кающихся. У них полностью укомплектованный медицинский блок и несколько блоков поменьше с дополнительными припасами.
Его не особо волновало, что Дума был бы против, или что капеллан зарезервировал припасы для своих проклятых по личному запросу. Генетическая чистота кретацийцев имела больший приоритет.
Аиша взглянула на Барахиэля так, словно собиралась возразить, но затем передумала.
— Как пожелаете, апотекарий. Я прикажу выделить дополнительное место для хранения и средства транспортировки.
Кивнув, Барахиэль слегка скривился, когда нейроштекеры левого сабатона вошли в разъёмы на щиколотке.
— Какие ещё вопросы требуют моего внимания?
Аиша забарабанила пальцами по планшету, после чего достала ручной гололитические проектор. Она щёлкнула кнопкой активации, и помещение осветилось зернистыми гололитическими изображениями. Это были хирургические схемы – трёхмерные снимки с наложенными точками данных, которые тщательно перечисляли повреждения и всевозможные методы их устранения в порядке ингибирующих факторов, процентов риска и различных периодов реабилитации. Одним взглядом изучив снимки с комментариями, апотекарий нахмурился.
Ещё одно отвлечение от его исследований и спасения капитула.
— Лорд Аднацио получил серьёзные повреждения нервов во время тренировки, — сказал Аиша. Короткие анимации продемонстрировали ограниченную проводимость нервных сигналов Аднацио, отчего Барахиэль нахмурился ещё сильнее. — Я уже отозвала его из боевого порядка от вашего лица, но вы нужны нам для замены повреждённых нервов. — Женщина протяжённо и неровно выдохнула. — Эта операция за пределами наших способностей.
Некоторое время Барахиэль ничего не говорил, и тишину заполняли лишь скрежет да визг инструментов.
— Ты чересчур усложняешь процедуру, — наконец произнёс он, смотря за тем, как двое сервов сначала освятили, а затем поднесли к его груди нижние бронеплиты. Полированная пласталь была влажной от священных масел, благословлённых марсианским жречеством. — Сохранять слишком много плоти непрактично, если мы говорим о возвращении ему боеспособности. Кроме того, это увеличивает риск дальнейших повреждений в ходе процедуры. Полная замена аугметикой гораздо эффективнее, и ты сможешь с ней справиться.
Он поборол желание взглянуть на сервочереп.
— Мой повелитель, — начала Аиша. Услышав титул Барахиэль зарычал, чего женщина, судя по всему, не заметила. Помощник говорила медленно, словно каждое слово требовало от неё абсолютной концентрации. — Подобная процедура может быть быстрее и проще, но не всегда эффективнее. Она может привести к более длительному выздоровлению и времени привыкания, что отсрочит его возвращение на поле боя, а значит в решающий момент рота окажется слабее. Я призываю вас пересмотреть своё решение.
Она сверилась с планшетом, цокая при этом языком, отчего Барахиэль ощутил очень сильное раздражение.
— У нас уже есть подходящая замена, а командование кораблём вы передали госпоже Итэйн. После улаживания дел на палубе кающихся у вас не будет неотложной работы, да и текущий цикл обескровливания завершён.
Барахиэль вновь подавил желание посмотреть на сервочереп.
— Я должен заняться решением различных задач, касающихся миссии. Знать о них тебе не положено.
Аиша метнула взгляд на череп, и апотекарий инстинктивно согнул пальцы.
— Сэр, я вновь прошу вас передумать. Ваш главный долг – следить за здоровьем боевых братьев, участвующих в этой экспедиции. — Она говорила почти что умоляющим тоном, и по спине Барахиэля вдруг пробежал холодок. — Не давайте лорду Думе ещё больше поводов придраться к вам.
Между ними воцарилась тишина, заполняемая скрежетом и визгом инструментов.
— Я отдал тебе распоряжение, помощник. — Угроза в голосе Барахиэля возникла так резко, словно кто-то открыл напорный клапан. От гнева кровь в венах начала медленно закипать, а когда Аиша встретилась с ним взглядом, её глаза потускнели. Сочувствие женщины вызвало у Расчленителя отвращение. — А теперь ''выполняй его!''
Аиша поклонилась и оставила Барахиэля облачаться в доспех. Её несогласие с ним было ясно как день.
Апотекарий смотрел вслед уходящей женщине, в то время как опустившаяся тишина медленно наполнялась шумом работающих инструментов. Он попытался выбросить разговор из головы, но скрытый в словах помощника смысл притягивал к себе его помыслы, словно ребёнок, дергающий родителя за руку. ''Была ли она права, сомневаясь в нём? Действовал ли он в собственных интересах, а не в интересах своих братьев и своего капитула?''
Барахиэль отмахнулся от этой мысли в тот же миг, как она возникла.
Конечно же он действовал в их интересах.
Апотекарий шагал по ведущему к покаянным камерам коридору, а следом летел качающийся сервочереп. Здесь не было смертных, лишь запах недавних смертей и давящие миазмы страданий, исходящие от холодных железных переборок. Он не удивился, обнаружив висящее на балках тело со стеклянным взглядом и вывернутой под неестественным углом шеей, ибо во время перехода слухи о самоубийствах среди сервов реклюзиама становились всё более распространённым явлением. Продолжительная близость к роте смерти могла сломить даже самый крепкий рассудок смертного.
Барахиэль прошёл мимо трупа, уверенный в том, что илоты Думы уберут его прежде, чем разложение станет проблемой. Войдя в камеру, он заметил следы крови и множество раскиданных по палубе частей разорванного сервитора, а его сервочереп разместился на заряжающем насесте с глухим звоном металла о кость, после чего прощебетал о готовности. Голос устройства был практически полностью заглушён низким нечеловеческим рыком, который раздался в углу. Звук напоминал рычание напуганного огнём волка.
— Дрон, — сказал апотекарий, спокойно обнажая клинок. Обитатель камеры двигался в тенях, не желая показываться на глаза, — начать воспроизведение файлы «омега два-три».
Барахиэль не обратил никакого внимания на размеренные щелчки, с которыми сервочереп прокручивал материалы виртуальной библиотеки, ибо он был полностью сосредоточен на остававшейся во тьме тени. От влажного звука ударившей в палубу струи крови в горле у него возник зуд. Барахиэль слегка изменил позу и принял защитную стойку, снимая с пояса апотекарский игольник, что выглядел абсурдно маленьким в крупных, защищённых перчатками руках. Простым движением пальцев Расчленитель смог бы раздавить его как пустую ёмкость для пайка. Из темноты донёсся медвежий рык, и тень вновь переместилась.
Подняв игольник, Барахиэль снял предохранитель и прицелился.
— У меня нет времени играть в игры, — сказал он скорее себе, чем обитателю камеры, после чего на ретинальном дисплее зажглась зелёная руна наведения на цель. — Прости меня за это оскорбление.
Апотекарий нажал на спусковой крючок, и из ствола со свистом вылетел маленький дротик, который пробил кожу с резким влажным звуком. Послышался раздражённый рык, а затем тень сделал два шага.
Отбросив игольник в сторону, Барахиэль наклонил клинок.
Тамаэль разорвал тьму громогласным рёвом и бросился вперёд.
Пластрон и наплечник Расчленителя покрывала корка крови, вытекшей из разрыва в горле, который не дошёл до яремной вены считанные миллиметры. Его лицо превратилось в кровавое месиво со множеством открытых переломов, где ярко мерцали фрагменты костей, а глаза были двумя безднами чернейшей ярости. Воин роты смерти кинулся на Барахиэля с выдвинувшимися на полную длину зубами ангела и покрасневшей от Жажды кожей. К горлу апотекария потянулись согнуты пальцы убийцы, и ему оставался лишь один удар сердца, чтобы успеть среагировать.
От первого удара он ушёл в сторону, а второй отбил плоской стороной клинка. За треском керамита Барахиэль услышал характерный сухой хруст ломающейся кости, но это никак не замедлило Тамаэля, чья рука выглядела как размытое чёрное пятно. Сместив баланс, апотекарий обратился к выученному ещё новициатом приёму – ограничиваясь скупыми движениями, он принялся описывать мечом концентрические дуги, блокируя череду быстрых словно пуля ударов, которые объятый яростью Расчленитель нацеливал в туловище и горло. Поднырнув под грубые выпады, Барахиэль впечатал навершие рукояти в нагрудник воина роты смерти.
Тамаэль покачнулся, когда его символ Империалис покрылся трещинами. Апотекарий разорвал дистанцию с другим Расчленителем, наблюдая, как тот шатается словно пьянчуга после разгульного вечера. Использованное снотворное было отложено специально для проклятых и могло за считанные минуты отправить в бессознательное состояние даже сильнейшего воина. Тамаэль сопротивлялся, черпая мощь в каждой йоте дарованной ему Ангелом ярости и неразборчиво крича. Он требовал возмездия и крови, но обращался не к Барахиэля, а к умершему десять тысяч лет назад изменнику. В конце концов, Расчленитель рухнул на палубу с грохотом керамита, скрежещущим стоном сервоприводов брони и преисполненным боли шёпотом брата, преданного тем, кого он любил больше всех.
— Я умираю… Умираю от руки собственного брата.
Моргнув, он погрузился в неспокойную дрёму.
Барахиэль подождал несколько секунд и затащил проклятого на медицинский стол в углу помещения, после чего снял для ремонта нагрудник с наплечником и вытер кровь с красновато-коричневой кожи сурового патрицианского лица Тамаэля. Ему хотелось отведать его генетической святости, ощутить мощь и жизненную силу своего владыки, несущиеся по венам спящего. Запах наполнял ноздри апотекария, распалял чувства, а Жажда – эта неумолимая нужда, требовавшая удовлетворения – изводила и мучила.
Барахиэль её игнорировал. У него были другие, гораздо более важные нужды.
Апотекарий проверил пульс Тамаэля. Он присутствовал, пусть слабый и неровный. Взяв небольшой хирургический инструмент с лотка, Барахиэль наклонился поближе, чтобы изучить рану на горле. На работу с ней уйдёт несколько часов, и для остановки кровотечения ему нужно было работать быстро. Апотекарий ввёл вторую дозу снотворного через соединённую с запястьем Тамаэля капельницей. Таким образом, препарат попадал в организм непрерывным потоком. Мысли о передозировке Барахиэля не беспокоили, так как улучшенный обмен веществ проклятого очень быстро ослаблял действие снотворного. Пережав самый крупный кровоточащий сосуд, апотекарий взялся за восстановление тех, которые поменьше, в то время как в ушах у него стоял голос зачитывающего текст сервочерепа. Расчленитель поклялся себе: он узнает, что случилось с миром капитула и разузнает тайны Кретации.
Ничто не отвлечёт его от настоящей работы.
''«Кретацийский судья»'' содрогнулся, когда раскатистый гром, порождённый его нацеливающимися на вторую звёздную крепость батареями, вызвал кораблетрясение. То было не более чем проявление дерзкой непокорности, но Барахиэль всё равно улыбнулся. Если звёздные крепости окажутся враждебны, смерть настигнет «Судью» очень быстро, ибо первый залп сокрушит щиты, а второй превратит ударный крейсер в объятый пламенем остов – идеальную добычу для сборщиков утиля Механикус и пиратов.
Палуба под ногами апотекария дрожала, колыхались свисавшие с потолка боевые флаги и победные вымпелы. Ротное знамя, изображавшее ангела в плаще с капюшоном и с длинным топором, с чьего лезвия четыре капли зелёной витэ падали в золотую чашу у ног ангела, также колыхалось и раскачивалось от сухого дыхания воздухоочистителей. Под ним стояли на коленях воины из отделений Тумело, Бурлока и Кайра, которые приносили последние клятвы верности Императору и Сангвинию перед высадкой на борт звёздных крепостей.
Две эскадрильи «Грозовых ястребов» и «Владык» покоились на пусковых люльках прямо у удерживающего атмосферу барьера, а команды сервиторов и трэллов техникарума будто бы двигались в затейливом балетном танце, готовя летательные аппараты к действиям в пустоте. Орудийные техники проверяли зарядные ячейки их лазпушек и механизмы ленточной подачи патронов для подкрыльных тяжёлых болтеров, в то время как генетически усиленные сервиторы загружали в пусковые контейнеры крак-ракеты. Пилоты проводили предполётные проверки и испытывали закрылки, поэтому плазменные двигатели то пронзительно выли словно баньши, то молчали как тени умерших, и с каждым пробным пуском в турбинах мерцала бело-голубая энергия.
Барахиэль не вслушивался в бесконечную болтовню палубных сервов, что координировали процесс заправки и зарядки оружия, а наблюдал за тем, как Теман проводил брифинг для сержантов своей абордажной команды. Рядом с ним стояли Адариэль и Кастиэль. Оба были сержантами-ветеранами, которым поручили абордаж третьей звёздной крепости совместно с Азариэлем – сержантом искоренителей из Девятой роты, прикомандированным к экспедиции на Кретацию.
Апотекарий сложил руки на груди. Его кровь кипела.
— Статус, — потребовал он. — Сначала ударная группа Пашара.
— Они обнаружили только крыс и ржавчину, — ответил Адариэль, чьё лицо дёргалось из-за острой боли в обожжённой сморщенной коже. — Нет ни следов огня из стрелкового оружия, ни повреждения систем жизнеобеспечения. Все спасательные капсулы тоже на месте.
Губы Барахиэля дрогнули, когда внутри вновь загорелся гнев от того, что его оставили на борту ''«Судьи»''.
Он не мог бесцельно сидеть на корабле. Апотекарию нужно было сделать нечто, что помогло бы ему попасть на Кретацию и заполучить давно обещанное миром спасение.
— А Дума? — прорычал Барахиэль. — Есть вести о его экспедиции?
— По нему открыли огонь, — произнёс Кастиэль с улыбкой, которая рассекала сетку пересекающихся шрамов на его бледной коже. — Им пришлось приземлиться в джунглях вдали от крепости. По указанию Дерона они двигаются в сторону объекта местного значения, чтобы получить информацию от племён.
Апотекарий сощурился.
— Враг занимает нашу крепость, а ты улыбаешься?
Посмотрев на Азариэля и Кастиэля, в их глазах он увидел то же веселье. Под взглядом Барахиэля все трое сникли, и апотекарию пришлось подавить желание убить других Расчленителей.
— Они позорят дом наших предков своим присутствием, стреляют по нашим братьям, а вас это веселит?
— Мой лорд, — начал Адариэль, — мы просто предвкушаем возможность попасть в бой–
— Плевать мне на ваши причины, сержант! — проревел Барахиэль, напугав кучку сервов, которые разгружали пневмовагонетку с дополнительными боеприпасами для ударной группировки Темана.
Смертные выронили несколько канистр и принялись спешно поднимать их, истово извиняясь.
— Все мы давно жаждем битвы, шанса убить врагов Ангела и утолить жажду, но так мы себя не позорим! — Он сделал вдох. — Были потери?
— Да, — ответил Кастиэль, передавая ему инфопланшет.
Апотекарий изучил содежимое, подмечая имена почтенных павших и зелёные руны рядом с именами, обозначавшие успешный сбор геносемени. Трое Расчленителей и двое смертных пилотов «Грозовых ястребов». Он вернул планшет Кастиэлю, который засунул его обратно в поясную сумку. Спустя несколько секунд безразличный монотонный голос приказал всему вспомогательному персоналу покинуть полётную палубу, и те гурьбой прошли мимо космодесантников, которые следили за своими погружавшимися в штурмовики братьями. Плазменные турбины пронзительно завыли, после чего начался отсчёт.
— А мы своим позиции для запуска займём в другой день, — пробурчал Азариэль.
Им предстоял абордаж третьей и самой крупной крепости, расположенной к обители капитула ближе всего.
Кастиэль и Адариэль согласно заворчали.
— Я разделяю твоё разочарование, брат, — сказал Барахиэль, игнорируя их вопросительные взгляды. — Мне также нелегко оставаться на борту, как и тебе. Вот почему я буду участвовать в вашей миссии по абордажу. — Он упредил их возражение, подняв руку. — На станции вам может понадобиться медицинское обеспечение, а я единственный обученный апотекарий на ''«Судье»''.
— Мой лорд, — произнёс Азариэль, — скорее всего, обследование этой станции – пустая трата времени и сил. Нет смысла рисковать вами в такой заурядной миссии, особенно если проклятым может понадобиться ваш уход. Вот в боях на планете нам понадобитесь вы с вашими умениями–
Барахиэль прервал его поднятой рукой.
— Разве оставаться здесь не опаснее? — спросил он резче, чем намеревался. — Открой крепость огонь, и я тут же погибну. Шансов выжить почти не будет. Разве они станут заметно выше, когда я окажусь на борту звёздной крепости с верными воинами рядом?
— Нет, если нас собьют турели точечной обороны, — заметил Кастиэль.
Апотекарий повернулся к изничтожителю и одарил того испепеляющим взглядом, отчего он тут же затих.
— А что насчёт проклятых? — поинтересовался Азариэль с явной неприязнью в голосе. Барахиэль проигнорировал это, напомнив себе о собственном отвращении к роте смерти. — Их нельзя оставлять без присмотра.
— Они не дети, брат, — ответил апотекарий. — А я им не нянька.
— Неважно, — невозмутимо сказал Адариэль. — Дума приказал вам оставаться здесь.
— Я не подчиняюсь приказам Думы, сержант, — произнёс Барахиэль. — А ты заблуждаешься, считая, будто я предлагаю тебе выбор. Ты не офицер, поэтому не обладаешь властью над ротой и её ресурсами. Я ''присоединяюсь'' к вашей экспедиции, и это не обсуждается.
Они переглянулись, и апотекарий понял, что убедил их.
— Да, мой лорд, — ответили все трое одновременно.
Вознося благодарности Сангвинию, апотекарий покинул ангар. Он узнает, что случилось с Кретацией за время отсутствия Расчленителей, и спасёт свой капитул.
Ярость не заберёт его, как больше никогда не заберёт ни одного Расчленителя.
