848
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{Перевод Д41Т}}
{{В процессе
|Сейчас =2829
|Всего =36}}
{{Книга
Издав животный рёв, Дума ринулся обратно в бой.
==='''Глава двадцать восьмая'''===
Поднимаясь всё выше, Барахиэль чувствовал дрожь крепости-монастыря под обстрелом ''«Кретацийского судьи»''. Тряска была небольшая, как от далёкого землетрясения.
В нижние уровни запустила свои когти порча: по покрытым сырым мхом стенам из неровного камня распространялся слой кальциницированной кости и меди, а в узком коридоре, по которому шагал Барахиэль, разносилось эхо звуков, с которыми апотекарий задевал сталактиты и кальтемиты верхушкой шлема. Пока он проходил мимо ряда небольших камер для сна, безумная вонь человеческих и звериных тел в сочетании с варп-скверной сжимала его горло словно тиски. Раньше это место было жилой зоной для трэллов капитула, однако теперь здесь обитали самые гнусные отбросы из орды предателей. Зверолюди и мутанты, которые не могли сражаться, служили своим мерзким владыкам рабами-оружейниками и инженерами, но чаще всего они были просто едой. По пути Барахиэль встретил лишь горстку таких презренных существ, и каждого Расчленитель казнил болт-снарядами в сердце и голову.
Космодесантник был почти рад встретить их, ибо они ослабляли его боль и жажду смерти.
Картолит привёл апотекария в небольшую часовню с гораздо более качественной кладкой, нежели в жилых помещениях. В центре была вырыта яма с песком, обложенная камнем и деревянными досками. Она напоминала примитивные арены на диких мирах и в лицеумах миров-ульев, где богатеи ставили огромные деньги на смерти бойцов, чья кровь хоть немного окрашивала серые жизни. Опустившись на колено, Барахиэль принялся рассматривать брызги и пятна артериальной крови. Судя по свежим следам, здесь проводился ритуальный поединок, а самые старые говорили о казнях.
Снаружи арены валялись груды обезглавленных скелетов, а черепа были сложены двумя пересекающимися пирамидами, которые превосходили высотой даже дредноута. От вида вырезанных на них рун у апотекарий скручивало желудок. У помещения имелось восемь углов и восемь сторон, и до Барахиэля доходили слухи о том, что это число являлось священным для их гнусного бога. Когда над головой Расчленителя раздался треск, он поднял взгляд и увидел наверху распятые скелеты, прибитые к расколотым фрагментам имперской аквилы. На ризах и сутанах виднелись красновато-коричневые пятна. Люди явно мучались ещё несколько часов после того, как их распяли.
Барахиэль отправился дальше, сжимая цепной клинок с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Тряска усиливалась, и несколько раз ему даже приходилось опираться на стены. Кладка здесь несла следы древности, но она была крепкой и однообразной, что говорило о мастерстве каменщиков. От дрожи воздух наполнялся пылью, царапающей горло апотекария, а сквозь щели в стенах и потолке просачивался пурпурный свет. Кроме того, Барахиэль видел оставляемые орудийным огнём шлейфы, ионные следы от двигателей истребителей и возникающие в результате бомбардировки розовые молнии.
Запах пепла и огня пробивался даже сквозь затхлую вонь старого камня.
Барахиэль пробежал через открытый портал и оказался на крытом переходе бастиона, что вёл к укреплённым казармам, где некогда размещалась Первая рота. Над ними возвышалась скребущая небеса Чёрная башня реклюзиама, окованная покрытым воронками железом. Её рубиновые витражные стёкла переливались в свете обстрела. Когда он пересекал стену, его заметили двое астартес-еретиков, но их удивление дало апотекарию необходимую долю секунды, чтобы поднять пистолет. Когда предатели в отливающих чёрным и багровым доспехах бросились к Расчленителю, тот нажал на спусковой крючок, открывая автоматический огонь. Первый изменник рухнул с разбитым визором и дымящейся кровавой воронкой вместо лица, от которого осталось лишь месиво из фрагментов костей и опалённого мяса. Второй же пошатнулся, лишившись наплечника. Ответный огонь оставил на пластроне Барахиэля выбоины, а осколки вонзились ему в грудь. Из ран потекла кровь.
Второй очередью апотекарий разорвал изменника на куски.
Космодесантник остановился, чтобы собрать с трупов боеприпасы, после чего продолжил движение над огневой галереей, утыканной штурмовыми пушками «Икар» и батареями буксируемых противовоздушных орудий, которые посылали в небеса снаряды. Галерея находилась меньше чем в ста метрах под ним, однако огонь её пушек был едва слышен из-за снарядов макро-пушек и плазменных зарядов, выпускаемых ''«Судьёй»''. Барахиэль не хотел задерживаться ещё сильнее, поэтому воспротивился желанию расстрелять скованные цепями расчёты и надзирателей в чёрных одеяниях. Он мельком увидел, как перехватчики «Грозовой ястреб» пикируют на орудийные батареи и выпускают ракеты, оставляя следы из огня и белоснежного дыма.
Каземат недалеко от Барахиэля исчез в облаке испарившегося камня.
Апотекарий выбил плечом дверь в конце перехода и выпустил град болтов в создание с дрожащими щупальцами и грязными железными мехадендритами, разорвав того на куски. Чёрный балахон с капюшоном скрывал явные мутации, отчего казалось, что существо просто уродливо. Из ран поверженного врага лилось масло вперемешку с тёмной кровью, а от бледной немытой плоти исходила вонь испорченного мяса. Товарищи убитого яростно завизжали, поднимая тревогу и отсоединяясь от когитаторных банков, что использовались для слежения за состоянием оборонительных батарей в этой части крепости-монастыря. Они бросились на Расчленителя со своими электропосохами, стегающими хлыстами и жужжащими пилами. Переключив болт-пистолет в режим автоматического огня, космодесантник ринулся им навстречу. Выпущенные снаряды столкнулись с акустическими волнами и сдетонировали в воздухе, усыпав пол золотыми осколками.
— Ты проиграешь, Расчленитель, — прострекотал магос в капюшоне, чья голова напоминала ухмыляющийся череп демона. — Избранный бога войны ждёт тебя.
— Мне плевать, — ответил апотекарий, потроша создание второй очередью.
— Это быстро изменится, — сказал второй магос, чей вкрадчивый голос был слышен даже сквозь завывания на мусорном коде и безумные боевые кличи его рабов. — Скоро истинные боги одержат победу, а те, кто до сих пор подчиняются владыке-трупу, будут прокляты на вечную боль и страдания.
Барахиэль ухмыльнулся и активировал цепной меч.
— Тебе неведомы страдания. — Он поднял клинок. — Давай я их продемонстрирую.
Клыкастые воксмиттеры изрыгали полные агонии потоки мусорного кода, когда Расчленитель описывал оружием широкие дуги, разрубая тела. С каждым взмахом отлетали конечности, вываливались блестящие чёрные органы и лились потоки ихора. Барахиэль с отвращением заметил, что у нескольких врагов между артериями и органами имелись пасти как у миног, чьи распухшие языки бешено хлестали умирающих магосов. Покалеченные гибли под сабатонами космодесантника или же отбрасывались в сторону. Крошились черепа, трескались кости. Предсмертные хрипы смешивались с булькающими проклятиями на бинарике.
Магосы и их слуги не смогли оказать достойного сопротивления.
Барахиэль прошагал по трупам, не обращая внимания на влажные звуки измельчающейся плоти и сухой треск костей, затем установил магнитные гранаты на главные когитаторные банки и башни-процессоры. Когда он запечатал за собой проход, раздались взрывы, и по дверям забарабанили осколки. Апотекарий побежал дальше. В светлицах и камерах Первой роты он не встретил опасных противников, так как все воины, которые могли бы назвать эти помещения своим домом, были отозваны к линии фронта или занимали оборонительные позиции в монастыре. На стенах здесь висели стяги и трофеи с геральдикой легендарных чемпионов, сержантов и капитанов, что вели Расчленителей к их самым величайшим победам и ныне покоились в криптах под ногами Барахиэля.
Коридоры под Чёрной башней, как и она сам,а были сделаны из иного материала, нежели остальная часть крепости: из чёрного базальта и касситерита вместо гранита и железа. В проходах там стоял сильный запах коптения, порождаемый исходящим от поверхностей вулканическом жаром. Апотекарий бежал по коридорам мимо трофеев из тысяч войн и реликвий легендарных героев, которые уже никогда не вернуть в рабочее состояние. В какой-то момент он миновал камеры для покаяния с всухую сложенными из камня одрами, девятихвостыми электроплетями и витками колючей проволоки для самоистязания. Золотая точка на его картолите продолжала увеличиваться.
Шли минуты, а крепость-монастырь так и продолжала содрогаться.
Дорогу ему внезапно преградила арка с закрытыми дверьми из тёмного железа. По обеим сторонам от них находились караульные посты, где уже давно не стояли стражи. На самих дверях виднелись выгравированные кретацийские руны с подробным описанием клятв, приносимых каждым братом при вознесении в ряды капитула. Как подумал Барахиэль, они были напоминанием о том, что не учинение резни являлось истинным предназначением капитула, а защита людей Императора и Его царства, за которое Сангвиний отдал свою жизнь. Обуянные жаждой битвы, братья апотекария иногда забывали об этом.
Расчленитель попытался силой открыть дверь. Его визжащие сервомышцы вступили в противоборство с запирающими механизмами, а капли выступившего пота начали огибать глазницы и увлажнять коротко остриженную бороду. Космодесантник даже продавил тёмное железо на глубину до костяшек пальцев, но двери не поддались. Тогда он достал из бандольера последние крак-гранаты и установил в том месте, где, как ему казалось, металл уязвимее всего. Затем Барахиэль отошёл назад, следя обратным отсчётом на ретинальном канале.
Раздался взрыв, а визг металла возвестил о том, что двери поддались.
Базилика Памяти была увеличенной версией реклюзиама на борту ''«Виктуса»'' с тем же чёрным базальтом, гармонично сочетающимся с касситеритом, и полом из высеченного гранита. Удивительно, но вместо альковов для автохористов и киберхерувимов здесь были реликвии капитула, за что Барахиэль испытал благодарность. Ему очень не нравился религиозный окрас, который те привносили в ритуалы Расчленителей. Сам апотекарий являлся воином, рождённым в уже забытую эпоху, когда религиозность считалась среди астартес преступлением, а человечество ещё цеплялось за свет благоразумия.
Из рва с вулканическом песком торчали почётные клинки из стали-серебрянки, на которых микроскопическим текстом были выгравированы имена павших воинов и легендарных героев, а приходское пространство обрамляли боевые знамёна десяти рот с боевыми отличиями, вышитыми потускневшими нитями артериально-красного цвета и относящимися ещё ко временам Великого Очищения и рождения капитула. Стяги располагались в порядке старшинства подразделений: с Первой и Второй ротой впереди и Девятой и Десятой сзади. Барахиэль отсалютовал знаменам Чётвертой и капитула. Последний висел над базальтовой трибуной.
Апотекарий прищурился, когда волосы у него на загривке вдруг встали дыбом. Он почувствовал на себе взгляд, полный ненасытной жажды насилия и резни, и, поменяв положение ног, напряг мышцы. Барахиэль вглядывался в тени, ища угрозу, а его пальцы сжимались на дужке активации клинка.
Жизнь ему спас инстинкт Адептус Астартес.
Некто в чёрной броне и с рычащим цепным оружием врезался в него словно комета. Ему почти удалось пронзить горло апотекарию, но тот, ведомый рефлексами, стремительно перекатился и вскочил на ноги. Цепной меч вновь устремился к горлу Барахиэля, и во время парирования Расчленитель краем глаза заметил красные полосы на чёрном фоне. Когда осознание пришло к нему в виде двух слов, разум и сердца апотекария опутали ледяные щупальца страха.
Рота смерти.
В его голове зароились вопросы.
Как воин смог столько продержаться так близко к врагу?
Был ли он настоящим Расчленителем или порождением Ярости, возникшим в результате ослабления разума из-за галлюциногенов, которые Барахиэль успел вдохнуть за время проникновения?
Клинок воина роты смерти с шипением рассёк воздух в направлении черепа апотекария. Удар был такой силы, что смог бы расколоть танковую броню. Противник практически застал Барахиэля врасплох, но тот отступил в сторону и отклонил меч в гранитный пол. Из-за огромной инерции оружия для этого хватило лёгкого касания. Клинок разбил камень, и в том месте, где прежде стоял апотекарий, осталась воронка. Барахиэль вознёс благодарность Гиллиману за время, проведённое в крестоносных флотах Чёрных Храмовников, и за мастерство владения мечом, которому рыцари Дорна научили Расчленителя на своих аренах. Апотекарий смещался из стороны в сторону, уворачиваясь от шквала мощных ударов цепным клинком, что с рычанием устремлялся к его горлу и рукам. Те выпады, коих Барахиэль избежать не мог, он отбивал плоской стороной собственного меча.
Неудачи обозляли безумного Расчленителя, поэтому его атаки становились всё свирепее и неистовее. Громогласный удар расколол скулу Барахиэля и оставил на левой линзе паутину тонких трещин. О внутреннюю поверхность визора застучали выбитые зубы. Затем предатель глубоко погрузил цепной меч в бедро апотекария, отчего в нервных окончаниях вспыхнула боль, а клетки Ларрамана принялись сворачивать текущую из раны кровь сразу, как только воин роты смерти вытащил клинок. Фармакопея впрыснула в тело Расчленителя смесь обезболивающих и синтетических стимуляторов, которые позволяли ему оставаться в сознании и сражаться.
Изменник вновь бросился на него, с пеной у рта изрыгая проклятия на архаичном баальском, но Барахиэль, увернувшись от описавшего дугу клинка, подошёл ближе и яростным ударом головой вывел противника из равновесия. Следом он рубанул по другому Расчленителю, не обращая внимания на повреждения собственного оружия и вонзившиеся в его нагрудник зубья. Зов крови звучал ещё громче, чем прежде, а монотонные предупреждающие сигналы заглушались грохотом сердец и адреналиновым звоном в ушах. Всё это сулило ему чистоту намерений, которой наслаждались лишь самые свирепые сыновья Сангвиния.
Он оттеснил воина чередой мощных рубящих и колющих выпадов, одновременно с этим впечатывая сабатон тому в колено и ломая кость. Выковав внутри себя клинок из ярости, Барахиэль связал мысленное оружие с собственной волей и рычащим в руках цепным мечом, а затем нанёс сокрушительный удар по нагруднику врага. Дёргающийся безумец продолжал хвататься за апотекария пальцами даже несмотря на то, что мономолекулярные зубья превратили его сердца в желеобразную массу.
Барахиэль принялся успокаивать дыхание глубокими вдохами, чтобы восстановить самообладание.
Внутри апотекария нарастал ужас, пока он следил за корчащимся на клинке воином, чья жизнь стекала в увеличивающуюся красную лужу на полу. Это не было ни иллюзией Ярости, ни галлюцинацией. Перед ним находился пронзённый мечом и умирающий Расчленитель. Сраженный его рукой. Барахиэль совершил убийство не под действием ярости Сангвиния, но сохраняя самоконтроль и адекватно воспринимая реальность.
Убийство хладнокровное и чистое.
Пузырящаяся кровь толчками вырывалась изо рта умирающего, навсегда унося его жизнь, и брызгала как из пробитого шланга.
Поражённый тем, что он совершил, Барахиэль отправился на поиски катакомб.
