827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
Вард не ответил. Вместо этого он, слегка улыбаясь, смотрел, как высоко над ними взорвался шаттл капитана.
== Четыре ==
Капитан попытался открыть глаз. Запёкшаяся кровь помешала это сделать. В нос ворвался опасный запах хладагентов шаттла, горящих волос и невыносимая вонь человеческих выделений. Грудь, поясница, ноги, руки – всё болело, но Зубы Императора, по крайней мере, он чувствовал их. В ушах всё ещё звенело от грохота, но пробивались и другие звуки: огонь и что-то ещё, крик. ''Взрыв!'' Память о взрыве вспыхнула в голове, чёрный дым поступал в пассажирское отделение из передней части шаттла, ослеплял и заполнял лёгкие. Затем порыв ветра унёс дым, стало видно безвольно свисавших на ремнях безопасности пилотов и слышны крики моряков.
Незадолго до этого на земле Бекет посмотрел в глаза убийцы-туреосу и оцепенел, но когда корабль, любой корабль, оказывался в опасности, настоящий моряк всегда мог о себе позаботиться. Капитан уже действовал. Он встал и позвал Варранта. Он едва услышал собственный голос среди рёва пикирующего шаттла. Один из офицеров с окровавленной головой присоединился к нему, но не устоял на ногах, когда шаттл покачнулся, и отлетел на корму. Затем шаттл сильно встряхнуло, и Бекет с Варрантом поскользнулись и заскользили по покрытой ковром палубе к кабине. Варрант освободил тела несчастных пилотов от ремней безопасности, а Бекет взялся за средства управления. Синоп по-прежнему лежал под ними, повсюду внизу виднелись широко раскинувшиеся пригородные трущобы. Не было никаких разрывов между домами, никакого свободного пространства, чтобы найти место для посадки – одни лачуги и запруженные людьми улицы.
Падение выровнялось, но набирать высоту было уже слишком поздно. Кто-то втолкнул его в спасательную капсулу. Капсула закрылась, и её выбросило в воздух.
Засохшая кровь треснула, и веко слегка приоткрылось. Он видел только размытое пятно, взгляд не мог зафиксироваться, пока не прошло некоторое время, и он не сумел сосредоточиться. Оказалось особо и не на что смотреть, только несколько сантиметров перед лицом со спасательными инструкциями на официальном шрифте Флота. Он всё ещё находился в спасательной капсуле.
Бекет осторожно переместился в сторону в ограниченном пространстве. Капсула не сдвинулась и не закачалась. По крайней мере, во что бы он ни приземлился, оно было прочным. Капсулы создавались с расчётом защитить пассажира от вакуума, по крайней мере, на короткое время, достаточное для организации спасения. Они также могли выдерживать снижение с высокой орбиты на гравишутах и замедляющих спуск стабилизаторах. Но шаттл находился так низко, что почти не оставалось времени для срабатывания любой из этих систем. Он не должен был выжить.
Проигнорировав протесты тела, Бекет начал возиться с выходным люком. Он должен выяснить, что произошло. Он должен выбраться из капсулы, и звуки огня снаружи только подстёгивали это желание. Он попробовал глубоко вздохнуть. Грудь болела, но была только ушиблена. Возможно, сломано ребро. Капсула выдержала удар, но туловищу пришлось тяжелее всего, когда ремень безопасности сдержал рванувшееся тело. Он старался не двигать шеей, опасаясь хлыстовой травмы или чего-то хуже, но беглый осмотр не показал ничего, кроме слабого окоченения.
Корпус капсулы приглушал звуки огня. Они казались далёкими, но всё равно угрожающими. Капсула могла защитить его от жара, но станет могилой, когда закончится воздух. Он открыл люк, и на секунду мельком увидел окружение, а затем ворвался огонь. Он захлопнул люк, но лицо и рука уже обгорели. Он сдержал крик, борясь с шоком и болью. Затем прикусил щёку, зажал непострадавшую руку подмышкой, останавливая инстинктивную дрожь от ожогов, и начал медленно дышать, настолько глубоко, насколько мог, пока полностью не пришёл в себя. Он вывернулся из тяжёлого кителя и обернул им голову, стараясь не касаться болезненной раны. Потом снова открыл люк, и, пробормотав молитву, бросился в огонь.
Лом повернулся, с трудом расширяя трещину в боку спасательной капсулы.
– Коммандер, – позвал старший армсмен Викерс, всё ещё держа капсулу открытой.
Первый помощник посмотрел внутрь на раздавленное и покалеченное тело.
– Лейтенант Аден. – Вард узнал труп амбициозного бывшего офицера мостика. Он кивнул адъютанту, который сделал маленькое примечание стилусом на планшете.
Старший армсмен Викерс подозвал пару других армсменов, чтобы они помогли вытащить тело, а коммандер Вард направился назад к фюзеляжу шаттла, пока вокруг пылали трущобы Синопа.
Огонь вспыхнул сразу после крушения и быстро распространился. Топливные баки шаттла были заполнены до отказа, чтобы вырваться из объятий гравитации планеты. Эти баки разорвал начальный взрыв, а затем они подверглись дополнительной нагрузке во время последнего спуска. Тесные и переполненные трущобы представляли собой пороховую бочку, и если бы этим вечером дул сильный ветер, то, возможно, в опасности находилась бы вся южная половина города.
Обломки шаттла капитана лежали в центре почерневшего круга опустошения, вырезанного среди покосившихся сараев и жилых многоквартирных домов лазерными лучами шаттла первого помощника, пока расчищали место для приземления.
Многие обитатели трущоб уже убежали либо от огня, либо от лазеров шаттла, разрушивших их дома. Некоторые, однако, требовали пропустить их к развалинам и позволить вытащить имущество или родственников из-под обломков. Вард приказал сопровождавшим его двум дюжинам армсменов оцепить периметр вокруг места падения и сдерживать обитателей трущоб всеми доступными средствами.
Стоял запах, который Вард ненавидел сильнее всего, не тел, а этого места. Смесь гниющих продуктов, химических отходов и человеческих нечистот. Это было зловоние нищеты. Они не могли дождаться, пока армсмены Викерса найдут тело капитана. Тогда он навсегда сможет убраться из этой помойной ямы. Разумеется, здесь никто не был рад видеть Варда и группу с “''Безжалостного''”. Его шаттл был почти готов, когда капитан взлетел, и поэтому они оказались здесь первыми – в восьми километрах к западу от резиденции эпитрапоса в предместьях Синопа. Им потребовалось около двадцати минут, чтобы добраться до места падения: стометровая борозда протянулась сквозь переполненные лачуги и многоквартирные дома одной из пригородных трущоб Синопа.
Как только они приземлились, то объявили, что область переходит под юрисдикцию Флота. Вард уже связался с “''Безжалостным''” и приказал лейтенант-коммандеру Гвиру направить на поверхность дежурный шаттл полный армсменов. Вард не ожидал найти что-нибудь в обломках, что указывало бы на его связь с происшествием, но не желал рисковать.
При обычных обстоятельствах командование мог взять провост-арбитр, но он продолжал сражаться с протестующими в центре города. По иронии судьбы, он впоследствии похвалил решительные действия первого помощника и принятие им командования, как “хрестоматийный пример быстрого развёртывания при происшествии”.
Как только прибыло подкрепление армсменов, Флот полностью взял под контроль область вокруг места крушения. В любом случае эти пригороды фактически являлись запретными зонами для местных аварийно-спасательных служб. Без надлежащих дорог и с переполненными обитателями трущоб улицами, район был почти непроходим. Те немногие спасательные бригады и блюстители порядка Синопа, что добрались до места крушения, были встречены армсменами “''Безжалостного''” и получили недвусмысленный совет ограничить своё внимание местным населением и оставить Флоту самому разбираться со своими делами.
Обезопасив периметр, коммандер Вард начал отправлять поисковые группы к обломкам шаттла и спасательным капсулам. Даже при помощи второго шаттла в небе было трудно определить, где среди ветхих и заброшенных лачуг упали капсулы. Дым от пожаров затянул целые кварталы, а жар от огня сделал полёты на низких высотах опасными.
Даже обнаружив капсулу, поисковые группы сталкивались с проблемой, как пересечь оставшееся расстояние до периметра. Огонь вокруг места крушения погас, и убежавшие жители начали возвращаться и собираться свободным кольцом вокруг периметра, иногда крича, иногда что-то скандируя. Они были беспомощны, когда смерть и разрушение обрушились на них сверху, но разрушители спустились на землю, их можно было увидеть и потрогать, и обрушить на них месть.
Викерс не предоставил им подобной возможности. Он лично возглавлял каждую вылазку, и его дробовик стал обжигающе горячим от стрельбы. Когда он и его армсмены выходили, они целились высоко, стреляя грязным аборигенам в голову и грудь. Возвращаясь, они целились низко, стреляя преследователям по ногам и ступням так, чтобы они падали и мешали тем, кто бежал за ними. Каждый раз, когда Викерс возвращался, ещё одно имя вычёркивалось в списке погибших офицеров, но пока среди них так и не оказалось того, что так горячо желал услышать Вард.
Бекет вжался в дверной проём, когда очередная узкая повозка прогремела мимо, загруженная семьёй, её имуществом и кричащими хныкающими детьми. Он приземлился прямо в многоквартирный дом, пробив насквозь хлипкую крышу и дешёвые перекрытия, пока капсула не врезалась в землю. Он понятия не имел, жил ли кто-то на пробитых им этажах. Огонь вспыхнул где-то на среднем ярусе, возможно, причиной пожара стала разбитая лампа или кухонная плита. Пламя разогнало всех выживших и превратило дом в огненный ад. Он едва успел выбраться, прежде чем обрушилось здание, завалив капсулу обломками и едва не задев его. Теперь он был один и брошен на произвол судьбы в городе, жаждущем имперской крови.
Он потерял в пожаре китель, а лицо почернело от сажи, поэтому он закутался в кишащее блохами одеяло и укрылся в сточной канаве. У него даже не было пистолета. Ему придётся скрываться, пока он не найдёт своих людей. Он сполз в тёмную дренажную канаву на задворках улицы и оставался там, ожидая спасателей, пока сновавшие туда-сюда над капитаном могучего “''Безжалостного''” толпы не разошлись.
Спасатели не пришли. Он не увидел ни одного армсмена или арбитра, ни даже одного местного солдата, которому мог бы сказать, кто он, не рискуя быть разорванным толпой. Он обернул голову найденной грязной сухой тряпкой и вылез назад на улицу, сутулясь и скрывая лицо. Сразу же он направился к самому большому столбу дыма, который поднимался над тесными переулками, рассуждая, что это было местом крушения и что спасатели будут там, но продвижение сквозь плотные толпы оказалось очень медленным, а столб тем временем перемещался по мере того, как огонь искал новое топливо.
Он сбился с пути и заблудился. Не было никаких указателей, никаких карт, одни только одинаковые, покрытые слоем глубоко въевшейся грязи здания из песчаных кирпичей и грубых досок. Боль в груди, лице и руке вернулась и становилась сильнее. Он прищурился и снова посмотрел на дым, который вырисовывался на фоне заходящего солнца, пытаясь понять его источник. Ноги налились свинцом, и он не раз и не два падал на землю, когда мимо проталкивались люди.
Воздух был спёртым, он задыхался от поднятой беженцами грязи и пыли. Давка на улицах стала просто ужасной. Он никогда не прижимался так близко к другим телам, никогда не оказывался в ситуации, где было так мало места, чтобы двигаться или дышать, даже когда вёл забитые взводом армсменов штурмовые транспорты и ожидал, что врежется в борт цели или будет мгновенно испарён защитными турелями.
Затем он услышал дальше по улице характерный грохот дробовика. Толпа закричала и побежала к любым выходам, которые могла найти. Подстёгнутый звуком Бекет врезался в людскую массу. Он получил удар сбоку по голове и упал. Он перекатывался под ногами, пока не врезался в стену. Капитан огляделся и на мгновение увидел в переулке мелькнувшую униформу Флота. Он поднялся на ноги и споткнулся. Это бежало отделение армсменов и уорент-офицер. Один из армсменов перекинул через плечо тело. Толпа преследовала их, швыряла камни и кричала. Уорент-офицер снова повернулся и, не целясь, выстрелил. Преследователи завопили, и Бекета повалили на землю, хотя выстрел безопасно прошёл над головой. Затем он поднялся вместе со всеми, и они продолжили преследование до самого места крушения.
– Коммандер, у нас выживший.
Вард почувствовал в животе холод. Каким-то образом он знал, что мерзавец выживет. Он повернулся к Викерсу, который без видимых усилий нёс на плече тело. Остальная часть его отделения расположилась вдоль периметра, а преследовавшие их голодранцы кричали и бросали камни, укрываясь позади обломков.
Викерс аккуратно снял тело с плеча и положил перед первым помощником. Тяжёлое лицо было покрыто синяками и ушибами, и кровоточило, волосы спутались в крови. Полученная днём огнестрельная рана в боку вновь открылась, и кровь впиталась в униформу.
– Это не капитан Бекет.
– Никак нет, сэр, это – уорент-офицер Варрант. Он спустился в баке для мусора. Ему просто чертовски повезло, сэр.
Коммандер Вард протянул руку адъютанту, который передал стилус и планшет. Вард отпустил его кивком головы и снова повернулся к старшему армсмену.
– Капитан привёл этого человека с “''Граника''”, да? Его личный помощник?
– Так точно, сэр.
– Этот человек сегодня днём заслонил капитана от пули, да? На ступеньках собора?
– Так точно, сэр, заслонил.
У коммандера в руке появился пистолет.
– Если он может заслонить капитана от пули, мистер Викерс, то он может заслонить от пули и меня.
Варрант моргнул, открывая глаза, и первый помощник выстрелил ему в голову.
Увидевшая сцену фигура в толпе, которая проталкивалась вперёд, внезапно остановилась. Человек скрылся в толпе.
Вард отошёл и сделал последнюю заметку стилусом. Викерс не двигался.
– Возьмите тело, мистер Викерс. Мы ничего не можем оставить. Произошла ужасная трагедия: тело нашего капитана пропало в огне, погибло так много прекрасных и многообещающих офицеров, но мы искали столько, сколько могли, и не нашли ни одного оставшегося в живых, мистер Викерс, ни одного оставшегося в живых.
– “''Безжалостный''” был моим прежде и снова стал моим. Вспомните, мистер Викерс, какую услугу я вам оказал. Вспомните, чем вы обязаны мне. Забирайте его и уходим. Не волнуйтесь, дальше всё будет, как прежде.
Моряки погрузились в шаттлы и покинули опустошённые районы, оставив их в руках местных обитателей. Некоторые жители трущоб начали постепенно возвращаться, они искали друзей или родственников, или просто подбирали всё, что могли найти. Многие из тех, кто жил там, имели слишком мало и потеряли даже это, поэтому не стали утруждать себя возвращением. Они взяли то, что могли и направились в другую часть пригорода, чтобы попытаться осесть там. Другие, по большей части молодые люди, которые не сумели отомстить морякам, собирались в группы, чтобы начать мстить всем подряд.
С наступлением ночи пришла пора уже ближайшим районам окунуться в волну насилия, когда банды пересекли границы и начали грабить и красть всё подряд. Жители сопротивлялись и защищали свои дома. В тенях под прикрытием праведного возмездия явила себя бесчисленная вражда, и были сведены старые счёты. Командиры местных войск не желали посылать своих людей в лабиринты глухих улочек, и довольствовались сдерживанием волнения в трущобах, не давая ему перекинуться на богатые районы. Насилие пошло на убыль только после трёх дней террора, и произошедшие злодеяния часто использовались в будущих стычках между бандами из разных районов в качестве оправдания.
Эпицентр, те самые окрестности вокруг места крушения, относительно не пострадали. Возможно, потому что никто из тех, кто ходил среди оставшихся в живых и видел их лица и слёзы, не смог поднять на них руку, чтобы усугубить страдания несчастных.
Хуже всего пришлось раненым. Та немногая работа, что была доступной в трущобах, представляла собой неофициальный и неквалифицированный тяжёлый труд.
Физически искалеченным, по сути, не оставалось ничего иного, кроме как побираться на улицах, моля о милостыне тех, кому было нечего им дать.
После аварии шаттла ближайшая благотворительная богадельня распахнула двери для раненых и обездоленных. Она оказалась быстро переполнена, и монахи и их помощники решили занять пустующие соседние здания, чтобы предоставить приют нуждающимся. Сначала поступали в основном пострадавшие от огня, а затем, когда Флот приземлился, последовало несколько волн огнестрельных ранений, для лечения которых монахи прибегли к помощи поселившегося неподалёку и скрывавшегося от властей подпольного хирурга. К раннему вечеру богадельня начала пустеть, когда многие здоровые отправились собирать то, что осталось после моряков, или просто желая первыми покинуть район. С наступлением ночи монахи закрыли отдалённые здания и собрали всех в главной палате. Происходившие время от времени ситуации, которые требовали неотложного медицинского вмешательства, и эмоциональные вспышки оправившихся от шока, заставили их напряжённо трудиться до самого утра.
Перерывы случались нечасто. Все занимались или чей-то чужой болью, или своей. Поэтому никто не потревожил тихого человека, который забился в один из углов и не издавал ни звука, но достаточно размеренно дышал. Те, кто мельком бросал на него взгляд, видели, что он просто смотрел в космос, и быстро забывали о нём, направляясь к пациентам в критическом состоянии.
Капитана мутило, тошнота поселилась в животе. Она уходила намного глубже, сквозь пол, сквозь кору планеты в её расплавленное ядро. Он видел место крушения. Он видел коммандера Варда. Он видел, что они сделали с Варрантом. Это должно быть ошибкой. Это должно быть просто какой-то ужасной, ужасной ошибкой.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
