Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3092
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2627
|Всего =33
}}
== '''Глава 26''' ==
Я поманил его к себе и нахумурился, увидев, что на нижней части панциря мигает огонек. Он означал: «''Объем данных заполнен''». Это удивило меня, поскольку память машины измерялась днями. Я послал череп шпионить за Шард, но он каким-то образом потерял ее, или она его. Тем не менее, там были целые дни записей.
Что же он услышал? == '''Глава 27''' == Я стал слушать. – Мне плевать, готов ли дух «Святого Сангвиния», лететь на это проклятое задание все еще мне. Киказар записал эти слова, то есть он, должно быть, отслеживал Шард еще до того, как я его послал. Видимо, его когитатор посчитал ее речь важной. Качество пикта было скверным, но я проследил, как череп-наблюдатель спустился к ходившей туда-сюда Шард. Только приблизившись, он засек второго собеседника. Тот говорил тише, но от этого не менее властно. Это был командир авиакрыла Просферус. – Это не задание, – прошипел он, оглянувшись через плечо. – И Трона ради, не повышайте голос. – В шторме что-то есть. Мы не можем продолжать игнорировать его. – У нас приказ держаться на расстоянии, пока феномен не удастся оценить. – Думаете, Плайнту привиделось? У этого мальчишки нет воображения. Я встречала сервиторов с большим даром абстрактного мышления. С чего вы… – Довольно! Его голос поднялся совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы заставить ее умолкнуть – по крайней мере, на какое-то время. – Мы не знаем, что видел Плайнт, – произнес Просферус. – Сейчас нет никаких свидетельств помимо бреда травмированного механика. – Кроме пуль, засевших в машине. – Приказы есть приказы. Даже если мы их ослушаемся, что вы предлагаете делать? Отправить наши ослабленные силы в этот ураган, где то ли есть орочьи истребители, то ли их нет? Это самоубийственная операция. – Альтернатива состоит в том, чтобы дождаться, пока они нападут и уничтожат нас. – Значит, мы в любом случае умрем, – отозвался Просферус. В отличие от расхаживавшей Шард, он не выглядел раздраженным. В сущности, его голос стал тише: он говорил так спокойно, словно вел светский разговор о погоде. – Если нападем сейчас, то сможем застать их врасплох. – Или влететь прямиком в ловушку. У нас приказы обезопасить летнюю резиденцию губернатора Долос и дожидаться подкреплений. – Подкреплений? – Шард нахмурилась. – Когда их отправят? – Не раньше, чем Салус завкончит анализировать шторм. В ответ Шард выругалась, но меня больше разъярило то, что шато было упомянуто как «летняя резиденция» Долос. Слуги говорили о нем с таким почтением, что мне раньше не приходило в голову, что это лишь временное жилище, и у губернатора, вероятно, есть гораздо более величественный и безопасный дворец на другой стороне Бахуса. Мы теряли жизни, обороняя это место, лишь для того, чтобы у нее оставался доступ к сезонному пристанищу. – Сэр, половина нашей разведки в кармане у губернатора Долос. При желании она может держать нас тут неопределенно долго. Нам надо, чтобы верховное командование признало угрозу, которую представляет собой шторм. – Предлагаете, чтобы я отступил от приказов? Сделал, как считаю уместным? – Думаю, иногда необходимо отделять дух приказа от его буквы. – Ясно, – произнес командир авиакрыла. – Итак, вам кажется, что в духе наших приказов будет взять вашего пропагандистишку и полететь в вихрь? Шаги Шард замедлились. Она бросила взгляд на Просферуса. – А он тут причем? – Если вы отправитесь туда, нам нужна запись происходящего. Похоже, он единственный, кто способен засекать технологию зеленокожих, и у него точно есть подходящее записывающее оборудование. Если вам хочется найти подтверждение того, что орки что-то прячут, он был бы полезным ресурсом. Гипотетически. Шард посмотрела на него, хотя с ракурса пикта я не видел ее лица. – Да, сэр, – сказала она через секунду. – А потом, сумей вы предоставить доказательства угрозы, мы могли бы запросить дополнительные средства. – Да, сэр. Просферус кивнул. – Хорошо, значит решено. Разумеется, вы не можете так поступить, поскольку это будет изменой. Но по крайней мере, теперь мы точно понимаем, чего вы не должны делать, верно, командир звена? – Да, сэр. – Хорошо. – Он улыбнулся. – На этой ноте: вы сегодня в патруле? – Да, сэр. – Поручите его кому-нибудь другому. Я освобождаю вас от обязанностей. Только сегодня. – Сегодня, сэр? – Да, – ответил Просферус. – Уверен, вы сможете найти, чем занять свое время. Я прекратил воспроизведение и положил подбородок на руки, а мой взгляд перескочил на испорченное вино, которым меня снабдила Долос. Оно могло бы быть соблазнительным, если бы меня уже не тошнило от этих изъеденных гнилью плодов. Я не знал, как себя чувствовать. Жертвой предательства, наверное. И манипуляции. Но я чувствовал себя просто дураком. Мне следовало бы разгадать ее, разгадать их обоих, ведь Просферус был ничем не лучше. В сущности, еще хуже, ведь Шард хотя бы рисковала жизнью вместе со мной. Похоже, он предпочел переложить всю ответственность на якобы беглого пилота. Но я не мог их винить, поскольку они были правы. Межзвездная политика каким-то образом взяла верх над связной военной стратегией. Мне было известно, что скрыто внутри грозового фронта – воздушная крепость, намного превосходившая по размеру губернаторское шато с прилегающей территорией. Я ничего об этом не говорил, так как у меня не было ни единого собеседника, а также возможности предоставить какие-либо свидетельства после конфискации Ивазара. И я боялся того, что они сделают, если я заговорю. Однако у Шард не было страха. Должно быть, она что-то сказала. Если ей дали такую возможность. Я возобновил воспроизведение, наблюдая за тем, как Шард исчезла в тени. Именно тогда стала ясна ошибка Киказара. Я не дал ему указаний подслушивать конкретного человека, только разговор, и когда Шард ушла, он решил последовать не за ней, а за командиром авиакрыла. Я засомневался, следует ли смотреть дальше. Его личные беседы не предназначались для моих ушей. Но мне требовалось узнать, что с ней произошло. Поэтому я ускорил запись и отключил звук, велев черепу-наблюдателю восстановить стандартное воспроизведение в том случае, если будет вслух упомянуто имя Шард. На моих глазах Просферус с карикатурной быстротой понесся по лагерю, выкрикивая беззвучные приказы, пока череп-наблюдатель следил за ним из сумрака. Я старался оставаться сосредоточенным, особенно когда воспроизведение замедлялось при упоминании Шард. Однако Просферус отмахивался от любых вопросов насчет нее, пожимая плечами и сообщая другим офицерам, что он дал отгул на вечер. Ее имя встречалось все реже и реже, и я обнаружил, что мои глаза подергиваются пеленой. Не знаю, когда я уснул, но очнулся я от глухого стука в дверь. Пикт все еще проигрывался, однако командир авиакрыла в какой-то момент уже успел удалиться на покой, а Киказар обосновался в тени снаружи его спальни – возможно, из какого-то странного чувства благопристойности. Долбежка продолжалась, дверь сотрясалась под градом ударов. Я узнал ревущий голос, которым это сопровождалось, и испугался, что командир звена Градеолус готовится пробить дерево кулаком. Я отключил воспроизведение. Картинка свернулась, а я поковылял к двери. Та через силу открылась, и показался Градеолус в компании троих вооруженных членов наземного персонала. Стража губернатора Долос стояла лицом к дальней стене, необъяснимым образом выбрав этот момент, чтобы поизучать кору. – Чего вы так долго? – прогремел Градеолус, проталкиваясь мимо меня. – На утро намечена проклятая война, а я из-за вас опаздываю. Я только проснулся и мог лишь моргать в ответ. Впрочем, это не имело значения: он двинулся дальше, и его палец ткнул в Киказара. – Дайте мне эту штуку для пиктов. – Прошу прощения? Градеолус свирепо уставился на меня, но мой одурманенный сном мозг работал медленно и был сконцентрирован на его неухоженных усах. Мое молчание не вызвало у него положительной реакции, глаза сузились. На мгновение мне показалось, что он может ударить меня. Его костяшки, равно как и рукав, уже были в красных пятнах. – Мои извинения, – произнес я. – Я поздно лег, так как работал над пиктом. Я немного сбит с толку. – Вот почему я здесь, – бросил Градеолус. – Я буду героем произведения, как и договаривались. – Я не уверен… – Губернатор Долос настаивает, – перебил он, и его взгляд упал на Киказара. Я не сомневался, что он был способен попросту схватить его, а этого я допустить не мог, ведь мне требовалось просмотреть там целые дни материала. – Подождите, – сказал я, доставая недавно освобожденного Мизара. – Возьмите этого. Он полностью заряжен. Мне не хотелось отдавать череп. Но я уже успел создать копию памяти Мизара, и нужно было узнать, какие еще тайны раскрыл Киказар. Градеолус потянулся к Мизару, но тот с шипением вырвался у него из рук, а сенсоры предостерегающе вспыхнули красным. Потрясенный командир звена подпрыгнул, а затем развернулся ко мне. К его щекам прилила кровь. – Заставьте устройство подчиняться! – взревел он. Я подозвал череп-наблюдатель к себе, бормоча ободряющие слова. – Исполняй свой долг, – произнес я, после чего прошептал литанию согласия. Мизар успокоился, свет потускнел, и он послушно занял место рядом с Градеолусом. Ас-истребитель с подозрением уставился на машину. – Вам нужна помощь? – спросил я. От такого предположения он ощетинился. – Нет, конечно. Монтаж может произвести один из механиков. Просто будьте готовы составить пикт, когда я вернусь. Пока он выходил из комнаты, я отчего-то понял, что больше не увижу Мизара. Наверное, это также означало, что я больше не увижу и Градеолуса, однако не могу делать вид, будто это меня беспокоило. Когда дверь закрылась, я снова бросил взгляд на Киказара. – Продолжить, – произнес я, и череп-наблюдатель повиновался, а я тем временем занялся приготовлением чашки рекафа. В начале материала он продолжал болтаться снаружи покоев командира авиакрыла. Событий было мало. Время от времени он засекал голос, и его продвинутые аудиосенсоры концентрировались на звуке. Однако он так и не услышал ничего важного: просто слуги шли по своим делам. Пока я слушал, мой взгляд привлекла активность за окном. Предстояло просмотреть еще несколько дней съемки, а я не знал, сколько времени у меня осталось. По трясине внизу продирались самолеты, перемалывавшие остатки парка своими шасси. Творился хаос: истребители вытаскивали на пути у бомбардировщиков, ограниченный наземный персонал возлагал тяжелую работу на сервиторов. Хотя машины и были способны выполнять задачи, они не могли самооорганизоваться. Странным образом этот беспорядок напомнил мне об орках. Вот только те действовали все более слаженно, а мы между тем опускались до их уровня. Только когда двое пилотов изготовились к драке на взлетной полосе, я осознал степень своей наивности. Ведь так было всегда. Просто наши конфликты обычно решались за закрытыми дверями потаенных залов, где военные нужды сопоставлялись с деньгами знати. Возможно, способ орков был лучше: разногласия урегулировались лицом к лицу, клинками и кровью, и сильнейший властвовал по праву завоевания. Я увидел, как из шато вышел Градеолус, следом за которым двигался Мизар. Командир звена заорал на бойцов, и те опустили кулаки, избегая смотреть друг другу в глаза. Но этого явно было недостаточно. Ближайший из двух – возможно, зачинщик, или же попросту самая доступная цель – получил оплеуху тыльной стороной ладони по лицу. Это был впечатляющий удар, который отбросил его на несколько футов. И это определенно помогло восстановить дисциплину среди враждующих солдат. – Пошевеливайся, ублюдок! Этот звук заставил меня напрячься. Я вполне неплохо знал голос Стайли, диапазон которого простирался от подобострастного подхалимства до плохо скрываемого презрения. Но здесь он казался разъяренным. Я снова переключил внимание на пикт. Тот все еще показывал коридор, но ракурс уже смещался. Киказар тоже распознал голос или, возможно, был привлечен агрессивной интонацией. Так или иначе, он свернул за угол и забрался наверх, поближе к стене. Там находился Стайли, которого сопровождали двое лакеев. Они сняли кору, покрывавшую дальнюю стену, и скребли ее зазубренными крючьями. Даже при приглушенном свете и сомнительном качестве пикта я видел, что древесина поражена плесневой заразой. Лакеи сдирали секции, пытаясь вырезать гниль. Не знаю, зачем, ведь было ясно, что дерево уже не спасти. И тем не менее, эти двое трудились, снимая прогнившие участки и заменяя их эмульгированной пастой, а Стайли тем временем расхаживал взад-вперед. – Быстрее, – бросил он. – Мы должны снять всю эту секцию к утру. Губернатор намерена взять судно и нанести визит в ботанический сад. Она всегда идет этим маршрутом, когда посещает сады. Все должно быть безупречно, необходимо убрать любой намек на гниль. – Если мы все вычистим, этих чертовых стен вообще не останется, – пробормотал один из лакеев. Он не повышал голоса, однако и тихо не говорил. Стайли развернулся к нему, трясясь от ярости, и на мгновение я решил, что мажордом ударит мужчину. Возможно, он и намеревался так поступить, но лакей был крепким парнем с челюстью, будто сделанной из рокрита. Вероятно, именно по этой причине Стайли успокоился, или же его гнев могла иссушить усталость. Как бы то ни было, он вздохнул, прислонился спиной к стене и полез в свое одеяние за фляжкой. Сделал глоток, всего секунду помедлил, после чего протянул ее остальным. – Нам просто нужно продержаться, пока она не уедет на зиму, – произнес Стайли. – Тогда мы сможем очистить его, не прерываясь. К весне оно восстановится, всегда восстанавливается. – Может быть, – буркнул лакей, отпив из фляжки и вернув ее Стайли. – Никогда не видел, чтобы было так скверно. – Мы всегда ухаживаем за нижними уровнями. – Ага. Но это упреждающая мера. На самом деле я ни разу не видел, чтобы это проникало в кору, не то что добиралось до верхних уровней. А те странные корни-усики? Откуда, во имя Трона, они взялись? – Лакей бросил взгляд на стену и провел пальцами по коре, словно гладил верного пса. – Думаю, шато мертво, – тихо сказал он. Стайли, в тот момент отхлебывавший из своей фляжки, едва не подавился. – Оно должно было уже расцвести, – продолжил мужчина, пока Стайли отплевывался. – Оно и цвело, – огрызнулся мажордом. – Спроси кого угодно. – Я знаю. Это я на крыше ночью накануне цветы приклеивал, помнишь? – Все те проклятые орки, – прошипел Стайли. – Эта болезнь один из их трюков. Но погодите. Когда сезоны сменятся, это старое место оправится. Оно простояло тысячи лет, не падет и теперь из-за какой-то зеленокожей мрази. Третий человек что-то проворчал. Киказар не сумел записать слова, но Стайли повернул голову и яростно уставился на мужчину. – Что ты сейчас сказал? Лакей вздохнул, сердито глянул в ответ и подумал, стоит ли повторять свои слова. В конце концов, он выхватил флягу из вытянутой руки Стайли, сделал глоток, после чего ответил: – Я сказал, это не зеленокожие сделали. А те остроухие уроды, перед которыми лебезит Долос. Аэльдари. – Следи-ка за тоном! – предостерег Стайли. – К губернатору так не обращаются. Мужчина огляделся по сторонам. – Я ее тут не вижу, – произнес он. – И ты знаешь, что я прав. Орки в каком-то виде здесь были годами. Это, – он кивнул на изрытую оспинами стену, – началось только после того, как она начала подлизываться к тем грязным аэльдарским ведьмам. Орки хотя бы честные чудовища, чистые и простые. А эти чудные выродки расхаживают так, будто они люди. До сих пор поверить не могу, что она позволила им посетить Банкет Урожая. Меня блевать тянуло, вот как. – Замолчи! – Скажешь, я неправ? – отозвался лакей, пожимая плечами. – Скажешь, по-твоему правильно, что они ступили на нашу планету? Вот что к этому привело, их грязная магия. Стайли просто таращился на него. Лица мажордома не было видно в кадре. – Работа губернатора сложна, – произнес он наконец. – Порой дипломатия требует вести дела со сторонами, от которых предпочел бы держаться подальше, вроде аэльдари. – Держаться подальше? – насмешливо переспросил мужчина. – Да брось ты. Я видел те затейливые одежды, что она прячет в глубине гардероба, и то жуткое растение, которое она держит на столе. Подарки от них. – Подарки! А чего ты ждешь от планетарного губернатора, когда ему преподносят дары иноземные высокие гости? – Сжечь их. Не есть их пищу и не наряжаться в вещи аэльдари, – ответил лакей. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, она хочет быть одной из них. Готов поспорить, дальше она себе уши заострит. Проклятая ксенолюбка. Стайли бросился на него. Без предупреждения, просто во все стороны замолотили кулаки. Второй слуга попытался вмешаться и был вознагражден за беспокойство ударом в подбородок. В итоге все трое принялись драться на полу, где не было ясно, кто за кого. Должно быть, Киказар определил ситуацию как угрозу, поскольку удалился. Но при этом его сенсоры мельком заметили картину, висящую на дальней стене. – Прекратить воспроизведение, – шепнул я, подходя к мерцавшему голо-пикту. У меня имелось подозрение, что я уже мимоходом видел такое. Картина не была достаточно хорошей или плохой, чтобы вдохновлять на особые комментарии. Однако даже при сомнительном качестве пикта я не сомневался, что она обладала стилистическим сходством с триптихом, который висел в губернаторской комнате на винокурне. На этом изображении присутствовала всего одна фигура, окруженная зеленью. Судя по головному убору, сделанному из антенн и мандибул, это была губернатор Долос, или кто-то того же ранга. Но одеяние выглядело неправильно, ему недоставало складок и слоев, типичных для этой планеты. Оно сидело по фигуре, и его украшали незнакомые руны, похожие на те, что были на винокурне. Вот только… они были не совсем незнакомыми. Мне уже однажды доводилось видеть нечто подобное, на задании в сегментуме Пацифик. Тогда мне посоветовали не делать записей пиктографами из опасения, что они могут содержать нечистую магию. Но я помнил плавные линии и размашистые росчерки – качества, переданные на полотнах. Руны имели аэльдарское происхождение.<br />
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
