6263
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =910
|Всего =20
}}
Крик Сильвана заглушил звук рвущегося металла, когда «Гекатон» влетел ему прямо в носовую секцию.
=== ГЛАВА IX ===
'''УДАР'''
«Гекатон» глубоко вклинился в развалину, с которой столкнулся — безжизненный корабль, построенный руками пришельцев на задворках звёзды, едва ли являвшейся частью Галактики. Он представлял собой полый овоид двадцати километров длиной, покрытый серой обшивкой. Когда космолёт был целым, его внутреннее пространство содержало в себе пузыри жидкости и газа, в которых обитал экипаж. Внешний корпус состоял из слоёв металла и углерода, чем-то напоминая яичную скорлупу, удерживавшую внутри себя желток. Какая бы прихоть судьбы или надежда не завела его в паутину, он так и не отыскал обратный путь. Орудийный огонь и обломки проделали в его корпусе дыры. Газ и жидкости вытекли из внутренних карманов. Члены команды, пережившие гибель судна, задохнулись в воздухе паутины. Позднее, другие потерянные и голодные создания обобрали и пожрали всё, что ещё оставалось на борту корабля, оставив дрейфующий во мраке голый остов.
Нос «Гекатона» пробил корпус звездолёта, словно копьё — пустой череп. Увлекаемый инерцией, он продолжал таранить корабль, по мере погружения раскраивая его обшивку башнями и орудийными турелями. Сильван кинулся навзничь, увидев, как судно чужаков несётся на него сплошной стеной. Тянувшиеся вдоль передней секции антенны и мачты ломались одна за другой под напором надвигающейся громады. Навигатор свернулся на полу калачиком.
— О, Бог-Император! О, Бог-Император!
Удара так и не случилось.
Бронированная надстройка «Гекатона» врубилась в остов чужацкого корабля будто зубец пилы в кость. Мёртвое судно перекувыркнулось, потянув следом за собой «Гекатон». Два сцепившихся корабля начали падать, пролетая мимо вырисовывающихся из мрака километровых груд развалин и обломков. Космолёты задели верх одной из мусорных гор, начисто её оторвав.
Столкновение звоном отдалось по всему «Гекатону», как если бы в гонг громыхнуло разъярённое божество. Прокатившиеся по внешним палубам ударные волны превратили находившихся там матросов в кашу. С корпуса сорвало несколько башен. Мутанты на глубинных ярусах воззвали к богам и духам, моля их об избавлении. В передней крепости возвышенный брат Султарис и двадцать семь рубрикантов под его командованием вылетели во тьму, когда бастионная башня, где они находились, раскололась на куски.
Ариман, стоявший посреди мостика-храма, ощутил, как корабль полетел кубарём. Его сабатоны примагнитились к палубе за миг до того, как мир перевернулся с ног на голову. Разум чародея вознёсся, вбирая в себя окружающую энергию. Азек потянулся к мыслям остальных братьев, и их разумы стали зеркальным отражением его собственного. Мысли колдунов переплелись, и эфир содрогнулся, когда совокупная воля Тысячи Сынов резко придала ему новую форму. По всему «Гекатону» смертные аколиты и шаманы-зверорожденные рухнули на палубу и забились в судорогах, потеряв рассудок. Некоторые скончались, из их слёзных каналов и ртов текла кровь. Другие исчахли, слои жира и мышц сползли с их костей. Чернокнижники Тысячи Сынов вытянули из них всю жизнь и энергию за один удар сердца. Трэллы-культисты заорали, когда у них перед глазами расцвели пятна цветов и символов. Тени затряслись от поднявшегося хора голосов, каждое их слово формировало в имматериуме особый знак, которые, встречаясь, сливались воедино и устремлялись навстречу другим.
В оке бури возвышался Ариман. Он чувствовал «Гекатон», воздух снаружи, остов корабля пришельцев и массы обломков и развалин, постепенно вырастающих вокруг падающих звездолётов: изломанные, кривые штыри размером с горы, готовые рассечь «Гекатон» напополам. Эфир был здесь совсем тонким, неспособный преодолеть барьер паутины. Ариман ощущал, как энергия братьев вливается на его орбиту. Её было слишком мало для того, что требовалось сделать, однако большим он не располагал. Мгновение Азек оставался неподвижным, позволяя шторму взвихряться вокруг него. Часть его задалась вопросом, испытывал ли Магнус, или даже сам Император, что-либо подобное, превыше всего желая высвободить бурю и остаться стоять недвижимым, нетронутым, вечным и умиротворённым. Он затаил дыхание и потянулся вовне.
Корпус «Гекатона» сковала изморозь. Листы металла и углерода, сыплющиеся с чужеродного остова, разлетелись пылью. «Гекатон» застонал, попав в хватку эмпиреев. В своём разуме Ариман заставил концепцию корабля застыть на месте, и ощутил, как на него всей своей мощью навалилась реальность. Бронеплиты метровой толщины смялись. Обшивка корабля пришельцев треснула. Впереди показался громадный, десяти километров длиной, штырь из похожего на кость вещества, скрученный подобно манящему персту трупа.
Ариман увидел штырь мысленным взором, ощутил инерционное движение и массу падающего корабля. Он призвал неподвижность и контроль, и корабли захлестнула буря имматериальной энергии. Азек почувствовал в руке Чёрный посох, чья мощь отражала его собственную силу, приумножая её до тех пор, пока он будет в состоянии концентрироваться на процессе…
По большому счёту сила псиоников, колдунов и ведьм заключалась в одном и том же: они использовали эфир для изменения реальности. Не важно, откуда они черпали энергию, главным был результат. Формулы, заклятья, артефакты, тонкие искусства и тренировки — всё это были лишь способы, с помощью которых воля преобразовывала идею в реальность. Казалось бы, всё просто. Но реальность — штука весьма упрямая. Чем больше искажался естественный порядок, тем больше требовалось мощи, и мощь эта извивалась, словно змея в кулаке. Таким образом, одной только мощи было недостаточно; чтобы пользоваться ею, нужна была воля для концентрации на идее желаемого, и воля воплотить её в бытиё. Чем большая идея, тем большая требовалась мощь, и тем большая воля…. Чтобы не дать камушку упасть, следовало сделать идею не падающего камня более реальной, нежели силу притяжения. Как-то раз, в далёком детстве, Ариман поспорил с Ормуздом, кто из них дольше продержит три камня в невесомости. Через пять часов оба свалились без чувств, синеву их глаз запятнали красные кровоизлияния. После пробуждения их примерно наказали, а затем ещё много месяцев рассказывали о глупости и опасности подобных затей. Теперь, оказавшись в лишённой эфира реальности паутины, Ариман заставлял идею «Гекатона» застыть на месте, противопоставляя свою волю той реальности, в которой миллионы тонн металла кубарём неслись во мрак.
Он ощутил, как отдельные части его разума закричали. Почувствовал, как сминаются мысли. Он тонул, погружаясь всё глубже в лишённые света пучины, где не было ничего, кроме сокрушающей тьмы и безмолвия.
Он ощутил отголосок боли, возможно, собственной, или, быть может, заключительный момент агонии какого-то смертного псайкера, угодившего в бурю, которая разорвала ему сердце и напитала жизненной эссенцией Аримана, позволив чародею продержаться ещё чуточку дольше…
Остов стонал. В тёмных переходах выли призрачные ветра. Из мглы разносились крики смертных.
Корабль замедлился. Завибрировал. С обшивки сошли лавины эфирного льда. Космолёт пришельцев продолжил вращаться, и, движимый собственной инерцией, оторвался от «Гекатона». Корабль налетел на костяной штырь, и от него во все стороны разлетелись куски корпуса. Он сложился пополам, смявшись и пойдя трещинами за мгновение до того, как разломаться надвое.
Ариман ощутил, как поток варпа иссякает, словно паутина почувствовала, что он собирает энергию, и теперь пыталась перекрыть её. Его хватка на корабле дрогнула. «Гекатон», перевернувшись, полетел дальше. Мимо него посыпались обломки чужацкого судна. Он ни на миг не ослаблял волю, однако то, что заменяло в этом измерении гравитацию, взяло верх. Им навстречу понеслось неровное, усеянное развалинами, дно. Азек принялся стремительно гасить скорость и силу падения. Он чувствовал, как в груди лихорадочно бьются сердца, как в черепной коробке пульсирует кровь. Во рту появился привкус железа. Давление стало всем его миром — чёрное, ослепляющее давление. Нужно отпустить корабль… Нет, он не отпустит…
«Гекатон» ударился о мусор днищем. Килевые стабилизаторы пропахали слои пыли и обломков и оторвались за миг до того, как в землю вонзился нос. Корма резко вздыбилась. Нос зарылся глубже, и на мгновение корабль завис в воздухе. Затем громадный космолёт грохнулся вниз. Сквозь корпус прокатилась отдача. Тела врезались в потолки. Переборки треснули. Из разорвавшихся труб в трюмы хлынул газ и топливо. За секунду погибли сотни, ещё больше утонуло и задохнулось в последующие минуты. «Гекатон» содрогнулся, когда Ариман, наконец, разжал хватку и застыл в неподвижности, а вокруг него, словно снег, продолжали падать обломки.
«Гекатон» улёгся на дне. Металлические кости и кожа, веками не испытывавшие давления гравитации, застонали, когда корпус погрузился в серую пыль и кучи обломков. Корабль лежал, скрипя, наполненный тьмой. Ариман ощутил, как гул, создаваемый десятками тысяч смертных на борту, стих. На глубинных палубах матросы устремляли взоры во мрак и пытались расслышать приближение второго удара. На мгновение всё зависло между ожиданием и паникой. Ещё доля секунды, и второе возобладает окончательно и бесповоротно. Тысячи душ, застрявших во мраке, запертых в местах без света и кислорода, очень скоро начнут драться за каждый глоток воздуха. Они уничтожат друг друга, а заодно и весь корабль. Ему требовалось пресечь такое развитие событий, хотя он до сих пор не пришёл в себя после попытки остановить падение «Гекатона». Ариман чувствовал несбалансированность своих мыслей, эмоций и умозаключений. Его тело стремительно выходило из-под контроля. Чернокнижник почувствовал, как до предела натянулся эфир, когда он попытался воспользоваться им для своего обновления. Часть его, что была, и навсегда останется смертной и человеческой, закричала ему остановиться. Закричала, что у него ничего не осталось. Что он тонул.
«''Стоп''», — эхом разнеслась у него в голове команда. И всё разом остановилось.
Мысли, кружащие у границ его усталости.
Рёв ощущений, захлёстывающих органы чувств.
Давление времени, и коснувшийся уст воздух.
Он остался стоять в центре вихря настоящего момента.
Затем осторожно, за целую вечность, продлившуюся вспышку молнии, Азек собрал мысли воедино и вознёсся. Усталость испарилась. Лишние мысли испарились. Всё внутри него исчезло без следа, словно отпечатки ног на песке, стёртые дуновением ветра.
Мгновение он пребывал в неподвижности, а затем выпустил волю наружу, одновременно формируя в голове микрозаклятья. Ариман не пытался ощутить, сквозь что проходит его разум. В понимании не было нужды. Главное — контроль. Не было времени консультироваться с братьями или заручаться их помощью. Был только он, пойманный в теснине между прошлым и будущим. Только он и пандемониум, что ждал их всех, если он ничего не сделает — и, как всегда, у него не осталось выбора.
Его разум помчался по кораблю, подхватывая эмоции и мысли людей, зверорожденных и смертных существ, что называли его домом. Он вырывал из них страх и панику. Некоторые валились, словно забываясь во сне; другие замирали на месте и недоумённо устремляли взоры в сумрак, пытаясь понять, что с ними только что произошло. Некоторые, те немногие, кому удалось выжить, позднее будут рассказывать другим о целой эпохе, оставленной в пучинах тьмы, о пролетевшем сквозь безликие грёзы ангеле, чьё биение крыльев походило на шелест песка, гонимого ветром сквозь черепа мертвецов.
Ариман упал на колени посреди мостика-храма. Командная кафедра на три метра вокруг него превратилась в рябящую массу смявшегося металла и испаряющегося льда. Корпус корабля жалобно застонал. Медленно, чувствуя на языке и зубах привкус крови, он втянул в лёгкие воздух.
+Братья,+ послал Азек, и ощутил отклики двадцати пяти из двадцати шести чародеев, что находились на борту корабля. Ответа не последовало лишь от Ктесия.
+Ликомед, найди своего хозяина.+
Он почувствовал подтверждение и раздал приказы остальным живым братьям, после чего мысленно потянулся к Игнису.
+Игнис.+ Послание Аримана наполнило сознание Повелителя Разрухи. +Что случилось с кораблём?+
+Тотальный сбой систем,+ отправил ему Игнис. +Большинство машинных механизмов отключились или перестали функционировать. Наши доспехи работают, но в ограниченном режиме. Такое чувство, словно перед ударом корабль получил шоковый разряд, но таким мощным он просто не мог быть.+
+Очевидно, что мог,+ послал Ариман. +Иди на машинные палубы. Восстанови подачу энергии.+
Секунду магистр Разрухи молчал.
+Пленник?+ наконец спросил он.
+Он по-прежнему функционирует?+
Игнис посмотрел на две холодные точки света, по-прежнему горевшие из-за вращающихся обручей, что удерживали ксеноса.
+Да.+
+Иди на машинные палубы. Если у нас не будет энергии, нам конец.+
+Как пожелаешь,+ ответил Игнис, и ощутил разъединение ментальной связи. Он коснулся разумом магических формул, покрывавших вращающиеся кольца. Они по-прежнему действовали, но сколько так будет ещё продолжаться, он сказать не мог. Поведение варпа внутри паутины оставалось для него загадкой. Наверное, этого не знал даже Ариман. Ему придётся просто довериться и надеяться на лучшее. От этого Игнису стало не по себе. Он направился к двери.
— Хочешь знать, что происходит? — Вопрос Сетеха заставил его остановиться, и он обернулся. — Подпространство, которое мы пересекаем, умеет отвечать на угрозы и чужеродные вторжения. Оно может видоизменять свою структуру, а также создавать парадоксальные эффекты. Внутри неё есть места, способные поглощать раздражители и незваных гостей. Взять, к примеру, этот корабль — он лишился энергии в результате макроимпульса того, что ты назвал шоковым разрядом энергии. Подпространство позволит органической материи внутри его корпуса сгинуть. В конечном итоге ваши кости, возможно, исторгнутся в реальность. В чём-то данный принцип напоминает биологического червя, выбрасывающего землю, что проходит сквозь его кишечник. Или, как вариант, вы останетесь здесь, навсегда затерявшись в её кольцах.
— Ты говоришь так, словно эти туннели живые, — произнёс магистр.
— Так и есть.
Игнис помолчал.
— Шоковый разряд, — наконец сказал он. — Откуда ты узнал, как использовать этот термин?
— Квантовая индукция. Мне было нечем заняться, кроме как усваивать доступную информацию. Из одного факта я могу понять всё. Принципы ваших когнитивных моделей зашифрованы в вашем языке и технологиях. Будь у меня достаточно времени, я смог бы экстраполировать всё, что вам известно. Даже секреты, которых вы сами не знаете. — Он умолк. — Я знаю, как провести нас через подпространственные туннели. Освободи меня, и я спасу тебя, твоих товарищей, и корабль.
Магистр не ответил, мысленно анализируя модуляцию и оттенки слов ксеноса. Они были идеально подобраны, чтобы распалить голод Игниса к пониманию и уколоть его гордость. Существо хотело, чтобы он начал расспрашивать, хотело повести его по пути вопросов и ответов, что в конечном итоге приведёт к освобождению Сетеха. Его это впечатлило.
Игнис отвернулся. Ему пора отправляться на машинные палубы.
— Тебе придётся согласиться, — заявил Сетех. — Так прикажет тебе Ариман. — Игнис снова замер и оглянулся на пришельца. Его яркие глаза смотрели прямо на него. — Он верен цели. Ты сомневаешься. Он пойдёт на что угодно, чтобы выполнить поставленную перед собой задачу. Это заставит его отмести любые твои возражения. — Он замолчал. Свет в его глазах мигнул. — Я знаю.
— Ты лжёшь ради своих собственных интересов.
— Из одной детали я могу понять всё. Не забывай об этом.
Игнис вышел из камеры. Жертвенник последовал за ним. Едва они переступили порог, он сорвался на бег, тяжёлой поступью сотрясая тёмный переход.
Сильван поднялся на ноги. Пол убежища скосился в сторону разбитого иллюминатора. Навигатор чувствовал, как каждый его шаг сопровождается щёлканьем и трением костей друг о друга. Каким-то образом всё время ужасающего падения и столкновения он пробыл в сознании. Отскакивая от стен и пола будто костяшка в стакане, он ощущал каждый рывок и крен корабля подобно ударам молота. Тела мёртвых стражей превратились в кучи размозжённого мяса посреди обломков его имущества. Мэхэкта отпустила трон, в который вцепилась и даже сумела привязаться к нему инфокабелями, и также встала. На её броне появились новые вмятины, однако ходить она могла.
— Ты жива, — с лёгким удивлением сказал Сильван. Он сделал шаг. В спине что-то хрустнуло. Он поморщился от боли. Ощущение прошло, но когда Йешар двинулся снова, то понял, что оно на самом деле лишь переместилось в другой участок тела. Пария тряхнула головой. Её лицо покрывала кровь, сочившаяся из-под края шлема. Навигатор уже собирался поинтересоваться, не ранена ли она, когда обвёл взглядом комнату и взвыл от ужаса.
Часть камер с его потомством была разбита. Небольшие бледные существа валялись в лужах жидкости. Сильван заспешил к ним. Навигатор ощутил, как лопаются и преобразовываются сломанные суставы в пальцах, когда он попытался затолкать тельца назад в треснувшие баки. Ладони то и дело соскальзывали с влажной кожи. Он закрыл глаза. По складкам на лице покатились слёзы. Остальные потомки бились о стенки собственных баков.
+Сильван.+
Голос Аримана у него в голове, внезапный и резкий. Сильван прикусил губу. Он зажмурился, словно желая выдавить из себя боль.
+Сильван!+
— Да, — выдохнул Йешар. — Да, лорд.
+Мэхэкта жива?+
— Она… да, жива.
+Бери её и выходи на внешний корпус.+
— Что? Но, лорд…
+Весь корабль обесточен. Мне нужно знать, что вы в безопасности.+
Безопасность… Ну конечно. Ариман, избранный Девятеричным Золотым Троном, хотел, чтобы Сильван был в безопасности. Воистину, Император защищал.
+Как только подача энергии восстановится, ты должен будешь вывести нас отсюда.+
Золотое тепло в груди Сильвана померкло. Его взгляд снова упал на безжизненное тело отпрыска, которое он по-прежнему держал на руках.
— Я… должен… — выдавил он. — Конечно… лорд.
+Лифты на твоей башне не работают. Я выйду из корабля через ангарное пространство. Встретимся снаружи возле одиннадцатой ангарной палубы левого борта.+
— Да… да, конечно, но наружу, лорд? — Взгляд Сильвана переметнулся на тьму за разбитым иллюминатором.
+Мы отправимся за Султарисом и остальными братьями, выпавшими из корабля. Ты поможешь нам их найти.+
— Я?
+Твой взор может быть полезным.+
— Полезным… Да… Я полезен.
Какое-то время Сильван молчал. Внизу темнели очертания корпуса. Сквозь мрак пробивалось сероватое свечение, хотя навигатор не видел, откуда оно исходило. От вершины корпуса их отделяло триста метров.
— А как… — начал он.
— Мы спустимся, — отозвалась Мэхэкта, достав из одного из карманов на спине моток верёвки. Сильван посмотрел на провал, затем снова на верёвку. Она выглядела слишком уж тонкой.
— Я… — произнёс навигатор, но Мэхэкта уже начала привязывать веревку к колонне. Пария подёргала её, проверяя на прочность, а затем выбросила остальной моток в иллюминатор.
— Ты… ты иди первой, — выдавил он.
Женщина покачала головой и без промедления исчезла во тьме.
Спустя несколько лихорадочных ударов сердца Сильван последовал за ней.
В пяти километрах от «Гекатона» пробудился каноптековый рой. Они устроили себе гнездо в черепе ящера, затерявшегося среди груды костей и обломков. Каждая единица роя выглядела как жук-скарабей размером с открытую человеческую ладонь. Внутри черепа их насчитывалось несколько тысяч, и они спали, плотно подогнув под себя лапки. И спали они так уже долго — настолько долго, что за это время успели возвыситься и пасть целые звёздные царства. Рой не был разумным, по крайней мере, не по-настоящему. Каждый скарабей обладал ограниченными способностями к принятию решений. Собравшись вместе, рой мог применять эти способности для выполнения тех или иных задач. Во времена войн против Великого Врага они следили за вражескими перемещениями внутри паутины. Они выполнили свою задачу, и они выжили, словно паразиты вцепившись в стены эфирных туннелей. А затем от их хозяев перестали поступать приказы. Рой отыскал себе укрытие и ушёл в спячку. Но теперь команда от представителя их вида высшего порядка дала им новую цель.
Конструкции роя обратились в наблюдение, и нашли корабль пришельцев, именно там, где, по предоставленным им данным, он и должен был находиться. Они выявили большое количество биологических форм жизни. Согласно инструкциям, им следовало избегать любого обнаружения. Рой преобразовал себя, создавая всё меньших и меньших скарабеев, пока те не уподобились песчинкам. Весь процесс занял времени не больше, чем биологическое создание успело бы сделать вдох. Их панцири были чёрными, и когда скарабеи хлынули прочь из черепа, то, казалось, они сразу же слились с царившей снаружи тьмой. Минуя остовы мёртвых машин и трупы бледных существ, рой потёк в направлении корабля.
