717
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1718
|Всего =36}}
{{Книга
Ярость не заберёт его, как больше никогда не заберёт ни одного Расчленителя.
==='''Глава семнадцатая'''===
Глаза Думы щипало от стекающих по лбу капелек пота, который также покрывал щёки и образовывал узкую полосу изморози по краю затвора горжета. Ливень стих вскоре после восхода солнца, когда в джунглевом покрове начали возникать мерцающие пятна тускло-красного цвета от звезды Корифон. Справа от Расчленителей меж деревьев гулял рык какого-то хищника, разжигая в груди капеллана гнев вперемешку с возбуждением. Он страстно желал убить ещё одного зверя и отомстить за боевых братьев, уже погибших на этом проклятом мире.
После сожжения тел Дума выгравировал имена павших на своём наруче.
Сендек. Тамас. Наматар. Оси. Силол.
Его ярость очернялась скорбью, а с уст было готово сорваться очередное ругательство.
Им вообще не следовало высаживаться на Кретацию. Он совершил ошибку, позволив вздорному заявлению дредноута привести их сюда, ошибку, которая стоила жизни боевым братьям и за которую Дума будет молить Великого Ангела о прощении до самой смерти. Надо было вернуться на ''«Судью»'' и атаковать крепость-монастырь силами всей роты. Тогда погибшие Расчленители до сих пор бы дышали, ну или, по крайней мере, пали бы в славной битве. Однако, капеллан проявил слабость, а его товарищей забрало пламя. Волосы на загривке Думы встали дыбом. Вновь выругавшись, он описал крозиус дугу вокруг себя, и объятая молниями сталь врезалась в челюсти огромного хищного растения с игловидными зубами. Рухнув на землю, оно задёргалось, изливая в грязь мощные некротоксины. Ещё несколько миллиметров, и растение прикончило бы Думу, что лишь укрепило его убеждённость и отвращение.
Они должны забрать всё, что им нужно, а затем обратить этот мир в прах.
Капеллан принюхался, и имплантированный нейроглоттис начал процеживать лесной букет, разделяя его на отдельные запахи. Самый сильный исходил от пачкавшей нагрудник и наплечники желатиновой массы – запах сырой земли и мёртвой растительности. Он маскировал космодесантника в новом и враждебном мире, но пришли к этому решению Расчленители лишь после засады, в которой погибли Оси и Силол. Изучение Туриэлем тела убитого зверя выявило наличие в том крайне чувствительной обонятельной полости, свидетельствующей скорее о результате биоинженерии, нежели эволюции. По приказу апотекария космодесантники нанесли на доспех токсичную грязь, приглушавшую запах притирочного порошка и мазей.
Они не могли позволить себе выделяться на поверхности столь негостеприимной и чуждой планеты.
Помимо вони от доспеха Дума чувствовал, как поглощающие влагу растения наполняют горячий сухой воздух токсинами и слабыми галлюциногенами, чей эффект нейтрализовывала улучшенная физиология. Следующим распознанным им запахом оказался феромонный след альфа-хищника, метившего расколотый ствол дерева с бритвенно-острыми листьями, а также смрад гниющей уже три дня убитой туши с нотками тех же феромонов. Он ускорил шаг, идя по слабому запаху, что практически полностью терялся в наполнявшем джунглевый воздух букете, который был порождён циклом жизни и смерти.
Озадаченно двигая глазами из стороны в сторону, капеллан поднял сжатый кулак.
— В чём дело? — спросил вставший сбоку Туриэль. Один наплечник его багровых доспехов был сильно повреждён в бою с овиракторами, а люмены пяти висевших на поясе криоканистр горели зелёным. — Ещё одна стая ‘ракторов? Спинокракс?
Для пущей уверенности Дума сделал ещё один глубокий вдох.
— Нет. Дым от горящей древесины в пятисот метрах на север. Смешанный с кровью. Старой. Гнилой.
Вокс-щелчком он вызвал к голове колонны Мику и Анджело.
Самые крупные прорехи в керамите были заделаны грязью и бело-серым герметиком для брони, в то время как на наколеннике Анджело виднелась руна-имя Оси – эту часть доспеха он взял с трупа перед сожжением на костре. Мика же слегка хромал из-за протянувшихся параллельно друг другу зарубцовывающихся ран, видимых через оставленные когтями в бедре разрывы. Когда Дума вдруг припал к земле, напрягшиеся Расчленители слегка дёрнулись.
Капеллан достал нож и принялся рисовать на земле схему.
— Расстояние и направление совпадает с координатами лагеря, которые дал наш почтенный брат, — сказал он, выводя примитивное изображение по описанию Дерона. — Мы не можем считать тех, кто там находится, союзниками, как и не можем слишком сильно рассредотачиваться в такой враждебной среде. — Дума поднял глаза и огляделся, вслушиваясь в зов-манок далёкого хищника. — Нам нужно извлечь максимальную выгоду из нашего тактического преимущества, разделив силы и расширив цепь.
Он указал на четыре точки на грубой схеме, которые при соединении линией походили на букву «U».
— Анджело, веди своё отделение влево и раздели его на две группы. Мы с Микой обойдём справа и сделаем то же самое. Ничего не предпринимать до тех пор, пока я не дам сигнал входить в лагерь.
Кивнув, они разошлись, а отделение Анджело выдвинулось на левый фланг.
Вместе с полуотделением Мики капеллан направился к границе лесополосы, в то время как когитаторы его доспеха отмечали ядовитые растения янтарными иконками. Над теми, что любили полакомиться человеческой плотью, пульсировали красные индикаторы угрозы, и Мика как раз срубил цепным топором стебель одного из таких представителей кретацийской флоры. Хищное растение рухнуло на джунглевую подстилку, с предсмертным хрипом выпустив струю ядовитых газов, от которых дыхательную систему космодесантника словно объяло пламенем. Для очистки организма от токсинов Думе понадобилось несколько минут.
Отделение рассредоточилось вдоль двадцатиметрового участка лесополосы, а Дума и Мика заняли место в центре. Капеллан присел рядом со штурмовым сержантом в высокой траве и принялся изучать лагерь, отделённый от джунглей узкой полоской пастбищной земли.
Лагерь оказался большим, но примитивным. По периметру он был окружён канавой и кольями, а вторую канаву вырыли вдоль небольшой наружной стены, сложенной с помощью камня, глины и известкового раствора. Между оградой и канавой на одинаковом расстоянии друг от друга стояли деревянные наблюдательные посты с прикреплёнными к каждому маленькими факелами. Приблизив изображение на ретинальном дисплее, Дума презрительно скривил зубы – факелы были привязаны высохшими и потемневшими со временем человеческими сухожилиями.
За стеной он насчитал больше сотни палаток различных стилей и размеров, сделанных из деревянных кольев и выделанных шкур животных. Наиболее мелкие располагались ближе к границе лагеря, и капеллан предположил, что они предназначались для прибывших последними либо же бедняков или тех, кто занимал низкое положение в обществе, в то время как в крупных палатках и шатрах ближе к центру жили лидеры племён и другие влиятельные люди. Они обступали равномерно расставленные знамёна, хотя капеллан не мог сказать наверняка, означали ли те различные кланы либо же родственные линии. В любом случае, изображения на них могли не иметь особого смысла, ибо кретацийцы не славились своим интеллектом или логикой.
Тем не менее, Думе пришлось пересмотреть свои взгляды, когда он, нахмурившись, рассмотрел центральную постройку. Это была пирамида из ломанного камня, хоть и отличавшаяся от тех, которые строились для мифических фаросов некогда великой Гиптии, чтобы увековечить память об их самых выдающихся триумфах и укрепить власть правителей над населением. К вершине здешнего сооружения поднимались ступени, размером подходившие для смертных, и, кроме того, на нижних уровнях у него имелись окна и входы, коими могли воспользоваться как простые люди, так и космодесантники.
На вершине располагалась центральная ровная платформа с возведённой на ней дедикаторией. Каждый из четырёх углов пирамиды был отмечен статуями кретацийских воинов, запечатлённых в момент победы, унижения, гнева и размышлений. Точно такие же стояли и на дедикатории из мрамора и кровь-камня в центре, на чьей поверхности виднелся символ Расчленителей. Дума не видел внутри света от факелов, как и не видел дыма, поднимающегося над утренними огнями или ямами для готовки, которые должны были быть. Лагерь казался заброшенным, а в воздухе стоял сильный запах гнилой крови.
— Жизненные сигналы? — проверяя пистолет спросил Дума Мику.
— Показания ауспика неоднозначны, — прорычал сержант, стуча устройством по ближайшему дереву. Оно издало гневный писк, но более ясных результатов не выдало. — Остаточный эффект шторма создаёт помехи, а количество местной фауны и биологической материи не облегчает дело. Мы можем полагаться лишь на визуальное подтверждение.
Нахмурившись, капеллан выпрямился и подал сигнал остальным группам заходить. Отделение Мики выдвинулось вместе с ним.
Расчленители пробежали через луг и пересекли мостки над рвом, землю в котором покрывала густая слякоть – смесь сырого масла и животного жира с крайне неприятным приторным запахом. Дума вошёл в лагерь с поднятым болт-пистолетом «Освободитель», переключённым в режим автоматического огня. Его палец слегка давил на спусковой крючок, и Расчленитель был готов выстрелить в любой момент. Мика со своим отделением шли сразу за капелланом, зубья их цепных клинков рассекали воздух, а дула пистолетов смотрели по сторонам. Космодесантники шагали меж скоплений палаток. На столах лежали примитивные безделушки и пучки трав, нарезанное мясо тухло, в небольших глиняных горшочках бродили какие-то вещества.
— ''Лорд,'' — произнёс по воксу Анджело, и на картолите Дума увидел, что сержант головорезов уже находился у подножия пирамиды, — ''вы с братом Дероном захотите это увидеть.''
Капеллан побежал трусцой к пирамиде, Мика и его полуотделение не отставало. Он нигде не видел трупов, однако всюду витал запах смерти. Дума провёл воинов мимо самых крупных палаток и шатров, подмечая возрастающее количество флагов и племенных амулетов, висевших на верёвках из сплетённых волос и высушенных жил. Капеллан крепко сжал зубы, ощутив отвращение к такой дикости и отсталости.
Землю вокруг пирамиды устилали мертвецы.
Дума переступал через изломанные и изуродованные тела мужчин и женщин, чьи одежда, клейма и татуировки сильно отличались друг от друга. Процесс разложения уже начался, поэтому кожа трупов приобрела зеленовато-жёлтый гнилостный окрас, напоминавший цвет наполовину сошедшего кровоподтёка. Их животы раздулись в омерзительной пародии на беременность из-за газов, копившихся в брюшном тракте, и личинок насекомых, которые прогрызали мясистые складки и устраивали себе там новое жилище. В гноящихся ранах извивались пожирающие жировую ткань белые червяки, а в воздухе стояло громкое жужжание от множества мух, что пировали давшей им жизнь плотью.
Дума не чувствовал жалости, лишь раздражение.
От этих жалких тварей ответа не добиться.
Подойдя к пирамиде ближе, капеллан начал обходить её, не обращая внимания на влажный хруст костей и мяса под сабатонами. На каждой внешней стороне сооружения были выгравированы пиктограммы и клинописные знаки, часть которых практически исчезла за десятилетия воздействия суровой погоды. Они изображали ангелов с крыльями из священного пламени, спускавшихся, дабы принести праведную ярость Ангела и Императора клинком и болтером. Ангелы безжалостно вырезали сворачивающихся змееподобных сслитов, рептилоподобных тареллианских наемников, облачённых в плащи с капюшонами конструктов слогтов и мускулистых, похожих на обезьян орков.
В каждой сцене ангелы одерживали победу и пили кровь мёртвых.
Вдоль каменных ступеней были проделаны небольшие каналы для витэ, резко обрывавшиеся над глубокими чашами и корытами, которые размещались на удобной для зачерпывания руками высоте. Места, откуда кровь выливалась вниз, были вырезаны в грубом подобии благородного лика Сангвиния, вот только примарх по-звериному скалился, обнажая свои выдвинутые зубы ангела. Алая жидкость капала меж зубов и сворачивалась в чашах, где со временем уже потемнела. Несмотря на гнилость, Дума ощущал её животное происхождение. От измазанных ею же рук и щёк мёртвых кретациейцев исходила та же вонь.
— ''Они – это мы,'' — подумал капеллан. От осознания его кровь похолодела и замедлила свой ход в венах. Он изучил чаши для огня вокруг пирамиды, где запах пролитой крови смешивался с запахом обожжённой земли и пепла. — ''Капитул придал их дикарству иную форму, чтобы они походили на нас.''
— Тут нет детей, — заметил брат Гатрикс из отделения Мики, отвлекая Думу от вызывающих отвращение мыслей. Заступник перевернул труп сабатоном и осмотрел лицо мужчины. То, что от него осталось, теперь медленно пожиралось личинками и мухами, а в нескольких местах из плоти торчали кости. — Тут целые семьи – от уже готовых сгореть на костре стариков до только вышедших из юного возраста взрослых. Но ни одного ребёнка.
Дума огляделся вокруг и убедился, что заступник прав.
— А должны быть, — произнёс Дерон, с лязгом шагая к небольшой группе Расчленителей. Трое воинов Думы поклонились почтенному дредноуту, отчего внутри капеллана вспыхнуло раздражение. — Здесь находится Место Избрания капитула, где мальчики состязаются за право стать новобранцами.
Дума взглянул на Дерона.
— После ухода капитула в этом нет смысла.
— Отсутствие капитула ничего не меняет. Племена вот уже десять тысяч лет отправляются сюда в паломничество, чтобы отдать дань уважения павшим сынам Кретации и посмотреть на Избрание. Здесь Амит объявил о праве завоевания и принял в число новобранцев капитула первых кретацийцев. Это место важно для каждого ребёнка на планете.
Дума промолчал, окидывая взглядом древнюю пирамиду и изучая вырезанные в камне истории. Сооружение было чем-то большим, нежели храм, воздвигнутый в честь древних героев и дней их славы. Оно являлось памятником моменту, который навсегда изменил капитул, безмолвным напоминанием о том, что каждая одержанная с тех пор победа не обходилась без крови, отданной Кретацией и её кланами. Пирамида символизировала связь между капитулом и народом мира, связь, выкованную в крови и пламени. Гнев капеллана при виде осквернения столь важного для истории Расчленителей места испарился, когда его ухо Лимана уловило неожиданный звук – пение.
Остальные замолчали, повернув головы к дедикаторию.
Капеллан жестом отдал приказ Мике с Анджело, и их отделения рассредоточились вокруг пирамиды, взяв под контроль каждую из четырёх секций с лестницами. Затем космодесантники начали подъём к вершине, держа под прицелом открытое пространство. Пение становилось всё громче и чище, а запах трав и древесного дыма – сильнее. На входе в дедикаторий Дума почувствовал в воздухе опиоиды и галлюциногены, однако улучшенная физиология быстро очистила кровь от токсинов.
Зайдя внутрь, капеллан замер. У Расчленителя перехватило дыхание.
Центр помещения занимала статуя облачённого в древние терминаторские доспехи космодесантника-перворождённого. Каменное изваяние идеально передавало его ауру безжалостности, неистовую энергию и необузданную жестокость, а смертоносность силовых кулаков со штормовыми болтерами подчёркивали два подвешенных снизу цепных клинка. Думе не требовались уроки истории капитула, чтобы узнать воина, чей облик можно было лицезреть в каждом реликварии и архиве на борту ''«Виктуса»''.
Нассир Амит, свирепый владыка.
На постаменте для подношений у ног статуи валялась изломанная туша зверя. Он был гораздо крупнее овиракторов, а его бока были покрыты толстой переливающейся чешуёй. От загривка до хвоста тянулись три походивших на паруса заострённых выступа, челюсти же напоминали крокодильи с бритвенно-острыми зубами, что длиной не уступали предплечью космодесантника. Копья из пожелтевшей кости держали вскрытое брюхо животного открытым, вывалившиеся потроха лежали на постаменте поменьше, прямо под главным алтарём. Загустившаяся кровь виднелась в каналах у основания изваяния и в менее крупных желобах, вырезанных в стенах и ведущих к нижним уровням пирамиды.
Перед алтарём стояли на коленях двадцать кретацийских юношей с измазанными высохшей кровью щеками. Все они имели подходящий для имплантации геносемени возраст, а в их дыхании был сильный запах опиоидов и инфекций, которые циркулировали по венам детей вместе с кровью. На руках и груди каждого присутствовали татуировки с клеймами, описывавшие совершённые ими деяния, и Думе пришлось признать, что несмотря на внешние дикарские атрибуты, мальчишки являлись отличными кандидатами для имплантации. Твердые как железо мышцы змеились под кожей, загрубевшей в течение посвящённой выживанию жизни, и даже держали себя юноши как воины.
Мика рявкнул нечто вроде приветствия на кретацийском языке.
Все дети одновременно обернулись. Несколько потянулось к дубинам и копьям, остальные же застыли, словно увидев призрака. Мальчишки сгрудились вместе, не выказывая ни единого признака столь распространённого среди смертных трансчеловеческого ужаса, и даже наоборот, они выглядели возбужденными, как будто Дума со своими воинами были героями из древнейших сказаний.
Один, с угольно-чёрной кожей экваториальных кланов, а также шрамированный и покрытый клеймами, медленно приблизился к капеллану. Думе пришлось побороть неловкость и заставить себя не двигаться, когда мальчик опасливо стёр грязь с его правого наколенника, после чего у юнца перехватило дыхание – он увидел символ капитула. Ребёнок упал на колени и принялся ловить ртом воздух, вновь встретившись с Думой взглядом.
Глаза паренька были влажными от слёз радости.
Дума сидел на скалистом обнажении над твердыней кретацийского клана.
Большая часть дня у Расчленителей ушла на то, чтобы заставить детей перестать преклоняться перед ними и добыть какую-нибудь полезную информацию о том, кто устроил резню. Мальчишки мало что знали об этом, так как после убийства зверя они на протяжении целых дней не выходили из пирамиды. Дума подозревал, что выжили они благодаря местным табу и суевериям. Кем бы ни был опустошён лагерь, виновники не рискнули вызвать на себя гнев ангелов осквернением самой пирамиды. На картолите капеллана мигали зелёные значки, когда Расчленители занимали позиции вокруг «крепости» – жалкого вида сборища палаток, окружённого толстым деревянным частоколом. Его окраины патрулировались шестью парами людей с факелами и тяжёлыми костяными дубинами либо же копьями с наконечниками из обитого кремня.
— ''На позиции,'' — доложил по воксу Анджело. — ''Жду ваших приказов.''
Некоторое время Дума боролся с удивлением от того, что Анджело не поддался своей жажде крови. Он наблюдал, как по лагерю слоняются фигуры с поднятыми пустыми раковинами и продублёнными мочевыми пузырями, вне всяких сомнений наполненными какими-нибудь гнусными одурманивающими веществами. Лёгкий ветерок нёс запах жаренного мяса и горящего дерева, а звук болтовни и смеха распалял гнев капеллана ещё сильнее. Перед его глазами возникли мазки чернее, чем сама ночь, а пальцы Расчленителя крепче сжали рукоять крозиуса, отчего сочленения протестующе завизжали. Эти глупцы осквернили священное для капитула место, и за сие оскорбление они поплатятся жизнями. Дума изучил дорогу и заговорил:
— Уничтожить стражу по периметру и оставаться на месте. Мы с Микой выдвигаемся.
Капеллан покинул свою позицию, сигнализируя отделению Мики чередой закодированных вокс-щелчков. Рядом с ним двигалась гибкая и проворная тень. Мускулистый юноша по имени Хаккад, который склонился перед капелланом в дедикатории, не отставал. Кожа мальчика была измазана грязью, которая отводила от парнишки взгляды хищников и дозорных, а конечности и туловище покрывали шрамы. В руках он держал копье с наконечником из кремня и грубый железный кинжал, выглядевший как унаследованный артефакт. В доле клинка виднелась паутина ржавчины и следы застарелой грязной крови.
Дума невольно восхитился стойкостью представителя кретацийского племени и его родичей. Они выдерживали изматывающий темп Расчленителей без всяких жалоб, хотя капеллана тревожили боготворящие взгляды, бросаемые ими в сторону космодесантников. Примитивные культуры часто поклонялись астартес как богам или воплощениям божеств, однако в глазах кретацийцев Дума видел нечто большее. В них угадывалось подобие надежды, ожидания и восхищения – эмоций, порождённых предсказанным возвращением Расчленителей, хотя капеллан и не мог сказать наверняка.
Человеческие эмоции были ему столь же чужды, как и орки.
— ''Стража по периметру ликвидирована,'' — передал Анджело полным рвения голосом. — ''Мы можем справиться в одиночку. Нам не нужны воины Мики для уничтожения гнезда предателей.''
— Оставаться на месте, сержант, — рявкнул Дума, присоединяясь к отделению Мики у ворот. Хаккад до сих пор оставался рядом с капелланом. — Я хочу, что эти глупцы знали, ''кто'' пришёл за ними. Я хочу, чтобы они ощутили всю тяжесть гнева Ангела.
— ''Принято,'' — прорычал Анджело. — ''Устанавливаем пробивные заряды.''
Хаккад постучал по наручу Думы и что-то произнёс на своём гортанном протоязыке.
— Он требует взять его на штурм, — сказал Мика, выстраивая своих оставшихся воинов вокруг зоны прорыва неплотным веером. У нескольких воинов шлемы были измазаны кровью, отчего Жажда капеллана ненадолго проявилась в виде зуда в горле. — Он хочет убить их лидера в поединке.
Дума зарычал, а смертный, что поразительно, едва дёрнулся.
— Скажи ему следующее. Это стало работой Расчленителей в тот момент, когда они атаковали наш монумент, — рявкнул капеллан. — Либо он сейчас же отойдёт в сторону, либо я сам его убью.
Мика перевёл слова Думы, и Хаккад поник плечами. Кивнув, мальчик из племени ушёл. Пока капеллан следил за обратным отсчётом, ожидание наполняло его мышцы горячим адреналиновым гневом. В крови шевелился зверь, чьи когти ласкали разум космодесантника острой болью. Когда счётчик дошёл до нуля, Расчленитель зарычал и активировал крозиус.
Ночной воздух рассекли разлетевшиеся от взрыва зарядов деревянные щепки.
Дума пришёл в движение ещё до того, как рассеялся дым, перепрыгивая через оставшиеся от частокола искромсанные пеньки и стреляя из болт-пистолета. Снаряды оставляли в чёрном дыму конические следы, а влажными звуками разрывов отмечались попадания в цель. На ретинальном канале Расчленителя начали со звуком вспыхивать символы убийств. Сбоку от себя он заметил приглушённо-красное дульное пламя – это отделения Мики и Анджело начали рассредотачиваться вокруг него. Противостоящие им члены племени разлетались кусками мяса и фрагментами костей. Поднялись крики тревоги, но потоки слов на неизвестном языке ни о чем не говорили Думе, а его сенсориум не мог отследить их источника.
Враг бросился вперёд с поднятыми копьями.
Капеллан отбросил одного человека в сторону, смяв тому грудную клетку крозиусом, после чего пробил кулаком череп второго. Когда врезавшаяся в нагрудник Думы костяная дубина раскололась, Расчленитель пнул её владельца ногой в туловище. Болт-пистолет лягался у него в руке от тяжёлой отдачи, посылая снаряды, которые разрывали тела в брызгах крови и кусочков костей, а когда магазин опустел, оружие послужило космодесантнику дубинкой. Крозиусом он стёр с лица земли очередного противника, затем вырвал сердце у женщины, оттолкнувшей родича для того, чтобы самой броситься на Думу. Третья перепрыгнула через трупы соплеменников и врезала костяной дубиной по шлему-черепу капеллана, отчего по поверхности глазных линз расползлась паутинка тонких трещин. Расчленитель боднул женщину головой, измельчив её череп и плечи. Брызгавшая на доспех кровь скапливалась в щелях и дразнила Жажду. Дума заревел, и зверь в крови вторил ему собственным воем, требуя освобождения. Резня продлилась всего три минуты.
Больше времени потребовалось капеллану на то, чтобы выровнять пульс и выгнать из крови Ярость.
Дума вытащил навершие-череп крозиуса из груди кретацийской женщины, спрятал пистолет в кобуру и направился в тыловую часть лагеря. Клеток здесь было гораздо больше, чем палаток, и сделаны они были из дерева и кости. Дверцы же запирались с помощью затянутых верёвок из человеческих волос. В криках толпившихся у решёток детей преклонение смешивалось с тревогой. Все они выглядели слегка недоедавшими, но внешних повреждений ни у кого не имелось. Уж точно ничего такого, что не исправило бы достаточное количество питательных веществ.
Дума жестом отдал Анджело приказ, и тот выдрал дверь первой клетки с сухим треском ломающихся костей. Ужас смотревших на капеллана детей наполнял его чем-то близким к отвращению. Они проходили мимо него по одному или попарно, и группы становились всё больше, когда дети понимали, что он не причинит им вреда. Маленькие кретацийцы лопотали на грубом наречии своего клана, указывая на Расчленителей, однако их внимание вызывало у Думы лёгкое чувство неловкости. Космодесантник не любил других детей даже когда был мальчишкой. Они всегда нервировали его.
— Тут одни девочки, — сказал Анджело, изучая группу.
Капеллан просканировал биологические маркеры каждого ребёнка, и на его ретинальном канале замигали результаты. Анджело был прав. В клетках содержались только девочки.
— Узнай, где мальчики, — приказал он Мике.
Медленно сняв шлем, Мика встал на колени, чтобы встретиться с детьми взглядом. Они следили за ним с неприкрытым подозрением, а самые старшие девочки заслоняли собой младших. Расчленитель положил шлем и клинки на землю, после чего повторил вопрос на нескольких диалектах. Сначала его акцент их озадачил, но дети очень быстро всё поняли и начали с энтузиазмом отвечать. Мика побледнел. Он повторил последнее слово из лепетания девочек и, когда те закивали, посмотрел на Дерона для подтверждения. На лице космодесантника читались непонимание и страх.
— Что они говорят? — спросил Дума.
Капеллан стремительно терял терпение.
— Что мальчиков забрали, — ответил дредноут, с грохотом преодолевая остатки частокола. Механический голос почтенного был полон ужаса. При приближении машины у нескольких детей кровь отхлынула от лица, а некоторые вскрикнули. — Их отдали в качестве рекрутов «ангелам».
