Изменения

Должно быть, Тельмак уснул на ходу, или же был слишком занят тяжкими думами об утрате Николь, чтобы заметить, что за ними по пятам идет еще кто-то. Судя по количеству падальщиков, которые накинулись на них вскоре после того, как охотники зашли на плавильный завод в поисках шахты вниз, они наверняка создавали так же много шума, как особенно скверно дисциплинированная армия на марше. Когда они вышли из вспомогательных шахт в эту заброшенную промышленную зону, а не в сектор гидропоники, который ожидал Кейн – хотя он был уверен, что следовал по забытом забытому лабиринту тем же маршрутом, каким шел с Баэлем – Тельмаку был поручен арьергард, чтобы дать ему какой-то иной объект для концентрации, отвлечь от потери.

– Тра<ref>Видимо, вымышленное междометие-ругательство.</ref> с Тельмаком. Нам кажется, мы нашли выход с этого уровня, – продолжила Маас. – Погрузочная рампа, ведет вниз . Идите вдоль транспортера, магнит к западу.

== '''12''' ==

Из его горла вырвался дикий, воющий хохот, и он бросился на братьев, вытянув руки вперед.  =='''13'''==  – Я на миг решил, что ты передумал, – сказал ему Векс, пока они быстрой рысцой бежали к Концу Надежд. Открытое пространство вокруг поселения было жутковато опустевшим, если не считать разрушенных лачуг и бесчисленных трупов. Орда Зидо оттянулась обратно на вершину склона. Предстоял еще один штурм, это было очевидно, и этот бы уже не остановился, пока стену не пробьют.  В ушах у Кейна все еще звенело от взрыва, который обрушил часть выступа, где он стоял несколько минут назад. Первый человек во главе колонны уже превратился в размазанное пятно на скальной стене, а второй получил удар кулаком и с воплем свалился с карниза, когда в Искупителей врезался залп выстрелов, который унес две жизни и отогнал остальных от него. Крик Векса напомнил ему о плане. С гудящей головой и практически неконтролируемой дрожью в конечностях Кейн нетвердо стал слезать по высеченным ступеням. На полпути вниз он поскользнулся, потерял равновесие и тяжело приземлился у ног священника. Гореш успел заложить один из раскопных зарядов у основания лестницы и отмотал кусок запала. Он присел около детонатора в нескольких шагах от стены. Стоявшие перед ним остатки команды Векса прикрывали огнем, пока Кейн и священник неслись прочь от ступеней. Когда они пробежали мимо Гореша, тот вдавил поршень. – На миг я вообще не думал, – ответил пастору Кейн. – Никаких мыслей. Понимаешь? – Чрезвычайно хорошо, – отозвался Векс. Он замедлил ход и остановился. – Благодарю. Пора тебе идти своей дорогой.  Он жестом подозвал к себе Гореша, который замыкал шествие. – Вот этому нашему другу нужен проводник, – произнес Векс. – Пустошь. Сколько там, пять уровней вниз? Возьми с собой Филепа. Гореш выглядел так, словно собирался спорить, но Векс отмахнулся от всех его возможных возражений. – Ты видел, что он был готов сделать для нас. У нас был уговор, у него и меня. Мне нужно, чтобы ты выполнил мою часть сделки. Гореш кивнул, бросил на Кейна безрадостный, раздосадованный взгляд, а потом окликнул остальных, которые уже успели оторваться. Он трусцой побежал к ним, передал одному из них детонатор, а другого поманил за собой.  Не останавливаясь, они миновали Кейна с Вексом. Кейн посмотрел мимо них на будто бы безликую каменную стену, окутанную тенью от нависавшей скалы, и его усиленное визором зрение смогло вычленить область, где тень была глубже: зев туннеля. – Если у вас есть выход, то почему, во имя Хельмавра, вы им не воспользуетесь? – спросил он. – Ты наверняка представляешь, сколько людей здесь, в конце Надежд, – объяснил Векс. – Чтобы пройти через эту дыру, им потребовались бы дни. – Он указал на плотные ряды священного похода Зидо. – А я не думаю, что они намерены дать нам больше нескольких минут, верно? – Тогда идем со мной, – предложил Кейн. – Тебе нет смысла оставаться. Ты и так уже сделал для этих тва… в смысле, этих людей, больше, чем они когда-либо могли ожидать. – Я остаюсь, потому что так правильно, – ответил Векс. – Потому что все, во что я верю, значит, что я должен быть именно здесь. Искупление имеет свою цену. Моя в расплате за те вещи, которые я делал, когда следовал за Архизелотом. Если ты не чувствовал того же, то почему вернулся? Кейн тупо уставился на него, силясь найти ответ. – Давай, шпилевик! – Гореш стоял на краю тени утеса, маня Кейна к себе.  – Иди, – велел Векс, кивая в сторону Гореша. – Знаешь ты о том, или нет, но ты ищешь искупления. Надеюсь, что ты найдешь его – и что цена не слишком высока. Кейн открыл было рот, чтобы заговорить, но Векс уже отвернулся. Кейн проследил, как священник бежит к оставшимся членам своей группы. Он прокричал какую-то фразу, слов которой Кейн не разобрал, и люди, опережая его, бросились к поселению. Гореш снова позвал. Кейн повернулся спиной к Вексу, к обреченному поселению Конец Надежд, и побежал к нему.   Туннель был достаточно широким, чтобы позволить двум людям войти бок о бок, но вскоре сузился. Кейну едва хватало места для прохода между тяжелыми металлическими балками, подпиравшими неровный каменный потолок. Гореш отцепил с пояса маленький фонарь на батареях и указывал дорогу. Филеп замыкал шествие. Оба молчали и были мрачными, явно не радуясь тому, что оставили Векса.  Они добрались до перекрестка, где туннель разделялся. Один проход становился шире и уходил наверх. Гореш повел их по второй ветке, резко загибавшейся вниз и остававшейся такой же тесной, как тот туннель, из которого они вышли.  Пол был грубым и недоделанным. Несколько раз Кейн оступался, поскольку нога уезжала в сторону на куче незакрепленных кусков, и врезался плечом в одну из опор потолка. Когда такое случилось впервые, Гореш остановился и обернулся, оглядев его с насмешливой улыбкой. – Хочешь уронить на нас Улей? – рыкнул он. – Смотри, куда ноги ставишь. Коридор раздваивался снова и снова. Гореш как будто выбирал самые тесные варианты, даже когда альтернативы вели вниз. Кейн начал задаваться вопросом, не задумали ли провожатые, оказавшись за пределами влияния Векса, завести его в такой узкий проход, где он упрется, крепко застрянет, и где они смогут оставить его умирать от голода. Туннель вышел на открытое пространство посередине стены высокой галереи. Гореш повернулся, свесился за край проема и, секунду повисев на кончиках пальцев, легко соскочил на пол. У Кейна не было иного выбора, кроме как прыгать. Он тяжело приземлился, но устоял на ногах. Из одного коленного сустава доспеха донесся сухой, механический лязг, а предупреждающий огонек на дисплее визора вспыхнул более настойчиво – прыжок совершенно не помог и без того уже поврежденной системе приводов костюма. Филеп без труда выпрыгнул из проема, и Гореш повел их по полу галереи. Около стен были расставлены громадные машины, оснащенные приспособлениями для бурения, а другие – с челюстями, которые казались способными перемолоть камень в пасту, мобильными конвейерами и безбортовыми прицепами. Внимание Кейна привлекло цветное пятно, показавшееся в луче фонаря Гореша. Сфокусировав увеличитель визора, он увидел, что это желтая каска, небрежно пристроенная на решетку двигателя одной из чудовищных паровых землеройных машин. Кейн задумался, сколько же столетий миновало с тех пор, как владелец оставил ее там. Там было шесть или семь возможных выходов, достаточно широких и высоких для забытых монстров, спавших в галерее. Гореш повел их к самому дальнему от того проема, через который они пришли. Кейн с облегчением обнаружил, что пол был покрыт плитами из ребристого металла, чтобы способствовать движению машин вверх и вниз по скату. Странное дело, несколько осветительных панелей, прикрученных к высокому потолку, до сих пор продолжало гореть, испещряя пол туннеля широкими озерцами желтоватого света. Рампа спускалась к еще одной, которая не уступала по ширине одной из процессионных магистралей, проходивших через Шпиль, и по спирали пронизывала скалу сверху и снизу. На нижнем уровне тоже были машины, а также давно не используемые квартиры рабочих – высокие блочные гнездовья, где могло разместиться более тысячи человек. Прохода широкий вход в галерею, Кейн бросил на них взгляд, но Гореш нетерпеливо повел группу дальше вниз по спиральной дороге.    Вход на следующий уровень был запечатан упавшей скалой. Кейн удивил сам себя, понадеявшись, что обвал произошел после того, как галерею забросили. С чего ему было волноваться, раздавило ли миллионами тонн камня сотни безымянных, лишенных Дома бездельников? Гореш остановился возле широкого овального отверстия в одной из стен. – Вот туда, – произнес он, указывая в темноту. – Мусоропровод, – добавил Филеп с заметным весельем в голосе. – Пустошь там? – Кейн хотел быть уверен. Гореш кивнул. – Дальше мы не пойдем. Пастор попросил нас указать тебе дорогу. Вот она. Он кивнул Филепу, и оба повернулись, готовясь возвращаться по собственным следам. – Я знаю, что вы хотели остаться с Вексом, – сказал Кейн. Гореш и Филеп помедлили, оглянулись на него. Кейн вдруг совершенно перестал понимать, зачем открыл рот, но ему на ум приходила еще лишь одна фраза. – Мне жаль. Филеп фыркнул. То ли весело, то ли с пренебрежением, то ли от удивления – Кейн не сумел определить. – Шпилевику жаль? – отозвался Гореш. В его голосе однозначно слышалась издевка. – Да быть того не может. – Надеюсь, Векс выживет. Надеюсь, у Конца Надежд есть будущее, – произнес Кейн, уязвленный словами Гореша, но тот и Филеп уже повернулись к нему спинами и быстро поднимались вверх по скату. Кейн секунду проследил за ними, а потом развернулся к овальному зеву мусоропровода и аккуратно шагнул внутрь.   – Так чего мы будем делать? Гореш посмотрел на Филепа, но не сбавил шага. Они шли во мраке между двумя пятнами света, парой уровней выше того места, где оставили шпилевика, и ему не хотелось продолжать тратить время на это дурацкую затею. – Что? – переспросил он. – Я к тому, что все ведь уже кончится, верно? Ты же видел, Искупители готовились идти по-крупному. К тому времени, как мы вернемся, Конец Надежд уже на куски разнесут. – Поэтому, по-твоему, мы должны сделать ноги? – Гореш внезапно остановился и встал лицом к лицу с Филепом. – По-твоему, мы должны оставить пастора и все остальное гореть? – Пастор знал, что так случится, – возразил Филеп. – Он бы не хотел, чтобы мы туда возвращались. – Делай, что хочешь. – Гореш с пренебрежением ухмыльнулся. – Я иду назад. Если смогу забрать с собой еще несколько этих мразей, фонтанирующих святыми писаниями, это будет моим искуплением. – Твоя награда ближе, чем ты думаешь, подульевик. Гореш с Филепом крутанулись, пытаясь определить, откуда исходит голос. Гореш вскинул свой автомат, положив оружие на руку, в которой держал фонарь. Он ощутил легкий удар по стволу, а потом неожиданное онемение в руке. Луч фонаря подпрыгнул, бешено завертелся, после чего ткнулся вверх, когда светильник упал на пол. На миг Гореш решил, что тот выскользнул у него из пальцев. Тревожный вскрик Филепа заставил его опустить взгляд на фонарь – и на кисть руки, которая так и сжимала устройство. Его руки. Боли все еще не было, даже когда он выронил винтовку и прижал свежий обрубок запястья к груди. Глаза были широко раскрыты от изумления, и ему показалось, что он видит, как нечто промелькнуло в его направлении через луч фонаря. Тело Гореша продолжало стоять, брызжа кровью из шеи, еще несколько мгновений после того, как его голова ударилась об пол. Колени подогнулись – сперва медленно, а затем, словно наверстывая упущенное время, он грохнулся, как тяжелый мешок, сброшенный с большой высоты. Его убийца выступил на свет. Он носил какую-то облегающую броню. Маленький круглый щит, закрепленный на одном его предплечье, искрился так, будто был выложен драгоценными камнями. В другой руке он держал тонкий меч. Он был не один. Оступаясь, Филеп сделал полный оборот вокруг своей оси по мере того, как вокруг него выходили остальные. Их было пятеро – шесть, считая убийцу Гореша. Двое носили такие же громоздкие доспехи, как тот шпилевик, которого они с Горешем недавно покинули, двое – облегающие костюмы, сделанные, возможно, из какой-то полированной кожи. Из их выпуклых предплечий выступали длинные и острые на вид когти. Последнего было сложнее всего рассмотреть: похоже, на нем был какой-то плащ, размывавший очертания тела. – Мы думали, что потеряли вас в туннелях, – произнес один из шпилевиков в тяжелой броне. Филеп знал: он должен поднять свою винтовку, хотя бы попробовать забрать парочку из них с собой, однако обнаружил, что не в силах пошевелиться. Что-то прижимало его руки к бокам. Посмотрев вниз, он увидел, что вокруг него обвилась какая-то проволока. – Я – Мордекай Гир из Дома Уланти, – продолжил шпилевик, игнорируя тщетные попытки Филепа вырваться из железной паутины. – Мы с товарищами по охоте ищем подобного нам, которого вы сопровождали по этим уровням. Если желаешь отчасти избавить себя от боли, то расскажешь нам, где его найти. Если же предпочтешь упорствовать, боль будет сильнее, чем это строго необходимо. Но поверь мне, подульевик, ты нам расскажешь.  =='''14'''==  Спуск Кейна прошел быстрее, чем он планировал. Вогнутый металлический пол мусоропровода был скользким от гнилых остатков многовековых отходов. Он успел сделать всего три или четыре осторожных шага вниз по крутому уклону, прежде чем потерял равновесие и проехал остаток пути на спине, взметая руками и ногами брызги серо-зеленой дряни. Его падение остановила масса чуть более твердого мусора, которая забила почти половину выхода из желоба. Погружая конечности в полузамерзшее месиво, он перелез через нее и на четвереньках выбрался в памятную ему местность. Поверхность уходила вниз от мусоропровода. Поднявшись на ноги, Кейн обнаружил перед глазами волнистые дюны. Разум заполонили непрошенные образы с его первого визита в это место: восхождение на холмы в компании Баэля и прочих; мальчик, удящий в сточной луже; установка датчиков движения и расстановка сторожевых устройств вокруг того прохода, в котором они решили провести следующий цикл отдыха; и, неизбежно, засада. Словно преследуемый воспоминанием о безумном чириканье нападавших, Кейн заторопился вниз по склону. На ходу из сочленений его костюма брызгала жидкая мерзость, скопившаяся там, пока он съезжал вниз по желобу.   «Мы все еще там, где ты нас оставил». Последние слова Баэля пробегали у него в голове, пока он тащился вверх по склону очередной дюны. Добравшись до вершины, Кейн осмотрел местность, выискивая какие-то следы Питар, Айдора и остальных, хотя довольно слабо представлял себе, какую форму мог бы принять такой след. Вероятно, дым от костра или какой-нибудь лагерь? Если они не сумели сопровождать Баэля в его последнем, фатальном путешествии обратно в Шпиль, значит их костюмы, должно быть, вышли из строя в ходе внезапной атаки, или, возможно, они сами были слишком серьезно ранены, чтобы рисковать, совершая переход. Может статься, они провели прошедшее время, влача существование тут внизу, опустившись до уровня жалких созданий, которые обитали среди мусора всю свою жизнь. И даже если он их найдет, как они его встретят? Насколько рады они будут видеть человека, который бросил их перед суетливой ордой нападавших? А какие слова сможет для них отыскать он? Следует ли ему молить о прощении, или же придумать какой-то вымысел, чтобы прикрыть свою трусость? Должен ли он сказать им, что пришел отвести их домой – но если они хотят снова увидеть Шпиль, то придется сразиться с охотниками из Уланти, их приспешниками-Делаками и его собственным вероломным братом?  Одного, с пустыми болтерами и в поврежденном доспехе, его наверняка сочтут жалким спасителем.  Вход в пещеру был маленьким, легко теряющимся. Поначалу Кейн решил, что это просто тень, отброшенная небольшим выступом на нижней части склона следующей дюны по курсу. Он уже наткнулся на два подобных убогих жилища, оба из которых были пусты. Осторожно вглядываясь в проемы, он отметил, как выровняли пол, как добытые предметы были размещены в низких, тесных помещениях в порядке, имевшем смысл лишь для обитателей. В глубине каждой пещеры лежала смрадная гора чего-то, показавшегося ему подстилкой. Мысль о том, что Мила и другие живут в таких условиях, заставила его содрогнуться и вспыхнуть от стыда. Посреди первой обследованной им пещеры располагался очаг, где еще тускло грели угли. Пещерные жители знали о его приближении? Возможно, они прятались за соседней дюной, дожидаясь, когда он уйдет дальше – или же притаились, пока он полностью не окажется внутри, а потом нападут. Кейн поспешно попятился наружу из пещеры, выпрямился и, вдруг насторожившись, осмотрел окрестности. Ничего. Двигаясь по дюнам, он не видел никаких признаков активности, памятных ему по первому визиту – никаких признаков того, что сходило за жизнь на такой глубине в подулье. Эта новая пещера, вероятно, также пустовала, но он должен был убедиться. Кейн сделал первый шаг – и крутанулся на месте, когда в спрессованный мусор справа от него ударил лазерный импульс. Сперва он ничего не увидел, а затем поднял глаза. В воздухе, в нескольких метрах наверху, описывала круги фигура. Кейн узнал форму крыльев: «Йелд». Он инстинктивно вскинул кулак, прежде чем мигающие красные огоньки на дисплее визора напомнили ему, что болтеры пусты. Вниз пронеслись еще два рубиновых луча, попавшие в дюну слева. Что-то на сыпучей поверхности с хлопком загорелось. Кейн снова развернулся и сбивчивым бегом рванул вниз по склону холма, направляясь к пещере. Очередь выстрелов лазера врезалась в землю перед ним, вынудив резко отвернуть от пещеры. Пока он бежал, перед глазами горели остаточные образы лучей. Кейн не помнил, чтобы видел «Йелд» в числе охотников Уланти, хотя те плащи, что они носили, замаскировали бы силуэт костюма. То, что летучий охотник не возглавил засаду среди пепельных дюн, подтвердило уже имевшееся у Кейна подозрение насчет Гира: тот был не из тех, кого устраивает убивать издалека. Ему нравилось подбираться к добыче близко – достаточно близко, чтобы наблюдать, как в ее глазах гаснет свет. Следующая очередь сверху, должно быть, попала в полость с газом. Столб голубого пламени вырвался из земли перед Кейном, который рванулся вправо, а потом еще раз вправо, снова направляясь к пещере в надежде на то, что она может не только предоставить укрытие, но еще и содержать внутри нечто такое, что он смог бы использовать в качестве метательного снаряда. Хотя у него было бы мало шансов сбить охотника в «Йелде», но он мог хотя бы заставить того отступить, дать себе возможность подумать. Зайдя так далеко, Кейн был полон решимости не умирать жалко, словно какое-то загнанное в угол животное. Словно уловив его намерение, следующий выстрел «Йелда» прожег ему левое колено. Завалившись вперед, Кейн вскрикнул – в равной мере от досады и боли. Когда он перекатился на спину и наклонился вперед, чтобы схватиться за изуродованный сустав, из раны засочился тошнотворный запах жареного мяса. «Йелд» сделал круг, спикировал пониже, потом опять свернул и, наконец, остановился на середине склона той дюны, где он стоял, когда только заметил пещеру. – Он никуда не денется, – услышал Кейн доклад «Йелда» в коммуникатор. Голос женщины был мягким, благовоспитанным. – Ожидает твоей воли. К счастью, поскольку лазерный луч прижег нервные окончания, нога Кейна ниже колена онемела. Сидя и уставившись на «Йелд», он бесился на самого себя. Встать на вершине одной из самых высоких дюн на несколько километров вокруг – как он мог быть настолько глуп? С тем же успехом можно было поставить указатель, запустить сигнальную ракету, чтобы сообщить Уланти, где его искать. – Здравствуй, брат. Кейн поднял взгляд на вершину холма. Там стоял Мот, явно наслаждавшийся сценой и окруженный Уланти, которые уже поголовно избавились от своих накидок. – Что случилось с вашими лакеями-Делаками? – крикнул Кейн Гиру. – Уверен, что без них за спиной вас хватит, чтобы справиться с одной искалеченной целью? На твоем месте я бы не ожидал никакой помощи от моего брата. – Перестань, Кейн, где твоя гордость? – глумливо улыбнулся Мот. – Уж наверняка ты способен встретить свою судьбу, как бы неприятна она ни была, не прибегая к детским оскорблениям. – В Делаках более нет необходимости, – ответил Гир Кейну. – Ты был нашей главной целью. Твои спутники являлись лишь неудачливыми очевидцами, которым нельзя было позволить остаться в живых. Представлялось уместным завершить эту охоту без их участия. Гир повел охотников вниз по склону. Кейн следил за их приближением – пока внезапный шум не заставил его посмотреть выше, поверх их голов, на вершину дюны. Там стояла шеренга оборванных людей, которые сгрудились плечом к плечу и слегка покачивались, словно от едва сдерживаемого возбуждения. На глазах Кейна к строю присоединились новые фигуры, поднявшиеся с дальнего края холма, и стал громче тот звук, что оповестил его об их появлении: сухое чириканье, будто от насекомых. Первым их заметил Мот. Он обернулся, испустил испуганный вопль и, потеряв равновесие, налетел на Гира. Остальные развернулись, впервые мельком увидели новоприбывших и открыли огонь. Заряды болтеров и лазерные лучи врезались в шеренгу, но проделанные ими бреши быстро заполнились. Чириканье стало еще громче, и строй начал двигаться вниз по склону, оказавшись огромным истрепанным валом. Лежа у основания склона, Кейн улыбнулся. Его охота закончилась. Он умрет тут, как и должен был несколько месяцев назад. И на сей раз не будет никакого бегства.  =='''15'''==  – Кейн! Имя, словно призрак, проплыло среди щелчков и писков, фоновой болтовни созданий, которые несли его по туннелям под дюнами. Кейн не знал, что кажется ему более удивительным: то, что кто-то пробурил эти узкие, извилистые проходы сквозь спрессованный тысячелетний мусор, залегавший под текучими дюнами, или же то, что эти утратившие человечность существа все еще могли произнести узнаваемое слово. Впрочем, он точно знал, что ему казалось удивительнее всего – он до сих пор был жив. Ощущение было такое, словно он стал зрителем в собственном кошмаре, когда чирикающий вал понесся вниз по склону дюны. Их крики делались более исступленными и перемежались выстрелами охотников-Уланти. Первым под волной деформированных тел, продолжая бешено полосовать своими длинными когтями, пропал тот из них, кто носил костюм «Малкадон». «Йелд», как и Питар, попытался подняться в воздух, но его увлекли вниз цепкие руки толпы. Вместо каждого тела, которое резала на кровавые куски охотница в костюме «Джакара», на этом месте появлялись еще трое, которые тянулись к ней с лицами, искаженными в одной и той же гримасе экстаза. Кейн с мрачным удовлетворением наблюдал, как Мот попытался броситься бежать и помчался вниз по склону, а потом резко вильнул, стараясь обогнуть надвигавшийся вал, но лишь обнаружил, что те, кто находился на концах строя, уже успели миновать позиции охотников и теперь поворачивали, чтобы взять тех в кольцо. Увидев это, Мот споткнулся, остановился – и через миг сгинул. Дольше всех продержались Гир и другой Уланти в «Оррусе». Кейну неодолимо вспомнился последний бой Баэля, но, странное дело, при этом он не ощутил никакой вины. Вид толпы, осознание того, что его жизни осталось течь считанные мгновения, начисто лишили его эмоций, оставив лишь смутную жажду могильного покоя. К тому моменту, как болтеры охотников смолкли, они уже скрылись из виду Кейна. Он был окружен. – Ну? – спросил он. – Чего вы ждете? Их неистовство как будто улеглось. Лица, глядевшие на него в ответ, сделались вялыми. Одна женщина из их числа наклонилась посмотреть поближе. У нее дергалась щека. Нет, осознал Кейн, не дергалась. Под ее кожей что-то двигалось. – Кейн! Это слово донеслось не от женщины. Оно словно развернулось из непонятных трелей тех, кто стоял над ним. Кейн решил, что ему почудилось, но затем оно раздалось снова, будто обрывок разговора, услышанный сквозь бормотание громадной толпы. Прочие наклонились, присоединившись к женщине. Протянув руки, они начали расстегивать на нем костюм, сняли шлем. Кейн знал, что должен попытаться остановить их, но обнаружил, что у него больше не было ни сил, ни желания. Только когда они убрали пластины вокруг изуродованного колена, он вскрикнул и забился в их хватке, используя последние остатки энергии. Те, кто трудился над его ногой, выждали, пока он не перестал сопротивляться, а затем практически заботливо закончили свою работу. Освободив Кейна от доспеха, они аккуратно подняли его и понесли по дюнам, словно героя, павшего в битве. Когда вокруг сомкнулась темнота, он предположил, что его доставили в пещеру, хотя и понятия не имел, с какой целью. Однако они продолжали движение. Наклон пола вдруг изменился, уводя вниз. У Кейна появилось чувство, будто его проглатывает сам Улей. Темнота была абсолютной, уничтожала всякое ощущение времени и направления. Кейн задался вопросом, не мертв ли он уже на самом деле, и не лежат ли куски его тела у подножия дюны. Возможно, это путешествие являлось последней галлюцинацией, или же дорогой, по которой все трусы и неудачники отправляются в особый ад, придерживаемый для них Императором. Искупление? Продолжая скользить во мраке, он подумал о Вексе. Сомневаюсь.   Кейн открыл глаза от шума воды. Он не помнил, как закрывал их, равно как не имел и никакого представления, сколько времени пробыл без сознания. Он медленно открыл глаза и приподнял голову с груди. Он стоял, подпираемый под каждое плечо одним из тех, кто нес его по туннелям, на каменистом берегу чего-то, похожего на широкий открытый коллектор. Вонь была ужасающей; вода двигалась медленно, словно ее отягощали переносимые стоки. Оглядевшись, Кейн увидел, что у кромки воды собралась толпа, некоторые держали примитивные факелы.  По рядам пробегало тихое неразборчивое бормотание, и они стояли, слегка покачиваясь, будто предавались какой-то общей молитве. Кейн вспомнил истории, которые ему доводилось слыхать о силах, существующих по ту сторону варпа – незримого межзвездного океана, который простирался между мирами и по которому перемещались корабли Империума, дабы исполнять волю Императора. Как он слышал, эти силы могли изменять умы и тела людей, подчиняя тех своей извращенной воле. Империум терял целые планеты, когда их обитатели обращались к поклонению этим силам. С внезапным приступом страха ему пришло в голову, что он мог попасть в лапы как раз такого нечестивого тайного общества здесь, в Улье Примус, и его привели сюда стать свидетелем одного из их кощунственных ритуалов. А для подобного ритуала, как ему представлялось, требовалось жертвоприношение. По воде начала расходиться рябь. Снизу стало подниматься все больше и больше пузырей. Гладкая переливающаяся поверхность как будто закипела. Кейн обмяк в поддерживавших его руках, едва не свалившись от облегчения, когда увидел, что из глубин возникла машина, а не какая-то неописуемая мерзость, вызванная извне. Продолговатая, конусообразная капля из металла, увенчанная невысокой башенкой, еще немного покачалась после своего появления. Вода плавно стекала по клепаным пластинам корпуса. Ближе к корме корабля с лязгом открылся люк. Из него вылезли фигуры, которые начали развязывать канаты, крепившие к корпусу одно из нескольких суденышек поменьше. Ялик спустили на воду, несколько неизвестных забралось на борт. Закашлялся оживший двигатель, и экипаж повел лодку к берегу. Кейн обнаружил, что приближается к кромке воды. На секунду он уперся было пятками, попытался остановить движение, однако поддерживавшие попросту приподняли его над землей. Его вынесли на узкий пляж, а тем временем нос ялика высунулся на берег, и на сушу выпрыгнуло трое из команды. Один из них был огромным субъектом с телосложением гладиатора, но на его лице, как и двух его товарищей, было такое же обмякшее выражение, как и всех тех, кто собрался на берегу встретить их. Кейна передали на их попечение. Гладиатор подхватил его под плечи, а один из остальных поднял ноги. Всякая надежда на побег испарилась в тот же миг, как Кейн ощутил мощь в руках великана. Третий член команды ялика, вылезший на сушу, помог им занести его на борт лодки, потом оттолкнул нос от пляжа и легко запрыгнул внутрь, а двигатель снова с кашлем заработал. Четвертый из экипажа повел лодку к дожидавшемуся подводному судну. Когда ялик поравнялся с кораблем-маткой, Кейн заметил латунную табличку, приклепанную к стене приземистой башенки. На ней было вытравлено одно слово: «Квиквег». Кейна подняли на борт субмарины, проявив не больше церемонности, чем к мешку с провизией. Гладиатор придержал его на вытянутых руках, как кто-то мог бы держать новорожденного, и опустил через отверстие в ждущие ладони, пока остальная команда ялика закрепляла лодку. Когда Кейна поволокли по тесному коридору, который вел к широкому концу корабля, он услышал, как позади захлопнулся люк. Судно завибрировало, двигатели набирали мощность, и палуба, по которой он ковылял, начала крениться. Уклон пола успел стать еще круче к тому моменту, как он добрался до рубки. Чуть менее тесное помещение заполнял низкий непрерывный гул – звук, который, как был уверен Кейн, исходил не от корабельных машин. Комната была покрыта переплетением труб и манометров; с потолка плотными связками свисали кабели. В тусклом красноватом свете казалось, будто кабели также висят между всевозможными рабочими постами и теми, кто их занимал. Когда глаза привыкли к мраку, Кейн увидел, что эти кабели были более толстыми и светлыми, чем те, которые тянулись по потолку. И они были живыми. Усики из плоти соединяли всех членов экипажа с их панелями управления. Бледные отростки напряглись, качнулись, и люди без какой-либо опознаваемой команды вывели «Квиквег» на горизонтальный курс. Один из экипажа стоял посреди рубки, прижавшись глазом к окуляру, встроенному в толстую трубу, которая входила в помещение через потолок – какая-то смотровая труба, как решил Кейн. Человек был одет в массивный жилет из плотной звериной шкуры, до сих пор покрытой слоем короткой и грубой шерсти ее предыдущего владельца. Он отвернулся от трубы и бросил взгляд на Кейна – ободряюще человечный жест любопытства, подумал тот, пока не заметил отросток, который змеился от дальнего края трубы и оканчивался на виске человека. Кейн с ужасом следил, как по всей длине мясистого щупальца пробежала волна. Под кожей что-то двигалось, используя ее в качестве туннеля из плоти, чтобы переместиться от механических деталей корабля в органическое убежище внутри черепа члена команды. В тот момент он понял то, чего лишь опасался, стоя на берегу: судьба привела его в руки проклятых.   Человек у окуляра издал короткую череду щелчков, и те, кто так и продолжал поддерживать Кейна, переправили его в крошечную каюту в средней секции корабля. Из мебели в комнате имелись маленькая койка, металлический стол и стул. Каюта выглядела запущенной, неиспользуемой, так же, как и мельком замеченные Кейном потертые гамаки, которые одиноко висели между переборками подводного судна. Судя по всему, существам из команды этого корабля когда-то требовался сон, как и всем прочим людям. Лежа на тесной койке после того, как конвоиры ушли, Кейн задумался, не было ли милосердие еще одной человеческой чертой, утраченной ими при трансформации. Он рывком проснулся, поначалу гадая, когда же закрыл глаза и сколько проспал. Затем он заметил, что глухая, монотонная пульсация двигателей сменила тональность. Пол и стены кабины были наклонены под острым углом. Корабль всплывал. Скоро за ним придут. Он скинул ноги с койки – и вскрикнул от мучительной боли, которая взорвалась в поврежденном колене, стирая всякую надежду сбежать в последний момент. Что бы для него ни приберегла судьба, не оставалось иного выбора, кроме как принять это. Дверь каюты открылась. В помещение вошли двое из команды, которых он прежде не видел. Они протянули руки к нему. Не сопротивлявшегося Кейна перенесли на корму подводного судна, а затем подняли через уже открытый люк. Тот член экипажа, который по мнению Кейна когда-то мог быть гладиатором, встал над проемом, опустил свои массивные руки вниз и с легкостью вытащил его в смрадную атмосферу. На воду рядом с «Квиквегом» уже был спущен ялик. Кейна грубо переправили на борт покачивавшейся лодки, гладиатор последовал за ним. Подводный корабль всплыл в широкой пещере с куполообразным сводом. С потолка лентами свисали какие-то светящиеся грибы. Ялик понесся к широкому выступу, тянувшемуся вдоль части изогнутой стены. Дальняя часть каменной платформы была окутана тенями. На выступе стояли фигуры, ожидавшие прибытия ялика. Рулевой лодки не стал глушить двигатель, удерживая судно плотно прижатым к вертикальной скале, а Кейна тем временем подняли – в очередной раз гладиатор – в ждущие наверху руки. Охотник посмотрел вниз, на гладиатора, ожидая, что он последует за ним, однако тот остался на борту ялика. Его работа, похоже, была выполнена. Хотя Кейн бы не поверил, что такое возможно, но те, в чьи руки его передали, представляли собой еще более нервирующее зрелище, чем и орда чирикающих идиотов, донесших его до берега, и команда «Квиквега». Между ними висели отростки плоти, поверхность которых постоянно пребывала в движении, словно под кожей происходила бешеная деятельность. Один из них, похоже, был результатом слияния двух тел. Он отбежал вбок на четырех ногах, ухмыльнулся Кейну двумя обвисшими ртами. В бледном свете влажно сверкнули четыре глаза. Кейна перенесли подальше от края, в направлении теней и чего-то, выглядевшего как большой камень, который выдавался из неровной поверхности выступа. Нет, не камень, подумал Кейн: какая-то скульптура. Его привели, чтобы принести в жертву перед изображением нечестивого божества этих созданий? В рассеянном освещении тускло блеснул металл. Кейн различил выпуклые пластины, очертания которых что-то ему напоминали. Конвоиры Кейна остановились, и на его глазах статуя пришла в движение, распадаясь на части по невидимым стыкам. Единый сплошной силуэт превратился в пять, в шесть отдельных фигур, соединенных уже слишком хорошо знакомыми усиками плоти. Мясистые туннели тоже разорвались, быстро втягиваясь, пропадая из виду в самостоятельно затягивавшихся щелях на броне фигур. Внутри Кейна забурлила паника. Он забился в удерживавших его руках, стал тщетно пинать воздух. Он знал, что вот-вот увидит – и всем сердцем желал, чтобы его швырнули в ядовитую мглу у подножия выступа, а не заставляли это видеть. Одна из фигур выступила вперед, поднимая огромные перчатки, отстегивая шлем, скрывавший ее глаза. Когда шлем был снят, Кейн обнаружил, что неотрывно глядит в лицо, которое в последний раз видел безжизненным на полу Большой Галереи. – Приветствую, Кейн, – произнес Баэль. Слова явно давались ему с некоторым трудом. – Нам так тебя не хватало.  =='''16'''==  – Если бы ты только не сбежал, – сказал ему Баэль, – то уже познал бы нашу радость. Долгие секунды Кейн не мог заговорить, поскольку его разум силился осмыслить увиденное. Баэль был мертв, однако он стоял здесь, вместе с Милой, Питар, Вольк, Джорджи и смеющимся Айдором, и все они выглядели так же, как в тот день, когда покинули Шпиль, и у всех их на лицах была одинаковая вялая улыбка. Упоминание Баэля о его трусости разрушило чары, и слова посыпались из него потоком: запинающиеся извинения, полуоформленные оправдания, попытки объяснить, почему он вернулся. И, наконец, отчаянное: – Что они с вами сделали? – Они дали нам свободу, – ответил Баэль. – Свободу от оков индивидуальности. Свободу от тоскливой темницы одного тела, узких рамок одного сознания. Кейн бешено затряс головой. Он бы прижал руки к ушам, чтобы заглушить слова Баэля – и сопровождавшее их нечеловеческое пощелкивание – но конвоиры продолжали держать их железной хваткой. – Это безумие! – задыхаясь, выговорил он. – Кощунство. – Это наука, – отозвался Баэль. – Утраченное, давно забытое знание, погребенное среди корней Улья. – Подульевики называют подобное знание археотехом: потерянными образцами могучих, преображающих мир технологий, которые наши родоначальники использовали, чтобы распространить человеческую расу по всей галактике, чтобы колонизировать найденные ими миры, чтобы возвести этот и другие города-ульи Некромунды. Однако не весь археотех существует в таких масштабах. Часть его миниатюрна, создана для того, чтобы манипулировать не примитивными материалами вроде металла и камня, а кровью, плотью и костями.  Чтобы двигаться внутри нас и между нами, делать разум и телом одним целым и сводить все разумы воедино. Баэль повел рукой, охватив этим жестом прочих охотников и тех чудовищ, что продолжали удерживать Кейна, у которого голова шла кругом. – Вот что течет в нас теперь, – продолжил Баэль. – Его сотворение затеряно во времени, но мы считаем, что оно было создано для облегчения процесса, посредством которого можно было бы перекраивать миры, делать их более подходящими для обитания людей – или же изменять тела колонистов в соответствии с планетой, где они решили жить. Будучи утраченным, оно, должно быть, дремало сотни лет, пока его не нашли, достав треснувший контейнер из-под завалов ульетрясения. Нам известно об этом, так как мы разделяем воспоминания первого, кто его обнаружил – изгоя, сборщика мусора по имени Дрелл. Наконец-то освободившись, оно вошло в тело своего первого носителя, а потом быстро распространилось среди его товарищей.  Они первыми познали отраду единения, когда их разумы и память переплелись, и в своей радости захотели поделиться ею с другими. – Это не свобода! – закричал Кейн. – Это контроль над разумом! Вы стали рабами этой нечистой бессмыслицы! Баэль спокойно оглядел Кейна. Идиотская ухмылка не померкла. – Разве безумие знать, что никогда больше не ощутишь одиночества? – спросил Баэль. – Никогда больше не жить в страхе за своих товарищей, знать, что они делят с тобой мысли и чувства? Это дар. Это свобода. Те, кто нашел нас среди мусора, хотели лишь поделиться с нами этим даром. Уничтожение тела ничего не значит, коль скоро разум остается жить. Если возникнет желание, еще одно тело можно сконструировать из любого органического материала. Мы создали такое тело по моему подобию, чтобы позвать тебя обратно к нам. Мы знали, что ты придешь. Ты наш брат. Говоря, Баэль сделал шаг ближе и поднял руку. Перчатка «Орруса» сдвинулась назад, словно лепестки какого-то невозможного цветка из керамита и металла, обнажив бледную руку с длинными пальцами. Когда брат потянулся к нему, Кейн увидел, что под кожей его ладони что-то движется. Появилась трещина, тянувшаяся от основания большого пальца до безымянного. Кейн отчаянно задергал головой из стороны в сторону. Позади него пара рук сомкнулась на затылке, заставляя неотрывно глядеть расширенными от страха глазами на ладонь брата, которая накрыла его лицо, придушив последний человеческий крик.   Они поднимались сквозь полосы света. Кабина лифта вокруг них лязгала и дергалась, поднимая их по шахте. Кейн стоял, снова облаченный в свой доспех «Оррус», в сопровождении Айдора и Мота. Его брат присоединился к ним, с радостью и изумлением болтая о своем новом, освобожденном состоянии, и они двинулись вверх по Улью, мимо покинутых дымящихся руин, где когда-то находился Конец Надежд, и дальше, дальше, в направлении Шпиля.  «Знаешь ты о том, или нет, но ты ищешь искупления», – вспомнились Кейну последние слова, сказанные Вексом тому человеку, которым он прежде был. «Надеюсь, что ты найдешь его – и что цена не слишком высока». Цена заключалась лишь в том, чтобы отбросить жизнь в одиночестве, стразхе и изоляции – и это была вообще не цена. Теперь ему не терпелось поделиться своим искуплением с остальной своей семьей, со своим Домом, с каждым обитателем Улья Примус, всей Некромунды. Представьте – никакой больше необходимости в мелочном политиканстве между Домами, между ульями! Никакого страха. Никакой лжи. На его губах болталась улыбка, а в сознании гудели и жужжали жизни всех, с кем он успел пообщаться за время подъема – и жизни тех, с кем пообщались они. Расстояние не являлось преградой: язык, создаваемый и переводимый крошечными машинами, которые сейчас струились внутри него, мог передавать невероятные объемы информации на гигантские дистанции за пределами человеческого восприятия. Слова теперь казались такими медленными, такими неуклюжими, однако ему предстояло снова прибегнуть к ним, когда лифт прибудет в апартаменты Дома Тай. Он расскажет членам своего Дома то, что им хотелось услышать: что он и Мот отыскали пропавших охотников, хотя и ценой собственных спутников.  Они с Мотом вернутся в лоно клана Гелиос, Мила, Айдор и остальные – к своим. Потом, оказавшись под надежной защитой, они начнут делиться тем даром, который уже получили сами. Обман прискорбен, но цель – великолепный замысел объединенного улья, объединенного мира! – оправдает средства. Лифт загремел в последний раз, достигнув вершины шахты. Сквозь решетку двери кабины Кейн увидел собравшийся почетный караул, всегда встречавший возвращавшихся охотников. Один из гвардейцев Дома в изукрашенной униформе открыл дверь и отсалютовал. Два ряда стражи были выстроены по бокам коридора, в конце которого стоял сам лорд Тай, великолепный в одеянии, приберегаемом им для важных церемоний. Рядом с лордом Таем находился отец Кейна, Тай Гелиос Кэл, лицо которого было бледным от столь долго донимавшей его болезни. Старика поддерживали двое персональных охранников. Кейн удивился, увидев их здесь – как правило, формальное приветствие происходило в Большой Галерее. – Мы возвращаемся с честью и славой, – провозгласил он в соответствии с давно сложившимся ритуалом, ведя охотников между шеренг почетного караула. – И вам рады, – дал установленный ответ лорд Тай, после чего повернулся и первым зашагал по коридорам. Отец Кейна нетвердо поковылял за ним. Охотники, сопровождаемые почетным караулом, направились следом. Согласно обычной практике, коридоры были очищены от слуг Дома. Процессия двигалась молча, пока не добралась до дверей, ведущих в Большую Галерею. Двое членов свиты лорда Тая заторопились вперед открыть их. Когда лорд Тай, отец Кейна и остальные зашли в галерею, камергер лорда повернулся к почетному караулу и поднял руку, чтобы они остановились. – Подождите здесь немного, – заявил он, – дабы позволить нашему господину занять его место. Затем камергер скрылся за дверями. Кейн заметил, что стражник справа от него как будто нервозно переступил с ноги на ногу. Обычно эти парадные солдаты являлись образцом приличия. Прежде чем он успел сколько-либо еще подумать об этом, двери вновь распахнулись, и стража двинулась вперед, сопровождая охотников в галерею.  По практически пустому помещению коротко разнесся шум тяжелых засовов, задвигаемых поперек дверей, за которым быстро последовал звук бегущих ног – почетный караул стремительно кинулся прочь от охотников. Кейн непонимающе уставился на группу фигур в тяжелой броне, которые стояли напротив них, направив оружие на него и его товарищей. Их было пятнадцать, сосчитал Кейн. Они в полтор раза превосходили ростом человека, а их доспехи были цвета полуночи, если не считать эмблем подразделения на наплечниках и серых сердец, украшавших нагрудники. Половина из них держала болтеры с выгравированным двуглавым имперским орлом, у остальных было более громоздкое оружие – мелты. – Добро пожаловать домой, Тай Гелиос Кэл – если это действительно ты. Сбоку от фигур в броне стоял человек в черном, окруженный свитой в таких же одеждах. Цинар, вспомнил Кейн, инквизитор. А затем Кейн вспомнил еще кое-что: среди свиты Цинара был техноадепт. Этот адепт изучил остатки подобия, которое послали, чтобы позвать его? Он что-то нашел? Кейн посмотрел мимо Цинара – туда, где стоял лорд Тай и его свита. Он отчаянно выискивал лицо. – Отец? – позвал он. Единственным ответом, который он получил, стал глухой рев сработавшей мелты.   Тай Гелиос Кэл опустил взгляд на останки своего сына. Конечно, старик горевал, но еще ему было больно от того, что он точно знал: позору его семьи предстоит длиться поколениями. Репутация, отточенная и сформированная за десятки лет долгой жизни, те услуги, что он оказал этому лорду Таю и его отцу до него, не будут стоить ничего. Истории он станет известен как отец не одного, а троих сыновей, связавшихся с ересью.  – Пример ваших сыновей будет предостережением всем, кто ищет запретных знаний. – Рядом с ним стоял инквизитор. – Не изучи мой техноадепт труп вашего первенца, не обнаружь он нечистых существ внутри него, подумайте, какие ужасы могли бы разгуляться в улье. Цинар не стал упоминать, что эти существа теперь были безопасно упакованы на борту «Громового ястреба», стоявшего на одной из наиболее крупных посадочных площадок Шпиля, и готовы к транспортировке в далекие лаборатории Адептус Механикус. – У меня нет сыновей! – слабо выплюнул Кэл. У него в ушах до сих пор звенел жутковатый, нечеловеческий визг, который вырывался из глоток Кейна и остальных, когда они умирали. – Я отрекаюсь от них! – Так тому и надлежит быть, – Цинар кивнул, а затем повернулся, чтобы обратиться к сержанту Лицидию из Железных Сердец, чьи люди под надзором техноадепта инквизитора занимались сбором еще дымившихся останков прочих охотников. – Как и планировалось, я отбуду на «Благословенном искуплении» и представлю отчет руководству моего Ордоса. Я уведомил лорда Тая, что ваше подразделение останется здесь, в готовности на тот случай, если другие такие создания попытаются попасть в Шпиль. Если это произойдет, вам будут предоставлены все полномочия, чтобы разобраться с ними. Лорда Хельмавра уже поставили в известность о ситуации. Огромный космический десантник кивнул и шагнул назад в строй. Цинар снова повернулся к старику, который продолжал неотрывно глядеть на своего сына. – Да святится Император, что «Благословенное искупление» прибыло по графику. Только божественным провидением на борту мог оказаться орден лучших воинов Империума. Кампания на Ливии-девять прошла хорошо, как они говорят. Кэл кивнул. – Да святится Император, – тихо повторил он.  ==17==  Человек, который когда-то был Таем Гелиосом Баэлем, стоял на выступе в окружении своих братьев и товарищей по охоте. Было пустяком создать для них новые тела, чтобы вместить копии разумов, хранившихся в археотехе, что тек в их жилах. Разумеется, это не являлось необходимостью. Личности мужчин и женщин, прежде бывших Кейном, Мотом, Вольк, Питар, Айдором, Милой и Джорджи, могли бы оставаться внутри него вечно, но он отчего-то находил их физическое присутствие успокаивающим. Все вместе они наблюдали, как «Квиквег» скользнул под воду пруда, где кораблю и его команде предстояло оставаться, бездействуя, пока они не понадобятся снова. Ожидая на дне лифтовой шахты, Баэль принял последнюю передачу Кейна из Большой Галереи. Быстро спустившись назад по Улью, он распространил весть: засада. Каким-то образом их стратегию раскрыли, однако это не имело значения. Время было на их стороне. Со временем их род опять станет просто слухами. Со временем эти слухи стихнут, превратятся в полузабытые истории. Никто не выставляет охрану от историй. Но он знал: однажды, через десятки, возможно сотни лет, они поднимутся. И Некромунда будет принадлежать им. <br />