Хелбрехт: Рыцарь Трона / Helbrecht: Knight of the Throne (роман)
 | Перевод в процессе: 1/25 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведена 1 часть из 25. |
 | |
| Автор | Марк Коллинз / Marc Collins |
| Переводчик | Сол |
| Издательство | Black Library |
| Год издания | 2022 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Экспортировать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
Пролог: Недовольство полубога
Коленопреклонный рыцарь стоял в самом сердце святого места.
Громадное сооружение являлось сакральным: осколок ушедшей эпохи, что бороздил просторы космоса. Его построили во времена чудес, когда человечество ещё реализовывало свои амбиции. Подобные исполинские боевые машины назывались «Глорианами». Если другие покорявшие звёзды корабли были подобны недолговечным свечам, то эти представляли собой вечно пылающий ад. Могучие сверх всякой меры, до скончания времён они не перестанут гореть, сражаться и умирать.
До наших дней их сохранилось немного, бесценных и священных в своей редкости.
И ни один из оставшихся не мог оспорить абсолютное господство «Вечного крестоносца» над пустотой.
Верховный маршал Хелбрехт склонился в молитве. Он медитировал, окружённый святостью корабля. Магистр ордена сконцентрировал внимание на повреждениях доспеха. Чёрная броня носила следы десятков сражений, настолько безжалостных и масштабных, что дабы вернуть ей полную функциональность, команде оружейников потребовались бы недели. Времени у него практически не осталось. От Хелбрехта несло кровью, дымом, священными маслами и машинной вонью от постоянных движений в силовой броне. Лицо было перепачкано сажей, а на лбу, над самым медным обручем был намалеван пепельный крест. Теперь магистр Храмовников в полной мере ощущал тяжесть доспеха: пучки его мышечных волокон напрягались от едва уловимого возбуждения, сжимаясь в такт каждому вдоху.
Однако внешняя грязь никак не влияла на духовную чистоту. Во всяком случае, Хелбрехт чувствовал себя достойным присутствовать на корабле: это право он заслужил огнём и кровью.
Руки верховного маршала непроизвольно сжались, и Хелбрехт впечатал облачённые в керамит пальцы в великолепный мраморный пол. Повествуя о тысячах лет нескончаемой войны, вокруг колыхались знамёна крестовых походов — наследие Вечного крестового похода, начатого Дорном.
— Вот за что я сражаюсь, — прошептал он, и стены обратили слова в молитву. — Во имя твоё. Во имя моих предшественников и в свете Бога-Императора.
Он поднял голову и взглянул на стоящий перед ним постамент: поперёк камня лежал меч.
Клинок являлся предметом славы. Меч, как и корабль, на котором он хранился, сковали в давно ушедшую эпоху. Восставший из пламени стыда и горя, оружие вновь несли в бой с прежним чувством долга и верой. То был меч героев. Меч Сигизмунда. Меч верховных маршалов. Даже сейчас, так долго обладая этим священным клинком, Хелбрехт не мог смотреть на него без слёз. Иначе и быть не могло. Меч этот был слишком тяжёлым оружием для смертного человека и, возможно, бременем таким же непосильным для многих братств Астартес, что странствовали меж звёзд.
Это его оружие. Его крест.
Металл меча воплощал многие аспекты командования ордена. Владеть им означало быть первым среди равных. Магистром Вечного крестового похода.
Хелбрехт позволил пальцам сомкнуться на рукояти, поднялся и снял меч с подставки. Клинок замерцал светом окружавших его стазисных полей, словно танцуя с преломленным сиянием других постаментов. Священное лезвие сохраняло прежнюю остроту и соответствующий внешний вид, в то время как облик верховного маршала оставлял желать лучшего. Он очистил и смазал лезвие маслом, с благоговением и должной страстью.
— С верой и преданностью я ношу меч Сигизмунда, орудие прошлого и ключ к будущему. Я храню наследие ордена и направляю его развитие. Я делаю это во имя Твоё, о Император, возлюбленный всеми! Чтобы Ты узрел деяния мои и судил о них согласно правилам Своим. И в судный день, когда смерть заберёт моё тело, я предстану перед Тобой и отдамся Тебе, дабы взвесил Ты ценность души моей. Чтобы встал я по правую руку от Трона, в вечной службе Тебе и сражении.
Хелбрехт вновь склонил голову перед клинком. Губы продолжали изрекать молитву. Даже при внешней измождённости, никогда его душа не блистала так ярко. Никогда он не был более искреннен в своей вере.
Позади раздался колокольный звон. Удар прозвучал один раз и разнёсся по пустующему храму. Хелбрехт не обратил на него внимания. Он продолжил молитву, не сводя глаз с меча.
Раздался новый удар. Затем ещё, ещё и ещё. Звон становился настойчивее, пока, наконец, не заставил Хелбрехта подняться. Магистр вздохнул.
Верховный маршал не позволил присутствовать даже братству капелланов: он хотел выразить почтение реликвии наедине, дабы остаться под единственным судным взором Бога-Императора.
— Войди, — разрешил он и обернулся к колоссальным дверям святилища. Двери тут же открылись, отбрасывая слабый малиновый отблеск свечей и тусклое сияние люменов. Центул, слуга ордена, низко поклонился.
— Мой господин, — обратился он дрожащим голосом, — он здесь. Примарх прибыл.
Хелбрехт долго не отрывал взгляд от Центула, но затем вложил сакральное оружие в ножны, поклонился реликвии в последний раз и отправился навстречу судьбе.
Он принял примарха в Галлерии Астра, личных покоях, всё ещё покрытых следами войны. Хелбрехт отослал прочь сервиторов-оруженосцев, сервов и неофитов — всех, кто жаждал служить и вернуть доспеху прежний вид. Верховный маршал хотел встретиться с примархом как командир, только вернувшийся с войны. Усилием воли он подавил телесную дрожь и даровал себе желанный выдох. Это событие войдёт в историю. Миг, которого он жаждал и которого боялся в равной мере — шанс лицезреть эпохальную частичку прошлого, сына Самого Бога-Императора, вновь шагающего по Галактике; возможность воочию увидеть Несущего гнев и пламя, предстать перед олицетворением ярости небес!
«В возвращении примарха кроется воля Его. По мере того, как разрывается Галактика и в мир просачивается больше зла, возродиться должна и слава Великого крестового похода. Если бы вернулся наш генетический прародитель... Вот бы Рогал Дорн вновь встал у руля Галактики!»
Но возвратился другой. Не великий Преторианец, кто воздвиг стены Терры в минувшие века. Пришёл Жиллиман. Государственный муж. Мстящий сын. Существо, которого многие назвали регентом и воплощённой волей Императора.
Хелбрехту стало интересно, каково это — смотреть на примарха. Совпадала ли внешность полубога с его образом в скульптуре? Сможет ли он уловить семейное сходство между Жиллиманом и изображениями его собственного отца? Являлся ли примарх существом из плоти или представлял собой что-то выходящее за рамки материального мира? В отличие от кузенов, Хелбрехт не бывал в Макрагге и не совершал паломничества к усыпальнице Тринадцатого. Он преклонял колени лишь перед костью руки Дорна на «Фаланге» — по праву носителя геносемени Имперских Кулаков — тогда он почувствовал единение с чем-то святым, трансцендентным. С чем-то божественным.
Двери с шипением открылись, и Хелбрехт поднял глаза. Он впервые увидел.
Смотреть на примарха было поистине чудом. Жиллиман не был сверхъестественным созданием из огня и света, но также не являлся и полностью материальным существом. Он представлял собой бурю холодного синего и золотого цветов, принявшую человекоподобный облик. Удержание на примархе взгляда причиняло боль. И дело было в великолепии не столько доспехов, сколько его полубожественной плоти. Жиллиман являлся существом, вылепленным руками Самого Императора. Примарх сражался и проливал кровь вместе с Повелителем Человечества, отстаивал Его истины, насаждал Его закон и формировал то, чем стал Империум в последующее тёмное время. Он являл собой частичку людской души, что Император создал и оживотворил как её образец.
Хелбрехт взглянул на лицо, на его суровые патрицианские черты. Верховный маршал выпрямился, так же уверенно, как новобранец на поле боя, побуждаемый к решительным действиям вниманием своего маршала.
Жиллиман заговорил раскатистым голосом, столь же отличным от Хелбрехта, как голос космодесантника отличается от такового у смертного человека.
— Ты Хелбрехт? Тот, кто носит титул Верховного маршала Чёрных Храмовников?
— Удостоен этой чести, — подтвердил Хелбрехт, опускаясь на колено.
— Я присутствовал в момент основания вашего братства, — начал Жиллиман. — Когда Дорн наконец сдался и позволил расколоть легион.
На губах примарха промелькнула улыбка. Казалось, будто, шагая вперёд, он чувствовал себя в чужом доме намного естественнее, чем Хелбрехт на корабле собственного отца и его наследников.
— Твой предшественник, Сигизмунд, — боюсь, если бы обстоятельства не вмешались так, как они вмешались, он бы не прекратил борьбы против указов Кодекса.
— Вы оказываете мне честь, милорд. Бог-Император желал вашего возвращения.
Хелбрехт поднял взгляд, достаточно быстро, чтобы заметить морщинку отвращения, появившуюся на лице полубога.
До него доходили слухи, что Мстящий Сын не одобряет веру в Императора и Его примархов. Возможно, это проверка; последствия работы странных механизмов, приводящих в движение Галактику. Большинство братств Адептус Астартес сторонились Имперского Кредо, это верно, но примарх жил в эпоху величия Императора и созерцал Его погребение!
— Встань, — приказал Жиллиман, чтобы развеять мимолётную неловкость. — Мне достаточно бюрократов, приветствующих на коленях. Это не место для воина.
Хелбрехт поднялся.
— Простите мой облик. Время, прошедшее с момента открытия Разлома, не отличалось особой удачей. Мы сражались и проливали кровь. Преследовали зеленокожих и уничтожали миры, недостойные Его света. Планеты восставали и за грехи сжигались дотла. Теперь мы снова в пути. Флоты крестовых походов объединятся и начнут охоту на Зверя Армагеддона. Война продолжится до тех пор, пока проклятый ксенос не испустит последний вздох.
— Зверь Армагеддона... — Жиллиман чуть наклонил голову, обдумывая услышанные слова. Когда речь шла о примархе, даже такие мелкие жесты были наполнены смыслом. — Ты твёрдо намерен следовать этому курсу?
— Намерения мои тверды, — признал Хелбрехт. — Ксенос пролил слишком много крови. Империум переживает кровавую ночь, вокруг царит безумие, но я твёрдо знаю свой долг. Начатые крестовые походы… столько братьев погибло в войнах… Пепельные пустоши, Пустота, Хельсрич... Зверь должен ответить. Мне бы хотелось, чтобы отрубленную голову орка насадили на пику, уроком: всем следует знать, что случается с бросившими вызов Трону. Никакого компромисса — суд и смерть. Это единственное, чего заслуживают враги человечества.
— Не сомневаюсь в твоей способности осуществить желаемое, но я призываю тебя быть более предусмотрительным. Я изучил тактические особенности каждой зоны боевых действий в каждом сегментуме — все, что были известны до открытия Разлома. Зверь опасен, но он не одинок в пантеоне ужасов, угрожающих Терре. Враги разрывают раны нашей Галактики, выплёскивая кровь Империума в холодную пустоту. Я прошу тебя о помощи.
Хелбрехт умолк. В словах примарха он чувствовал вызов, но не хотел отвечать.
— Так просите, — наконец произнёс магистр. — Просите, и волей Императора я рассмотрю вашу просьбу как Верховный маршал.
— Ты рассказал о выигранных битвах: Крестовые походы в Хельсрич, Пустоту, в Пепельные пустоши. В стремлении исцелить Империум моего отца, я изучил историю войн многих орденов. Я хотел бы поставить перед тобой иные цели и прошу предпочесть служение мести. Аурилла, Офелия VII, Даксус, Ортег III — наряду с десятками других храмовых миров, они находятся в пределах досягаемости твоих сил. Ударь молотом по тем, кто угрожает моральному духу Империума!
«О, Император, как тяжелы твои испытания. Есть ли причина, почему Ты предлагаешь мне лёгкий путь? Почему искушение это исходит от того, что кажется голосом праведности во плоти?»
— Слова ваши мудры, однако открытие Разлома — возможность для Зверя скрыться. Даже сейчас, во время нашего разговора, он бежит всё дальше и в конце концов спрячется в каком-нибудь укромном месте. Во тьме он наберётся сил, после чего орды зеленокожих придут снова. А затем ещё. Ещё, ещё, и ещё много-много раз. Мы достаточно натерпелись и наконец взяли след. Орден доведёт войну до конца и сотрёт эту мерзость с лица Галактики.
— Месть для тебя важнее долга?
Хелбрехт стукнул бионическим кулаком по столу. Примарх или нет, никто не смел безнаказанно ставить под сомнение его честь.
— Для меня важно и то, и другое. Воины уже готовы. Их достаточно для выполнения данной задачи, но моих сил не хватит, чтобы спасти каждый взывающий о помощи мир. Защитники этих планет находятся под эгидой собственной веры. Сёстры Битвы, полки Милитарум и другие ордена, что находятся ближе, — помогут. Император поставил передо мной эту цель — разве не должен я исполнить волю Его как верный слуга?
Хелбрехт заметил, как на лице потрясённого примарха отразилась рябь разочарования.
— Многие служители Экклезиархии настаивают, что я — воплощённое орудие Его воли. И они правы. Возможно, не в вопросе моей божественности, но уж точно в признании меня регентом Империума.
— Мы не мирские проповедники Имперского Кредо, чтобы благоговеть перед знамениями и чудесами. Мы — храмовники, милорд Жиллиман. В чёрных доспехах мы стоим против тьмы, неся праведный огонь гнева Его. Мы низвергаем ложных идолов, ломаем хребты непокорным цивилизациям и выжигаем ксеносов из плоти галактики, да властвует над ней Император. Вот каков наш долг. Вот какова наша честь. И таковы же и наши жизни.
— Не ожидал услышать от тебя такое. — Примарх покачал головой. Столь необычный жест, достойный упоминания: будто гора качает своей вершиной. — Я вижу в тебе воплощение Великого крестового похода, но изменившегося до неузнаваемости. Ваша вера противоречит всему, за что мы сражались в той эпохе. Мы трудились ради просвещения, а не суеверий. Мы были светом, что вывел человечество из тьмы Старой Ночи. — Жиллиман вздохнул. — Как не прискорбно это видеть, но вы — те самые цепи, что сковали людей, заведя нас во мрак.
Хелбрехт выпрямился.
— Немногие в Империуме сражаются так же долго и страстно, как наше священное братство. Мы следуем примеру Сигизмунда, когда он бился у стен Дворца. Он стал образцом нашей родословной. Ни шагу назад, неутомимые и непреклонные, мы продолжаем сражаться с тех самых пор и по всей галактике. С верой и яростью. Лишь Его слово остановит наш гнев.
— Да, я вижу в тебе огромное сходство с первым капитаном Сигизмундом, каким я его знал.
— Вы оказываете мне большую честь, господин.
— Это не входило в мои намерения, — холодно ответил Жиллиман. — Для вас он легенда, быть может, даже идол. Я же знал его как обычного человека. Импульсивного и несовершенного, как все люди.
Челюсть Хелбрехта сжалась от гнева, но он промолчал.
— Превосходный солдат, великий лидер. И всё же, несмотря на это, временами он руководствовался собственной волей и желаниями. Пожалуй, в этом заключалась его ошибка.
— Так вы считаете, я ошибаюсь.
— Я в этом уверен, — бросил Жиллиман. — Я привёл подкрепление, людей и ресурсы, необходимые для роста ваших сил. Чтобы Храмовники в полной мере смогли ответить на новые вызовы. Сейчас, больше, чем когда-либо, я нуждаюсь в дальновидных и проницательных людях. Империум испытывает нехватку в тех, кто может мыслить самостоятельно и ясно оценивать масштаб угроз. В тех, кто, взглянув на Галактику, сумеет составить план ответных действий.
— Я занимаюсь этим каждый божий день, лорд-регент, — с немалой долей гордости ответил Хелбрехт. — Целые воинства подчиняются моему приказу — среди всех орденов Адептус Астартес нет более многочисленного и преданного делу. Вы утверждаете, что привели с собой столько воинов, что хватит для воссоздания древних легионов, но чего они стоят по сравнению с принесшими клятву Храмовниками? Когда подкрепления, о которых вы говорите, будут приняты в орден, новобранцы сначала пройдут обучение, чтобы стать рыцарями Вечного крестового похода. Независимо от того, внемлю ли я вашей просьбе или решу уничтожить Зверя, каждый новый космодесантник моего ордена должен гореть светом Императора и нести его в самую тьму.
— Тебя не убедить! — прогремел Жиллиман.
Нелегко было вынести недовольство полубога. Хелбрехт чувствовал пристальный взгляд, подобно шаровой молнии сжигающий кожу. Преодолевая дискомфорт, он собрался с духом и приготовился к страшному суду.
— Это так.
Однако примарх ничего не ответил. Он прошел мимо Хелбрехта и остановился перед резным стеклом смотрового купола. Жиллиман обратил свой взор в даль измученной пустоты, на строй кораблей. Они, словно сражаясь за первенство быть ближе к своему сюзерену, наполняли движением космическое пространство. Лорд-командующий обернулся и посмотрел на Хелбрехта печальными, слишком человеческими глазами.
— Тебе известна история этого меча, верховный маршал?
— Безуслов... — начал было Хелбрехт, но примарх, проигнорировав, продолжил.
— Он был выкован из осколков клинка моего брата. Когда Дорн обнаружил изуродованное тело нашего отца и увидел, что сотворил с Ним Хорус, он впал в отчаяние. В тот миг он понял, что значит подвести саму причину своего создания. Он осознал, как высоки ставки и чего стоит провал. — Примарх покачал головой. — Победа таила в себе поражение. Мой брат, Рогал Дорн, человек из камня, сломал меч о колено. Осознав, что больше не поднимет меч в защиту отца — ведь он не смог этого сделать в момент величайшей нужды, — Дорн почувствовал себя недостойным владеть им.
Хелбрехт сглотнул.
— Всё это мне известно, милорд. История о Рогале Дорне подобна священному писанию Чёрных Храмовников — я могу процитировать её слово в слово.
— Не сомневаюсь, однако ты её не переживал, верховный маршал. Ты не видел брата, сломленного потерей и терзаемого отчаянием. Тебе также не приходилось наблюдать, как сын тщетно пытался поднять настроение отца. Именно ваш основатель, первый капитан Сигизмунд, собрал осколки и позволил выковать этот клинок. Подобно алхимикам Старой Терры, он обратил скорбь в обещание золота, потому что долг имеет больший вес, чем личная слава или желания. — В голосе полубога слышалась дрожь, пронизанная эмоциями смертных, хотя и усиленная — возвышенная — до поистине постчеловеческого уровня. — Запомни это, верховный маршал. Взгляни на меч и задумайся, чего можно достичь, поставив долг выше низменных прихотей эго, уязвлённого постоянными неудачами.
Примарх посмотрел на Хелбрехта, кивнул, а зашагал мимо магистра и вышел из храма.
Хелбрехт молчал много минут. Он вытащил меч из ножен и вновь опустился на колени, прижав острие к каменному полу. Губы снова зашевелились в молитве, а пальцы крепче сжали рукоять.
— Милорд? — позвал дрожащий голос.
Рядом стоял Центул. Он широко раскрыл глаза и пристально глядел на Хелбрехта. Магистр Чёрных Храмовников неохотно встал и направился к нечастному слуге. От страха серв едва не отошёл в сторону, настолько его господин был преисполнен гнева.
— Собери маршалов, — прорычал Хелбрехт. — Я поставлю новые цели крестовых походов.
Центул заколебался.
— Сбор окончен, господин?
— Окончен, — подтвердил Хелбрехт. — Империум взывает о помощи, и мы ответим.
Выходя из зала, Хелбрехт не оглянулся, всё ещё сжимая в руках клинок.
— Храмовники не останутся безучастны к своему долгу.
