Цитадель / The Citadel (рассказ)

Материал из Warpopedia
Перейти к навигации Перейти к поиску
Цитадель / The Citadel (рассказ)
Imperial Guard Omnibus Volume One.jpg
Автор Стив Паркер / Steve Parker
Переводчик Str0chan
Издательство Black Library
Входит в сборник Щит Императора / Shield of the Emperor


Imperial Guard Omnibus Volume One

Год издания 2008
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Экспортировать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект


Кресло генерала Властана, тревожно запищав, развернуло маленькое суставчатое сервоустройство, ввело иглу в шею старика и с резким шипением впрыснуло новую дозу серо-коричневой лечебной смеси.

Собравшись, Властан выдержал приступ головокружения, вызванный мощным лекарством. Пульс генерала ускорился, на лбу выступил пот, руки затряслись, в уголках рта выступила кровавая слюна – но вскоре состояние стабилизировалось. За столько лет он успел привыкнуть к последствиям уколов.

Правда, частота инъекций постоянно повышалась. Властан знал, что его состояние ухудшается, и это ещё сильнее раздражало генерала.

Он одиноко сидел в своем кабинете, мрачно взирая на бесформенную белизну за окном – заваленные снегом улицы Седдисварра, резиденции штаба командования Двенадцатой армии, окутывала серебристая морозная дымка. В комнате, напротив, было тепло, её хорошо согревали две термоспирали. Порывы ветра не сотрясали толстое стекло, так что Властан слышал только влажный хрип своего дыхания и жужжание гироскопов многоногого механического кресла. Эти шумы давно уже перестали мешать его раздумьям.

Несмотря на отличную звукоизоляцию кабинета, генерал знал, что улицы внизу наводнены солдатами – Седдисварр кишел активностью после недавнего падения Граззена. Если бы Властан как следует напряг слух, то смог бы различить тихие отголоски грохота востроянских танков и бронетранспортеров, двигающихся по широким проспектам. Учитывая, что важная для него кампания на Мире Даника, по большому счету, полетела вверх тормашками после взятия орками Барана, генерала несколько успокаивала близость такого количества тяжелой техники. Востроянские танки отличались мощью, надежностью и выносливостью.

Генерал понял, что теми же самыми словами он мог бы описать Максима, и от этой мысли одиночество приобрело нежеланный горький привкус.

— Варп вас побери, ещё не пора, что ли? — спросил Властан у пустой комнаты.

Скоро раздастся стук в дверь и войдет адъютант, чтобы помочь старой развалине одеться для полуденной службы.

Ветерану хотелось поскорее покончить с этим делом – испытываемое горе смущало его и вызывало отвращение. Властан думал, что давно уже пережил подобные недостатки – потакание своим чувствам было уделом куда более никчемных людей.

«Всё же, — сказал себе генерал, — стоило ожидать чего-то подобного. В конце концов, сегодня я должен почтить память последнего человека, которого называл другом».


За 51 год до этого,

гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 504),

Самбарская низменность, Валис II


— Подавить огнем вон то стабберное гнездо! — прорычал сержант Сергиев. — Мирков, Бребник, обойдите слева и закидайте ублюдков гранатами, иначе мы застрянем тут на весь день!

В небе над горой клубились густые черные тучи – так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой. Гремел гром, потоки воды неслись по каждой трещине и расселине так резво, словно спасались от мрачной громадины вражеской крепости на вершине.

Сергиев возблагодарил Омниссию, техноаспект Бога-Императора, за тепло и защиту от сырости, дарованные ему шапкой и шинелью – в обмундировании использовались специальные волокна, способные противостоять смертельному холоду родной Вострои.

Высунувшись из-за широкой скалы, капрал Бребник бросил дымовую гранату. Когда вздымающееся облако разрослось достаточно, чтобы скрыть бойцов, он вместе с Мирковым двинулся на левый фланг.

Враг тем временем палил вслепую, и Сергиев, что-то проворчав, пригнулся ещё ниже – пули тяжелого стаббера отбивали кусочки камня от валуна, за которым укрылся гвардеец.

— Святые яйца Императора! — прошипел он.

Несмотря на всё запросы по вокс-сети, штаб полка не разрешал сержанту отвести потрепанный ударный отряд обратно к подножию горы.

«Продвигайтесь вперед, — приказывали они. — Цитадель должна пасть любой ценой!»

Но на что теперь оставалось рассчитывать? Штурм горы Мегидд практически застопорился, юго-восточный склон усыпали остывающие тела востроянцев, а Сергиев, простой сержант, внезапно оказался старшим по званию среди уцелевших.

Его командующий офицер, лейтенант Лимаров, погиб тремя часами ранее в стычке с огнеметным расчетом мутантов. Эти выродки с садистскими наклонностями парами спускались из цитадели, рыская по склонам и перевалам в поисках невезучих жертв.

Сергиеву снова представилась кошмарная картина – кричащий, охваченный ярким пламенем лейтенант, отчаянно бьющийся в конвульсиях. Пытаясь спастись от мук, Лимаров бросился с обрыва и, словно пылающий метеор, рухнул на острые скалы внизу.

В тот момент сержант ощутил мерзкое, тошнотворное облегчение – он сам собирался застрелить лейтенанта, желая не только избавить его от мучений, но и заглушить эти жуткие вопли. Прыжок Лимарова избавил Сергиева от будущего груза на совести.

Лейтенант был хорошим человеком и не заслуживал подобной смерти.

При мысли об этом у востроянца что-то сжалось внутри, его охватил праведный гнев. Возможно, отступление действительно стало бы ошибкой – каждый метр, оставленный сейчас, означал новые потерянные жизни в будущем. И они должны были отомстить, покарать ублюдочных мутов не только за смерть Лимарова, но и за всю их извращенность и совершенные предательства, зверские пытки и человеческие жертвоприношения, кровавые бесчинства, учиненные в городах к югу отсюда. За всё, что заставило командование сектора направить сюда многочисленные силы Имперской Гвардии.

Свергнув планетарное правительство, валисийские мутанты начали погромы против чистокровных сограждан и вырезали миллионы людей во имя Губительных Сил. Спевшись с коварными врагами Золотого Трона, твари обрекли себя на уничтожение – это грязное пятно следовало стереть с лица Империума.

«Долг и честь, Сергиев!» — напомнил себе сержант. Мы продвинемся вперед, расширим плацдарм, закрепим больше канатов и проложим путь для тех, кто последует за нами. Погибнем – значит, погибнем, но следующая волна поднимется намного ближе к вершине. Рано или поздно, падут ради этого тысяча или сто тысяч бойцов, мы сокрушим проклятую цитадель и сожжем искаженных ублюдков дотла.

— Проверьте счетчики боезапаса, парни, — воксировал Сергиев солдатам позади себя. На юго-восточном склоне остались только они – сбившиеся вместе девятнадцать человек, выжившие из четырех полных взводов. Сержант не знал, сколько ещё бойцов сражается на западной стороне, штаб полка устроил ему выволочку после запроса об этом.

— Приготовьтесь выдвигаться, как только этот стаббер заткнется. Идем от укрытия к укрытию, стреляем наверняка. Клянусь Террой, мы сделаем всё, что ещё возможно в таком бардаке!

Что насчет раненых, сударь? — воксировал один из солдат, и Сергиев понял, что всё это время старался не замечать болезненных стонов вокруг.

— Останутся здесь, — ответил он. — ШП пришлет медиков, как только мы зачистим следующий перевал.

Жалкая, но необходимая ложь – большинству раненых уже нельзя было помочь. Они потеряли слишком много крови, но говорить об этом вслух не стоило.

Загнав новую батарею в лазган, сержант активировал её, посмотрел на вспыхнувший счетчик, и, с молитвой Серой Госпоже на устах, приготовился вести свой лоскутный отряд вверх по склону.

Им нужно было двигаться быстро, несмотря на крутизну подъема, бесконечный ливень, голод и усталость. Гору до самой вершины усеивали снайперские позиции и стабберные гнезда, расположенные на господствующих высотах – вершинах утесов, перевалах, – и ведущие огонь со скальных выступов. У отряда не было иного выбора, кроме как продвигаться здесь: муты установили минные поля на более легких путях восхождения.

Впереди блеснула яркая вспышка, за которой последовал приглушенный грохот.

Стаббер готов! — воксировал кто-то, кажется, Мирков.

— Хорошая работа, боец! — отозвался Сергиев. — Двигаемся вверх, пока не наткнемся на следующий.

Выйдя из-за валуна, сержант воздел лазган над головой.

— За мной, парни! Покажем хеканым уродам, что почем!

— Отставить! — гаркнул решительный голос из арьергарда. — Оставаться на позиции. Укрытие покидать по моему приказу. Только по моему приказу!

Тело Сергиева, уловив командные нотки, рефлекторно отступило обратно за камень, прежде чем сержант успел осознать, что происходит. Впрочем, непонимание тут же сменилось огромным облегчением – не узнать резкий тон высокородного востроянца было просто невозможно.

Офицер? А это значит… подкрепления!

Теперь Сергиев увидел их, целый взвод солдат, взбирающихся по узкой тропинке вслед за широкоплечим молодым человеком в офицерском мундире. Сорок человек! Сорок бойцов в высоких шапках, длинных красных шинелях и тяжелых панцирях.

Однако же, радость сержанта продлилась недолго. Офицер направился прямо к нему, и, когда Сергиев получше рассмотрел высокородного, его сердце упало.

«Они послали мальчишку, — подумал сержант, — необстрелянного новичка. Да ему, наверное, только что семнадцать исполнилось!»

Сергиеву было тридцать два.

Офицер подошел ближе, ступая уверенно и аккуратно. Несмотря на вполне достойную мускулатуру, лицо парня оказалось мягким, необветренным и лишенным шрамов, а на верхней губе едва начал пробиваться пушок, чуть заметный признак возмужания.

Впрочем, с усами или без усов, но этот мальчик носил лейтенантские знаки различия, а Сергиев знал свое место. На Вострое – мире болезненно гордых людей – высокородные были самыми горделивыми, и только совершенно безмозглый солдат рискнул бы открыто выказать им неуважение. Поэтому, когда парень остановился в паре метров от него, сержант встал по стойке «смирно», выпятил грудь и четко, словно щелкнув кнутом, поднес ладонь к виску. Лейтенант отсалютовал в ответ, кратким и резким движением руки.

— Имя и звание, солдат, — произнес юноша.

— Китько Сергиев, сударь. Сержант 112-го полка Магаданских лазстрелков, восьмая рота, второй взвод.

Парень кивнул.

— Очень приятно, сержант. Вы здесь командуете?

«Это что, проверка?», — спросил себя Сергиев.

— Больше нет, сударь.

Улыбнувшись, юноша без лишних слов пригнулся за тем же валуном. Изломив бровь, он посмотрел на сержанта снизу вверх и жестом пригласил последовать его примеру.

— Меня зовут, — произнес парень, когда сержант присел рядом с ним, — младший лейтенант Максим Кабанов, командир шестого взвода десятой роты 116-го Сольсводского полка.

Говоря, юноша смотрел на своих людей, которые занимали укрытия рядом с бойцами Сергиева и делились с ними горячим охсом из фляжек. Медик сольсводцев уже осматривал раненых солдат.

— Это честь и отрада для меня, сударь, — ответил сержант.

Лейтенант Кабанов снова повернулся к нему.

— Отвечая на ваш невысказанный вопрос – мне исполнится восемнадцать в следующий День Императора. Да, я и мои люди зелены, как трава, и, наверное, любой из нас лет на десять моложе, чем вы, сержант. Но, так или иначе, мы пришли выполнить повеление Императора, а мои бойцы отлично обучены и быстро проявят себя в битве.

— Они – Первенцы, сударь, — ответил Сергиев, не сумев придумать ничего лучше.

— Да, — улыбнулся Максим, — как и вы. Поэтому, если мы будем сражаться вместе, а вы будете подчиняться моим приказам, и делиться боевым опытом… вместе мы определенно осчастливим генерала Крупкова.

Китько внимательно посмотрел в пронзительные голубые глаза Кабанова. Молодые дворяне, только что закончившие военную академию, снискали печальную славу безжалостных карьеристов. За их продвижение по службе обычно платили жизнями другие люди – отличался ли младший лейтенант от прочих высокородных? Что пылало в его взгляде – праведный гнев востроянца или яростная жажда личной славы?

Сложно было отличить одно от другого.

— Вы полны сомнений, сержант, — произнес Максим, — и это правильно. В любом случае, я покажу на деле, чего стою. Сюда же я пришел не для того, чтобы набрать себе будущих сторонников, а с тем, чтобы уничтожить ПВО цитадели. Если вам это по силам – вперед, за мной!

Несмотря на опасения, Сергиев невольно ухмыльнулся во весь рот. Отвага молодого человека оказалась поистине заразной, и, если он проживет достаточно долго, чтобы подкрепить её делом…

— Слушайте, Первенцы! — выпрямившись, в полный голос заговорил Кабанов. — Эти уроды думают, что разбили Третью армию! Прямо сейчас они мочатся на портрет Императора и называют востроянских матерей свиноматками – я не потреплю подобного, а вы?!

— Нет! Нет, сударь! — закричали в ответ бойцы, разъяренные описанной картиной.

— Отлично! Я так и думал! А теперь давайте-ка поднимем наши задницы вверх по горе и убьем кучу мутантов!

Пока солдаты радостными воплями отзывались на слова лейтенанта, Сергиев наклонился к нему и прошептал:

— А раненые, сударь?

Кабанов полуобернулся к сержанту.

— Мой медик сделает всё, что ему по силам, а потом последует за нами. Вокс-оператор пошлет запрос об эвакуации, но сейчас я больше ничем не могу им помочь.

Кивнув, Сергиев рискнул понадеяться, что они все не погибнут из-за этого неопытного щенка.


Штаб-квартира Третьей армии, Каденна,

Самбарская низменность, Валис II


Властан и Кабанов молча и неподвижно сидели в аскетически обставленном вестибюле, а из самого кабинета тем временем доносился поток громогласной брани. Адъютант капитана, притаившийся за столом, делал вид, что очень занят сортировкой бумаг. Впрочем, было видно, что он внимательно слушает, причем с несчастным выражением лица.

«Кому-то достается, — подумал Максим, — вот только кому, капитану или его посетителю? В любом случае, нам с Вогором ничего хорошего не светит».

Внезапно ругань оборвалась, и тяжелые деревянные двери в кабинет с треском распахнулись, выпуская наружу высокого, худощавого человека в длинной красной шинели.

Не обращая внимания на адъютанта, он стремительно направился к выходу, громко стуча сапогами по мраморному полу.

Властан, сидевший слева от Кабанова, взволнованно прошептал:

— Клянусь Террой, Максим, это же генерал Крупков!

Похоже, офицер обладал исключительным слухом – расслышав свое, очень тихо произнесенное имя, он резко остановился и повернулся к юным лейтенантам. Суровое, угловатое лицо генерала раскраснелось от криков.

Максим и Вогор разом вскочили на ноги и четко отсалютовали, рассекая воздух ладонями, словно бритвами.

Кабанов почувствовал, как у него скручиваются кишки – он не сомневался, что разъяренный Крупков при виде двух новых целей немедленно возобновит тираду. Хотя бы потому, что генерал был до безумия зол и не собирался успокаиваться.

Однако, пока Крупков осматривал бойцов, обращая внимание на их чистые, аккуратные мундиры и взгляды, полные испуганного восхищения, его ярость понемногу рассеивалась.

— Вы новенькие, — произнес генерал спокойным голосом. — Я так понимаю, прибыли с крайним пополнением?

Как и всегда, Максим позволил Властану ответить за двоих. Его харизматичный друг был почти на год старше, на пятнадцать сантиметров выше и, как правило, обожал говорить за них обоих – за что Кабанов много раз бывал ему искренне благодарен.

— Приземлились два дня назад, сударь, — сказал Вогор, — и явились на передовую сегодня утром. Младшие лейтенанты Вогор Властан и Максим Кабанов, готовы служить вам… и, разумеется, Императору, сударь.

Поджав губы, Крупков пригладил великолепные седые усы.

— Властан и Кабанов. Значит, эти достойные имена вновь звучат среди нас, — бросив взгляд на двери в кабинет капитана Тёркина, он продолжил. — Свежая кровь – именно то, что необходимо сейчас. Северо-восточный фронт сегодня является наиболее важным театром боевых действий этой войны. Критически, несравненно важным, учтите! Молодым офицерам здесь представляется немало возможностей начать блестящую карьеру.

— Так точно, сударь! — хором ответили юные лейтенанты.

Более ничего не комментируя, генерал Крупков, командующий востроянской Третьей армией и прославленный герой Адского перевала, повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив Вогора и Максима стоящими навытяжку во внезапно тихом вестибюле.

Впрочем, безмолвие продолжалось совсем недолго.

— Георгиев! — раздался усталый и нетерпеливый голос. — Где, варп их подери, эти два мокрозадых щенка, которых я должен проинструктировать?


Примерно десять минут спустя Властан и Кабанов стояли вместе с капитаном Тёркиным и его адъютантом на размокшей, вязкой почве под проливным дождем. Сильно пахло сыростью и влажной землей; на горизонте мелькали вспышки далеких взрывов.

Капитан, над которым Георгиев держал раскрытый зонт, указал на нечто огромное и окутанное тенями.

— Вот она, господа – гора Мегидд, все её девятьсот семьдесят три метра. А на вершине находится печально известная крепость врага, Мегиддзар.

Вогор и Максим ежились под ливнем. Чёрная, предвещающая что-то скверное громадина горы высилась на фоне низких грозовых облаков, но, присмотревшись внимательнее, Кабанов понял, что лишь малая часть проблесков и раскатов у её вершины рождена непогодой.

— Тяжелая артиллерия, сударь? — спросил он.

Тёркин кивнул.

— С господствующей высоты их дальнобойные орудия могут совершенно безнаказанно обстреливать наши силы в долине. Пока три дня назад Император не послал нам эти ливни, через реку Эймс не существовало безопасной переправы. Даже сейчас удается перевозить только небольшие отряды пехоты, а любая попытка доставить на тот берег бронетехнику вызывает мощнейший обстрел. Наша собственная артиллерия и близко подойти не может.

— А поддержка с воздуха, сударь? — поинтересовался Властан. — Бомбовые удары, сброс десанта?

Обернувшись под зонтом, капитан посмотрел на высокого, мрачно красивого юношу.

— И то, и другое неосуществимо, лейтенант, пока мы не сделаем что-нибудь с их проклятыми установками ПВО. Всё, что отправлялось туда, батареи крепости разносили ещё на подлёте. Говорите об этих варпом тронутых мутантах что вам угодно, но Самбарскую низменность они держат крепко. Если мы не пробьемся через линию Мёргота в ближайшие пять суток, то наступление на Терабург будет отменено, и кто знает, сколько тогда продлится война?

Лицо Тёркина избороздили глубокие морщины.

— Генерал Крупков требует, чтобы кто-нибудь проник внутрь цитадели и вынес эти проклятые установки, причем к завтрашнему дню.

Кабанов знал, что Вогор уже взвешивает в уме почести, которые можно заслужить таким деянием. Властан не делал секрета из своих обширных амбиций – он часто хвалился, что в их семье способности к военной карьере передаются по наследству, и полковые архивы Вострои подтверждали это.

Отец Максима, напротив, дослужился лишь до майора, но обрел некоторую известность в другой области. Несравненное владение оссбок-вяром, жестоким востроянским искусством ближнего боя, год за годом приносило Кабанову-старшему полковые награды, и юноша явно перенял мастерство отца – хотя не собирался твердить об этом на каждом углу.

Ему не нравился вид горы Мегидд, сколько бы славы она не обещала. Склоны, неровные и зазубренные, словно нож дикаря, казались полными опасностей. Высокая и мрачная, гора одиноко и властно возвышалась над фермерскими полями в округе. Максим слышал, что бойцы прозвали вершину «Чёрный зуб», поскольку она сжевала каждого, кто пытался взобраться на неё.

Прежде эта область являлась одной из самых щедрых агрозон на планете, но сейчас, истерзанная постоянными артобстрелами и проливными дождями, она превратилась в пропитанное кровью болото. Среди мертвецов, устилавших равнину, было слишком много сынов Вострои.

Властан, казалось, не замечал всего этого.

— Если генералу нужна эта гора, сударь, — заявил он, — то не сомневайтесь: мы – именно те, кто захватит её. Лейтенант Кабанов и я намерены как можно скорее заявить о себе.

Ответная улыбка Тёркина была скорее вежливой, чем искренней, поскольку капитан знал, сколько жизней забрала гора Мегидд с тех пор, как здесь остановилось наступление Третьей армии. Тем не менее, он сказал:

— Прекрасный боевой дух, лейтенант. Знаете, ваши отцы гордились бы вами – я имел честь служить с ними, прежде чем Император забрал обоих к Себе.

— Неужели, сударь? — вскинулся Вогор.

— Именно так, и они были великими людьми. Ваш отец, Властан, обладал большим весом в офицерском кругу – традиционалист до мозга костей, его очень не хватает всем нам, — капитан повернулся к Максиму. — А ваш отец вдохновлял всех своим мастерством на полковых соревнованиях. Если вы унаследовали его навыки, буду рад видеть вас на очередном турнире.

Кабанов благодарно поклонился в ответ, заметив, что Властан снова смотрит на гору. Тёркин, меж тем, ещё не закончил.

— Поскольку отцы не дожили до вашей первой битвы, я чувствую некую ответственность за то, чтобы наделить вас мудростью старшего поколения. Несомненно, родители сказали бы вам, что почти все новоиспеченные офицеры совершают одни и те же ошибки. Они могут быть готовы к схватке с погаными зеленокожими, коварными эльдарами или омерзительным мутантским отродьем, но немногие способны одолеть врага в своем сердце. Мало кто в силах побороть собственную совесть.

Вогор и Максим слушали, а дождь ровно стучал по их плечам и шапкам. Капитан поочередно смерил молодых людей взглядом.

— Эта истина может показаться горькой – если вы ещё не избавились от юношеского идеализма, – но запомните: всякая победа оплачивается жизнями ваших солдат. Мы, высокорожденные офицеры, должны нести бремя своего класса. По праву рождения мы командуем рядовыми бойцами, которые, в свою очередь, появились на свет, чтобы умереть во имя Божественной Воли. Уясните это с самого начала – я уверен, ваши отцы очень рьяно настаивали бы на том же самом.

Уголком глаза Кабанов заметил, что Властан кивает, искренне соглашаясь со словами Тёркина. Максим же отреагировал на них совершенно иначе.

Письма и дневники его отца вскрывали ложь в словах капитана – майор Юрьен Кабанов был гуманистом и, ведомый догматами оссбок-вяра, не потратил впустую ни одной человеческой жизни. Дома, на Вострое, мать Максима твердо поддерживала убеждения мужа.

Кабанов понял, что Тёркин внимательно наблюдает за ним, выискивая признаки того, что урок принят к сведению – поэтому юноша мрачно кивнул, продолжая думать о своем.

Это удовлетворило капитана, который что-то пробормотал Георгиеву, и оба повернулись к стоявшей рядом «Химере».

— Идемте, господа, — позвал Тёркин через плечо. — Я высажу вас возле казарм. Пора вам провести инструктаж для своих бойцов по поводу наступления.


Гора Мегидд (западный склон, высота 696)


— Не останавливаться, вы, жалкие псы! — орал Властан. — Что на вас нашло, варп вам в дышло? Клянусь Троном, так не сражаются за Императора!

Уловив его настрой, сержанты немедленно принялись подгонять бойцов вперед, метр за метром вверх по скалистому склону, насквозь простреливаемому стабберным огнем.

При штурме перевала Вогор уже потерял четверых солдат – первых, кто взобрался наверх. Попав под плотный огонь обороняющихся, гвардейцы какое-то мгновение конвульсивно дергались, терзаемые пулевыми очередями, а потом, завалившись навзничь, пролетели мимо лейтенанта и рухнули с утеса на острые камни внизу.

Потеря взбесила Властана.

Слева и справа доносились крики агонии – вражеские выстрелы отыскивали новых невезучих жертв. Хотя обляпанные грязью панцири защищали жизненно важные органы, некоторые свистящие пули вонзались в неприкрытые руки и бедра, разрывая артерии.

Раненые, истошно крича, сползали вниз, поливая кровью холодные скалы. Их жалобные крики о помощи ещё сильнее злили лейтенанта – то, что бойцы были мальчишками его возраста, не имело для Вогора никакого значения.

«Самолюбивые придурки! — выругался он про себя. — Мы же в самой гуще боя! Мне что, попросить тронутых варпом мутантов сделать перерыв на чашечку кофеина, пока вас не залатают?»

Властан и его четвертый взвод получили задание взять приступом западный склон – один из самых сложных маршрутов восхождения, и, соответственно, хуже остальных обороняемый и менее насыщенный минными полями. ШП считал, что естественные преграды Мегидды расслабили мутантов. Возможно, оборона западного и юго-восточного склона была самой непрочной.

По мере того, как усиливался вражеский огонь, высекающий искры из скал вокруг поднимающихся востроянцев, Вогор все меньше соглашался с этой теорией. За каждый метр ему приходилось платить кровью.

Далее, добравшись до стен цитадели, Властан должен был атаковать её защитников, заставив перебросить резервы на западные стены, с тем, чтобы взвод Кабанова встретил минимальное сопротивление при прорыве обороны с юго-востока.

Вогора совершенно не устраивал такой план.

«Дерьмо это всё! — подумал он. — Первенец дома Властанов должен совершить отвлекающий маневр? Да это, варп подери, просто оскорбление!»

Из укрытия впереди выскочило бледное, сгорбленное создание с чрезмерно длинными руками и огромными выпуклыми глазами. Мутант навел стаббер на поднимающихся востроянцев, но не успел открыть огонь, сраженный выстрелом из лазпистолета Вогора. Раздался громкий треск, потянуло резким запахом озона, а тело урода рухнуло ничком. Из крупной жженой дыры, возникшей в его лице, заструился пар.

Хороший выстрел, сударь! — воксировал комм-офицер Властана, капрал Коргин.

Увидев гибель сородича, остальные мутанты, высунувшись из укрытий за валунами на господствующей высоте, принялись изливать свою ярость смертоносными очередями.

— Бей их, Первенцы! — рявкнул Вогор в микрофон вокс-бусины. — Отделения Боргоффа и Гурелова – на левый фланг! Сержант Нириев, огонь на подавление справа по фронту! Вперед и вверх, мать вашу! Каждый, кто отстанет, будет расстрелян!

Охваченные грохочущим безумием битвы, гвардейцы без колебаний выполняли приказы Властана. Ещё несколько бойцов рухнули с криками, сраженные плотным огнем неприятеля, но атака востроянцев была неудержимой. Мутанты на склонах оказались отребьем, рассчитывающим в бою только на численное превосходство. Они не учились воевать всю сознательную жизнь, как Первенцы. Слишком уверившись в себе после начальных успехов, твари оказались не готовы к столь длительному, непреклонному наступлению на участке, который считали неприступным.

На мгновение остановившись за хорошим, прочным укрытием Вогор вставил новую батарею в рукоять пистолета и посмотрел вверх по склону.

Там, за следующим перевалом, лейтенант увидел колоссальные чёрные стены Мегиддзара – столь могучие, что они могли бы удержать само небо, тяжелое от бурь. По брустверам туда-сюда бродили уродливые фигуры, а справа, так близко, что ошибка исключалась, доносился оглушительный грохот вражеских тяжелых орудий. Гора сотрясалась под ногами Властана.

«Прости, Максим, — подумал он. — Знаю, что ты рассчитываешь на этот отвлекающий маневр, но не могу же я упустить такой шанс заявить о себе. У тебя ещё будут победы, друг, но сегодняшний день – мой».

Мимо, крича и вопя на бегу, проносились солдаты. Одному из них прямо в лицо попал стабберный заряд, и боец рухнул наземь – он погиб мгновенно, только лазган простучал по камням.

Внезапно ощутив на теле что-то мокрое и горячее, Вогор посмотрел вниз. Увидев, что обмундирование и броня залиты свежей кровью, он на мгновение испугался, но тут же понял, что всё порядке. Это была кровь молодого солдата, а не самого Властана.

Облегчение почти сразу сменилось гневом.

— Дави этих уродов! — закричал он, стараясь пока что не высовываться из укрытия. — Никакой пощады мутантам, Первенцы! В атаку!


Гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 802)


Отряду Кабанова на другой стороне горы приходилось так же туго. Крутые утесы, острые скалы и витки колючей проволоки сами по себе доставляли неприятности, так ещё каждый раз, когда юный лейтенант отправлял людей на расчистку пути, это оборачивалось мучительными криками бойцов, получивших тяжелое или смертельное ранение.

«Мы зашли слишком далеко, — думал Максим, — чтобы нас остановили их окаянные снайперы или стабберные гнезда. До цитадели, должно быть, меньше ста метров вверх по склону».

Но им медленно овладевала подспудная тошнота. Каждая потеря заставляла желудок сжиматься всё крепче, и Кабанов остро ощущал каждую смерть, каждый агонизирующий вопль. А ведь эти мужчины следовали за ним, рассчитывали на него... повиновались его приказам.

«Едва ли их можно назвать мужчинами», — напомнил себе Максим. Большинство погибших были из его взвода, такие же подростки, как сам Кабанов.

«Отец, — думал лейтенант, — терзался ли ты такими сомнениями? Как я могу предотвратить их смерти и при этом исполнить свой долг? Это кажется… невозможным».

Что, если Тёркин все же был прав? Что, если Максим был дурачком-идеалистом, прочитавшим слишком много писем отца?

Если Кабанов считал, что подсознание сможет само найти ответы на всё вопросы, то его ждало разочарование.

Юноше отвечал только перестук очередей сверху по склону, да сотрясающий землю грохот дальнобойных орудий цитадели.

За его спиной, примерно в двух километрах на юг, среди равнин Самбарской низменности вздымались к небу величественные фонтаны земли и огня. Враг обстреливал город Самбарьянд.

«По крайней мере, — решил Максим, внезапно порадовавшись тому, что он на горе, — здесь мы можем отвечать врагу ударом на удар. Гвардейцам, что погибают внизу, такое не светит».

Эта мысль возродила решимость лейтенанта. Мегиддзар просто должен пасть сегодня.

Тут же стабберный заряд срикошетил от камня рядом с головой юноши, и он плотно прижался к холодному, мокрому склону.

— Святой Трон! — выразился Кабанов.

Высунувшись из укрытия, сержант Сергиев выстрелил в ответ и тут же нырнул обратно.

— Вы поосторожнее тут, сударь. Эти ублюдки с радостью упакуют любого, у кого лампасы на форме.

В вокс-бусине Максим услышал вызов комм-офицера по командному каналу взвода.

Сообщение из ШП, сударь.

— Выкладывай, Питкин.

Одно слово, сударь: «Орфей».

— «Орфей», — повторил Кабанов. — Прекрасно, капрал, продолжай держать меня в курсе.

Так точно, сударь.

— Орфей? — спросил Сергиев. — Как тот Пылающий Святой?

— Это кодовое слово, сержант – наши товарищи на западном склоне начали отвлекающий маневр. Мы немного подождем, чтобы валисийцы перебросили туда свои силы, а потом начнется настоящее дело.


Гора Мегидд (западный склон, высота 962)


Оглядевшись по сторонам, Властан убедился, что его бойцы не выдают себя. Все лежали ничком, укрывшись за скалистыми отрогами у последнего перевала. Защитники цитадели, несомненно, знали, что их атакуют, но Вогор позаботился о том, чтобы отряд незаметно подобрался к крепостной стене. Несколько секунд назад лейтенант отправил в штаб полка ложное подтверждение о начале штурма, несмотря на протесты вокс-оператора Коргина.

— Я думал, сударь, вы говорили, что мы здесь для отвлекающего маневра?

— Ни один план не выдерживает столкновения с врагом, Коргин, разве ты не знаешь об этом? Отвлекающие силы имеют скверную привычку погибать до последнего человека. Ты этого хочешь, солдат?

Вокс-оператор сглотнул, от его лица отхлынула кровь.

— Но шестой взвод, сударь… Лейтенант Кабанов и его люди…

— Вряд ли имеют больше шансов уничтожить установки ПВО, чем есть у нас. А одновременная атака с обоих флангов удвоит вероятность успеха операции.

Это явно не успокоило Коргина, но тут капрал заметил опасный огонек в глазах Властана.

— Понятно, сударь.

— Прекрасно, — отозвался лейтенант. — Поверь мне, Коргин, за это дело нас осыплют наградами. А теперь вызывай сюда сержантов, пора им услышать новые приказы.


Гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 951)


— Хеканый ад! — прорычал Сергиев, бросаясь ничком и перекатываясь под защиту ближайшего валуна. Ураганы стабберного огня накрывали бойцов с вершины залитой дождем крепостной стены.

— Вы уверены насчет того сообщения, сударь? — крикнул он Кабанову. — Что-то не похоже это на «ослабленную оборону»!

Цитадель возвышалась над ними – древняя, мрачная и невыразимо зловещая. В этой утилитарной постройке не было ничего изящного, её красота заключалась в неприступности. Мегиддзар возводили не ради услаждения раздутого эго какого-то военачальника, но с единственной целью – выдерживать приступы. Однако же, строители крепости жили во времена, когда даже простейшие лаз-технологии казались утраченными навсегда. Неважно, насколько толстыми были стены из грубо обтесанного чёрного камня, они не могли долго противостоять нынешним имперским гвардейцам.

И всё же, выражение лица Кабанова оставалось мрачным. Одно дело – стены, и совсем другое – безбожные мутанты на них.

Максим не сомневался, что выждал достаточно, и основные силы защитников должны были переместиться на западную сторону. Неужели разведка Третьей армии ошиблась? Что, если вражеский гарнизон намного больше, чем ожидалось?

«Так или иначе, — решил лейтенант, — мы уже вступили в бой. Пробиваем стену и выносим их ПВО – любой ценой».

— Отделения Толгина и Зунелова, — воксировал он, — выдвигайтесь на позиции. Минометные расчеты, разворачивайтесь за скальными выступами слева и справа. По моему приказу открыть скоординированный огонь по секторам – я хочу, чтобы вы согнали обороняющихся к центру. Их будет ждать неприятный сюрприз в виде обвалившейся стены. Лазстрелки, не давайте ублюдкам высунуться, пока работают саперы.

Сквозь статические помехи донеслась серия коротких подтверждений.

— Саперная команда, передвигаться только под прикрытием дымовух. Не рискуйте без нужды, понятно? Если мы вас потеряем, то можно будет собирать вещички и валить домой.

И все сильно расстроятся из-за этого, сударь, — съязвил сержант Иваненко.

Услышав голос бойца, Кабанов тут же представил его насмешливую улыбку. Девятнадцатилетний парень печально славился своим азартом и любовью к риску – это делало его идеальным командиром саперного отряда, но и очень непредсказуемым человеком.

— Я серьезно, Иваненко, — ответил Максим. — Мертвые саперы мне ни к чему. Просто пробейте для меня красивую большую дырку в этой стене.

Справимся, сударь, вот увидите.

Отделения Толгина и Зунелова уже заняли позиции и осыпали укрепления лазерным огнем – на глазах лейтенанта неосторожные мутанты сваливались с высоты, словно подстреленные птицы. После каждого падения раздавался тошнотворный хруст тела о скалы.

Минометы готовы, — протрещал вокс.

Саперы на позиции, ждем вашего приказа, — передал затем Иваненко.

— Минометчикам разрешаю открыть огонь, — произнес Кабанов. — Повторяю, минометчикам разрешаю открыть огонь.

Слева и справа донеслись знакомые, почти мелодичные хлопки, с которыми разрывные заряды унеслись к брустверам цитадели.

Максим с удовлетворением увидел, как старинные укрепления взрываются фонтанами пыли и осколков камня. Бледные тела, сброшенные со стен ударной волной, разбивались о склон Мегидды, будто мешки, набитые сырым мясом.

— Сержанты, ставьте завесу, — воксировал Кабанов.

Отделения Толгина и Зунелова немедленно начали забрасывать дымовыми гранатами поросшую мхом впадину между своими позициями.

— Саперы, вперед!

Есть, сударь! — откликнулся Иваненко.

Лейтенант смотрел, как сержант и его бойцы, покинув укрытие, бегом понеслись под защиту дымовой завесы. Времени на установку зарядов у них было немного, и Максим приказал лазстрелкам приготовить следующую «порцию» дымовух.

Тем временем минометчики перемешали огонь от флангов к центре, заставляя выживших мутантов сбиваться во все более плотную кучу на вершине стены и не позволяя им вести прицельный огонь по саперам на склоне.

Впрочем, враги вскоре заметили облако дыма под стеной. Хуже того, из-за дождя и ветра завеса рассеивалась куда быстрее, чем ожидал Кабанов. Один из мутантов что-то прокричал, и остальные, перегнувшись через край, начали стрелять вертикально вниз.

Из облака донеслись стоны – в кого-то из саперов попали.

— Иваненко, — воксировал лейтенат, — доклад!

У меня полегли двое парней, сударь. Где эта хеканая огневая поддержка?

— Минометчики, усилить обстрел! — гаркнул Кабанов. — Там погибают наши люди!

К сожалению, минометы не могли стрелять беспрерывно. Дымовая завеса ещё больше рассеялась, оставив подрывников беззащитными перед врагами над головой.

— Добавить дыму, сейчас! — проревел Максим по воксу.

Ещё один сапер вскрикнул, серьезно раненый в бедро, и рухнул наземь. Лейтенант заметил, как один из товарищей бойца повернулся было помочь ему, но Иваненко яростно заорал что-то, и подрывник нехотя продолжил установку зарядов.

Солдаты Толгина и Зунелова забросили во впадину последние дымовухи, и остатки саперной команды снова оказались под прикрытием завесы. Кабанов молился, чтобы им хватило времени на завершение работы – остальные востроянцы мало чем смогут помочь подрывникам, когда облако развеется на этот раз.

На широкой и длинной стене оказалось столько целей, что минометные расчеты просто утопали в них. Лазстрелки отряда старались изо всех сил, но зубчатый парапет предоставлял мутантам великолепное укрытие – насмотревшись на своих собратьев, с криками разбивающихся о скалы, немногие уроды сейчас рисковали надолго высовываться и становиться легкой мишенью.

Вместо этого враги лишь на мгновение выглядывали наружу и стреляли вертикально вниз. Последние завитки дыма тем временем улетучились.

— Иваненко! — воксировал Максим. — Что у тебя?

Из восьми саперов осталось лишь трое, и бойцы отчаянно трудились у основания стены.

Мне нужно время, варп подери! Я потерял слишком многих, мне нужно больше времени!

В этот самый момент ещё один из людей сержанта безмолвно рухнул с дымящимся отверстием в верхушке шапки.

Кабанову стало дурно, чуть ли не до рвоты.

— Иваненко, — скомандовал он, — бегите в укрытие, чтоб вас! Мы придумаем что-нибудь другое.

Предпоследний из подрывников вскрикнул, крутнулся на месте, мелькнуло кровавое месиво на месте его лица, и у стены остался один Иваненко.

— Ты слышишь меня, сержант?! — заорал Максим.

Не до этого, сударь! — отозвался командир саперов.

Гвардеец в одиночестве стоял у цитадели, лихорадочно пытаясь успеть, а сверху пара десятков мутантов уже наводили на него оружие. Время истекло, и у подрывника остался лишь один выход.

Удачи, ребята, — воксировал Иваненко. — Пригните головы, ясно?

Произнеся это, сержант отступил от стены, поднял лазган и выстрелил в центральное скопление мощной взрывчатки.

— Иваненко!

Кабанова отбросило ударной волной. Полностью оглушенный, с перебитым дыханием, лейтенант на мгновение решил, что наступает конец света.

По склону, вздымая клубы пыли, могучей лавиной катились каменные блоки, и только надежные укрытия позволили Первенцам избежать новых смертей.

«Пыль, — подумал Максим, кашляя и отплевываясь. — Быстрее, пока не осела!»

Оказавшийся рядом Сергиев помог командиру встать на ноги, поднимая за края нагрудника.

— Он сделал это, лейтенант, — выдохнул боец. — Гребаная цитадель нараспашку!

Перед глазами Кабанова стояло лицо Иваненко, смотрящего на него с язвительной улыбкой. Горечь утраты тяжким грузом лежала на сердце, но юноша знал, что должен забыть о ней – по крайне мере, пока.

— Первенцы, — воксировал он уверенным голосом, — вы знаете, что вам делать!

И, с раскатистым боевым кличем, солдаты шестого взвода ринулись к бреши.


Мегиддзар (западная стена)


Властан зарычал, увидев, как ещё один из его людей с криком падает с фаса цитадели.

— Лезьте выше, псы! — гаркнул лейтенант в вокс-канал. — Минометчики, прикрывайте их, мать вашу!

Буквально только что Вогор видел отряд мутантов, бегущих по брустверу в южном направлении. Властан, ждавший именно этого – несомненно, атака Кабанова привлекла всё внимание обороняющихся, – приказал солдатам забраться на стену, используя припасенные крюки с веревками. ШП выдал бойцам альпинистское снаряжение для подъема в гору, а не на цитадель, но лейтенанта это мало заботило. Имело значение лишь то, что его план работал.

Впрочем, даже несмотря на сумятицу среди врагов, вызванную действиями Максима, людям Вогора всё равно приходилось карабкаться под огнем.

Минометные расчеты с достойной точностью раз за разом накрывали вершину стены, и востроянцы, получившие приказ возглавить восхождение, понемногу подбирались к вершине.

Простучали новые очереди, и один из бойцов, крича, свалился навстречу смерти; за ним, чересчур быстро, последовал другой. Столкновение с камнями резко оборвало их вопли.

— Наземные команды, плотный заградительный огонь! — потребовал Властан. — Парни уже у вершины, прикройте их, лопни ваши глаза!

Трое востроянцев находились буквально в сантиметрах от парапета. Мгновение спустя Вогор с растущим ликованием заметил, как первый из бойцов влезает на стену и, что-то прокричав, открывает огонь из лазгана. Мутанты начали стрелять в ответ, но в ту же секунду бухнули минометы Первенцев, и тварей вышибло с их насестов – над цитаделью взметнулся фонтан камня и разорванных тел.

Второй солдат, умело прикрываемый первым, перелез через край стены, и за ним вскарабкался третий. Снизу уже взбиралась следующая партия.

— Вот так, Первенцы! — взволнованно произнес Властан. — Не останавливаться!

Расширяя и удерживая плацдарм на стене вокруг веревок, бойцы обеспечивали спокойный подъем своим товарищам. Скоро настал черед самого Вогора, его вокс-оператора Коргина и минометчиков.

Властан – молодой, сильный и длинноногий парень – взобрался по веревке с впечатляющей скоростью. Коргин лез медленнее, но тоже справился, несмотря на тяжелую вокс-станцию за спиной. Наконец, минометчики привязали свои грузные установки к концам веревок и, поднявшись, втащили их за собой.

Остальной взвод Вогора уже принял оборонительное построение, прямо как по учебнику оттесняя волны мутантов, спешащих к плацдарму с других участков стены.

«Мы сделали это! — решил лейтенант. — Я знал, что так и будет. В задницу отвлекающие маневры! Посмотрим, что скажет Максим, услышав об этом».

Перед Властаном лежал внутренний двор цитадели, по низким квадратным строениям которого хлестали тугие струи дождя.

Несколько секунд востроянец осматривал плоские крыши, примечая, над какими струится дым. Оказалось, что из одного строения растет антенна дальней связи – впрочем, это были объекты второстепенной важности.

Дальше, на нескольких широких платформах, возведенных на южном участке стены, Вогор нашел то, что искал: опустошительные дальнобойные орудия врага. С флангов их прикрывали смертоносные установки ПВО, главная цель задания Первенцев.

«Уничтожу их, — подумал Властан, — и получу первую гребаную медаль в восемнадцать лет».

— Наступаем к югу по стене! — приказал он бойцам. — Победа близка, тесните этих проклятых уродов!


Мегиддзар (юго-восточный квадрат)


Ворвавшись за стены через брешь, проделанную Иваненко, бойцы Кабанова почти тут же вступили в отчаянные схватки на тёмных мощёных улочках, пересекавших внутренний двор крепости. Между зданиями дул порывистый ветер, швырявший в лица солдат потоки дождевой воды, но крепкие Первенцы, с детских лет тренировавшиеся в куда более скверных условиях, не обращали внимания на непогоду. Кроме того, гвардейцам не давали отвлечься отряды умалишенных врагов, несущихся по улицам навстречу лазвыстрелам.

Мутанты, охваченные безумием Хаоса, выказывали почти самоубийственную жажду битвы. Совершенно лишенные разума, они, даже многократно превосходя востроянцев числом, не могли использовать шаткое положение имперцев. Кабанов понял, что неприятель просто не обучен для таких сражений – на Валисе II никогда не формировали полки Имперской Гвардии, и до восстания тут располагались только немногочисленные СПО.

Скорее всего, эти омерзительные длиннорукие отродья были мутировавшими потомками простых фермеров, слишком долго трудившихся под болезнетворным излучением двойной звезды.

— Надо двигаться на запад, сударь, — предложил Сергиев.

Сержант всё время оставался рядом с командиром, словно поставил себе задачу охранять молодого и неопытного лейтенанта.

— Установки ПВО должны быть рядом с главными орудиями, — добавил боец.

— Согласен, сержант, — отозвался Максим. — Всем отделениям, пробиваемся на запад! Нельзя, чтобы нас прижали, и я не хочу оставаться в крепости дольше необходимого.

Разумеется, на деле всё вышло не так просто. Видя, как его солдаты поливают лазерным огнем новую волну атакующих мутантов, Кабанов задумался, сколько же защитников крепости на самом деле отвлек Властан. Казалось, что здесь охрененно много противников, которые должны были оказаться на другой стороне.


Мегиддзар (юго-западная стена)


Властан выпускал во вражеские ряды один заряд за другим, пока мутанты неслись в отчаянную атаку по стене, готовые умереть ради спасения драгоценной артиллерии.

Бруствер покрылся дымящимися, подергивающимися трупами уродов – враг, лишенный господствующих позиций, теперь нес чудовищные потери. В отряде Вогора, напротив, почти перестали гибнуть бойцы. Ход битвы изменился, солдаты Вострои, как понимал Властан, превосходили вероломных выродков во всем.

Лейтенант переступил через очередное бледное тело, с отвращением заметив уродливые символы Хаоса, выжженные на остывающей голой плоти.

«Ублюдочные идиоты, — подумал Вогор и довольно улыбнулся, пробив выстрелом из лазпистолета дымящуюся чёрную воронку в противнике перед собой. — Бегут на нас, думают, что неуязвимы, а мы забиваем их, как гроксов перед праздником».

Бойцы Властана быстро продвигались вперед, воодушевленные близостью цели. До орудийных платформ оставалось всего несколько метров, и многие из мутантов-артиллеристов уже вынуждены были броситься в атаку на востроянцев. Пока Первенцы вырезали их, Вогор приказал сержант организовать подрывные команды из двух человек, чтобы уничтожить все установки ПВО разом.

Огромные разрушительные орудия могли подождать, главная задача состояла в том, чтобы обезопасить небо для последующего авиаудара.

В отличие от бойцов Кабанова, отряд Властана не получил готовых подрывных зарядов – они ведь должны были просто отвлечь неприятеля, в конце концов. Придется работать гранатами – пять или шесть штук, взорванных в стреляющем механизме каждой четырехствольной установки, превратят батареи в бесполезный металл.

— Коргин! — позвал лейтенант.

Вокс-оператор подбежал к нему с пистолетом в руке, стреляя во всё, что двигалось.

— Сударь?

— Нам с тобой выпала честь лично уничтожить вон ту установку, — Вогор кивнул в сторону батареи на самой дальней площадке.

— Я с вами, сударь.

Властан повернулся к сражающимся рядом солдатам.

— Эй, вы! — гаркнул он. — Как следует прикрывайте нас огнем всю дорогу!

И затем Вогор и Коргин, пригибаясь, бросились вперед, а над их головами свистели и визжали стабберные заряды.

Мутанты ринулись им наперерез, неровным, подпрыгивающим бегом, но оба востроянца смертельно точно стреляли из лазпистолетов, а товарищи, выполняя приказ, уверенно прикрывали их огнем. С десяток уродов рухнули замертво, прежде чем Властан добрался до цели.

— Быстрее! — крикнул лейтенант, перекрывая грохот выстрелов и неразборчивые боевые кличи. — Давай сюда гранаты!

Перешагнув через покрытый шрамами, дымящийся труп, Коргин передал командиру патронташ с четырьмя осколочными бомбами.

Выхватив его из рук юного солдата, Властан в этот же миг заметил движение на площадке.

— Берегись!

Предупреждение запоздало – один из лежащих мутантов оказался всего лишь раненым. Вскочив, урод вытянул длинные руки и схватил вокс-оператора за пояс и нагрудник, а затем, держа бойца в железной хватке, бросился через край стены.

Леденящий кровь вопль Коргина резко оборвался – враги вместе упали на скалы.

Злобно матерясь, Властан прикрепил патронташ погибшего к установке ПВО, вытащил чеки гранат и сломя голову рванулся под защиту своих бойцов.

По пути лейтенант дважды споткнулся, получив прямые попадания в панцирь, но подпитанное адреналином отчаяние позволило ему устоять на ногах. Вогор успел отбежать метров на тридцать, когда гранаты взорвались с оглушающим грохотом, и по воздуху пронеслись острые металлические осколки, ранив ещё с десяток мутантов. Властан ничком бросился на стену.

Оглянувшись на установку, лейтенант увидел только груду искореженного металла, окутанную чёрным дымом.

Быстро поднявшись, Вогор пригнулся и побежал дальше, пока не оказался в относительной безопасности под прикрытием своих бойцов. Проскользив по мокрому камню, востроянец остановился.

— Сержант Гурелов словил пулю, сударь, — доложил Нириев. — Но мы уничтожили все батареи ПВО. Разрешите отступать?

— Не разрешаю, сержант, — покачал головой Властан.

Повернувшись к внутреннему двору цитадели, лейтенант отыскал на улочках внизу то, что хотел – комм-антенну, которую заметил в начале атаки. Теперь она оказалась намного ближе.

— Сударь? — переспросил Нириев.

— Мы только что потеряли вокс-установку, сержант, — холодно ответил Властан. — Но, если я не ошибаюсь, вон то здание у фонтана – бункер связи. ШП нужно немедленно проинформировать о нашем успехе, так что пошевеливайтесь, господа!


Мегиддзар (южный квадрат)


Капрал Питкин бросился в укрытие за толстой стеной жилого дома, где уже расположился Кабанов.

— Только что получил наидерьмовейшее сообщение от ШП, сударь, — выдохнул вокс-оператор. — До сих пор в голове не укладывается...

Повсюду вокруг них стабберные заряды отскакивали от каменной кладки.

— Ну, не томи, капрал, выкладывай, — ответил Максим.

— В общем, сударь... в общем, лейтенант Властан и его отряд успешно уничтожили все установки ПВО цитадели.

— Они – что?! — вскинулся Кабанов.

— Я отреагировал точно так же, сударь, но ШП стоял на своем.

— Наверняка это враг внедрился в нашу вокс-сеть, Питкин, — произнес Максим, тем не менее, начиная подозревать, что сообщение подлинное. В нем прямо-таки читалось самолюбие Вогора.

— Я дважды проверил, сударь, вещательные коды совершенно правильные – подтверждены Оффицио Коммуникатус и всё такое. Абсолютно подлинное сообщение.

— И что за хрень стряслась? — поинтересовался Сергиев. — Он же должен был отвлекать неприятеля?

— Зато теперь понятно, почему мы встречаем такое сопротивление, — сказал Кабанов. — Вогор, чтоб его... Ладно, что приказывает штаб?

Тщедушный Питкин фыркнул сквозь зубы.

— Приказывает отступать, сударь. Ударное крыло флотской авиации приближается из залива Удачи. «Мародёры», сударь, в шестнадцати минутах от нас. Бомбежка сравняет цитадель с землей, и если мы к тому времени ещё будем здесь...

— А взвод лейтенанта Властана?

Вокс-оператору явно стало не по себе от вопроса, он старался не встречаться взглядом с Кабановым.

— Их прижали в комм-вышке к западу отсюда. Полностью окружили, сударь, ШП говорит, что им не выбраться.

«Вогор, придурок ты несчастный, — подумал Максим. — Будь проклято варпом твое самолюбие, посмотри, куда оно тебя завело! И что же, мне просто уйти?»

— Питкин, свяжись с ШП. Передай, что мы выдвигаемся к позиции лейтенанта Властана и рассчитываем обеспечить его отряду коридор для отхода.

— Простите, сударь?

— Ты сказал, что через шестнадцать минут «Мародёры» сравняют цитадель с землей. Следовательно, времени на споры не осталось, капрал. Выполняй приказ, а если ШП начнет возражать, сымитируй поломку вокс-станции.

Побагровев, Питкин хотел было что-то возразить, но Сергиев опередил его.

— Слушай своего командира, капрал, — он показал на остальных бойцов взвода, которые прижались к древним каменным стенам и, время от времени выглядывая наружу, вели огонь по постепенно уменьшающимся в числе врагам. — Если парни сейчас бросят своих братьев, это будет мучить их до конца жизни.

Нечто в голосе Сергиева подсказало Кабанову, что сержант говорит, основываясь на горьком опыте.

— Они – тоже Первенцы, капрал.

Сергиеву не пришлось продолжать, Питкину хватило услышанного.

— Да, вы абсолютно правы, сержант, — кивнул вокс-оператор, сжав челюсти. — Первенцы. Надеюсь, вы не сочли меня трусом, сударь.

— Среди Первенцев нет трусов, Питкин, — с улыбкой ответил Кабанов. — По крайней мере, в моем взводе.

Но про себя Максим отчаянно молился Императору и Серой Госпоже – святой-покровительнице Вострои, – прося защитить его людей. Юноша и так перенес сегодня слишком много тяжких потерь.


Мегиддзар (бункер связи)


— Да, со всех сторон, сударь, — доложил сержант Нириев. — Если выход и есть, я ни хрена его не вижу.

Он стоял рядом с Властаном и Боргоффом в небольшой комнате, почти целиком занятой модулем связи и несколькими слабыми когитаторами. Бетонные стены покрывали намалеванные кровью вычурные символы, на которые больно было смотреть, а на полу повсюду валялись тела мутантов в странной ребристой униформе из чёрного металла и кожи.

Востроянцы застали врасплох этих уродов – кого-то вроде офицеров, как решил Властан – во время штурма здания.

— Значит, плохо смотрели, сержант Нириев. Если вы думаете, что я захватил Мегиддзар только затем, чтобы превратиться в лепешку под флотскими бомбами, то здорово ошибаетесь.

Сержанта явно разозлило услышанное, но он ответил спокойно.

— Разумеется, солдаты не сдадутся, сударь, но враг зажал нас в клещи. Слишком многие погибли при штурме – я понимаю, сударь, что вы должны были отправить сообщение, но без помощи извне нам не выжить.

«Провались оно всё пропадом, — подумал Вогор. — Зайти так далеко, добиться столь многого – и всё ради того, чтобы угодить в ловушку у самого выхода. Ну уж нет, вариант с посмертным награждением меня совсем не радует».

— Заставьте бойцов собраться, сержант. Скажите им, что на кону стоит честь и репутация всей Вострои.

— Сударь, — начал Боргофф, прочистив горло, — у нас осталось чуть больше десяти минут до прибытия бомбардировщиков и заканчиваются батареи к лазганам. Нам следует запереться в здании и достойно встретить смерть в молитвах Императору и Омниссии.

— Идиот несчастный! Я не собираюсь «встречать свою смерть» здесь. Это же комм-станция, надо запросить ШП о задержке бомбардировки. Если понадобится, я вызову на помощь шестой взвод – мы не погибнем!

— Придите в себя, сударь! Шестой взвод уже, должно быть, спустился до середины горы.

Властан едва не ударил молодого сержанта за подобный тон, но сумел обуздать гнев.

«Нет, — решил лейтенант, — Кабанов придет. Бросить меня столь же немыслимо для него, как отказаться от любимого оссбок-вяра, я уверен в этом».

Обеспокоенные отстраненным взглядом командира, сержанты вышли и вернулись к своим людям с тем, чтобы сразиться – и, скорее всего, умереть – рядом с ними.


Обнаружить позицию Властана оказалось слишком легко. Звуки стабберно-лазерной перестрелки и запах озона манили Максима и его бойцов, словно котелок свежего охса – работягу с завода. Вскоре они увидели настоящую армию мутантов, обстреливавших закрытые ставнями окна и бойницы в толстых стенах двухэтажного бункера связи. Уроды укрывались за штабелями ящиков и бочками с водой, но их тыл оставался незащищенным.

— Всем сержантам, — тихо произнес Кабанов по воксу, — занять со своими людьми позиции для атаки.

Есть, сударь, — пришел ответ.

Нет времени на развертывание минометов, — предупредил Сергиев.

Сержант стоял в метре от командира, но говорил тихо и пользовался вокс-связью, чтобы не выдать присутствия востроянцев.

— У нас остаются гранаты и готовые заряды, этого хватит, чтобы вклиниться в ряды противника.

И Максим не ошибся. По его команде шестой взвод ударил в тыл мутантов изо всех оставшихся сил: взрывы осколочных гранат нанесли чудовищный урон ничего не подозревавшим тварям, готовые заряды разорвали на куски их укрытия, и десятки неприятелей погибли, сраженные смертоносным вихрем обломков. Мерзкие создания слишком, слишком поздно развернулись, пытаясь защитить себя – с предсказуемо скверными результатами.

Бойцы Властана без промедления воспользовались изменениями в обстановке на поле боя. Отложив на потом приветствия и радостные крики, они начали скоординированную атаку на мутантов, повернувшихся к ним спиной и вынужденных теперь сражаться на два фронта. Из бункера связи вырвались обжигающие потоки лазерного огня.

Кабанов с мрачным наслаждением наблюдал, как враги погибают целыми толпами.

— Вогор, — воксировал он, — если ты меня слышишь, немедленно выводи оттуда своих людей. Мы открыли для вас коридор, но не сможем удерживать его вечно, парень!

Сквозь помехи к нему донесся голос Властана.

— Я только что собирался связаться с тобой, Максим. Знал, что ты придешь – может, слегка опоздав на вечеринку, но всё равно придешь. Удерживайте коридор, мы выходим!

Тяжелая стальная дверь распахнулась от мощного пинка и выжившие из четвертого взвода рванулись наружу, занимая укрытия рядом с бойцами Кабанова. Те быстро поделились с товарищами батареями к лазганам, и воссоединившиеся востроянцы обрушили сокрушительный ураган огня на воющих от ярости мутантов.

Последним из бункера связи выбежал Властан, пригнув голову и подняв лазпистолет. Пока лейтенант зигзагами приближался к позиции друга, вокруг него свистели стабберные заряды, врезаясь в мокрые булыжники и ящики с припасами.

— Чтоб всему провалиться в варп, мать его! — выразился Вогор. — Двигаем отсюда, Максим, бомбардировщики вот-вот появятся!

Нахмурившись, Кабанов перещелкнул вокс-бусину на открытый канал.

— Всем отделениям, немедленно отступать. Направляемся к бреши, в бой по пути не вступаем! Я хочу, чтобы каждый бежал со всех ног – на месте этой клятой вершины через четыре минуты будет только пыль и пламя!

Поднявшись и уложив гибельными лазвыстрелами двух приближающихся мутантов, Сергиев повернулся к Максиму.

— Лучше вы ведите нас, сударь.

— Впереди будем мы трое, — кивнул Кабанов. — Пошли!

Четыре минуты. Этого и близко не хватит, чтобы выйти из зоны поражения, но, если они выберутся за стены цитадели и найдут укрытие под прочными скалами…

Дав последний лазерный залп, Максим, Вогор и Сергиев бросились прочь, стуча сапогами по булыжникам в направлении бреши. Вражеские стабберные заряды врезались в каменные стены по обеим сторонам от бегущих гвардейцев.

Выжившие Первенцы следовали за ними по пятам, хотя несколько бойцов погибли, как только выскочили из укрытий. Пока востроянцы бежали по скользким улицам, то один, то другой боец падал, получив ранение в ногу.

Кабанов слышал их досадливые и болезненные крики, но не рисковал оборачиваться – юноша уже слышал горловое рычание двигателей «Мародёров», заходящих для смертоносной атаки.

Завернув за угол, они с Властаном и Сергиевым наткнулись на высокого истощенного мутанта, который держал лазган, поднятый с тела павшего Первенца.

Бежавший первым Максим совсем немного опоздал, поднимая лазпистолет. Отвратительный монстр, с дырявым месивом из полосок плоти и странных костяных выступов вместо лица, нажал на спуск и опустошил остаток батареи в гвардейцев.

Мгновением позже рявкнул лазпистолет Кабанова, прожигая глубокий туннель в мозгу омерзительного урода. Услышав приглушенные проклятия за спиной, лейтенант обернулся.

Сергиев, охваченный муками, катался по мокрой мостовой – колено востроянца превратилось в прижженный обрубок, а нижняя часть ноги лежала на земле, курясь дымком из обгорелой плоти.

— Сергиев! — выдохнул юноша, опускаясь на корточки рядом с сержантом. — Варп побери, Вогор, помоги мне поднять его!

— Времени нет, Максим, — прошипел Властан. — Рана слишком тяжелая, нам нужно выбираться отсюда!

— Я сказал – помоги мне, сучий сын! — не оборачиваясь, крикнул Кабанов.

Склонив голову, Вогор прислушался к реву приближающихся бомбардировщиков.

— Максим, ты дурак. Мы должны уходить сейчас же! Где, мать её, эта клятая дыра, которую ты пробил в стене?

Раздался топот сапог по булыжникам, и из-за угла выбежали уцелевшие Первенцы. Заметив Кабанова, склоненного над Сергиевым, бойцы резко остановились.

— Мне нужно двое быстрых ребят! — гаркнул Максим.

Сержант Зунелов немедленно сориентировался.

— Вленин, Борский, быстро ко мне!

Названные гвардейцы быстро подхватили раненого на руки, отряд снова понесся со всех ног, и через несколько секунд перед востроянцами возникла огромная неровная брешь в стене.

Шум «Мародёров», ставший намного громче, едва не оглушал солдат. Кабанов понимал, что бомбардировщики уже почти у них над головами; тупая боль в ногах начинала толчками пробиваться сквозь обезболивающий выброс адреналина, но юноша продолжал бежать.

Видя, как их жертвы перепрыгивают через обломки, оказываясь на голом склоне горы, мутанты-преследователи принялись реветь и вопить. Град пуль засвистел вокруг востроянцев, бегущих, скользящих или кувыркающихся на спуске от вершины.

— В укрытие! — заорал Кабанов по воксу. — В укрытие, сейчас же!

К рёву турбин «Мародёров» прибавился свист сотен падающих бомб.

— Всем залечь!

Гора взорвалась, словно проснулся вулкан. Над цитаделью вознеслись к небу гигантские колонны огня, а затем, под чудовищным давлением ударной волны, могучие стены просто лопнули.

Древняя крепость Мегиддзар, простоявшая на самой вершине горы долгие тысячелетия, дарившая защиту местным жителям со времен Эры Раздора, была полностью уничтожена.

Обломки цитадели падали на скалы пылающим дождем.


Гора Мегидд (юго-восточный склон, высота 961)


Крепко зажмурившись, Максим съежился в своем укрытии за скалой, ещё долго не решаясь выходить после окончания камнепада. Затем юноша, медленно поднявшись, стряхнул песок и каменную крошку, после чего повел свой отряд вниз по склону.

Кабанов ни разу не обернулся; проходя мимо Властана, он не хотел заводить разговор. Вогор, напротив, открыто торжествовал.

— Постой, Максим! Обернись на секунду, насладись нашей славой. Мы сделали это, парень, ты и я! Нас наградят за это дело, наградят, попомни мои слова!

В этот момент Кабанов заметил, как Вленин и Борский осторожно помогают одноногому сержанту Сергиеву спускаться по коварным скалам.

«Хорошие солдаты, — подумал юноша. — Все они, и столь многие погибли».

А Властан всё не останавливался, балаболя о почестях, и медалях, всех этих бесполезных жестянках, ради которых умирали бойцы, и внезапно Максим понял, что с него хватит.

Не совладав с собой, Кабанов рванулся к товарищу и крепко схватил его за горло. Лицо Максима исказила злобная гримаса.

— Меня хеково тошнит от тебя, Вогор, понятно? Никогда, никогда больше не смей рисковать жизнями моих людей!

Властан лишь на мгновение оказался захвачен врасплох. Аристократическое презрение взяло верх над юношей, и, пренебрежительно фыркнув, он попытался сбросить руку Кабанова, забыв, с кем имеет дело.

Максим совершил неуловимо быстрое движение – никто из видевших стычку не смог позже воспроизвести его прием, – и, прежде чем Вогор понял, что происходит, он уже лежал на спине со сбитым дыханием.

Над ним возвышался Кабанов, с огнём во взгляде, готовый нанести смертельный удар.

Все до единого Первенцы остановились и неподвижно, словно статуи, наблюдали за происходящим.

Властан, напрягшись всем телом и чувствуя, как колотится сердце, смотрел в разъяренные глаза своего друга. Он видел в этом взгляде, как юноша медленно, постепенно берет под контроль ужасную ярость в своей душе, и понимал, что удара не последует.

— Нападение на другого офицера – тяжкое преступление, Максим, — тихо произнес Вогор.

— Я не поэтому передумал, — прошипел Кабанов сквозь сжатые зубы.

Выпрямившись, он отвернулся и продолжил долгий спуск по склону горы, ведя за собой измотанных, тягостно молчащих людей.


51 год спустя,

Седдисваррский собор, Мир Даника


Бог-Император возвышался над паствой, громадный даже в просторном, словно пещера, внутреннем пространстве храма. По сравнению с ним самые крупные из людей казались микробами.

Конечно, это была всего лишь статуя, но она, несомненно, излучала силу, ощущаемую всеми собравшимися. Кончики лучей стилизованного ореола касались покрытого фресками купола в полусотне метров над беломраморным алтарем, сегодня покрытым ярко-красными шелками для поминальной службы востроянцев.

Пока архиерей Заразов, старший экклезиарх 12-й армии, гудел своим низким басом о честном служении и загробной жизни, Властан в оцепенелом молчании смотрел на золотой лик Императора, ожидая своей очереди взойти на кафедру.

Из собора вынесли сотни деревянных лавок, чтобы каждый солдат в Седдисварре, не находящийся в наряде, мог присутствовать на отпевании – хотел он того или нет. Почти две тысячи бойцов стояли в плотной толпе, молча вспоминая павших товарищей. Их дыхание повисало облачками пара в холодном воздухе огромного и поэтому промозглого собора.

— А сейчас, — произнес Заразов, — если генерал Властан изволит подойти к алтарю…

Оторвав взгляд от лика Императора, Вогор усилием воли заставил механическое кресло сдвинуться с места. Аугментический интерфейс у основания черепа преобразовал мозговые волны генерала в движения паучьих ног – пока машина шагала к алтарю, каждая металлическая лапа ударяла о мраморные ступени со звоном, громко отражавшимся от стен из серого камня.

Властан со злобой думал о проклятом лязге. Казалось, что он таким громким шумом проявляет неуважение к покойному, и переход до алтаря растянулся в целую вечность. На самом же деле, Вогор добрался до кафедры через несколько секунд и опустил взгляд на красную книгу, лежащую там.

Рядом с раскрытым томом стояла золотая чернильница с единственным белым пером. Медленно наклонившись вперед, генерал обмакнул его в чернила и начал писать так ровно, как только позволяло истерзанное тело.

Пока Властан аккуратно выводил каждую букву, он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Одна пара глаз жгла генерала намного сильнее прочих.

Капитан Григориус Севастев, проклятый выскочка, стоял вместе с остатками пятой роты, вперившись в Вогора взглядом из переднего ряда. Старуха-инквизитор, которой недавно были приданы капитан и его люди, прислала и одного из гигантских Астартес, тело которого своими неестественными пропорциями напоминало статую самого Императора.

«Особая честь для тебя, Максим, — подумал Властан, — один из легендарных космодесантников пришел на твою поминальную службу. Но ведь… ты и сам был в какой-то степени легендой».

Закончив выписывать последние буквы, Вогор поставил перо в чернильницу и некоторое время сидел тихо и неподвижно, глядя на страницу красной книги.

Полковник Максим Кабанов, 68-й пехотный полк (699—767.М41), ПВБ.

Властан постоянно возвращался к первому из слов.

«Вот и всё, Максим, — думал он. — Генерал армии записывает имя полковника в Поминальную Книгу, и пятьдесят лет службы заканчиваются. Интересно, возмущался ли ты когда-нибудь, что я ношу четыре звезды, в отличие от тебя? Конечно, ты понимал, в чем дело, старина Тёркин всё разложил по полочкам в наш первый день».

Одна из бесполезных ног Вогора дернулась в кратком спазме, и генерал посмотрел вниз, на свое никчемное тело, в котором искусственно поддерживалась жизнь.

«Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Максим. Ты дважды спас мне жизнь, хотя ко второму разу наша дружба давно закончилась. Порой я думаю, что тебе стоило бросить меня умирать… слабость, я знаю. Да и к тому же, это было бы не в твоем стиле – великий Белый Кабан своих не бросает, верно? Но, вот он я, а ты погиб. И для меня в этом нет никакой победы».

Отвернувшись от книги, Властан позволил лязгающим ногам механического кресла увести его по ступеням от алтаря. Генерал испытывал невыразимую злость, вот только не мог понять – на себя или своего старого друга.

Властан мысленно представил себе голос Максима.

История осудит тебя, Вогор, — произнес он.

А потом исчез.

Архиерей Заразов подождал за кафедрой, пока не стихнут отголоски стальных шагов, а затем поднял руки и произнес:

— Одобренный псалом номер 266.

И холодный воздух наполнили скорбные ноты «Кантус Милитарис Деорум»*.


*-"Воспевание богов войны" (лат.)