Память плоти / The Memory of Flesh (рассказ)
Гильдия Переводчиков Warhammer Память плоти / The Memory of Flesh (рассказ) | |
|---|---|
 | |
| Автор | Мэттью Фаррер / Matthew Farrer |
| Переводчик | Zyriel |
| Издательство | Black Library |
| Входит в сборник | Games Day Anthology 2012/2013 |
| Год издания | 2013 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Скачать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
| Предыдущая книга | Благословение железа / The Blessing of Iron |
Три глаза. Один из обрамленного медью зеленого стекла, второй – прозрачный хрусталь в оправе из полированной стали. Третий, тоже хрустальный, был большим и выпуклым, и располагался на лбу в глазнице из потемневшей бронзы. Отражая синий свет здешнего солнца, они холодно поблескивали из черноты капюшона противорадиационного костюма.
Глаза повернулись. Влево, вправо, вверх, вниз. Срабатывания аварийных протоколов ничего не вызвало. Глаза сфокусировались, изменили глубину восприятия и спектральную чувствительность. В инфракрасном диапазоне ничего, кроме небольшого жара от работающего на холостом ходу двигателя за спиной. В ультрафиолетовом спектре лишь однородное мерцание, настолько слабое, что почти бесполезное. Мгновенная корректировка – и мерцание пропадает.
Влево, вправо. Прекрасная, индигового цвета панорама пустыни, кое-где нарушаемая следами от падений микрометеоритов, столь же черными, как небо над головой.
Вверх, чтобы посмотреть на отдаленные горные хребты. На ауспике линия хребта пролегла в тридцати восьми километрах отсюда. Лазерные дальномеры «Носорога» указали тридцать восемь целых, семнадцать сотых.
Повернуться влево и начать движение, тяжело ступая по поверхности на крепких, обшитых металлом ногах. Ни звука. Ни одного дуновения ветерка. Пятнадцать градусов вдоль периметра, за «Носорогом», тянущим три прицепа с боеприпасами. Они были снабжены собственными оптическими устройствами, но более грубыми, требовавшими проверок.
Влево, вправо, вверх, вниз. Тишина, пустота, лишь фиолетовая пыль, пропитавшаяся убийственной радиацией звезды.
Часовой продолжил движение. Еще пятнадцать градусов. Остановиться, прислушаться.
Кодированный пакет данных ударился о высокочувствительную антенну «Носорога» и отразился на приемник сервитора. Приказ на выдвижение за печатью ветерана-сержанта, набор координат, настройки параметров бдительности. Люк «Носорога» опустился, вздымая фонтанчики пыли, которые образовали в вакууме небольшие идеальные дуги.
Шестьдесят семь секунд спустя, закрыв люк, сервитор подключился к контрольному узлу. В три его глаза теперь поступали данные от внешних оптических устройств. «Носорог» бесшумно двинулся по пустыне в сторону горного хребта.
Брег-шей были быстры, но стоило перебить им позвоночник болтерным выстрелом, как они умирали точно так же, как и все остальные. У ветерана-сержанта Дольмека было восемнадцать подтвержденных убийств ксеносов с момента десантирования на Регнан Дрей. Это к тем тридцати двум, что он убил с момента начала преследования через кольца и луны Регнан Магна. И к ста сорока восьми с момента первой атаки из небольшого уродливого скитальца, с которого эти твари терроризировали имперских поселенцев на Регнан Импри.
Все эти убийства были совершены в ближнем бою. Дольмек не считал брег-шей мертвым, пока лично не пробивал ногой его грудную клетку.
Но этот сумел даже завязать схватку. Его похожие на дубины передние конечности со свойственной им невероятной скоростью метнулись вперед и отскочили от нагрудной пластины. Слепая, напоминающая формой кулак голова покачнулась в своем небольшом углублении. Еще не было достоверных данных о том, где расположены органы чувств и как они работают. Мешочки, в которых содержались внутренние органы, раздулись и передвинули внутренности ближе к оболочке.
Дольмек перенес вес вперед и резко повернул керамитовый ботинок движением, которое он отработал еще на борту скитальца ксеносов. Он почувствовал, как хребет чужака сминается и трещит, а конечности ослабевают.
Девятнадцать подтвержденных убийств с момента десантирования.
Визор шлема Дольмека выделил и пометил движущийся объект: по гребню горного хребта к нему двигался еще один чужак. Даже прежде, чем изображение должным образом сфокусировалось и прояснилось, болт-пистолет космодесантника начал дергаться. Он целился низко – в тонкие тела было сложно попасть, но выстрелы в землю могли повредить ноги существа или повредить поверхность под ним, нарушив баланс и снизив скорость.
Удар, взрыв. Брег-шей покачнулся, а Дольмек уже летел вперед на испускающем пламя прыжковом ранце.
Под ним пронеслись два болтерных заряда. Идеальный выбор момента. Выстрелы брата Тулько попали в плечо и грудь существа, а секунду спустя Дольмек врезался в него, разрубив силовым топором выступающий сустав ноги и протаранив корпус бронированным плечом. Сила удара заставила брег-шей встать на задние конечности, затем он чуть присел, чтобы не опрокинуться на спину. Оружие космодесантника и брег-шей, оказавшееся между их бронированных тел, активировалось одновременно, но синаптическая плеть чужака успела лишь вспыхнуть, когда болт Дольмека разрушил выпуклую камеру излучателя. Вскрыв грудную клетку твари вторым выстрелом в упор, Дольмек сунул в рану ствол и выстрелил еще раз. Внешний панцирь вздрогнул и деформировался, когда внутри разорвался болт, после чего существо умерло.
Двадцать подтвержденных убийств.
Дольмек, пригнув голову, стоял на коленях в переплетении одеревеневших конечностей, чтобы не перекрывать линию огня Тулько в случае возникновения новых целей. Он скорее чувствовал, нежели слышал металлические щелчки, с которыми механизм автозарядки выдвинулся из его механического предплечья и зарядил в пистолет полную обойму.
– Чисто, – раздался в ухе голос Тулько. Из-за помех, вносимых в вокс-передачи солнечной радиацией, голос звучал как-то бесцветно. Дольмек еще секунду помедлил, пока механизм автозарядки снаряжал болтами полупустую обойму. Когда последний болт занял свое место, механизм скользнул обратно вглубь металлического предплечья. Обе руки Дольмека от бицепсов до кистей были сделаны из темно-серого сплава железа и титана. Этот сплав космодесантник сделал сам.
Он встал.
– Я отдал приказ, чтобы Йотаэль-004 переместил свой пункт снабжения из глубокого резерва вот в эту точку, – ответил Дольмек по воксу. Пинком он отшвырнул от себя конечности мертвого брег-шей и отошел от трупа. – Обновите свои тактические карты, считайте это место новой опорной точкой. Подтвердите.
– Принял, – последовал ответ Тулько. Мгновение спустя подтверждение пришло от остальных членов растянувшейся вдоль холмов группы.
– Принял, – от Эргая, сопровождавшего две управляемых сервиторами платформы «Рапира» на горный хребет, где они могли обрушить плотный огонь лазеров на брег-шей, пытающихся сбежать через простирающуюся внизу радиоактивную пустыню.
– Принял, – от Орцерега, который некоторое время назад, взяв мельтаган, отправился помогать Гимарку выбить с позиций группу брег-шей. Чужаки укрепились в горном ущелье и даже сумели убить посланных Дольмеком сервиторов. Мгновением позже пришло подтверждение и от Гимарка. Один за другим приходили ответы от бойцов команды, и руны на тактическом дисплее Дольмека загорались зеленым.
Последнее подтверждение было быстрым потрескиванием невербального кода. Оно пришло от ветерана Джозека, который управлял приписанным к группе БМП «Секач» и занимал позицию между холмами восемью километрами южнее. Ветеран пострадал от удара синаптической плетью, и ему требовалось время, чтобы восстановить настройки. Непосредственно после удара его речь по воксу представляла собой череду странных звуков, ругательств и необычный поток бессознательных высказываний; он переключился на бинарный код, поскольку пока что не доверял себе достаточно, чтобы использовать для общения голос.
Открыто стоять в этой пустыне в лучах солнечного света, способного за несколько минут убить незащищенного человека, было возможно благодаря возможностям брони и аугметики, а также силе воли Железных Рук. Немощь Джозека была унизительным напоминанием о слабости остатков плоти.
Стрелявший в ветерана брег-шей был разорван на части яростной длинной очередью из тяжелых болтеров «Секача». Джозек отомстил за оскорбление. Дольмек счел это правильным.
Вокс предупреждающе щелкнул, и на визоре мигнула руна Тулько. Сержант повернулся к бойцу.
– Говори.
– Запрашиваю дальнейших указаний, брат-сержант, с учетом твоего приказа и данных тактических авгуров Железной Подковы.
Дольмек не ответил по воксу, а прошелся по фиолетовой пыли и встал рядом с Тулько, глядя ему за спину поверх наплечника. Он протянул руку, мгновением позже раздался щелчок, говорящий о том, что Тулько сделал то же самое. Сержант установил связь по закрытому вокс-каналу. Они разговаривали, глядя за спину друг другу.
– Говори, – повторил Дольмек.
– Передачи из «Железной Подковы» указывают на вероятные признаки движения на правом фланге этой позиции. Я сделал запрос, потому что хочу знать, нужно ли мне будет отойти на прежнюю позицию и удерживать любого противника, который будет пытаться прорваться.
– Ты понял верно. Продолжай.
Засада брег-шей на пути нашего пункта обеспечения может уменьшить доступный нам запас материальных средств и помешать нам перейти открытую пустыню. Сервитор – не астартес. Он слаб.
– Я лично создал этого сервитора и в точности знаю, на что он способен.
– В таком случае… – последовала пауза, космодесантник обдумывал слова Дольмека. – Я всего лишь высказал свое мнение. Я уважаю тебя слишком сильно, чтобы усомниться в твоем творении, брат-сержант. Сервитор уничтожит любую засаду, с которой столкнется.
– Вряд ли. Загрузи из моей брони данные о его маршруте.
Последовала еще одна короткая пауза.
– Брат-сержант, я …
– Неуверенность – это слабость, Тулько. Избавься от нее.
– Да, брат-сержант.
– Ты прав. Сервитор создан для сражения, но он не Железнорукий. Он не сможет противостоять группе брег-шей, которая, как я подозреваю, сейчас прорываются сюда.
– Имеются ли позиционные данные? – поинтересовался Тулько.
– Пока нет. Авгурам «Железной Подковы» мешает радиация. Становится все труднее с точностью определить дислокацию небольших скоплений противника. Оптимальное решение состоит в том, чтобы найти такой объект, мимо которого они не смогут пройти, и перехватить их там. В качестве такого объекта я выбрал наш пункт снабжения.
– Ты объявил о нем по воксу…
– Все чаще и чаще данные либрариума свидетельствуют о том, что чувства брег-шей позволяют им воспринимать частоты, используемые полевыми воксами. Двенадцать прямых доказательств, указывающих на вражескую способность перехватывать и использовать наши передачи, и девять косвенных.
Тулько кивнул.
– Поэтому ты использовал проводную линию связи. Я узнал нечто новое и стал сильнее, брат-сержант.
– Все, о чем я прошу, – произнес Дольмек, – Это чтобы ты занял позицию и ждал моих дальнейших указаний. Я хочу подготовить величайшую западню.
Двадцать два неподвижных немигающих глаза наблюдают за проплывающей мимо пустыней.
Кортикальная аугметика позволила сервитору контролировать сразу все потоки визуальных данных с «Носорога», движущуюся панораму на все триста шестьдесят градусов. Его прежние человеческие чувства никогда не смогли бы передать такую картину. Маршрут, указанный Дольмеком, отобразился в виде желтых цифр около контрольных точек, которые разгорались все ярче по мере приближения к горному хребту.
Его оптика не вычленяла и не отслеживала движения подобно визорам Адептус Астартес, поэтому сервитору потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть объект, движущийся по пустыне в восьмиста метрах от него. Блестящее многоногое существо, светящееся пурпурным и голубым светом и переливающееся вспышками других цветов при каждом своем текушем шаге, подобно движущемуся в трех измерениях нефтяному пятну.
Болтеры на носовых турелях «Носорога» захватили цель, системы наведения расчитали дистанцию и выдали сигнал тревоги в общем диапазоне. Уровень угрозы сменился на «красный». Автоматически активировалась система самоуничтожения, предназначенная для подрыва транспорта в случае неизбежного захвата. Перед глазами сервитора вспыхивали прицельные сетки, температура оружия и количество боеприпасов, а в мозгу проносились катехизисы стрельбы.
Первый выпущенный из правого болтера заряд пронесся над поверхностью пустыни и беззвучно взорвался, взметнув вверх облако пыли, которое, впрочем, тут же осело вниз. Второй выстрел прошел между лап брег-шей, не причинив ему никакого вреда.
Затем борт «Носорога» озарился неясным бело-зеленым светом. Существо открыло ответный огонь.
Попадание не испугало сервитора. Его не волновали вспышки и энергетические дуги, возникающие внутри транспортника. Он лишь активировал светофильтры, чтобы скомпенсировать свечение от удара плети, и готовился выстрелить снова, когда прямо перед «Носорогом» раздалось еще два взрыва.
Два брег-шей рванулись наружу из своих защитных оболочек под твердым сухим фиолетовым реголитом. На мгновение они отобразились на фронтальных пикт-экранах, а затем отпрыгнули в стороны, заливая надвигающийся «Носорог» потоками энергии.
Еще один болт полетел в заходящего сбоку чужака, но тому хватило быстроты реакции, чтобы прижаться к поверхности и пропустить выстрел над собой. Болтер левого борта огрызнулся короткой очередью из трех болтов, которые пролетели между атакующими и выбили воронку на поверхности пустыни. Мгновением позже транспорт ощутимо вздрогнул, поскольку в приводы гусениц поступили противоречивые данные об изменении скорости.
Чувствуя, что жертва получила повреждения, брег-шей устремился вперед. Он изящно скользнул вдоль земли, хлестнув перед собой зелеными потоками энергии. Его сородич атаковал сверху. Он подпрыгнул и направил толстый луч энергии из своей плети прямо в центр лобовой бронепластины «Носорога». На мгновение он завис в верхней точке, затем слабая гравитация начала увлекать его вниз , но прицел плети не сбился.
Именно там его настиг брат Дольмек. Космодесантник поднялся над пустыней на прыжковом ранце и разрубил брег-шей на части жестокими, молниеносными, едва различимыми ударами топора.
Сержант сделал пол-оборота вокруг своей оси и вновь запустил прыжковый ранец, кровь чужака разлетелась вокруг него и тут же замерзла, когда он отшвырнул от себя две половины своего противника. Повинуясь последнему судорожному движению когтей, синаптическая плеть активировалась еще раз, и на мгновение тонкие полосы света озарили бок доспеха Дольмека. Правая нога безвольно повисла, а дыхание прервалось из-за спазма мультилегкого. Его мысли распались на рев и треск, странные обрывки слов и образов возникали и исчезали в его мозгу, но вскоре ворота крепости его разума захлопнулись и он вновь обрел контроль над собой.
Удар пришелся по касательной. Прямое попадание выжгло бы космодесантнику мозг. Плети брег-шей действовали на органику губительно.
Органика. Дольмек снова мог контролировать свои мысли, и все они были полны темной, жгучей ненависти. Его броня, его прекрасная аугметика, отразили атаку. Но плоть недостаточно сильна, чтобы сделать то же самое. Слабость. Осознание слабости переворачивало все внутри.
Ведомый яростью, Дольмек обрушился с черных небес. Второй брег-шей заметил тень космодесантника и попытался увернуться от удара топором, но не смог выдержать удара летящего на него бронированного тела. Дольмек вбил тварь в поверхность как заклепку в переборку, взметнув вверх большое облако реголита. Пыль окрасилась в белый цвет, когда брег-шей выпустил в землю заряд своей плети.
Свечение прорезала желтая вспышка выстрела. Заряд пистолета угодил в изогнутый гребень на голове твари. Дольмек выпустил пистолет, ухватился за нарост позади головы и вытащил противника наружу целиком. Силы молотящих по броне передних конечностей существа хватило, чтобы на визоре предупреждающе загоелись янтарные руны, но Дольмек уже твердо стоял на ногах. Держа брег-шей перед собой, он коротким импульсом прыжкового ранца приподнялся над поверхностью примерно на полметра.
А мгновение спустя в них врезался несущийся на большой скорости «Носорог».
Удар на мгновение ошеломил ксеноса, и Дольмек воспользовался этим. Рукоять топора была слишком длинной для удара на столь близкой дистанции, поэтому космодесантник одним взмахим убрал топор за плечо, фиксируя его на магнитном креплении прыжкового ранца, и обратным движением словно кувалдой ударил брег-шей, как будто вбивая его в лобовую пластину «Носорога». Ослепительно вспыхнула под противниками плеть, но Дольмек не ощутил попадания. Одной аугметической рукой он схватился за край люка транспорта, а другой начал молотить брег-шей, стараясь убить его. После четвертого удара сломалась спинная броня твари. После шестого ответные взмахи передних конечностей стали слабыми и отчаянными. Дольмек протянул руку туда, где болтался на прикрепленной к запястью цепочке его пистолет. Он обхватил брег-шей рукой, как будто пытался задушить его локтевым сгибом, навел на него ствол пистолета и отстрелил ему голову.
Сержант подтянулся к люку и отпустил труп. Тело скатилось по лобовой части танка, упало вниз и было перемолото гусеницами «Носорога» и прицепов с боеприпаами.
Но победа была не полной. Оставался еще один враг. Одно из тех существ, что подстрелили его и заставили ощутить свою слабость. Рот Дольмека искривился от ярости, космодесантник активировал прыжковый ранец и бесшумно взмыл в небеса.
Сервитор, обозначенный как Йотаэль-004, идеально прямым курсом вел «Носорог» к горному хребту, покрытому пылью цвета индиго. В ответ на краткий запрос своего создателя сервитор сообщил, что все в норме, но если бы Дольмек поднялся на борт транспорта и обследовал свое творение более тщательно, он пришел бы в ярость…
«Носорог» двигался сам по себе, системы управления были заблокированы. Поток данных между сервитором и контрольным узлом был прерывистым и почти бессвязным. Под защищающими болтеры бронелистами шла странная активность – приводы получали странные последовательности приказов: перезарядка, смена способа боепитания, проверка на заклинивание, проверка на заклинивание, перезарядка, разряжание, смена способа боепитания. Датчики отключались, вновь оживали, калибровались и настраивались в почти случайном режиме. Тело сервитора в ячейке водителя периодически подергивалось, как будто он постоянно засыпал и вновь резко просыпался. Сейчас системы «Носорога» должны были проходить диагностику, чтобы удостовериться в том, что при атаке не было разрушено ничего нужного Железноруким. Особенно те системы, к которыми космодесантники могли подключать интерфейсы своей брони. Но эти системы игнорировались.
Программа диагностики раз за разом проверяла мозг сервитора, как живую его часть, так и механическую, как будто кто-то раз за разом прочесывал комнату в поисках потерявшейся там вещи.
По общему каналу пришло короткое сообщение – где-то в пустыне Дольмек нагнал и прикончил третьего брег-шей. Приказы оставались в силе: Йотаэль-004 должен был добраться до подножия горного хребта. Область сержант обозначил как условно безопасную.
Это означало, что нужно внести кое-какие изменения. Йотаэль-004 должен был снизить уровень угрозы, изменить конфигурацию сканеров и уточнить свою позицию .
Ничего этого сервитор не сделал. Он удерживал «Носорог» на прежнем курсе, подергиваясь в ячейке управления, интерфейс мигал, а индикатор угрозы по прежнему пульсировал ярко-красным цветом.
Плеть последнего брег-шей непрерывно испускала импульсы энергии, пока они боролись в пыли, и Дольмек не смог избежать всех вспышек. В голове все еще звенело от попадания, и поначалу он принял сигнал за один из сводящих с ума отголосков чувств, вызываемых оружием ксеносов.
– …Живой? …Почему… Почему я… Благослов...
К собственному неудовольствию, Дольмек потратил впустую несколько секунд, пытаясь узнать голос, прежде, чем понял, что он не живой. Это был голос Йотаэля-004, напрямую синтезируемый в вокс-канал. Так звучали голоса всех его сервиторов. Некоторые Железнорукие программировали свои вокс-кодеры таким образом, чтобы они в чем-то различались между собой, но Дольмек считал это всего лишь мишурой. Должным образом запрограммированный сервитор идентифицицирует себя в каждой передаче.
Йотаэль-004 не идентифицировал. Йотаэль-004 был неисправен. ' …идущий с… С … нежизнеспособный… со мной… глаз твой…'
Дольмек развернулся, и, по щиколотку погружаясь в пурпурную пыль, подошел к истерзанному трупу брег-шей, которого он выследил. Он обеими механическими руками ухватился за торчащую ногу и, взрыкнув от напряжения в органических частях, оторвал ее. Он отшвырнул конечность и наступил на тело. Он снял с наплечного крепления силовой топор и проделал в панцире еще несколько рваных дыр. ' …есть… ОБЪЕКТ… Падший объект…’
Расчленение трупа не помогло утихомирить ярость, но спустя несколько мгновений она слегка поутихла. Согласно записям шлема Дольмека, Йотаэль-004 сообщал, что все чисто, но этот лепет определенно исходил от него. Эту передачу мог слышать кто угодно. Сержант был опозорен перед своими подчиненными. В его творении обнаружился изъян. Его творение оказалось слабым.
В первые годы, проведенные с Железнорукими, Дольмек упорно работал над очищением своей души от бесконечных эмоций, которые он смутно помнил из прежних дней, когда он еще не был частью Ордена. Но когда он стал старше, был повышен до командира отделения и избавился от большей части слабой плоти, он решил, что некоторые эмоции все же имеют право на существование. Это отвращение, ненависть и презрение. Эти чувства он учился использовать в качестве оружия и топлива. Он использовал их, чтобы выжечь свою слабость, даже когда хирургические лазеры вырезали плоть из его тела, чтобы заменить ее сверкающим чистым металлом. Отвращение породило силу воли. Ненависть к себе породила чистоту.
Он лично сконструировал вспомогательных сервиторов, поддерживающих его отделение в сражениях. Ответственность за слабость одного из них ложилась на него самого. Дольмек снова посмотрел на труп брег-шей и ощутил лишь усталость и ненависть. Довольно. Ему необходимо добраться до «Носорога» и лично исправить ненормальное поведение Йотаэля-004.
Импульс прыжкового ранца швырнул Дольмека в пустое небо. Он рывком выпрямил ноги и запустил ранец еще раз, направляясь к горному хребту по длинной дуге.
'…БЛАГОСЛОВЕНИЕ ЖЕЛЕЗО, почему, почему ЖЕЛЕЗО жив БЛАГОСЛОВЕНИЕ…’
Внезапно Дольмек понял, что сервитор не создавался Железнорукими изначально. Его биологические части не выращены в инкубаторах и биоштамповщиках апотекариона клана-роты. Когда-то он был человеком, одним из неулучшенных кусков плоти, составляющих подавляющую массу населения Империума, сырьем для сервиторов и рабов ордена.
А также сырьем для производства космодесантников Ордена Железных Рук, но Дольмек не любил вспоминать об этом.
‘…КОДЫ ПЕРЕЗАГРУЗКИ УБИТЬ МЕНЯ коды перезагрузки ТВОЙ глаз ТВОЙ ГЛАЗ ТВОЙ ГЛАЗ ТВОЙ…'
Это был тот самый. Дольмек вспомнил его. Тот человек из исправительного мануфакторума Шестерня. Тот странный инцидент с восстанием и Темными Ангелами. Человек говорил что-то о глазах и боялся Благословения. Но страх, по крайней мере, покинул его, когда он лишился большей части плоти и подвергся нейропрограммированию.
– Йотаэль-004, – произнес космодесантник в вокс. – Говорит сержант Дольмек. Снизить скорость в четыре раза и ожидать встречи. Я прибуду лично.
Возможно, этот поступок имел бы негативные последствия. Продвижение могло замедлиться. Неизбежная задержка, возможно, на целых несколько минут, пока он настраивает созданный им инструмент. Когда Дольмек, движимый струями пламени из ранца, настигал «Носорог», он усилием воли заставил себя сосредоточиться на текущей задаче, но его мысли возвращались к тому, какое наказание ему назначит орден.
Решетка внешнего вокс-динамика над грудью сервитора завибрировала, но в «Носороге» не было воздуха, поэтому звука не последовало. Но если бы он прозвучал, это было бы одно слово, повторяющееся раз за разом. Дольмек. Дольмек. Дольмек. Дольмек. Дольмек. Дольмек. Дольмек.
Один за другим прерывались потоки визуальных данных, изображение сменялось черно-зеленым мраком и ползущими колонками букв. Дольмек. Дольмек. Дольмек.
Это имя определенно что-то значило. Сервитору не хватало разума, чтобы понять, что именно, но, тем не менее, жалкие обрывки давно вычищенных нервных проводящих путей, вновь обретшие подобие жизни от удара плети брег-шей, звенели и кричали, когда по ним проходило это имя.
Дольмек.
Режущая. Раздирающая. Непередаваемая, разрушительная боль. Вонь крови и горячего машинного масла. Возвышающаяся над ним фигура в силовой броне, которая бесстрастно смотрит на него, пока он вопит и молит о милосердии. Голосом, которого сервитор не помнит. Как не помнит и того, что этот голос принадлежал когда-то ему самому.
Он не был способен понять образы, которые плеть подняла из глубины его истерзанного мозга. Его разум не способен был осознать происшедшее. Но он начал работать над этими воспоминаниями, рассматривая новые данные сквозь призму сохранившихся в мозгу директив.
Он проверил работоспособность протоколов движения и связи, затем их порядок и целостность базы данных с кодами. Протоколы диагностики не дали результатов: налицо было явное повреждение Благословения Железа, но чистая логика диагностических систем не знала, что делать с наводнившими разум воспоминаниями, столь сильно противоречащими нормальным показаниям датчиков.
Мысли метались из стороны в сторону. Системы саморемонта требовали высшего приоритета, указывая на оторванные конечности и поврежденный корпус и настаивая, что был нанесен урон, серьезный урон.
Понемногу мысли переместились на другой набор процедур – остающиеся активными боевые протоколы.
Сервитор наконец нашел процедуру, которая могла избавить его от потока ментального шума.
Были зарегистрированы ужасные повреждения. Достаточно давно, судя по данным диагностики, Но воспоминания били слишком яркими, чтобы усомниться в их правдивости. Обширные повреждения, причинение физических увечий. Отсутствие возможность сопротивляться или сбежать.
Слова «Благословение Железа» пронеслись в мозгу сервитора, не вызвав никаких ассоциаций.
Силуэт. Огромный силуэт того, кто смотрит. Это он стал причиной травмы. Источник угрозы. Дольмек. Дольмек. Дольмек. Дольмек.
Другого значения для этого имени в мозгу сервитора не возникло. Удар плети ксеноса уничтожил программу, которая закрепляла за Дольмеком статус создателя и хозяина. Теперь сервитор обрабатывал это имя и образ той частью мозга, которая отвечала за сражение.
Сервитор пометил имя и изображение Дольмека ярко-красной руной угрозы и обнаружил соответствие с показаниями ауспика и недавним сообщением по воксу.
Ожили линии передачи визуальных данных. Сервитор, который некогда был бенефициаром Армиком, снова замер в своей ячейке управления.
Через мгновение после того, как Дольмек наконец увидел «Носорог», волокущий прицепы через горный хребет, он получил короткое сообщение. Гнев космодесантника был столь же жгучим, как ярко-синее солнце над головой. Сервитор ослушался приказа. Он сбежал, отклонился от маршрута. А теперь еще и этот сигнал с данными ауспика о надвигающейся угрозе.
На хребте брег-шей не было. Дольмек это знал. Он выругался, подумав об оскорблении, которое нанес ему проклятый раб, и испустил из прыжкового ранца плотную струю пламени, швырнувшую его вперед.
"Носорог" полз по все более и более изломанной поверхности хребта. Казалось, водитель даже не собирается останавливаться или сворачивать. Прицепы с боеприпасами подпрыгивали и мотались из стороны в сторону. Было лишь вопросом времени, когда один из них даст слишком большую нагрузку на крепление и оторвет его. Дольмек подумал о том, чтобы сначала отсоединить прицепы, а затем разобраться с сервитором, но потом отбросил эту мысль. Необходимо было остановить все машины.
– Это Дольмек, – произнес сержант по воксу. – Приказываю немедленно деактивироваться и приготовиться к демонтажу и очистке разума. Подтверди и подчинись. Подтверди и подчинись.
Еще один пакет данных, подтверждающий сигнал угрозы. Сервитор вышел из строя. Что-то...
Болтерный заряд врезался в грудь Дольмека, снизив его скорость и. На визоре шлема заплясали предупреждающие руны. Космодесантник грохнулся на крышу второго прицепа с боеприпасами, пытаясь осознать происшедшее. Второй заряд разорвался чуть ниже воротника доспеха. Если бы тягач не трясло так сильно, болт угодил бы в крепление шлема. Атакующий использовал ту же самую доктрину нападения, которую Дольмек внес в программу...
Внезапно он понял ,что произошло. Он даже не вскрикнул, а взревел, выхватив топор и рванувшись вперед. В голове была лишь одна мысль – пробиться к "Носорогу" и собственными металлическими руками разорвать на части свое неудачное создание.
Искореженный разум сервитора не смог точно понять смысл команды о деактивации, он уловил лишь общий смысл, который содержал возможность прекращения существования от действий угрозы, обозначенной как Дольмек. Открыв огонь для отражения нападения, сервитор поступил в соответствии с доктриной, но когда сержант упал за «Носорогом» и начали поступать сигналы о повреждениях, логика боевой программы начала давать сбои.
'Я думал …', он помнит, но не понимает. 'Я думал, что Вы собираетесь убить меня.'
Убить. Меня. Убить.
Боль. ''Благословение''. Дольмек-угроза взял его с собой, взял в плен а затем сделал… нечто…
Среди потока новых воспоминаний красным цветом вспыхнули отчеты о повреждениях, когда задний люк «Носорога» начал уступать натиску прорубающегося внутрь Дольмека.
Последние крохи приказов и инструкций вылетели из головы сервитора, ослабленные ударом плети брег-шей и окончательно уничтоженные заново пережитыми муками Благословения Железа. Впервые с того момента, как из него вырвали всё человеческое, он почувствовал страх.
Болтеры «Носорога» вслепую дергались и вращались, пытаясь выцелить и поразить космодесантника, пытающегося попасть в собственный транспорт. Из вокса раздавались вопли и животные крики, сервитор изливал всю боль и страх, которых его лишили много лет назад
В тот самый момент, когда Дольмек наконец оторвал люк транспорта, чистая паника сервитора вызвала срабатывание системы самоуничтожения.
Озаривший горный хребет взрыв первого прицепа был ярче, чем плеть брег-шей. Второй и третий прицепы превратились в ослепительный шар, на мгновение затмивший своим сиянием светило.
«Носорог» – вместе с Йотаэлем-004 – был мгновенно уничтожен.
Ветерана-сержанта Дольмека отбросило далеко от места взрыва. Он несколько раз кувыркнулся в полете, и наконец беззвучно упал в пустыне за линией горного хребта. Его протащило, прокатило по пыли, а затем он замер на своем разбитом прыжковом ранце. Сила взрыва была такова, что шлем космодесантника сорвало с искореженных креплений.
На его подставленном жестокому солнечному свету лице был один глаз из плоти, и один изящно сделанный аугметический, холодного голубого цвета. Оба они безжизненно смотрели в темно-синее небо.
